РЕВКОМ
А внизу от руки дописано:
Запись добровольцев в отряды Красной Гвардии происходит круглосуточно.
Желательно иметь свое оружие.
Солдат чуть помедлил и вошел в широко открытую дверь. Налево коридор, у входа стоят двое вооруженных людей, один из них в очках, в поношенном демисезонном пальто похож на учителя, другой в рубашке на выпуск, на голове картуз с треснутым козырьком. Около них стоит солдат в папахе. Тот, что в картузе, как видно, уже не первый раз сердито говорит, обращаясь к солдату:
— Да сказано же тебе, что нельзя, понимаешь, нельзя. Не велено пущать.
— Да я же с фронта, я же по делу. У меня, может, пакет срочный.
— А мандат, где твой мандат? А-а. Нету! Ну, так и проваливай, ну… сгинь, сатана.
— Я, может, мандат комиссару предъявлю, а ты не пущаешь.
— Вот деревня. — Часовой сокрушенно покачал головой. — Катись, катись отселева, пакеда я не взялся за тебя, — окончательно рассвирепел «картуз».
— Подожди, Гришин, может, человеку в самом деле нужно, — перебил его очкастый.
— Вон, видишь, в тужурке стоит? — очкастый показал пальцем на дюжего моряка, разговаривающего с группой солдат. — Подойди к нему, это товарищ Архипов, хорошенько попроси его. Он тебе поможет.
Солдат облегченно вздохнул и направился к Архипову.
— Спасибо, браток… а этот — варнак… — Он враждебно посмотрел на Гришина. — По-людски надо, по-божески…
Незнакомец, молча наблюдавший всю эту сцену, незаметно подошел к человеку, которого очкастый назвал Архиповым.
— Ты ко мне, пехота?
— Да, можно и к вам, — нерешительно согласился незнакомец.
— Я слушаю.
— У меня вопрос частного характера.
Архипов внимательно посмотрел на него.
— Документы?
Незнакомец достал из штанов солдатскую книжку и протянул ее Архипову.
— Дезертир?
— Да, вроде.
— Иди за мной.
Через минуту они очутились одни в приемной.
— Ну-с, гражданин Рогов, я вас слушаю, — проговорил Архипов, усаживаясь за стол, на котором стояла пишущая машинка и валялись кипы бумаг.
— Мне очень хотелось изложить свое дело лично комиссару.
— Комиссара сейчас нет.
Рогов помолчал, как будто не решаясь заговорить, потом оглянулся и, убедившись, что двери плотно прикрыты, вполголоса заговорил:
— Я вам сказал, что у меня дело частного характера. Но я думаю, вы им заинтересуетесь. Я нахожусь в курсе одной готовящейся операции. Она касается крупного открытия, которое известные мне люди собираются вывезти за границу.
Открытие это имеет настолько большое значение для России, что потеря его будет непоправимым несчастьем… Я могу сообщить имена, дать адреса и таким образом предотвратить эту нежелательную операцию… Но… с определенными условиями…
— Чем можете подтвердить свои слова?
— В Петрограде живет один профессор. Недавно у него украли дочь — поговорите с ним, — солдат многозначительно посмотрел на Архипова.
— Имя этого профессора?
— Имена я буду называть только самому комиссару.
— Почему вы пришли к нам в такое время?
— Я анархист и не разделяю ваших взглядов, но все-таки считаю вас лучше этих скотов-эсеров, а время?.. Если бы я пришел после переворота в столице, то было бы слишком поздно.
— Что же это за условие, его можно узнать?
— Извольте… мне нужны деньги.
— Гм. Значит, вы продать, что ли, собираетесь нам свое… сообщение? А если я вас сейчас задержу как подозрительную личность?
— Вы ничего не выиграете, а проиграете очень много.
— Скажите, а то открытие, о котором вы говорите, почему о нем ничего неизвестно и что это за штука такая?
Рогов чуть помолчал, словно решая, стоит ли говорить.
— Дело касается постройки одного аппарата необычайной конструкции. Изобретатель этой машины — один неизвестный человек. Дни его уже сочтены, но сейчас самое важное — аппарат.
Архипов озабоченно потер виски.
— Ну и задача!
В дверь постучали. Вошел Темин.
— Иди, Архипов: Громов привел отряд — человек двести и все без оружия. — Темин сокрушенно покрутил головой. — Куда девать будем?
— Я сейчас, Темин. Вы побудьте здесь, вот папиросы… Комиссар с минуты на минуту должен прибыть, — обратился Архипов к Рогову. Он убрал какие-то бумаги со стола в ящик и запер его. Ключ, торчащий в двери соседней комнаты, он тоже сунул в карман, после этого вышел.
Из переулка к зданию ревкома двигалась широкая колонна, шли рабочие с потемневшими от копоти лицами, шли прямо от станков, от машин. У некоторых в руках были гаечные ключи, молотки. Сзади, блестя свежей краской, двигался новенький броневик. На нем было полотнище с надписью: «Подарок от пролетариата Путилова». Пришедших шумно приветствовали высыпавшие из помещения красногвардейцы. Архипов поздоровался с коренастым плотным человеком в просторной рабочей спецовке.
В это время к нему протолкался посыльный штаба.
— Товарищ Архипов, идите скорей, там стреляют, кажись, в кабинете комиссара.
Архипов бросился за посыльным. Перед дверью толпились люди.
Темин с винтовкой в руке никого не пускал в кабинет.
— В чем дело?
Темин молча пропустил его в комнату. На полу, вытянувшись во весь рост, лежал человек; в солдатской книжке он значился под фамилией Рогов.
— Кончен, — проговорил Архипов.
Комната наполнилась любопытными.
— Куда же она ему угодила? Крови не видно, — поинтересовался кто-то.
— А может, он сам, братцы, покончил?
— А наган где?
— Н-нда! Нагана нету.
— Гляди-ка, как его свело.
Лицо убитого с широко открытыми глазами было искажено страшной гримасой.
Архипов подошел к окну и сразу обратился к Темину:
— Быстро обследуй под окном.
— Есть обследовать!
Архипов внимательно осматривал небольшое круглое отверстие в стекле.
— Ну, ясно, — догадался кто-то. — Стреляли через окно.
В комнату вошел комиссар Соболев.
— Что здесь происходит, товарищ Архипов?
Он с удивлением смотрел на лежащего человека.
— Прошу всех выйти.
Красногвардейцы нехотя очистили помещение.
— В чем дело? — повторил вопрос Соболев, наклоняясь над убитым и осматривая его.
Архипов в нескольких словах передал все, что знал. Комиссар озабоченно нахмурился.
— Ну-ка, обыщи его.
Через минуту на столе появилась куча документов, каких-то бумаг. Толстые пачки денег. Небольшой никелированный браунинг.
— Ну что, все?
— Нет, у него еще что-то есть в подкладке. — В руках Архипова появился тщательно упакованный пакет.
— А ну, вскрой.
На стол посыпались кольца, браслеты, цепи.
— Золота-то сколько, мать честная!
— Больше ничего?
— Как будто все.
Комиссар стал просматривать документы убитого.
— Значит, он предъявил вот этот документ? — Соболев показал засаленную солдатскую книжку.
— Так точно.
— Ого! У него здесь есть и другие бумаги, но они на английском языке. Это птица перелетная, не то Вагнер, не то Васнер, не разберу. А вот еще одна любопытная вещь — другой паспорт. Здесь Фишер. О, да тут их целый десяток! — Соболев с любопытством рассматривал несколько паспортов с разными фамилиями.
— Значит, говоришь, продать нам свое сообщение хотел?
— Я понял так, да он и сам об этом сказал.
— Ни имен, ни адресов он не называл?
— А может, это просто какая-нибудь провокация, товарищ комиссар?
— Не знаю, Архипов, может быть и так. Этого уже сейчас не узнаешь. Во всяком случае занимательная история. — Соболев подошел к окну и осмотрел пулевое отверстие. — Куда пуля попала?