Теперь, когда эти турбины дали ток, наши люди заботятся о том, чтобы он пришел в дома феллахов. Мы помогаем строить каналы для вод Садд аль-Аали, оживляющих пустыню.
Чтобы по-настоящему понять, что значат эти перемены для страны, вернемся к прошлому. Я хочу рассказать дальше про Египет 1958 года — мне довелось тогда довольно долго прожить на берегах Нила. А попутно в следующих главах пойдет рассказ и о теряющейся в веках далекой истории Египта, о всемирно известных памятниках, о фараонах и грабителях гробниц, о городе Солнца и прекрасной Нефертити, о находках археологов и о многом другом: ведь долина Нила, как и Междуречье, — один из очагов древней цивилизации.
Последнее убежище фараонов
Мой ученый спутник. — Загадки «домов вечности». — Сфинкс, который заговорил. — Гала-гала, фокус-покус! — Пробую пахать. — Город Солнца. — Там, где жила Нефертити. — Мумия Рамзеса Второго. — По следам грабителей. — Золотой гроб Тутанхамона
Я понял, что доктор Мавлют Ата Алла презирает меня. Мы сидели на балконе моего номера в гостинице. Под нами шумела набережная Нила. Ее жизнь была для меня еще непонятной и чужой; для доктора — привычной, примелькавшейся.
В уличном гаме я различал лишь гудки автомашин и свистки полицейских. Доктор же знал: вон тот старик нараспев расхваливает свой товар — моченую фасоль. Он понимал, что мальчишка-газетчик во все горло выкрикивает по-арабски название газеты «Пирамиды». Доктор мог даже сказать, о чем именно шумно спорят у подъезда два молодца в белых рубахах до пят (я уже не говорю о том, что для него это были не рубахи, а галабеи). В общем, он знал о Каире очень много, тогда как я, впервые прилетевший сюда три дня назад, — только то, что прочитал в книгах.
В светлом костюме и белоснежной рубашке, он сидел, не пытаясь ослабить узел галстука, хотя было около сорока градусов в тени. Он посматривал на меня сквозь дымчатые выпуклые очки близорукого человека, и взгляд его мог бы заморозить воду в графине.
— Нет, вы действительно совсем не говорите по-арабски? — переспросил он.
Я подтвердил. Доктор покачал головой:
— Так в каком же, простите, аспекте вы занимаетесь проблемами арабского мира?
Когда я смущенно пролепетал, что до сих пор был довольно далек от упомянутых проблем, доктор сделал жест, который мог бы сопровождать примерно такую невысказанную вслух мысль: «Этот писатель поистине странный тип, и непонятно, почему он попал сюда». Вслух, же доктор сказал:
— Но чем же я могу быть вам полезен, уж если так-то говорить?
Я нарисовал соблазнительную картину. Мне обещано всякое содействие в поездках по Объединенной Арабской Республике. Если он, доктор, согласится стать моим спутником, мы побываем далеко в стороне от проторенных, изъезженных туристских дорог. Нет, мы, разумеется, осмотрим и классические древности, но, сверх того, постараемся окунуться в самую гущу жизни народа. Ученый-востоковед, прекрасно владеющий арабским языком («И немного английским», — вставил тут доктор), вместе с писателем, обладающим, увы, лишь любознательностью, могут стать хорошими спутниками, не так ли?
По скептическому взгляду, брошенному из-под дымчатых очков, я понял, что ничуть не убедил доктора.
«Прекрасно, — говорил этот взгляд, — вашему будущему спутнику, очевидно, отводится роль переводчика. Но какая польза ученому-востоковеду от путешествия с человеком, который хвалится любознательностью и, значит, будет надоедать бесконечными вопросами?»
Я заторопился дальше. Стихия ученого, увлекающегося проблемами экономики Востока, — строгие, точные факты и цифры. И вот мы, не довольствуясь экономическими сведениями, так сказать, в разрезе всей республики, сможем не торопясь сами собрать интересный, подробный материал, скажем, в какой-либо одной деревне.
Ого, дымчатые очки потеплели! Лед тронулся!
— Вы извините, пожалуйста, — перебил меня доктор, — но не начнем ли мы скакать «галопом по Европам»? То есть в данном случае, разумеется, галопом по Арабскому Востоку?
Доктор сказал: «Мы». Отлично!
— Поймите, я не думаю ничего плохого о журналистах и писателях, однако…
Я поспешил уверить доктора, что понимаю его опасения. Так заключим же джентльменское соглашение: пусть командует парадом он, доктор. Если его особенно заинтересует что-либо во время нашей поездки и ему понадобится задержаться где-либо подольше — пожалуйста!