— Коммунист.
— Один в группе?
— Со мной начальник изыскательной партии Абаканов, тоже коммунист.
— Абаканов? Знаю. Он был здесь весной. Мне о вашей группе известно. Я говорил о вас по телефону с крайкомом. Пока, действительно, дело неясно. Можно предполагать, что строительство перенесут в район Томь-Усы. Так я понял из разговора со вторым секретарем, товарищем Арбузовым. Знаете его?
— Нет. Я знаю Черепанова, служил у него в полку.
— Очень хорошо. Так вот, товарищ Арбузов допускает, что строительство будет не здесь. И Грибов считает, что ставить завод здесь нецелесообразно.
— Странно... Грибов так близко к сердцу принял поначалу нашу работу, что непонятно, чем вызвано его к нам охлаждение.
— Не рекомендую нервничать, товарищ Журба. Строительство завода в малонаселенном районе, вдали от городов, от центральной железнодорожной магистрали — дело весьма серьезное. Споры о точках закономерны. Они должны быть. Но, конечно, нельзя позволить, чтобы споры парализовали изыскания. Споры спорами, а работа работой.
— Вот именно! — воскликнул Журба, радуясь, что встретил в таежной глуши человека, с которым можно и поговорить, и посоветоваться.
Неподвижность лица шорцев Журба по неопытности принимал за неподвижность, невозмутимость души. Чотыш опрокинул это неверное представление.
— Чем мы поможем вам?
Он взял листок бумаги и цветной, остро отточенный карандаш. Журба следил за каждым движением секретаря райкома и подумал, что так вот оттачивают карандаши люди организованной воли; огрызками карандашей пишут безалаберные люди.
— Мы подскажем колхозу, чтобы он выделил вам бригаду на заготовку леса. Это будет сделано. Получим разрешение на рубку. Предоставим в ваше распоряжение лошадей для трелевки. Выделим верховую лошадь в распоряжение начальника строительства. Как вы питаетесь? — спросил Чотыш, записав на листке то, о чем говорил.
Журба рассказал, что продукты на исходе.
— И это подскажем колхозу. Денег нет? Худо. Попросим открыть кредит, пока деньги поступят на имя Абаканова в местный банк. Думаю, что колхоз пойдет навстречу. Походатайствуем, чтобы вам отпустили мяса, муки, картофеля. За сколько времени вы рассчитываете произвести изыскания?
— Работа, вероятно, затянется до зимы.
— Где живет группа?
Журба ответил.
— Не пойдет! Скоро начнутся дожди, затем холода. Надо строить барак-контору.
С каждой минутой настроение у Журбы поднималось. «Хорошее слово порой нужнее реальной помощи».
— Газет, наверно, не видите по неделям?
— Если б по неделям...
— Постараюсь организовать специально для вашей группы несколько экземпляров.
Чотыш постучал толстым карандашом по графину. Из приемной вошла девушка.
— Отберите товарищу Журбе вторые экземпляры наших газет. И скажите товарищу Фелофееву, чтобы зашел ко мне.
— Сейчас?
— Позже. Что еще хотели сказать?
Было, конечно, еще много разных производственных и бытовых мелочей, но Журба не стал о них говорить.
— А вы сами откуда? — спросил Чотыш.
Журба рассказал.
— О, вы уже с биографией! — лицо Чотыша продолжало оставаться невозмутимым.
— Вам нелегко, видно, привыкать к нашим суровым условиям.
Журба ответил, что ему приходилось жить в различных условиях и жаловаться, хныкать он не привык.
— Давно с Украины?
— С двадцатого года.
— Я в гражданскую войну также воевал на Украине, был в Первой Конной. Красивый край! Люди красивые. А товарищ Гребенников тоже с Украины?
— С Украины. Он наш, украинский металлург. Старый член партии.
Получив пачку газет, Журба с легким сердцем покинул райком.
Несмотря на то, что филиал Гипромеза прислал в конце августа двух техников-геодезистов, двух буровых мастеров и одного техника-геолога, некоего Ипполита Аристарховича — скрипучего, неприятного чиновника,— изыскатели успели до холодов выполнить только облегченную съемку местности и сделать план в мелком масштабе. Оставляли желать лучшего геологические изыскания: данные о грунтовых водах, о грунтах, о просадочных породах были приблизительны, хотя площадку во многих местах уже истыкали буровые скважины, изрезали шурфы и канавы. Образцы грунтов исследовались в походной лаборатории, которую Абаканов организовал при конторе.
Новенькая, желтая, пахнущая скипидаром контора, одноэтажный приземистый барак, похожий на колхозную конюшню, кузница, конный двор — все это, возникшее за лето и осень на пустыре под горой Ястребиной, у закраины тайги, являлось жилой точкой, новым населенным пунктом, уже нанесенным на карту края.