Вскоре выходит книга Пири о его первых полярных путешествиях. Американец не хочет ждать, пока его оценят другие. Он сам перечисляет свои заслуги:
«Я открыл новый способ полярных путешествий».
«Я могу считать себя инициатором идеи использования самих собак в пищу собакам».
«Я ввел в первый раз и показал годность различных новых методов выдающейся ценности для полярного путешественника».
«Влияние моей экспедиции на эскимосов состояло в том, что подняло всю расу до благосостояния».
Всю расу — никак не меньше! Как видно, скромность — не в числе добродетелей Роберта Пири.
Но он и не хвастун, нет. Так поступают многие в окружающем его мире рекламы. Он просто немножко больше делец, чем другие полярные исследователи. Пири не идеалист, он понимает, что снаряжение экспедиции в Америке — это бизнес. И здесь действуют законы бизнеса. Умелая реклама, даже несколько назойливая, легче найдет дорогу к уму и карману американца, чем пространные разглагольствования о бескорыстном служении науке.
Работа над книгой лишь ненадолго задерживает Пири в Нью-Йорке. Шаг за шагом, целеустремленно, умело, деловито он разведывает подступы к полюсу. Экспедиции следуют одна за другой.
Путь для небольшого отряда в краю ледяного безмолвия неизменно прокладывает все тот же Мэтью Хенсон. Предоставим слово для рекомендации этого человека самому Пири: «Мэтью Хенсон — мой слуга; смелый чернокожий, родом из Виргинии, 23 лет. Его ум и преданность, в связи с отвагой, выказанные им в течение нескольких лет, проведенных со мною в различных экспедициях и в джунглях Никарагуа, заставили меня смотреть на него как на ценного члена экспедиции».
У Пири постепённо накапливается огромный опыт полярника. Он верит в себя. И ему невыносима мысль, что кто-то может опередить его. Чем сильнее затягивает Пири «великая полярная игра», тем заметнее игрок вытесняет в нем исследователя.
Далеко на севере американец встречает норвежца Отто Свердрупа. Свердруп рад: вот великолепный случай отправить письма близким, отчет о результатах научной работы.
— Письма? С удовольствием, — говорит Пири. — Но отчет… К сожалению, я не могу это взять на себя.
Почему? Пири не объясняет, Свердруп не настаивает. У Свердрупа слава выдающегося полярного путешественника. Пири может предполагать, что норвежец успел на этот раз сделать больше, чем он. А если так, то пусть по крайней мере мир узнает об этом как можно позже.
Когда Пири удается открыть самый северный мыс Гренландии, он не перебирает в памяти имена достойных полярных исследователей. Чем плохо название: «Мыс Мориса Джезупа»? Джезуп ничего не открывал, но он щедро заплатил за метеорит.
Еще не достигнув полюса, Пири уже знаменит как чемпион бокса. Создан «Арктический клуб Пири» во главе с мистером Морисом Джезупом. Для Пири специально оборудовано судно «Рузвельт», на котором нет разве что птичьего молока. Существуют «сани Пири». Есть «мыло Пири». Наконец, известен «метод Пири», который обязательно должен принести победу в скачках к полюсу. В чем заключается этот метод?
— В том, — говорит Пири, — что два человека будут последние четыре или пять дней своего обратного путешествия от полюса питаться мясом последней собаки, которая до этого съест предпоследнюю.
Итак, Пири готовится к решающему ходу. Он уже не молод, годы испытаний подточили здоровье. На этот раз неудача может означать для него конец арктической карьеры: Америка безжалостна к неудачникам. И он должен торопиться — теперь у него много конкурентов. Отправляет на полюс экспедицию тщеславный американский миллионер Циглер. Правда, вряд ли ей удастся сделать многое: возглавляет ее Фиала, бывший кавалерист, искушенный не столько в арктических исследованиях, сколько в скачках с препятствиями.
Американский журналист Уэльман собирается к полюсу на воздушном шаре. Газеты сообщают, что за шаром будет волочиться по льду пятидесятиметровая чудо-колбаса, начиненная смесью сушеного мяса и гороха. В пути от нее должны отрываться куски — готовые склады продовольствия на обратном пути…
Хотя журналист пролетает всего несколько километров, шумиха вокруг его полета неприятна Роберту Пири: он любит, чтобы говорили только о Роберте Пири.
Но вот начатая в 1908 году его новая экспедиция заставляет забыть и о Циглере, и о Фиала, и об Уэльмане, и о всех прочих.
— Теперь или никогда, — говорит Пири, прощаясь с друзьями.
Ему скоро 53 года. Едва не половину из них он отдал Северу. Флаг, который когда-то подарила ему жена для водружения на полюсе, сильно укоротился: он много раз отрезал от него полоски, оставляя их в крайних северных точках своих маршрутов.