Тай пытался успокоить нас, просил остановиться, и я увидел, как несколько колючек полетели в него. К счастью, все отскочили, ни одна не смогла пробить куртку.
Насколько помню из рассказов Рамойти, обстрел не прекратится пока мы не покинем оранжерею, но на пути к выходу как раз и стоял страж и бесстрастно взирал на нас зелёными, как и всё его тело, глазами.
Нарин вместо того, чтобы спасаться от летящих колючек снова набросился на меня:
— Это из-за тебя! Чего ты всё время вмешиваешься?
Мы сцепились с новой силой и вдруг неожиданно оба взмыли в воздух — страж поднял нас с Нарином одновременно. Замах — и в стеклянную стену полетел Нарин, разбивая её вдребезги, другой замах — следом полетел я, только чуть в другую сторону. Успел закрыть лицо руками, прежде чем влетел в стекло.
Удар столкновения с землёй выбил из меня дух и, кажется, сломал пару рёбер. После приземления проехался вперёд, наверняка вырисовывая своим телом красивую ровную дорожку. Повезло, хоть ни во что не врезался, а то и не собрали бы после такого мощного полёта.
На улице тело моментально промокло, ведь дождь так и не прекратился. Неподалёку от меня прокряхтел Нарин.
Попробовал сесть, рёбра тут же вспыхнули новой болью. Посмотрел на оранжерею, из разбитого проёма выглядывал преподаватель Колобрих и метал гневные молнии.
— Вы сломали стену оранжереи! Смяли траву огоньков! Истоптали цветы! Они только зацвели. Как вы могли? К ректору! Я отправляю вас к ректору! — преподаватель размахивал руками и брызгал слюной.
Ко мне подбежал Тай и, рухнув на колени рядом, посмотрел огромными глазами. Он тяжело дышал, приоткрывая рот, и я видел краешки его ровных белых зубов… Дождь стал очень сильным, и длинные ресницы прогибались под тяжестью капель. Тай моргал, стряхивая их. Капли продолжали свой путь, стекали, падали вниз. Я подался к нему, желая собрать языком влагу с его губ, узнать их вкус. Да что ж такое-то?! Совсем мозги отказывают! Опомнившись в последний момент, со стоном упал на спину.
— Терпи, Имрайди! Всё будет хорошо! Вставай, я помогу дойти до лечебного корпуса. — Тай подумал, что я простонал из-за боли.
— Господин Колобрих, да на них живого места нет, — сказал кто-то из демонов.
— Ладно, — смилостивился он. — Сначала к лекарям, потом к ректору. Вон с глаз моих!
Лекари велели нам раздеться полностью. Я охотно скинул с себя мокрую одежду, рядом плюхнулся ворох вещей Нарина. Колючек в нас попало, наверное, примерно одинаково. У меня три на груди, одна на животе, одна пропорола бедро. Каждая из ран болезненно пульсировала, особенно много таких точек чувствовалось на спине. Видно, больше всего попаданий пришлось именно туда. Так и есть. Спина Нарина оказалась просто нашпигована зелёными колючками, а одна красовалась на ягодице. Руки до плеч в крови из-за столкновения со стеклом, посекло и бёдра, хотя у меня то же самое.
Как только вытащили из тел колючки, крови прибавилось. Теперь мы с Нарином стояли голые, почти полностью в крови. Лекари поливали нас очищающими и заживляющими растворами, а после смазывали мазями.
Постепенно кровь прекратилась, заработала регенерация. Хорошо, что после чудесных мазей не остаётся шрамов. Нарин шипел и скалил на меня клыки, пришлось прикрыть глаза, чтобы не продолжить драку. Мне нравился сам процесс регенерации, кожа стягивалась, вызывая то жар, то холод, тело расслаблялось.
Когда вышли от лекарей, нас встретили Тай, Алькарти и Хаим.
— Если меня отправят домой, я придушу тебя, — зашипел на меня тут же Нарин.
Тай, услышав это, неожиданно стал кричать на него:
— Ты идиот! Разве не ты всё это начал? Это ты не умеешь держать свой язык за зубами. Чего постоянно ко мне лезешь?
К удивлению, демон вместо того, чтобы начать пререкаться, отвернулся.
Аль, шедший сзади, оттащил Тая к себе:
— Иди сюда, остынь, — тихо сказал он.
— Алькарти, о чём говорил Нарин? Почему он сказал, что могут отправить домой? — спросил у него Тай.
— Когда демон совершает серьёзный проступок, посылают к ректору. Он, конечно, может назначить возмещение ущерба, но скорее всего выгонит из академии. При этом родителям напишут позорное письмо о том, что их сын безответственный, не заслуживающий уважения демон. Через десять лет можно снова поступить. Но это такой позор, Тай, ты не представляешь.
Не знаю, чем всё кончится, и как отреагирует отец, если вдруг исключат, но о сделанном я не жалел. И повторись всё снова, поступил бы так же. Похоже, мне нужно задуматься о своём состоянии, я очень серьёзно болен, и имя моей болезни — Тай.