… В лицо ударило яркое освещение комнаты, две пары беспокойных глаз и идиотская картина в духе нержавеющей классики, когда он окончательно вернулся в реальный мир.
- - -
* — Здесь я варвар, ибо никто не понимает меня (лат.)
Овидий, «Скорбные элегии» V, 10
Поэт, находясь в ссылке, говорит о своём одиночестве среди людей иного языка.
Комментарий к Глава 7 - Нефелин
Привет всем солнышкам! Недавно заметила, что большая часть глав Таймлесс получается какой-то переходной из-за маленького количества страниц :( Что вы думаете насчёт того, чтобы увеличить размер частей? ^^
Саранхэ, и всё такое ~
========== Глава 8 - Изумруд ==========
Какой удивительный день! Сегодня нам нанесли крайне интересный визит из будущего. Юный Мин Юнги (Алмаз) посетил ложу примерно в 17:00 для своей первой контролируемой элапсации. До этого Алмаз совершил прыжок в 2120 год, произошедший в этом же здании, и наткнулся на адепта пятого уровня, которому предварительно сказали, что никаких путешественников в ближайшие 80 лет тут быть не должно. Словом, перепугались все: от Мин Юнги до адепта, которого пришлось в срочном режиме исключить из ложи — молодой человек довольно агрессивно доказывал путешественнику во времени, что путешественников во времени не бывает ещё примерно век. Mais quelle dommage*.
Меж тем наш Алмаз был отправлен в документариум — ему нужно было немного отдохнуть и сделать домашнее задание. Ох уж эти школьные годы! Мы тщательно проследили за тем, чтобы его никто не беспокоил, хотя всех членов Внутреннего Круга крайне насторожил тот факт, что после визита якобы «в уборную», добрая половина ложи побежала скупать акции «Apple» и искать небольшие ремешки для штанин — судя по всему, очередной безумный виток моды в будущем Южной Кореи.
Дата: 000417
Отчёт: Ким Шиндон, адепт третьего уровня.
Приписка от Квон Джиёна, адепта первого уровня, датированная 100603: Следует сообщить Мастеру ни при каких обстоятельствах не доверять отчёты Ким Шиндону. Вся наша ложа ценит его как опытного и мудрого сотрудника, но ей-Богу, каждый раз, когда его просят «кратко описать обстановку», он кивает головой и пишет чёртову диссертацию.
***
— Я сказал, что мы не поедем, значит не поедем!
Чимина мелко трясло, пока обступившие его с двух сторон Юнги и секретарь тщетно пытались сообразить, что послужило причиной такому странному поведению.
— Тише, птенчик, вдохни поглубже и расскажи мне, что случилось, — у альфы был до того вкрадчивый и мягкий тон, что Чимин мгновенно вызверился, оттолкнул руки, до этого лежащие на его плечах, и направился к выходу, твёрдо намереваясь засесть в симпатичной на вид беседке, хорошо заметной из окна приёмной, и сидеть в ней до тех пор, пока не истечёт время прыжка.
В самом деле, что этот Юнги обращается с ним, как с ребёнком? И хотя Чимин подсознательно понимал, что именно так себя и вёл, бурлящее внутри раздражение так и грозилось вылиться на, скорее всего, дорогущий даже по тем меркам паркет.
— Чимин! — Юнги, кто бы мог подумать, естественно рванул вслед за ним, и прямо сейчас перелезал через ограждение беседки, постепенно подхватывая чужое настроение и тоже заводясь от неподконтрольности происходящего. — Если ты делаешь это для того, чтобы снова привлечь внимание…
— Снова?! — у Чимина отвисла челюсть. — Да будь моя воля, меня бы вообще не было в этой проклятой ложе, в этом проклятом времени и, ну ладно, довольно миленьком ханбоке, но если уж речь зашла о «привлечении внимания», Мистер-Дуристер, то твоё мне нужно меньше всего!
— Не будь ребёнком!
— А я и есть ребёнок, вы же сами так решили? Обращаетесь со мной, как с душевнобольным, но при этом впихиваете в какую-то хрень — вот это по-взрослому.
— Ладно, — Юнги выдохнул, и, кажется, собрал всю свою волю в кулак для того, чтоб ненароком не придушить одного назойливого… птенчика, — но извиняться за это не буду, так и знай.
— Больно надо, — Чимин продолжал дуться, но на всякий случай развернулся в сторону альфы.
Буквально с полминуты прошло в удушающей тишине: Чимин спокойно смотрел куда-то за макушкой Юнги, прекрасно поняв за несколько часов, проведённых в компании хранителей, что те просто не умели молчать слишком долго.
— Расскажешь, что произошло? — действительно спросил Юнги, вновь кладя свою большую ладонь на плечо омеги, и выглядел в этот момент настолько мягко, настолько… заслуживающим доверия, что Чимин подумал что-то в духе: «Чёрт, эта противная задница может понять меня», и наваждение оказалось настолько сильным, что рот открылся сам собой…
***
Уже трясясь в явно неприспособленном для людей, привыкших к машинам, экипаже, Чимин успел трижды проклясть себя за своё откровение: разумеется, делу это никак не помогло, а свою тайну, о которой знало не так уж и много людей — а верило и того меньше, что уж там, — он всё же раскрыл. Кажется, теперь его считали сумасшедшим. Наверное, даже по меркам людей, болтающихся туда-сюда во временном пространстве, испытывать видения это что-то за гранью реального.
Чимин вынырнул из мыслей от какого-то грохота: внутреннее существо напряглось, а интуиция вопила, мол, «я же говорила»! Однако, тревога оказалась ложной: на крышу всего лишь приземлилась парочка веток, надломившихся на дереве. Во всяком случае, пока. Впрочем, на этом череда странных звуков не закончилась: Чимин услышал какой-то скрип и, не выдержав, выглянул в небольшое окошко со своей стороны, после чего тут же с ужасом отпрянул, как оказалось, прямо на Юнги.
За подножку их экипажа уцепился человек, а точнее, то, что от него осталось: полусгнившая часть руки безвольно повисла рядом с правым боком, другая из последних сил держалась за выступ. На ней Чимин с ужасом обнаружил какие-то воспаления и набухшие шишки, сама кожа же его посерела и выглядела так, будто в неё несколько дней втирали асфальт.
— Снова видение? — попробовал пошутить Юнги, но, наткнувшись на паническую поволоку во взгляде Чимина быстро посерьёзнел и уточнил: — Что тебя так испугало?
— Ч-человек. Он был серый, и кожа… она лопалась, какое-то разбухшее воспаление на его руке!
Он хотел продолжить, но Юнги, кажется, уже было ясно, что произошло.
— Если не углубляться в местные наименования, которые ты вряд ли изучал, а если и изучал, то точно не с особым вниманием, — технически мы проезжаем район Ахён*, он что в твоё время, что в моё, что сейчас — та ещё помойка, даром, что близко к центру. Тут частенько можно встретить чумных, слава богу, что в XX+ веках в нём максимум могут обчистить карманы.
— Чумных? — Чимин потерял дар речи.
Глубоко шокированный тем, как крутанулась его жизнь за менее чем сутки, он как-то упустил из внимания тот факт, что в прошлом могут не только выглядеть, как придурки, но и переносить сотни и сотни штаммов болезней, с которыми современное общество уже и забыло, как бороться.
— Да, но расслабься, — поспешил успокоить его Юнги, — мы с ним не контактировали, в местах, где обитают чумные крысы, нас и в помине быть не должно, но даже если что-то произойдёт — в моё время бубонная чума лечиться одним простым уколом.
— Кстати, про твоё время… — Чимин клял себя за свою инфантильность: в его распоряжении буквально был человек, живущий через двести лет после него, и всё, что они делали — бесконечно спорили, хотя у омеги был шанс, выпадающий далеко не каждому. — Что у вас с…
— Приехали, — и в самом деле — экипаж затормозил возле внушительного размера дома. — Послушай, птенчик, я охотно отвечу на все твои вопросы о будущем на обратном пути, кстати, сейчас можешь обдумать, что именно хочешь узнать о XXIII веке. Мы встретимся с Говардом Чон Хосоком Сен-Виленским в считанные минуты, а также с Давельдом Сан Ыну Ван-Нимерном, хозяином поместья.
— Кого? Чего? У местной знати развлечение такое — придумывать себе дурацкие непроизносимые фамилии?
На секунду Чимину показалось, что Юнги улыбнулся, но тот услужливо открыл перед ним дверь — к счастью, чумного больного на ней уже не висело, — и потащил ко входу, продолжая инструктаж: