К с а в е р а (войдя, машет Римасу букетом цветов). Ну, входи же… Я тебя прошу.
Р и м а с входит и молча кланяется Адомасу. Ксавера целует его в щеку.
Опять курил трубку? Врач же тебе запретил. (Римасу.) У него, говорят, язва. Может, ее и нет, но врачей надо слушать. Смотри, Адомас, последние полевые цветы. Слабые, уже не пахнут. А мне они тем дороже. (Ищет вазу.)
А д о м а с. Садись, Римас. Прошу.
Р и м а с. Спасибо. (Остается стоять.)
К с а в е р а (Адомасу). Скучал один? (Ставит цветы на рояль, потом, передумав, переставляет на столик возле кресла, где сидит Адомас.) До чего красивая у тебя седина. Погляди, Римас! Как серебряное руно. Говорят, седые мужчины нравятся девчонкам…
Адомас раздраженно выбивает трубку.
Мы были на автогонках. Го-картов. На кубок газеты «Тьеса». Как интересно! Знаешь, что я подумала: спорт — то же искусство, только лишенное мысли. Искусство антиинтеллектуальной эпохи.
Пауза. Адомас нервно стучит трубкой по пепельнице.
Я учу Римаса править. Привила ему страсть к машине. Это его первая страсть. Правда, Римас, приятно, когда ладони лежат на руле, а под ними вибрирует послушное живое существо?.. А потом — скорость, скорость, словно летишь по ветру. Блаженство! Пути-дороги, все равно куда…
Римас влюбленно на нее смотрит.
Да что вы, онемели, черт возьми?
А д о м а с (осторожно). А ты не подумываешь купить машину, Римас?
К с а в е р а (с иронией). Тогда уж «Волгу», Римас. Из первой получки.
А д о м а с. Я получу много денег за памятник. Могу дать взаймы.
Р и м а с. Почему вы предлагаете мне деньги? Даже не зная, смогу ли я их отдать. Странно… (Садится.)
А д о м а с. Чего же тут странного?
Р и м а с. Нет, денег у вас я не возьму.
А д о м а с. Ты человек талантливый. Много работаешь… Значит, деньги у тебя будут. Тогда и вернешь…
Р и м а с. Простите, но ваше предложение кажется мне странным.
К с а в е р а. Римас уходит из Дорпроекта и переходит к нам в Сельхозпроект. Будет получать рубля на три больше. Вот тогда и сможет купить «Волгу». Мы с ним спроектируем свинарник будущего. Семиэтажный, с гигиеническими кухнями и с еще более гигиеническими клозетами. Для самых отборных, привилегированных свиней.
А д о м а с (показывая на Ксаверу). Ты ее понимаешь, Римас? Понимаешь, когда она говорит серьезно, а когда издевается надо всем на свете и даже над собой?
К с а в е р а. Он-то понимает. Правда?
Р и м а с. Понимаю.
К с а в е р а. Хотите кофе?
Р и м а с. Спасибо. Я не хочу.
Пауза. Адомас держит во рту погасшую трубку. Смотрит на Римаса с едва скрываемой нежностью. Римас избегает его взгляда. Он волнуется, не решаясь что-то спросить.
К с а в е р а (насвистывает). Римасу хватает моего «Москвича».
А д о м а с. Кажется, я зря его купил.
К с а в е р а. А женился ты на мне не зря?
А д о м а с. Римас, Ксавера — опасная женщина, с ней шутки плохи.
К с а в е р а. Он это знает.
А д о м а с (спокойно). А он знает, что мы с тобой можем разорвать друг друга насмерть? Как взбесившиеся собаки с одного двора.
К с а в е р а (с удивлением на него глядя). Ну нет, мы слишком дорожим жизнью.
А д о м а с. Римас, ты знаешь, что значит разбудить женщину? Вернее сказать, разбудить в ней женщину?
К с а в е р а. Заставить ее полюбить?
А д о м а с. Нет, пробудить в ней страсть.
К с а в е р а. Ну и что же будет? Погибнет мир?
А д о м а с. Земля заколышется у тебя под ногами, волки завоют в душе, на голову рухнет небосвод. (Помолчав.) Найди лучше девушку, добрую, чистую… Такие еще бывают. Если ты сам ее не развратишь, то будешь счастлив. А Ксаверу оставь. Она не годится для устойчивой жизни. (С угрозой.) Понял?
Ксавера громко смеется.
Р и м а с (искренне). Спасибо за прямой разговор. Я тронут.
К с а в е р а. Красота! (Хохочет.) Я же тебе говорила, Римас, что вы с ним сойдетесь, а тебе еще не нравились его работы…
Р и м а с. Я не говорил, что они мне не нравятся.
К с а в е р а. А как же? Упрекал, что лицо на памятнике выражает только горе, что нет в нем железной воли борца…