- Да, но…
- Это невозможно.
- Что?!
- За последние несколько минут ты это «что?!» произнесла уже несколько десятков раз, - заметил Антоний с ухмылкой. – И вообще, привыкай. Раз ты элект, то этот мир твой родной.
- Но в прошлом тоже были электы, - возразил Захар. – Они, правда, были никому неизвестными индивидами и существами, скрывающими свою сущность. Но, по сути, они существовали еще с середины девятнадцатого века.
- Электы? – спросила Настя.
Она села на пуфик и, помолчав несколько минут и схватившись за голову, которая уже шла кругом ото всего, что творилось, посмотрела в один из иллюминаторов. Там было восходящее солнце, освещавшее прекрасный сверкающий солнечными бликами и перемещающимися зайчиками город.
- Успокоилась? – уточнил Антоний.
Настя кивнула. Она вспоминала отца, его черные волосы и голубые глаза, которые, как думали все, она сама унаследовала именно от него, а не от матери. Некоторые его знакомые, приходившие к ним домой, что глаза ее отца сверкают иначе своей голубизной, нежели у ее матери. Но Настя, сколько бы не старалась, не смогла найти хотя бы одного подозрения, чтобы ее отец был тем самым… существом, которые жили с девятнадцатого века.
- А теперь, постарайся включить разум и думать, - сказал Захар, встав с кресла и посмотрев на сверкающий город за стеклом. – Итак, как твоя фамилия?
- Идилова… Настя Идилова.
- Кто родители?
- Василий и Тамара…
- Стоп! – вдруг воскликнул Антоний. – Не тот ли Василий Идилов?!
- О чем ты? – удивилась Настя. – Он из моего времени.
- О, твой разум уже признает всю неизбежность положения, - констатировал Захар, беря блокнот со стола и ручку и что – то записывая. – Значит, ты довольно – таки приспособлена менять обстановку и легко переносишь расставание с привычными местами и окружением.
- Было бы оно у меня, - буркнула Настя.
- Идилов… Идилов…
- Замолчи там, - не выдержал Захар, глядя на бормочущего Антония. – Итак, Анастасия, расскажи мне, как ты попала в Спектроград? Да и вообще, в Агровур?
Настя подробно расписала весь тот путь от школы до какого – то заброшенного дома, в котором, явно по велению судьбы, наткнулась на зеркало. Настя даже рассказала, что чуть не свалилась на трассу с машинами в их мире, однако Антоний успел ее спасти.
- То есть, ты после телепортации больше себя не контролировала?
- В каком смысле?
- Ну… видишь ли… после того, как спектральный передатчик перемещает тебя во времени, твое личное время, если так можно выразиться, тоже перестраивается.
- Как часы? – уточнила Настя. – Ну, если мы приезжаем в страну, с которой у нас разница в одном часовом поясе, мы же переводим часы…
- Ну… можно и так сказать, - согласился Захар. – Так вот, твое время перестроилось на наш ритм. Поэтому сейчас для тебя твое же будущее стало настоящим. Это одно из того, в чем заключается понимание слова «элект».
- А можно подробнее?
Настя, стоило лучу солнца коснуться ее руки, вдруг осознала, что вот оно. То, что она так долго искала, куда так давно пыталась сбежать – вот тот самый мир. Пусть она ничего не знает, пусть пока она обуза или же пленница – неважно! Главное, что она тут, а все плохое осталось позади.
- Конечно. Только…
Он посмотрел куда – то за спину Насте и потом сказал:
- Только давай позже. Сейчас у меня есть дело, которое я больше не могу откладывать.
- Конечно. А что мне делать?
- Антоний, покажи нашей госте «Аквамарин». Так ты хотя бы займешь себя на несколько часов.
- Хорошо, - улыбнулась Настя и встала.
Пуфик тут же снова стал числами, которые разлетелись в разные стороны. Она этому удивилась, но уже не так сильно. Почему – то ей показалось, что это нормально.
Антоний, цвет глаз которого уже вернулся к белому оттенку, взял ее осторожно за руку и вывел из комнаты. За ними закрылись дверцы.
ГЛАВА 5
Действуй!
Стоило шагам девчонки и Антония затихнуть, как Захар подошел к единственному саркофагу, который работал сегодня на борту «Аквамарина» и, нажав пару кнопок на панели управления, поднял стекло капсулы.
Белый холодный дым заполнил комнату, на мгновение заслонив своей густотой солнечный свет, но потом рассеялся и Захар смог увидеть невидимого в разговоре, но все прекрасно услышавшего помощника.
- Ну, как ты?
- Бывало и лучше.
Герман встал и, отсоединив от запястья провод, встал на пол. Он был по – прежнему бледным и, как показалось Захару, слабым. Однако датчики на его теле и на стенке капсулы показывали полный заряд. Даже с переизбытком.
- Ты все слышал, мой дорогой, - серьезно начал Захар.
- И что ты хочешь с ней делать?
- Пока что оставить у себя.
- А зачем наврал про то, что мы не можем вернуть ее? Это же дело пяти минут…
- Герман, ты порой поражаешь меня своей тупостью. В вроде бы пошел умом в отца…
- Так говори, чего хочешь. Не просто же так ты дал мне возможность подключиться к Антонию и слушать тут ваши милые задушевные разговоры…
- Как всегда проницателен.
- Ну так что?
Захар странно посмотрел сначала в иллюминатор, а затем снова на Германа. Парень застегивал рубашку и спрятал под рукавом сверкающий голубой треугольник, накинув сверху кожаную куртку.
Герман вольготно расположился в одном из кресел, которое возникло в тот момент, когда он падал в пустоту, совершенно уверенный, что через мгновение под ним появиться нечто мягкое.
Захар же встал и, взяв с полки небольшую черную коробочку, кинул ее парню. Герман ловко ее поймал и, открыв, усмехнулся.
- Все – таки достал.
- И то, с тебя причитается, маленький прохвост.
- Обязательно. И все – таки, что вы хотели сделать с этой девочкой?
- А ты?
- Я? – удивился Герман, закрыв коробочку. – Ничего. Хотел отправить, откуда явилась. Однако теперь, как понимаю, об этом надо забыть.
- Именно. Ты же заметил, какая в ней заключена сила! Она – чистокровный элект! В наше время это такая же редкость, как если бы в прошлом у кого были вестбулы, например у элиты общества, а у кого – нет.
- Что требуется от меня? Не виляй! – потребовал Герман, поняв, что ему сейчас поручат что – то сложное.
- Итак, нам нужно удержать ее тут.
- В Спектрограде?
- В Агровуре! – поправил Захар, зайдя за спину Германа. – Пока я не изучу ее способности и не раскрою их, она не должна сбежать от нас. Ты же понимаешь, что то, что она еще хоть что – то помнит о своей семье после перехода, это уже святое чудо!
Герман не стал повторять вопроса, ожидая очередного приговора Захара. И он оказался в этот раз более чем ужасным.
- Итак, как ты знаешь, девушки существа слабые, падкие на нежности и чувства… Так вот, поскольку ты – единственный, кого она знает, - Антония не стоит брать в расчет, - ты будешь, как говорит молодежь, ее парнем!
Эти слова словно обухом ударили по Герману. Он вскочил, кресло исчезло и парень, чувствуя, как внутри него закипает злость, сжал запястье и почувствовал, как пульсирует треугольник.