— Допустим. Мы построим сверхмагистрали. Но во что обойдется перевозка сырья и готовой продукции к местам потребления? Разве мы не должны рассуждать, как бережливый, расчетливый хозяин? Не лучше ли реконструировать существующие заводы? — настаивал Штрикер.
«Вот ты куда тянешь... — подумал Бунчужный. — И вообще... Он тут как рыба в воде».
— Таежные заводы используют металл на месте! — сказал худой лысый человек.
Бунчужный с удовлетворением посмотрел на крупнейшего специалиста машиностроительной промышленности.
— Как? — взметнулось несколько голосов.
— Очень просто: параллельно металлургическим заводам мы создадим паровозостроительные и вагоностроительные, авиастроительные и станкостроительные. Собственный металл уедет из сибирской тайги на собственных колесах! Или полетит по воздуху!
— Здорово! — вырвалось у молодежи.
Слово взял Гребенников. Он доложил о работе особой комиссии: угли бассейна Тайгастрой отлично выдерживали перевозки на дальние расстояния; отлично коксовались; некоторые сорта и в сыром виде могли быть использованы в металлургическом производстве.
— Чугун нашего таежного комбината будет стоить дешевле чугунов Югостали!
Гребенников был прав, Бунчужный знал об этих исследованиях. Здесь следовало кое-что добавить ему, специалисту и директору института: противники слишком самоуверенно рассчитывали на «единый фронт ученых». Бунчужного взорвало. Он поднялся и, держась за спинку кресла, сказал:
— Меня удивляют уважаемые коллеги...
Он рассказал о работах института металлов, которые в свете доклада председателя ВСНХ приобрели особое значение, и позволил себе высказать одну мысль, которая его давно занимала. Она была сформулирована весьма лаконично и не сразу дошла до всех.
— До сего времени у нас специальные стали производились на многих заводах. Это, мне кажется, и неэкономно и технологически нецелесообразно. Мне думается, что следует придать строящемуся в тайге комбинату профиль комбината специальных сталей, и тогда с наибольшим эффектом будут решены многие задачи. Этот профиль комбината специальных сталей тем более целесообразен, что комбинат закладывается, как известно, на богатейших залежах разнообразных руд.
Орджоникидзе сделал запись на листке бумаги.
— Все это хорошо! — продолжал наступление Кобзин. — Но профессору Бунчужному известно, что кроме залежей этих руд близ нынешнего Тайгастроя, есть разведанные залежи, находящиеся значительно ближе к основным центрам нашей страны. К чему сознательно усложнять проблемы? И потом... Насколько оправдают себя именно такие специализированные заводы, производящие специальные стали?
На лице Кобзина Бунчужный увидал лютую злобу, не прикрытую даже подобием улыбки.
После Кобзина выступил академик, желчный старик, туго затянутый в сюртук. Нос у старика был заложен, и академик со свистом дышал ртом.
— Физических реализаторов этих небывалых комбинатов пятилетки потребуются миллионы. Инженеров и техников, вероятно, тысяч двести. Откуда у нас такие резервы? Старые ученые умирают, новых нет... Россия искони была страной сельского хозяйства. Зачем идти вопреки сложившемуся укладу?
Бунчужный смотрел на люстру, свисавшую над столом, она состояла из разноцветных стекляшек, похожих на монпансье. Рассматривал хрустальный графин. Стекло было предельной прозрачности. Вода казалась холодной. Он налил полстакана и, испытывая дрожь, пил мелкими глотками.
«Титано-магнетиты, ванадий, работа института — все это очень хорошо. Но не сидим ли мы в лабораториях, как в норе?»
Это еще не стало отчетливой мыслью, но было ощущением. Бунчужный поднялся, неловко отодвинув кресло. Визг ножки по паркету вызвал у слабонервных дрожь.
— Уважаемые коллеги! — сказал он, стараясь не показывать волнения, хотя голос пересекался, а сердце готово было выпрыгнуть на стол.
«Сейчас я выражу перед всеми свое отношение к тому большому, что совершается в стране... Расскажу о работе института, о проблеме ванадистых чугунов...»
— Чтобы жизнь нашей страны могла расцвесть в небывало короткий срок и чтобы никто не мог посягнуть на наше отечество, нам нужны машины и орудия в широком и разнообразном понимании этих слов. Это значит: нам прежде всего нужны специальные стали. Углеродистые стали, хотя и тверды, но, как известно, слабо сопротивляются удару. Специальные же стали с включением одного или нескольких компонентов — хрома, никеля, силиция, марганца, вольфрама — обладают, как известно, не только большой твердостью даже при высоких температурах, но и вязкостью, что чрезвычайно, чрезвычайно важно. Вместо вольфрама можно вводить молибден; в последнее время широко применяют ванадий. Ванадий — дорогой металл. Он прекрасно увеличивает положительные качества стали. Ванадистая сталь помогла Форду создать хорошие автомобили. Тем с большим успехом ее должны использовать наши гиганты — заводы Нижегородский, Харьковский, Сталинградский!