Мэри выхватывает пистолет. Стелла заслоняет Видина.
Выстрел.
Умирает.
З а н а в е с.
ОТЕЦ И СЫН
Драма в четырех действиях
Авторизованный перевод Б. Залесской и Г. Герасимова.
Й о к у б а с Б у д р и с — богатый крестьянин.
Б у д р е н е — его жена.
К а р о л и с — их сын.
М а т ь Б у д р и с а.
Я н у л и с — садовник Будриса.
Г е н е — дочь Янулиса.
К и б а р т а с — малоземельный крестьянин.
С у д ь я.
Ю к н а — адвокат.
Н а р б у т е н е — адвокат.
А н т а н а й т и т е — свидетельница.
С у д е б н ы й п р и с т а в.
Н о т а р и у с.
П у б л и к а в з а л е с у д а.
Действие происходит в 1936 году.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
Просторная комната богатого крестьянского дома. Дубовая мебель, в углу — пианино. Видна часть открытой двери. На веранде — скамья. Конец апреля. Вечереет. Б у д р е н е вешает на стену портрет сына. Счастливая, что-то напевает.
М а т ь Б у д р и с а (крупная, прихрамывающая старуха лет 80. Входит, опираясь на палку. Останавливается и рассматривает занавески на окнах). Новые?
Б у д р е н е. Новые.
М а т ь Б у д р и с а (недовольно). Так-так… (Указывает палкой на портрет.) Вроде еще не ослепла. Уж не он ли?
Б у д р е н е. Он, матушка.
М а т ь Б у д р и с а. Так-так… Далеко от земли не убежит. Можешь быть спокойна.
Б у д р е н е. Нынче-то уж точно кончатся мои мучения. Часок еще, а может, всего лишь короткая минутка…
М а т ь Б у д р и с а. Что ты там бормочешь, сноха?
Б у д р е н е. Ничего, матушка.
М а т ь Б у д р и с а. А земля за садом уже подсохла. Комок в пальцах крошится.
Б у д р е н е (вынимает из шкафа мужской костюм, ласково поглаживает, осматривает, осторожно чистит какое-то пятнышко). Три года висит. Почти новый.
М а т ь Б у д р и с а. Комок, говорю, в пальцах крошится. С утра бы надо было плуг в борозду ставить…
Б у д р е н е. Да разве можно вам в поля ходить, матушка?! И так нога не заживает.
М а т ь Б у д р и с а. Не заживает… Палец отрезали. Сердце, дескать, кровь туда не гонит. Чушь! То же самое сердце, та же самая кровь.
Б у д р е н е (занимаясь чисткой пятна). Случается… Ничего не поделаешь.
М а т ь Б у д р и с а. Что случается?
Б у д р е н е (громко). Да хотя бы с этим самым сердцем… Случается.
М а т ь Б у д р и с а. А я говорю: слишком все умные нынче стали. Мудрят, мудрят. Мозги у людей от этого мудрования свернулись. Когда всякий начинает невесть что придумывать — добра не жди.
Б у д р е н е. Пуговица оторвалась… (Ищет в шкафу пуговицу, берет нитки.)
Входит Я н у л и с с корзиной в руках.
Я н у л и с. А вот и я со своим трехгрошовым. Ты только взгляни, хозяйка. Груши! Бере зимняя Мичурина. Даю голову на отсечение, что у вас ни одной не осталось.
Б у д р е н е (заглянула в корзину). Ого! У нас и простых-то яблок уже нету.
Я н у л и с. Вот я и говорю! (С упреком.) Только бы продать. Только бы деньги. А я? Под стеклом хранил. (Поднимает грушу.) С одного боку — мрамор, с другого — настоящее золото.
Б у д р е н е. Хорошо вылежались, хорошо.
Я н у л и с. Каждый год берегу. До поздней весны… Приедет же, думаю, когда-нибудь Каролюкас, так я ему самые отборные.
Б у д р е н е. Ему, значит?
Я н у л и с. Вот именно.
Б у д р е н е. Спасибо тебе, Янулис.