Валерия ступила на лестницу, но тут поняла, что сумку так и не подняла. Подсвечивая телефоном, она нашла пропажу. Сумочка лежала в том месте, где точно не могла. Открытая. Из нее выглядывал кошелек, давая понять, что действовали в спешке. Ярцева открыла его, уже прекрасно понимая, что налички не увидит.
И, действительно, украли. Очевидно, отработанная схема.
К счастью, карты не тронули. В темноте не стали возиться, так их было много, вместе со скидочными.
Покачав головой, Валерия поднялась на площадку и с ужасом уставилась на кабину лифта с запиской «не работает». После падения в спине неприятно покалывало, но делать было нечего – девять пролетов нужно пройти.
Через долгие темные десять минут Валерия была убеждена, что жить здесь долго не будет. Хорошо, что за месяц внесла сумму, а ведь хозяйка убеждала сразу оплатить за три со скидкой. И пусть в квартире отличный ремонт, но контингент и условия неприемлемы.
Только бы найти хорошую…
Не успела дойти до квартиры, как полилась трель телефона. По музыке можно было понять, что отец. Валерия закрыла дверь и поспешно ответила на звонок:
– Слушаю…
– Ты как? Первый рабочий день не утомил?
– Нормально, – выдохнула Валерия, радуясь звонку отца. Правда, разговор обещал быть недолгим. Она валилась с ног. Душ и кровать – вот оно счастье!
– Да как же нормально? Слышал, Коршунов там работает анестезиологом, – протянул отец, намекая на то, что он в курсе всех событий и скрывать особо нечего.
Не ожидая такой осведомленности, Валерия зависла на месте. Как он узнал? Запросил список всех сотрудников Евромеда? Да не может быть! Она знала отца, он мог узнать от кого-то.
– Я прав, если молчишь, – произнес отец, подтверждая ее догадку.
– Как ты узнал?
– Да как?! Сегодня свекор твой звонил и между словами об этом сказал.
– И откуда ему знать? – осведомилась Валерия, снимая обувь и скидывая ветровку. Почему-то подумала на Кирилла. Ярцев вот все мог проверить. Но зачем ему?
– Ну, – отец смутился, но тут же оживленно выдал: – Андрей Иванович всегда все знает.
– Да, конечно, все ему докладывают о том, что ему не нужно, – поддела Лера, двигаясь на кухню. Крупы осталось не так много, как бы хотелось, но на кашу хватит, если доставка донесет до нее рабочую мультиварку. В такой темноте не грех ее где-нибудь уронить на лестнице.
– Что значит не нужно? Все нужно. Ты ему не чужая.
– Пап…
– И как прошла встреча? Говори уже, не томи.
– Четыре операции с ним провели, – сообщила девушка, открывая холодильник, чтобы положить пакет молока и сыр. В морозилке одиноко скучал контейнер с сырыми пельменями, очевидно, прежние хозяева забыли. Ну, или хозяйка оставила на тот случай, когда будет отвратительное настроение, когда квартирант поймет, куда попал. Бросив к пельменям сливочное масло, женщина помыла руки и поплелась в гостиную.
– Ох… вот не могу, когда ты про операции говоришь. Даже мурашки пошли.
– А стрелять и воевать не страшно?
– Это нет. И ты знаешь, крови не боюсь, но вот когда ты про операции упоминаешь, сразу же реагирую.
– Все нормально, пап. Не беспокойся.
– Это я понял. И как разговор прошел?
Настоящий допрос, иначе не скажешь. И вот так всю жизнь.
– Папа, я всегда при таком контроле ощущаю себя девчонкой.
– Ну, а как хотела? От Коршуновых столько неприятностей. Гадюшная семейка оказалась, – тут отец сделал паузу и произнес: – Так что?
Бесполезно сопротивляться! Быстрее будет рассказать и пойти в ванную.
– Да, он подходил.
– И?
– Хотел подружиться, – Валерия прошла в просторную гостиную и села на диван.
– Вот же паршивец! Еще посмел подойти и что-то там предложить! Слизняк! Ты, дочь, смотри, будь внимательнее! Кто знает, что там у них в голове. После смерти матери…
Слова на мгновение оглушили.
– Что?! – хрипло переспросила Лера, надеясь, что неправильно поняла. Ведь такого быть не может!
– Мать их, Коршунова… жизни себя лишила.
– Лишила? – Валерия впервые слышала о таком. Она не верила.
– Да, повесилась в комнате Вадима.
– И…
– Что и?
– Все говори, раз уж начал, – уже не просила, а требовала дочь.
– Ты только не переживай…
Начало не нравилось… Отец нервничал.
– Пап, ты больше переживаешь, чем я.
– Ну, это да. В общем, она удавилась, оставив записку сыновьям.
– Содержание записки?
– Дочка, это все неважно.
– Папа, это важно! Скажи мне!
Александр Александрович некоторое время молчал, что нервировало женщину, но она ждала. Все равно скажет. Главное – не злить.