— Слышал «Бой энд моушн»? — Витя лениво подливает себе восемнадцатилетнего «Чиваса». — Такой шугейз, основанный на индитронике, какой-то ускоглазый клепает в Сан-Франциско. Очень круто!
В данных кругах я слыву меломаном. Вполне заслуженно, надо сказать. На свете всего две вещи я делаю с удовольствием — читаю книги и слушаю музыку. Хотя и то и другое страстью сложно назвать. Положа руку на сердце, у меня вообще нет страстей. Любое дело требует с моей стороны усилий, усилий титанических. Голубые мечты не заслоняют горизонтов перед моими глазами, «делай что должен и будь что будет». Проблема лишь в том, что я никому ничего не должен.
— Слышал, — говорю, — так себе.
— А как твое собеседование, Эд? — поворачивается Витя к Эдику. Ну просто шоу Венди Вильямс.
— В Прайс? Не взяли в итоге.
— Жалеешь?
— Да. У них корпоративная структура, говорят, одна из лучших.
— Самая лучшая у нас, — улыбается Макс, — хочешь, могу замолвить словечко?
— А где ты работаешь?
— В судебно-медицинской экспертизе. Танатологический отдел.
Эдик хмыкает. Как и большинство присутствующих, он явно понятия не имеет о чем речь, но вопросов не задает.
— Ты не много потерял. Все это дерьмо пропитано ложью насквозь. — говорит Андрей, — Мой знакомый работал у них два года. Менеджмент изо всех сил старается внушить всем, что они единое целое. Корпоративы хорошие, да, но для чего они? Это забубенное веселье призвано утолщить шоры на твоих зенках. «Мы тебя уважаем», «мы тебя любим»… Но когда ресурс заканчивается и въебывать нет сил, от тебя избавляются так быстро и легко, будто и не было никогда.
— Вот так сюрприз, — паясничает Макс. — как будто это изначально не ясно.
Практика показывает, что нет. — спокойно парирует Андрей, — Рыночные гиганты заполащивают персоналу мозги так, что самые внушаемые воспринимают увольнение как предательство. И учитывая предшествующую психологическую обработку, отчасти так и есть.
Могу сказать, что это исключительно их проблемы. Умного человека предать невозможно, — вспоминаю я слова отца.
— Что?
— Для умного человека не существует такой вещи как предательство. — говорю я. — В смысле, что есть предательство? Совершение одним человеком действий, которых другой человек от него не ожидал. Причем действия эти должны повлечь за собой серьезные последствия для второго, иначе, если последствий нет или они маловажны, это уже не предательство, а что-то другое. Так вот. Умный человек постоянно держит руку на пульсе событий, важных в особенности. Он всегда имеет в виду события, которые могут ему навредить и если растет вероятность наступления такого события, он либо принимает превентивные меры, либо позволяет этому событию произойти. Таким образом, произойдя, оно не является для него сюрпризом, и, соответственно, предательством. Например, уезжая за город и отпуская жену «скоротать время» в компании со своим другом, умный человек должен понимать, что им ничего не мешает переспать, и если ему важно не допустить этого, он иначе организовывает ее досуг, в то время как неумный пускает все на самотек, впоследствии клеймя предателями обоих.
— Согласен, — говорит Макс, — любая компания, тем более транснациональная, — механизм, чьим единственным назначением является генерация прибыли. Верить, что работая в ней, ты нечто большее, чем просто шестеренка в механизме, — все равно что всерьез полагать, будто улыбающийся кассир в фаст-фуде и впрямь к тебе хорошо относится.
— Такая философия не предохраняет от всех ошибок на свете, — неожиданно возражает Ира. — Потому что нельзя учесть все сразу. Ты ведь человек, всего-навсего. Например, один мой знакомый с женой не могут иметь детей, много лет назад они взяли приемного из детдома, теперь чем старше становится, тем сильнее жизнь отравляет. Совершенно неуправляемый. А друзья их, посоветовавшие усыновить, не нарадуются на своего из того же детдома. Золото, а не мальчик, уже пятнадцать лет как. Что на месте первых сделал бы умник вроде тебя, Стас?
— Умник вроде меня не стал бы усыновлять.
— Почему?
— Потому что. Не стал бы.
— Ну ты ведь чем-то руководствуешься, когда говоришь о том, что не стал бы. Чем?
Присутствующие навострили уши.
— По одному тому факту, что мать оставила собственного ребенка в роддоме или иным способом отказалась от него, можно в общих чертах составить представление о ее моральном облике, не так ли?
— Ну… Допустим.
— Соответственно, одному богу известно, чем она занималась во время беременности. Бухала, курила, кололась? Появившийся в результате генетический мусор стал не нужен даже ей самой. Почему он должен быть нужен мне?