— Вы видели теперь деревню, где я родился. Вы убедились, что я из благородной семьи, что мой отец — уважаемый человек и все мои родственники — уважаемые люди. Наш род как могучее дерево. Корни его здесь, а многие молодые ветви дотянулись до Каира.
Слово моего отца — закон. Все считают, что сказанное им — правда. Он справедлив. Однажды мы, ребятишки, играли в кура-шурраб — гоняли мяч, сделанный из старых чулок. Мяч разбил окно в хижине феллаха, который работал на нашей земле. Феллах пожаловался отцу, Отец сказал мне: «Запомни: этот человек работает на нас, он все равно что наш родственник, ты не должен его обижать». Так сказал отец. Это было еще до революции. Тогда многие обращались с феллахами, как с рабами.
Я был первенцем у отца. Отец женился три раза. В нашей семье было одиннадцать детей, но в живых осталось восемь. Меня особенно берегли как наследника. А я семь раз тонул. Да, в каналах есть опасные места. Вы знаете, мало кто из арабов умеет плавать. А мне хотелось научиться. Меня драли. Лозой и за уши. Учитель, чтобы я не плавал, писал мне на руке чернилами. Если чернила смылись — за уши! Или лозой!
И еще мне запрещали брать ружье. А я брал и стрелял, когда отец уезжал в город. Отец приедет, понюхает, посмотрит ствол — сразу все поймет… Но тут меня защищал дед. Он говорил, что мужчина должен быть мужчиной и прежде всего должен уметь стрелять. Он так говорил: наша деревня далеко от государства, оно нас не защитит, мы сами себе защитники и судьи. Дед сам расправлялся с жуликами. Они обходили стороной нашу деревню, зная, что, взяв здесь буйвола, можно оставить взамен свою голову.
Да, я рос настоящим чертенком. Мне нравилось отрывать головы голубям и уткам. Если учитель наказывал меня, я бил его детей. Никто не мог влезть на пальму быстрее меня. У нас есть игра, называется «шибра аль-али». Двое или трое встают близко друг к другу, наклоняют головы, а один разбегается и прыгает через них. Что? У вас тоже так играют? О, мир тесен! Как вы называете свою игру? Чехарда? А ездят ли у вас верхом на тех, кто не мог перепрыгнуть? Тоже ездят?
Так вот, я прыгал лучше всех, и не было мальчишки, который мог бы похвастать, что ему хоть раз удалось прокатиться на моих плечах. Я был ловок и в борьбе. Вы заметили, какие плечи у шейха бедуинов, которого мы встретили в машине? Абдель Юнес Сакр старше меня. Когда мы были мальчишками, я клал его на обе лопатки. Я и сейчас готов побороться с ним. Да и с любым из вас. Или по очереди с обоими. Может, хотите попробовать?
У нас в деревне было три куттаба — три начальных школы, где учат читать Коран. Я думаю, что был настоящим чертенком, иначе меня не выгнали бы из первой во вторую, а из второй в третью. А учитель третьего куттаба пришел к отцу и заплакал… Тогда отец определил меня в начальную школу города Кафр аш-Шейх. Помните, мы проезжали этот город по дороге сюда?
В деревне я жил среди своих. В городе — другое. Я не сразу понял это и учился не очень хорошо, надеясь, что как-нибудь все обойдется. Тогда отец отвез меня в Каир и устроил в ту школу, где учились в свое время некоторые наши будущие министры. Там у меня появилась цель, я понял, что образование откроет мне дорогу куда-нибудь повыше, чем в провинциальную канцелярию.
За школой — университет. Если вы сегодня, спустя два года после того как я покинул его с дипломом в кармане, пойдете на литературный факультет и спросите обо мне, каждый скажет вам, каким уважением пользовался Абу Самра.
В университете я руководил спортом, устраивал студенческие вечера и защищал идеи республики от всяких посягательств. Я чувствовал, что мое призвание — не карьера религиозного деятеля, не военная карьера, а нечто другое. Я люблю общество и хочу познавать людей. Лосле окончания университета я пошел в департамент информации и, работая с иностранными журналистами, стараюсь приносить пользу республике.
Спасибо вам за то, что вы приехали в нашу деревню. Спасибо также за то, что вы со вниманием выслушали мой рассказ. Вы уедете в свою страну, но, если аллаху это угодно, мы встретимся еще, может, через год, а может, через десять лет…
Мы поблагодарили Абу Самру за рассказ, за добрые слова и отправились спать.
Но мне не спалось.
— Доктор, — сказал я, — вы ведь соблюдаете здешние обычаи, если так-то уж говорить?
— Стараюсь, — буркнул он. — А к чему вы это?
— А к тому, что сегодня калам, день третий. Мы слышали рассказ Абу Самры. Теперь ваша очередь.
Доктор долго отнекивался, но я все же настоял на своем. Конечно, многое о докторе я знал и раньше, но кое-что было для меня новым. Постараюсь совсем коротко изложить и без того короткий рассказ доктора, который я вытянул из него клещами.