А д о м а с (поднимаясь). Здравствуйте. Я вошел без звонка. У меня есть ключ. (Машинально держит его в руке.)
Т е р е с е. Вывернулись?
А д о м а с. Да.
Т е р е с е (подбегая к нему). Господи!.. Вас выпустили? А Паулюса? Где Паулюс? Его нет?
А д о м а с. Нет.
Т е р е с е. Его взяли три дня назад. Вас о нем спрашивали?
А д о м а с (с запинкой). Н-нет.
Т е р е с е. Вы его видели?
А д о м а с. Видел… когда его вели.
Т е р е с е. Как он выглядел? Его пытали? Ну, говорите! Говорите! Его пытали?
А д о м а с. Не знаю.
Т е р е с е. Ничего? Ничего о нем не знаете?
А д о м а с. Не знаю, Тересе.
Т е р е с е. Но вы же его видели!
А д о м а с. Издали.
Т е р е с е. Он что-нибудь сказал?
А д о м а с. Нет.
Т е р е с е. Дал какой-нибудь знак? Хоть рукой махнул?
А д о м а с. Нет.
Т е р е с е. Неужели не мог передать записку? Хоть два слова… на обрывке газеты…
А д о м а с. Не мог…
Т е р е с е (помолчав). Он мне напишет. На тюремной стене. Когда-нибудь…
А д о м а с. Нет!
Т е р е с е. Вчера я шла мимо тюрьмы. По той стороне. Рядом не разрешают. И видела за решетками лица…
А д о м а с. Он не там…
Т е р е с е. Я знаю… (Отходит от Адомаса.) Его будут пытать, чтобы он выдал других. Непременно. А он так плохо переносит боль. Его будут мучить. А потом… Потом… (Мечется по комнате.) Я чувствую… (Кричит.) Его расстреляют! Застрелят!
А д о м а с. Нет!
Т е р е с е (садится, вдруг спокойно). Его расстреляют.
А д о м а с (еще больше бледнеет). Нет! (Медленно отирает пот.) Не расстреляют. Я думал об этом, когда шел…
Т е р е с е (подбегает к нему). Вы знаете, что нет? Почему вы знаете? Говорите же! Ах, не знаете… (Пауза. Другим тоном.) Паулюс так не выносит боли. А тут нужен не человек, а великомученик. Господи, молю тебя, только бы он выдержал, только бы никого не выдал!.. Все время об этом думаю. Понимаете, я же одна… Совсем одна. Паулюс так и не пришел. Кроме вас, никто не знал, где он скрывается, даже я и то не знала. Мне сказали, когда его уже увели. Дорожный рабочий.
А д о м а с. Его выдали.
Т е р е с е. Что? Выдали?
А д о м а с (зло). Да, выдали, и самым гнусным образом.
Т е р е с е. Кто? Кто его выдал? Вы знаете? Кто выдал?
А д о м а с. Мало ли кто… Мог выдать я, могли вы… Теперь отец выдает сына, сын отца. Предательство правит всем. Надо бояться даже себя. Слышите, даже себя!
Т е р е с е. Не понимаю. (Смотрит на него пустыми глазами, как слепая. В сознании возникает страшная мысль.) Почему вас выпустили? Как вам это удалось?
А д о м а с. Я прикинулся сумасшедшим.
Т е р е с е. Как?
А д о м а с. Ну, этого не расскажешь… И меня выпустили.
Т е р е с е. Вас пытали? (Вглядывается в его лицо.) Господи! Я еще спрашиваю… Вы на себя не похожи. Я ведь сразу и не заметила…
А д о м а с. Не похож… Тересе! Теперь…
Т е р е с е. Что?
А д о м а с. Дайте воды.
Т е р е с е (наливает ему воду; ласково). Я ведь сразу вас не рассмотрела. Хотите еще?
А д о м а с. Нет, спасибо.
Т е р е с е. Сколько дней прошло с тех пор, как вас взяли? Тринадцать? Не помню… И вас все время мучили? Издевались?
А д о м а с (с улыбкой). Это все не те слова. Ты как маятник: налево — честь, направо — бесчестье… Качнуться в одну сторону — не жди пощады. В другую — даже умирая не забудешь. И так без конца. Остался только страх. Человека делают скотом. Проклятый шут!..
Т е р е с е. Не понимаю… какой маятник? Кто этот шут?
А д о м а с. Живодерня! Чудовищная живодерня! Понятно?.. Комната моя свободна? Вот я и пришел…
Т е р е с е. Она свободна, но… вы хотите жить у нас?
А д о м а с. А где же мне жить еще?..
Т е р е с е. Простите… Но лучше бы вы поселились в другом месте.
А д о м а с (резко). Почему? Почему?
Т е р е с е. Я прошу вас, уйдите.
А д о м а с. Вы меня гоните?
Т е р е с е. Нет, вы не понимаете… Хорошо, я скажу.
Пауза.
Когда я услышала мужские шаги, я подумала, что это Паулюс. Я ведь все время слышу его шаги. И не хочу, чтобы мне мешали их слышать другие шаги… Я знаю, он вернется. Верю. Главное — верю! Вы можете не верить, но я — верю! Даже если его расстреляют… Не бойтесь, я не сумасшедшая. Я говорю, он вернется! (Кричит.) Вернется! (Прислоняется лбом к стене. Видно, как дрожат ее плечи. Оборачивается, подходит к Адомасу, сурово, почти шепотом.) Паулюс вернется. А вы уходите! Уходите!