На другой день начавшийся дождь вынудил нас отстаиваться. Дождь лил весь день и следующую ночь, и только к полудню стихло и прояснилось. Погода портится, что не удивительно — подходит сентябрь. Решили плыть дальше. Пройденный перекат сменился довольно глубоким плесом, но вскоре за ним опять перекат, да еще кое-где с переборами на выступающих гребнях известняков. Прошли это препятствие осторожно вброд, оберегая канобе. Вскоре река разбилась на ряд рукавов, разделенных галечными низменными островами. Общая ширина русла здесь увеличивается до километра и более. Приходится долго бродить в поисках более ли менее проходимой протоки. Обнаженность коренных пород незначительная. Берега везде сложены рыхлыми глинисто-галечными отложениями самой реки. И только в русле кое-где выступают плиты тех же, что и в устье, известняков.
К вечеру услышали шум воды и вскоре подошли к водопаду, совершенно необычному для Кулюмбе. Остановились для осмотра. Пласты известняков залегали здесь почти горизонтально с небольшим уклоном по течению, образуя уступ высотой около двух метров. Выше и ниже уступа в русле шли те же известняки с таким же залеганием. Очевидно, здесь прошел разлом, по которому часть пластов по одну сторону оказалась опущенной вниз, а по другую — приподнятой. Такие смещения вследствие горообразовательных процессов в горных породах весьма обычны. Их амплитуды достигают десятков, а иногда и сотен метров.
Река здесь сужена довольно высокими берегами, и водопад, низвергаясь с уступа эффектным каскадом, образовал под ним широкий и глубокий водоем в результате многовековой работы падающей воды. Сейчас, по низкой осенней воде, когда глубина реки не превышала одного метра, водопад представлял необыкновенное зрелище. Весной в водополье он, вероятно, бывал весьма грозен. Утром, перетащив верхом пустую лодку, я отправился на ней по реке для осмотра. Картина все та же. В русле кое-где выступали пласты известняков, а по берегам — только глинисто-галечные отложения.
Километра через четыре река разделилась на два рукава, скорее самостоятельных притока. Я решил повернуть назад. На обратном пути еще раз убедился в крепости и устойчивости наших канобе. Осматривая берега, я не заметил, как быстрое течение подхватило и понесло лодку к водопаду. Спохватился уже поздно, выгрести к берегу не успею, а если лодку поднесет к водопаду бортом, то я погиб. Осталось одно — плыть прямо по струе в водопад, грести сильнее и проскочить его смаху. Быстрое течение и энергичная работа веслом сделали свое дело. Лодка птицей взлетела на гребень каскада, мелькнула в воздухе, нырнула носом в чашу водослива навстречу водобою, проскочила его и оказалась на спокойной воде. Был момент, когда вал покрыл меня с головой, но пустая канобе, как пробка, сразу же вылетела на поверхность. Все произошло в считанные секунды.
Братья Корешковы, которые в это время на берегу чистили рыбу, с изумлением взирали на этот трюк. Вылез я из канобе, конечно, весь мокрый, но воды внутрь набралось немного, хотя фартук и не был завязан. Я рассказал ребятам о том ощущении, которое испытывал при полете, и они загорелись желанием проделать то же самое. Взяли лодку, не поленились перенести ее выше водопада, и каждый по очереди проделал тот же путь. Я стоял на берегу и фотографировал. Мнение всех было единогласным: спуск совершенно безопасен, надо только твердо держать лодку в струе и дать ей как можно больше разгона. На другой день обследование Кулюмбе закончили.
Без остановок дошли до устья Кулюмбе, повернули в Хантайку и спустились вниз, до начала первого порога. Здесь решили осмотреться. И хотя мы уверовали в себя и в надежность наших канобе, но плыть сейчас через такой порог, как этот, было бы, по меньшей мере, неосмотрительно. На другой день прошли вдоль всего порога, как по правому, так и по левому берегу. Вода значительно спала, обнажились те камни, вокруг которых, переливаясь и бешено крутясь, мчались вешние воды. При входе в порог, под правым берегом, виден довольно значительный водоворот, а дальше посередине — быстрое, но ровное течение. Крупных подводных камней здесь, видимо, нет. Стиснутая скалами река текла теперь ровным широким каскадом в тихий плес подпорожья. Если строго держаться главной струи в русле, то без риска можно попасть в среднюю часть каскада и спуститься, не задев за скалы. Ширина створа была метров 25. Спуск следовало начать ниже водоворота, у входа в порог. На том и порешили. Спустились поочередно без особых приключений. Держались основной струи в средней части русла. Быстрое течение выносило каждого в середину водослива. Лодка без прыжка ныряла носом в воду. Вал с головой покрывал человека. Позже, подъезжая к берегу, я почувствовал, что сижу в воде. Вылез и обнаружил в чехле канобе долевой, почти полуметровый разрез. Очевидно, где-то чиркнув острый камень. Однако воды внутрь набралось немного, так как фартук был наглухо завязан.
Оставленная здесь ранее лодка и все вещи оказались в полной сохранности. Видно, сюда никто и не заглядывал — ни звери, ни люди. Сделали основательную дневку. Из брезента и шестов соорудили чум, вскипятили в ведрах воду и по очереди помылись. Виктор Александрович безмерно доволен: среди оставленного имущества были сапоги, и он, наконец, сменил свою совершенно разбитую обувь на крепкую. Дальше, до устья Хантайки, можно плыть спокойно, порогов больше не будет.
Братья Корешковы поплыли на лодке, а я на канобе, так как нужно было еще осмотреть и сделать замеры пропущенных ранее обнажений. Виктор Александрович тоже сделал контрольную топографическую съемку. Через четыре дня, 12 сентября, мы были в устье Хантайки. Пропутешествовав, таким образом, немногим более двух месяцев, мы прошли в общей сложности на веслах, бечевой и пешком около 700 километров, преодолели пять порогов. Теперь, после вычисления астрономических пунктов, можно будет составить надежную и достаточно точную карту района Хантайки от верховьев до устья, дать описание геологического строения ее берегов и ближайших окрестностей. Задачу, которую мы взяли на себя, можно считать выполненной.
Пока мы стояли в устье Хантайки, туда зашло обстановочное судно "Тобол", которое ставит на Енисее маяки, бакены, вехи, обозначающие фарватер, а осенью их снимает. Капитан Очередько рассказал нам, что ему поручено обследовать и промерить глубины проток и устьев рек, впадающих в Енисей, вниз от устья Курейки с целью поиска места, удобного для строительства морского порта. Очередько знал Енисей отлично, так как обстановочную службу вел на нем уже много лет и с поручением справился лучше, чем кто-либо другой. Устье Хантайки ему не понравилось: хотя оно и глубокое, но вверх быстро сужающееся — негде будет разместить причалы. Кроме того, мы указали ему на кекур, свидетельствующий о мощном напоре льдов в устье во время ледохода.
До Дудинки добрались без особых осложнений. Большей частью дул попутный ветер, позволивший идти под парусом, ведя канобе на буксире. Здесь нас встречали товарищи из Норильской партии Б.Н.Рожкова, изучавшей месторождение Норильск II. По их мнению, оно весьма перспективно и там надо проводить разведочно-буровые работы. Дождавшись парохода, все вместе в конце сентября выехали в Красноярск и далее в Ленинград для составления отчетов, планирования дальнейших работ по изучению недр Таймыра.
По реке Таймыре в глубь хребта Бырранга
