– Мне кажется, – нарушил наконец молчание Альфонс Ничейный, – необходимо как можно скорее известить о случившемся французские власти.
– Верно. Члены экспедиции останутся здесь, – распорядился Ламетр. – Лишь кто-то один отправится с нами, остальные вместе с воинами фонги будут стеречь алмазы и пленников.
Прежде чем отправиться в путь, мы подвергли допросу «исполнительную комиссию». Эти выложили все, что знали. Белый господин (имелся в виду Ван дер Руфус) бывал здесь редко, всегда появлялся неожиданно – с неба – и садился на мертвый рукав реки, он широкий, словно озеро.
– Гидроплан! – воскликнул Альфонс Ничейный.
– Она пока здесь, эта чудо-машина? – поинтересовался Ламетр.
– Нет, господин. С ним прибыла еще красивая дама. Она тотчас же отправила нас на противоположный берег высматривать четверку белых. Велела схватить их и доставить сюда. Но нам удалось поймать только одного – тебя, господин. Остальные трое сами пришли.
– А где машина? Это главное!
– Какая машина, господин?
– Летающий дух, который гудит и рычит!
– Дама забрала его с собой в одно место, где потом семь дней будут ждать белого господина.
– А где ждут этого белого господина? – сдавленным от волнения голосом поинтересовался Альфонс Ничейный.
– В одном доме, на берегу моря.
– Значит, в миссии. Пошли!
В сопровождении десяти воинов фонги мы отправились в путь. К нам присоединился и геолог Фразер.
До дня условленной встречи оставалось еще трое суток. Господи, хоть бы успеть туда добраться и захватить графиню Ла Рошель! Однако надежды было мало.
4
Понадобилось целых четверо суток, чтобы добраться до поселения лесного туземного племени, где мы устраивали передышку на пути в Тамарагду и получили проводника. Мы расположились на отдых в одной из хижин, настроение было подавленное.
– Не стоит требовать от судьбы невозможного, – мудро заметил я. – Вот ведь и с картой нам повезло, можно сказать, в последний момент. Удача – дама капризная.
– Это верно, – согласился со мной Чурбан Хопкинс. – И все же лихорадка меня прихвати, ежели я не прихлопну этого негодяя, Турецкого Султана! – Он рассеянно принялся протирать монокль лорда Пивброка шелковым носовым платком Ван дер Руфуса.
– Что же тебе мешает? – поинтересовался Турецкий Султан, прислонясь к дверной притолоке. – Вот ой я, к твоим услугам!
Мы подскочили, как ужаленные.
– Ага, попался!
– Уж не воображаете ли вы, будто бы я от вас скрывался? – с вызовом спросил Султан, извлекая из-под полы большой кухонный нож.
Того гляди началась бы поножовщина, но Ламетр и Альфонс развели нас.
– Ребята! – взывал к нам капитан. – Пусть будет выслушана и другая сторона!
– Не слушать его, а башку на сторону свернуть, и все дела! – взъярился Хопкинс и выхватил из кармана длинный кривой нож, прихваченный на память у вождя фонги.
Но капитан вовремя перехватил его руку.
– Audiatur et altera pars! – повторил он свои слова на латыни, и на Хопкинса это явно произвело впечатление.
– Должно быть, вы правы… – пробормотал он. – Только ведь у меня ранение в голову, – напомнил Хопкинс, ощупывая свой затылок.
– Выкладывай, Турок, – вмешался Альфонс Ничейный. – Обещаем спокойно выслушать тебя. Ну, а если твое объяснение покажется нам неубедительным, вздернем тебя, да и вся недолга.
Турок незамедлительно толкнул Ничейного в грудь и снова схватился за кухонный нож.
– Ох, испугал! Какие тут все силачи подобрались, и каждый норовит из себя вожака строить! И ты, Альфонс, туда же?
Ламетру едва удалось утихомирить Турецкого Султана, которому не терпелось схватиться с нашей троицей.
– Уймитесь вы, право! – вмешался Матеас.
– И ты решил в силачи записаться?
Думаете, мне слабо одному против вас всех? – Трое изо всех сил удерживали его, а он все знай сыпал угрозами.
– Языком болтать не велика премудрость. Посмотрим, что вы запоете, ежели вас перышком пощекотать!
Мы даже готовы были торжественно просить у Султана прощения, когда он наконец уселся и закурил.
– Я действительно сбегал от вас и скрывался, – все еще тяжело отдуваясь, начал он, – но вовсе не со страху. Просто я… это… в инкогните был… Под чужим именем, стало быть, таился.
– Ты давай ближе к делу, – примирительным тоном напомнил ему я.
– Тогда подкиньте сигарет. Да побольше! – огрызнулся он. – Сами видели, последнюю только что выкурил.
Хопкинс презрительно швырнул ему пачку русских папирос – бывшую собственность горного инженера Мусовского.
– Начну с того момента, – обратился ко мне Султан, – когда вы с Хопкинсом заявились на корабль, а я сидел, замотанный в скатерть.