- Ого, - пробормотал он, рассматривая оружие. - Значит господин Маккинг действительно не любит шутить. - Он присел на стул и глубоко задумался.
Прошел почти час, прежде чем он снова поднялся, чтобы подкрутить пламя лампы.
- Итак, ваша карьера, инженер Кручинин, окончена, - чуть слышно пробормотал он и, не раздеваясь, прилег на кровать, стоящую в углу.
Глава 15
Непроданный секрет
Революционный комитет расположился в бывшем помещении женской гимназии. В ее просторных залах лежали и сидели сотни людей. Ни днем ни ночью не прекращалось здесь движение, непрерывно сновали связные, посыльные. Ни для кого уже не было секретом, что близится час восстания.
С раннего утра до позднего вечера записывали добровольцев в спешно формируемые отряды Красной гвардии.
Приходили рабочие в засаленных блузах, студенты в потрепанных тужурках, крестьяне в лаптях, невесть какими путями попавшие в столицу, интеллигенты в крылатках, девушки, бедно одетые, с утомленными глазами. Появлялись и хорошо одетые молодые люди и барышни. Некоторые, узнав, что винтовки выдают не сразу, уходили.
Из добровольцев подбирали наиболее верных людей, и из них составляли специальные ударные отряды. Эти сразу получали новенькие винтовки и, на зависть остальным, тут же на мостовой чистили их и обтирали от толстого слоя арсенальной смазки. Шутки и озорные слова раздавались всюду, где собиралось несколько человек.
- Проня, да что ж ты будешь делать с этакой оружией? - спрашивал чей-то голос. - Ведь она тебя задавит.
Маленького роста человек в черной засаленной одежде усердно трудился над тупорылым "максимом".
- А он верхом, братцы, верхом на "максимке"-то.
- Ого-го-го-го!
Толстая баба в темном переднике искала кого-то в толпе. Вдруг она заметила мальчишку с гусарской саблей; тот важно стоял в толпе своих сверстников.
- Митька, язви тя в душу, - заорала баба и бросилась к мальчишке. Тот, гремя огромной саблей, умчался в переулок.
На углу плакала худенькая старушка, прикладывая платок к глазам.
- Владимир, ты убьешь отца.
Юноша с едва пробивающимся пушком на верхней губе негромко говорил:
- Успокойся, мама, иди домой. Ты хочешь опозорить меня? Все ушли, а я должен оставаться?
Большая толпа новобранцев окружила маленького щуплого солдата в косматой папахе. Здесь особенно громко смеялись. Громадный детина выкатил глаза и, давясь от смеха, толкал под руку своего земляка.
- Васька, Васька, ты дывысь, чо вон каже.
- Матка боже, каже, в анархистки записалась.
- Ой, не можу, люди добри! - и солдат повалился навзничь.
- А штоб тоби!
Никто не обращал внимания на солдата в потрепанной шинели, неторопливо расхаживающего среди красногвардейцев. Его пытливый взгляд, казалось, все ощупывал, как будто чего-то искал. Иногда он останавливался, чтобы послушать какую-нибудь окопную быль, и, не дослушав, двигался дальше. Наконец он подошел к широкой двери, на которой был укреплен лист картона. Крупным типографским шрифтом там значилось:
РЕВКОМ
А внизу от руки дописано:
Запись добровольцев в отряды Красной Гвардии происходит круглосуточно. Желательно иметь свое оружие.
Солдат чуть помедлил и вошел в широко открытую дверь. Налево коридор, у входа стоят двое вооруженных людей, один из них в очках, в поношенном демисезонном пальто похож на учителя, другой в рубашке на выпуск, на голове картуз с треснутым козырьком. Около них стоит солдат в папахе. Тот, что в картузе, как видно, уже не первый раз сердито говорит, обращаясь к солдату:
- Да сказано же тебе, что нельзя, понимаешь, нельзя. Не велено пущать.
- Да я же с фронта, я же по делу. У меня, может, пакет срочный.
- А мандат, где твой мандат? А-а. Нету! Ну, так и проваливай, ну... сгинь, сатана.
- Я, может, мандат комиссару предъявлю, а ты не пущаешь.
- Вот деревня. - Часовой сокрушенно покачал головой. - Катись, катись отселева, пакеда я не взялся за тебя, - окончательно рассвирепел "картуз".
- Подожди, Гришин, может, человеку в самом деле нужно, - перебил его очкастый.
- Вон, видишь, в тужурке стоит? - очкастый показал пальцем на дюжего моряка, разговаривающего с группой солдат. - Подойди к нему, это товарищ Архипов, хорошенько попроси его. Он тебе поможет.
Солдат облегченно вздохнул и направился к Архипову.
- Спасибо, браток... а этот - варнак... - Он враждебно посмотрел на Гришина. - По-людски надо, по-божески...
Незнакомец, молча наблюдавший всю эту сцену, незаметно подошел к человеку, которого очкастый назвал Архиповым.
- Ты ко мне, пехота?
- Да, можно и к вам, - нерешительно согласился незнакомец.
- Я слушаю.
- У меня вопрос частного характера.
Архипов внимательно посмотрел на него.
- Документы?
Незнакомец достал из штанов солдатскую книжку и протянул ее Архипову.
- Дезертир?
- Да, вроде.
- Иди за мной.
Через минуту они очутились одни в приемной.
- Ну-с, гражданин Рогов, я вас слушаю, - проговорил Архипов, усаживаясь за стол, на котором стояла пишущая машинка и валялись кипы бумаг.
- Мне очень хотелось изложить свое дело лично комиссару.
- Комиссара сейчас нет.
Рогов помолчал, как будто не решаясь заговорить, потом оглянулся и, убедившись, что двери плотно прикрыты, вполголоса заговорил:
- Я вам сказал, что у меня дело частного характера. Но я думаю, вы им заинтересуетесь. Я нахожусь в курсе одной готовящейся операции. Она касается крупного открытия, которое известные мне люди собираются вывезти за границу. Открытие это имеет настолько большое значение для России, что потеря его будет непоправимым несчастьем... Я могу сообщить имена, дать адреса и таким образом предотвратить эту нежелательную операцию... Но... с определенными условиями...
- Чем можете подтвердить свои слова?
- В Петрограде живет один профессор. Недавно у него украли дочь поговорите с ним, - солдат многозначительно посмотрел на Архипова.
- Имя этого профессора?
- Имена я буду называть только самому комиссару.
- Почему вы пришли к нам в такое время?
- Я анархист и не разделяю ваших взглядов, но все-таки считаю вас лучше этих скотов-эсеров, а время?.. Если бы я пришел после переворота в столице, то было бы слишком поздно.
- Что же это за условие, его можно узнать?
- Извольте... мне нужны деньги.
- Гм. Значит, вы продать, что ли, собираетесь нам свое... сообщение? А если я вас сейчас задержу как подозрительную личность?
- Вы ничего не выиграете, а проиграете очень много.
- Скажите, а то открытие, о котором вы говорите, почему о нем ничего неизвестно и что это за штука такая?
Рогов чуть помолчал, словно решая, стоит ли говорить.
- Дело касается постройки одного аппарата необычайной конструкции. Изобретатель этой машины - один неизвестный человек. Дни его уже сочтены, но сейчас самое важное - аппарат.
Архипов озабоченно потер виски.
- Ну и задача!
В дверь постучали. Вошел Темин.
- Иди, Архипов: Громов привел отряд - человек двести и все без оружия. Темин сокрушенно покрутил головой. - Куда девать будем?
- Я сейчас, Темин. Вы побудьте здесь, вот папиросы... Комиссар с минуты на минуту должен прибыть, - обратился Архипов к Рогову. Он убрал какие-то бумаги со стола в ящик и запер его. Ключ, торчащий в двери соседней комнаты, он тоже сунул в карман, после этого вышел.
Из переулка к зданию ревкома двигалась широкая колонна, шли рабочие с потемневшими от копоти лицами, шли прямо от станков, от машин. У некоторых в руках были гаечные ключи, молотки. Сзади, блестя свежей краской, двигался новенький броневик. На нем было полотнище с надписью: "Подарок от пролетариата Путилова". Пришедших шумно приветствовали высыпавшие из помещения красногвардейцы. Архипов поздоровался с коренастым плотным человеком в просторной рабочей спецовке.