Г е н е. Помнишь последнее лето: река, ива треснула?
К а р о л и с. Еще бы… Забралась на самую верхушку склонившейся над водой ивы, она затрещала — и ты бултых в воду!
Г е н е. А ты, хоть не ахти какой пловец, бросился меня спасать!
К а р о л и с. Чуть не захлебнулись оба.
Г е н е. Не оба, а ты один.
К а р о л и с. Да, да, один… Почему ты мне на письма не отвечала? Я так ждал.
Г е н е. Я же написала.
К а р о л и с. Только одно письмо. И о какой это непреодолимой стене, выросшей между нами, ты писала?
Г е н е. Не будем об этом…
К а р о л и с. Но все-таки…
Г е н е. Красивые цветы?..
К а р о л и с (уступает). Красивые. Так, говоришь, Янулис прислал?
Г е н е. Нет. Это от меня.
Входит Я н у л и с.
Я н у л и с. Пропала дочка. Ищу, ищу, а она вон где.
К а р о л и с. Старые времена вспоминаем.
Я н у л и с. А я в саду молодого хозяина поджидаю. Не захочет ли, думаю, посмотреть, что нового в моем царстве?
К а р о л и с. Непременно.
Я н у л и с. Все тропинки тебя ждут. Да, самое главное! В теплице персик зацвел. Первый раз цветет в нашем саду. Красиво!
К а р о л и с. Ты все такой же счастливый, старый мой друг.
Я н у л и с. Точно. Старый дятел… (Вспоминает песенку, которую певал Каролису.)
К а р о л и с. Эту твою песню я часто вспоминал.
Я н у л и с. Голос уже не звучит, а попеть еще иногда охота.
К а р о л и с. А как твоя скрипка?
Я н у л и с. Э, пальцы не те — огрубели… Не слушаются. Чтоб скрипка пела, нужны гибкие пальцы, такие, как у тебя.
К а р о л и с. Душа нужна, как у тебя! Очень я благодарен тебе, Янулис, что научил ты меня музыку любить. Ты — мой первый учитель.
Я н у л и с. Ну, ты уж скажешь… Зайди ко мне, ждать буду. (Гене.) Пойдем, дочка, поможешь управиться.
Г е н е. Хорошо, папа. (Каролису.) До свидания.
К а р о л и с. Убегаешь?
Г е н е. Думаю, встретимся.
Я н у л и с. Пойдешь — оденься. Вечерами еще прихватывает. Прохладно.
Янулис и Гене уходят.
Входит Б у д р е н е.
Б у д р е н е. Отец сейчас придет. Будь с ним поласковее, Каролис. Ты должен его понять. Я уверена, — ты постараешься сделать все, чтобы в нашем доме снова был мир.
К а р о л и с. Хорошо, мама.
Б у д р е н е. Я пойду. (Уходит.)
Входит Б у д р и с.
Б у д р и с (долго молчит, глядя на сына). Приехал?
К а р о л и с. Приехал.
Б у д р и с (пытаясь за суховатым высокомерием скрыть любовь к сыну). Совсем исхудал… На чужих хлебах не раздобреешь.
К а р о л и с (быстро подходит к нему). Простите меня, отец.
Б у д р и с. Ну, будет… будет. (Обнимает сына.) Вот видишь… (Еще раз обнимает.) Э, да мы с тобой ровно бабы. (Смотрит, отступив.) Будто выше стал… Три года… Слух был — за границу ездил?
К а р о л и с. Да, выезжал.
Б у д р и с. Ишь ты. Пошатался по свету. Так-так. Ну, теперь все будет хорошо.
К а р о л и с. Верно, отец.
Б у д р и с. Значит, пообмяла тебя жизнь. Наверно, кое-что по-другому понимать стал.
К а р о л и с. Что именно?
Б у д р и с. Да все. Я знал: мой сын может шататься где угодно, но все равно настанет время, войдет в возраст, поймет, кто он такой.
К а р о л и с. Да, отец. За эти три года я многое понял, может быть, не совсем так, как вам хотелось бы, но тут уж ничего не поделаешь…
Б у д р и с. Не надо поминать того, что было, и это уже будет хорошим началом.
К а р о л и с. И я так думаю, отец.
Б у д р и с. Так-так… А где деньги достал?
К а р о л и с. На дорогу?
Б у д р и с. Вот-вот… Это ж не дешево — за границу?..
К а р о л и с. Музыкальное общество послало.
Б у д р и с. Ах, вот как! И долго там был?
К а р о л и с. Год.
Б у д р и с. Что ж такой невеселый?
К а р о л и с. Наоборот. Я очень рад.
Б у д р и с. Ну, смотри. У нас всего вдоволь. Сам знаешь, что господь не жалеет мне… Живи да радуйся.
Входит Б у д р е н е.
Б у д р е н е (обнимает мужа и сына). Ну вот. И снова мы все вместе. Чего же еще желать? Милостив к нам господь.
Б у д р и с (высвобождаясь). Что ты, мать?
Б у д р е н е (полушутя). Ох, отец, любишь ты скрытничать. Вхожу, сидит, на фотографию сына уставился. А вот встретился и, глядишь, еще усы топорщит.