– Это правда? – уточнил Альфонс.
– Вроде того… – смущенно признался я. – Только я не успел вовремя вас предупредить.
Воцарилось натянутое молчание.
– Лично я считаю Турецкого Султана человеком порядочным и храбрым, – заявил Ламетр, протягивая руку нашему несправедливо заподозренному приятелю.
– Я тоже, – протянул руку Матеас.
– Насчет порядочности я бы судить повременил, но в данном случае он вел себя не так по-свински, как обычно, – закрыл обсуждение Чурбан Хопкинс и тоже пожал руку Султану.
5
Занимался рассвет, когда мы снова тронулись в путь. Хитроумно выбритая, цвета спелого ореха борода Матеаса в сиянии луны отливала призрачным светом. Чего ради легионеру с таким тщанием ухаживать за бородой, по-прежнему оставалось для меня загадкой.
– Думаешь, мы еще застанем ее? – допытывался Чурбан Хопкинс у Султана.
– Вполне возможно, ведь она дожидается голландца. Но гидроплан в полной готовности стоит на берегу моря, а графиня – сносный пилот, так что может упорхнуть в любой момент.
– Почему ты ушел от нее? – спросил я.
– Случайно подслушал один разговор и понял, что вас захватили. Ну, и поспешил на выручку.
Порядочный малый, ничего не скажешь!
Геолог Фразер, который находился вместе с нами, ни слова не понимал из всех наших разговоров. Однако заданного нами темпа не выдержал – мы гнали со всей быстротой, на какую были способны. Пришлось оставить его вместе с тремя воинами фонги, они присоединятся к нам в старом здании миссии, а сами мы не присядем, пока не доберемся до цели!
К вечеру наконец за деревьями показался старый дом. До миссии оставалось, должно быть, шагов двести, когда у Альфонса вырвалось невольное восклицание:
– Вон там, смотрите!
В одном из окон дома горел свет.
Теперь мы продвигались с оглядкой.
– Лучше будет, если господин капитан с Оковалком пойдут вперед. Двоим гораздо легче приблизиться к дому незамеченными, а мы с туземцами возьмем его в кольцо.
– Договорились.
Мы с Ламетром прокрались к дому, заглянули в окно.
Графиня была там!
Она готовила себе чай. Боже, как она была прекрасна: лицо, в любой момент готовое принять плачущее выражение или рассмеяться, дивная фигура!..
Неслышно подкрались мы ко входу. Стоявший на страже негр удивился нашему появлению до чрезвычайности.
Я схватил его за глотку так, что он не то чтобы пикнуть, даже дыхнуть не успел.
Ламетр бесшумно проник в дом.
Я услышал тихий вскрик графини и отпустил негра. Он без памяти рухнул наземь. Наспех связав его, я поспешил за капитаном.
Они с ведьмой молча стояли друг против друга. Графиня с приоткрытым от ужаса ртом вжалась в стену.
– Ваш путь подошел к концу, – тихо вымолвил капитан.
Тут графиня заметила меня.
– Джон… – прошептала она. – Спаси меня!
– Графиня! – одернул я ее со свойственной мне непреклонностью. – Даже не пытайтесь вновь пустить ваши штучки в ход. умного человека можно провести максимум два раза.
– Ван дер Руфус взят под стражу, экспедиция нашлась, все обстоятельства дела выяснились, – сказал Ламетр.
К графине постепенно возвращалось самообладание.
– Вот она я, перед вами! Сдайте меня правительственному посланнику.
– Нет! Мы будем судить вас сами! – послышался голос от двери: на пороге стоял Альфонс Ничейный.
Графиня снова прижалась к стене, с ужасом глядя на вновь прибывшего.
– Граф… граф Ла Рошель… – пролепетала она.
– Да, Катарина! – жестко произнес Альфонс Ничейный. – Я граф Ла Рошель, которого вы превратили в Альфонса Ничейного. Это я письменно предупреждал всех, кого вам удавалось завлечь в свои сети. Граф Ла Рошель стал преступником, за которым гонялась полиция. А ведь это вы убили Андреса Матеаса!
– Неправда… – начала было женщина, но голос ее прервался. Расширившиеся от ужаса глаза уставились в одну точку, а затем она испустила вопль столь ужасный, что меня и поныне бросает в дрожь, стоит вспомнить ту сцену.
В дверях стоял желтолицый Матеас.
– Здравствуй, Катарина, – произнес он.
Вжавшись в стену, графиня не сводила безумного взгляда с бородача.
– Андрес… нет, нет… уберите его отсюда… Я не в силах его видеть!
– Нам требуется ваше письменное признание, – сказал Альфонс Ничейный… то есть граф Ла Рошель. Ну и чудеса!
– Все, все сделаю… как велите, – захлебываясь, бормотала она. – Только… уведите… этого… человека!
– Письменное признание! – напомнил Альфонс.