— Снежка, дорогая, не думай ни о чем, — сказал Шарманьяк и, положив руку ей на плечо, заглянул красавице в глаза. Трудно было поверить, что мэр, обычно такой несносный, может быть нежным. — У меня на это дело брошены лучшие люди.
Шериф, выйдя вместе с остальными из класса Брюзгнера, достал из пиджака моток желтой ленты, которой полицейские обозначают место преступления, и наклеил ее на дверь крест-накрест, чтобы никто туда не входил.
— Снежка, я не хочу, чтобы ты была связана с расследованием, — сказал мэр.
Учительница бросила на него возмущенный взгляд, но потом, подумав, кивнула. Отвернувшись от мэра, она наклонилась к Дафне, и их взгляды встретились.
— А ты как? Всё в порядке? — заботливо спросила Белоснежка.
— Да вы не беспокойтесь, — ответила девочка. — Нам не привыкать…
Мэр Шарманьяк повернулся к шерифу.
— Мистер Свинсон, вы не поможете моей невесте… я имею в виду… мисс Белоснежке добраться до дома без приключений? — сказал он, смутившись оттого, что оговорился.
Белоснежка чуть улыбнулась, но щеки ее вспыхнули, как полицейская мигалка, залив красной краской ее безупречную кожу.
— Почту за честь, — ответил шериф, протягивая руку прекрасной даме, чтобы проводить к машине.
Они направились по коридору, и, перед тем как исчезнуть из виду, Белоснежка обернулась, одарив Шарманьяка прощальным взглядом.
— Ну а что теперь, Билли? — сказала Сабрина и расхохоталась, а следом за ней засмеялись и Дафна с бабушкой.
Даже мистер Канис ухмыльнулся.
Вдруг позади них кто-то громко загоготал. Оглянувшись, они увидели, что Семерка чуть не падает со смеху.
— Билли, — повторила Сабрина. — Какая прелесть! И так сладко, что только кариеса не хватает.
— А по-моему, очень даже романтично, — сказала Дафна, изо всех сил стараясь не смеяться.
— Довольно! — крикнул Шарманьяк, и смешки тут же стихли. — Это же место преступления. Рельда, забирайте-ка своих отпрысков вместе с шелудивым псом, или я прикажу вас арестовать!
— Придержите-ка язык, принц, — грозно зарычал мистер Канис, и глаза его превратились в колючие льдинки; всем стало ясно, что под маской человека таится страшный Серый Волк. — А не то проснетесь однажды, и вдруг окажется, что чего-то у вас не хватает.
— Рельда, вы ведь знаете, что по закону у нас в городе полагается держать животных на поводке? — сказал Шарманьяк.
Мгновение, показавшееся долгим часом, мужчины пристально смотрели друг на друга, и вдруг взгляд мистера Каниса изменился и стал водянисто-серым, как у древнего старика. Он выглядел изможденным, лицо его побледнело.
— Мальчики, это что за безобразие? — сказала бабушка, вставая между ними.
Каждый раз, когда Шарманьяк и Канис встречались, они готовы были перегрызть друг другу горло, но бабушка каждый раз находила способ высмеять их противоборство. Оба отступили назад и уставились в пол, как два провинившихся школьника, которых только что отчитала учительница.
— Пора, — сказала бабушка.
Гриммы вышли из школы. Во дворе был припаркован их старый автомобиль, который давным-давно нуждался в ремонте. Он жалобно стонал всякий раз, когда кто-нибудь садился в него. Эльвис уже устроился на заднем сиденье, свернувшись под широченным пледом, и даже не удосужился поднять голову, когда девочки сели в машину. Дафна обвила руками его шею и чмокнула в лоб.
— Я по тебе соскучилась, — заявила она. Эльвис спрятал голову под плед и затаился.
— Что с ним? — спросила Дафна.
— Обиделся. Не любит, когда его оставляют в машине одного, — объяснила бабушка, записывая что-то в блокнот.
— Ах ты, мой маленький! — ласково сказала Дафна, делая отчаянное усилие, чтобы уложить стокилограммового пса себе на колени, будто младенца. — Кто у нас тут такой грустный? Кого в машине совсем одного оставили? — Она поцеловала своего любимца. — Я вот тебя никогда в машине не оставлю!
Эльвис лизнул девочку в щеку, и она хихикнула.
Бабушка развернулась на своем сиденье и с сияющим видом спросила:
— Lieblings, вы понимаете, что всё это значит?
Сабрина тяжело вздохнула:
— Что это — тайна? И мы в ее центре?
— А разве это не восхитительно? — воскликнула старушка.
— Восхитительно, конечно, — сказала девочка. — А толку? Ты слышала, как Шарманьяк развивал свою дурацкую теорию про пауков? Сам прекрасно знает, что мистер Брюзгнер убит из-за Алой Руки, и всё равно лжет. Брюзгнер ведь человек, поэтому Шарманьяку до него и дела нет! Почему эти два вечножителя — мэр и шериф — вообще должны что-то предпринимать? Они просто замнут дело — и концы в воду, а мы… Мы то в один тупик упремся, то в другой.