– Джон… – промолвила она с тяжким вздохом. – Я понимаю, что ты не из болтливых и, вероятно, мне пока не доверяешь…
– Помилуйте, графиня!
– Зови меня Нора…
– Но… Нора. – У меня и язык-то не поворачивается такое выговорить.
– Я открыла тебе все свои тайны, а ты… Может быть, потом, когда почувствуешь, что по-настоящему любишь меня и доверяешь… ты тоже расскажешь мне все, чтобы между нами не было никаких недомолвок…
Стыд какой! Эта дивная женщина слепо доверилась мне, ведет себя так искренне и открыто, а я держу рот на замке…
– Графиня!.. Нора… Графиня Нора! Я тоже расскажу все-все без утайки!
– Не подумай, будто я из пустого любопытства…
– Ив мыслях нет такого!.. Если тебе доверяют, значит, и ты должен отвечать тем же. У меня тоже есть тайна, вокруг которой…
Послышался стук в дверь. Она испуганно вырвалась из моих объятий.
– Кто там?
– Звонят по телефону.
Вошел лакей по имени Луи, принес на подносе телефонный аппарат с длинным шнуром.
Только в аристократических домах принято подавать телефон на подносе.
Графиня поднесла трубку к уху.
– Да… – коротко ответила она. – Пока нет… но близко к тому… Нет… Хорошо, жду вас… На машине?… Понятно… Всего доброго!
Лакей удалился.
– Джон… Я должна встретиться с одним человеком. Это давний друг моего отца, он приедет сюда на машине… Обожди меня здесь, пока я поговорю с ним, ладно?
– Пожалуй, я засиделся, пора и честь знать…
– Нет-нет, как знать, когда мы снова встретимся! – возразила она, и опять последовали жаркие поцелуи.
Вскоре лакей вновь постучал в дверь.
– Скоро вернусь, – шепнула она и оставила меня одного.
Я опрокинул рюмку виски и опустился в кресло. Голова шла кругом. Вдруг раздался тихий стук.
Лишь сейчас я заметил, что в противоположном углу комнаты, у лампы, есть скрытая обоями дверь. С той стороны кто-то подсунул под дверь клочок бумаги…
Что за новости!
Подойдя к двери, я поднял бумажку. На ней было написано следующее:
«Дарагой Акавалык!
Дурак ты, каких сеет не видал. Erna баба как есть змия падкалодныя. Видит, что ей в сети попался олух бизмозглый, который вааброжоит о сибе бох весть што, вот и пользуитца этим. Помалкивай, пасть ни разивай и паскарей делай отсюда ноги. А то очинь даже лехко можит статца, што тибя прихлопнут, как муху. Ведьма ета апасние, чем сто чиртей.
«Незнамо кто»… Да я с первых слов догадался, что это Турецкий Султан, больше некому. Только все написанное – вранье от начала до конца.
Я мигом распахнул скрытую обоями дверь – возьму мерзавца тепленьким.
Ан не тут-то было! Султан смылся.
Я очутился в небольшой комнате. Как он попал сюда – ума не приложу. Но ведь пробрался же исподтишка…
В следующей комнате я аж застыл на мгновение, охваченный трепетом. Это была спальня со стенами, затянутыми голубым шелком. С потолка свисала лампада, освещая комнату рассеянным красноватым светом.
В противоположном конце спальни виднелась дверь, занавешенная портьерой, а в отдалении слышались голоса.
Ступая на цыпочках, я прокрался поближе. За портьерой помещалась гардеробная, а по соседству с ней находилась та комната, откуда доносился разговор. Она тоже была отгорожена плотной шторой.
Теперь я узнал голос графини – исполненный печали и мелодично переливчатый, точно звуки арфы.
– С этим оболтусом я бы справилась запросто и, не помешай мне ваше превосходительство, вытянула бы из него всю подноготную.
Оболтус… Любопытно, про кого это она?
Ей отвечал спокойный, низкий мужской голос.
– Мне необходимо было поговорить с вами, госпожа Мандлер!
«Госпожа Мандлер»! Выходит, она не графиня?
Позвольте, позвольте! Но ведь Мандлер была фамилия того капитана, за которого выдавал себя Чурбан Хопкинс!
Я осторожно заглянул в щелочку у портьеры.
В небольшой гостиной находились двое: дамочка, отрекомендовавшаяся графиней, и… У меня перехватило дыхание. Вторым был маркиз де Сюрьен, правительственный посланник!
3
До сих пор у нас о нем речь не заходила, хотя в здешних краях его каждая собака знает. Полномочный представитель правительства по делам колоний, адмирал, суровый, закаленный солдат, яростный противник генерала Рубо, приверженца методов дипломатии и компромиссов. Его длинная, седая шевелюра, орлиный профиль, пронзительный взгляд, чисто выбритая физиономия давно примелькались в Африке.
И теперь эта знаменитость сидит в салоне мадам Мандлер и ведет с ней беседу!
– Поскольку в прошлый раз вы осрамились, не раскусив своевременно беспримерно наглый обман в суде, вам предстоит исправить все свои ошибки, – выговаривал ей де Сюрьен. – Удалось вам напасть на след сообщников?
– Один из них вот-вот расколется. Глупец и простофиля, каких поискать, а мнит о себе невесть что. Выведать его секреты мне никакого труда не составит.
…Можете представить себе мое состояние: с облаков в одночасье сверзиться на землю! Глупец и простофиля, возомнивший о себе невесть что, – это я-то при моей врожденной скромности!..
Сердце мое разрывалось на части. Выходит, все эти проникновенные вздохи, поцелуи, объятия были сплошным притворством?!
– И все же будьте осторожны, – предостерег ее маркиз. – Иной раз бывает, что даже самый распоследний дурак не в каждой ситуации ведет себя по-дурацки.
– За тупость этого оболтуса могу поручиться.
– Ладно, вам виднее. А теперь выкладывайте, как на духу, все, что вам известно о данном деле!
– Знаю, что членов экспедиции туземцы держат в плену. Вождь племени – отпетый негодяй.
– И у вас есть доказательства?
– Путевые заметки Мандлера. Их недавно заполучил генерал Рубо.
– Да-да… Но ведь голландский банкир, этот Ван дер Руфус, тоже чинит нам препятствия.
– У старика доброе сердце.
– Верю вам на слово. Уж кто другой, а вы-то знаете.
– Ван дер Руфус вызволил меня из трудной ситуации, однако он мне скорее враг, чем друг.
– Оставим это, детали меня не интересуют. Я пришел за информацией.
– Не забывайте, ваше превосходительство, что вы обещали сорок тысяч франков, если…
– Если добытые вами сведения окажутся ценными.
– Договорились. Полагаюсь на ваше слово. Итак, у Ламетра неожиданно объявились пособники.
– Кто они? – спросил де Сюрьен.
– Трое международных аферистов. Субъекты довольно опасные, но в этом деле они ему не подмога.
– Людей следует оценивать только лишь по их поступкам. Как вы полагаете, какая участь постигла капитана Мандлера? Я имею в виду настоящего, а не самозванца.
– Его застрелили – судя по всему, сообщники Ламетра. Даже этого самозванца, то бишь Хопкинса, ранили и переодели в форму покойного капитана. Собственно говоря, именно так он и оказался замешан в деле.
– М-да… Ваши сведения и яйца выеденного не стоят, но я хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанной отработать долг… Вот, держите! – Он швырнул ей пачку банкнот.
Сорок тысяч франков, подумать только!
Глаза дамочки загорелись жадным блеском. Видать, охоча до денег.
– Вы останетесь мной довольны, ваше превосходительство! – заверила она маркиза. – Если этот легионер выведет нас на верный след, я первым делом извещу военную полицию, чтобы их немедленно арестовали.
– Действуйте! – Маркиз поднялся и, кивнув Мандлерше на прощанье, вышел.
Я тоже поскорей убрался восвояси – в тот салон, где мне было велено ждать. Ладно, голубчики, посмотрим, кто из нас дурак и простофиля!
Следом за мной появилась и она.
– Джон… – с придыханием прошептала она. – Не сердись, что так долго заставила тебя ждать!
– Главное, что дождался, дорогая графиня! – страстно ответил я, как ни в чем не бывало.
– Теперь я вся твоя… Больше нам никто не помешает.