- Нет, - сказал отец, - ничего не понимаю.
- У нас и без того забот хватает, зачем нам еще осложнения из-за халатности абонентов! - гордо сказал монтер.
- А со звонком, значит, все будет в порядке?
- Ну конечно. Звонок же звонит. Воткнули вы вилку или не воткнули, он все равно звонит.
- А если сунуть под язычок бумажку?
- Все равно он звонит, только вы не слышите. Но на Центральной знают, что телефон у вас в порядке, и нас не пошлют чинить исправный аппарат.
- Вот теперь понятно, - сказал отец. - Хотя он все-таки слишком громоздкий. Почему же ты сразу не объяснил?
- Каждый раз все объяснять - работать некогда будет. - И монтер принялся за дело.
Отец ретировался во двор, мать ушла на кухню, а братья окружили монтера, который начал сверлить в стене отверстие.
- Ну и звоночище! - восхитился Марк.
- Вас только не хватало! Куда ни придешь, все ругаются. Я, что ли, их выдумал!
- Папа сегодня не в духе, - сказал Ян. - Вы не обращайте взимания.
- Воображала! - пискнул Марк.
- У вас небось экзамены? - спросил монтер.
- В этом роде, - сказал Боб.
- Я тоже всегда нервничаю, когда у моих ребят экзамены. Подай-ка мне молоток.
- Это ваши ребята должны нервничать, - сказал Марк. - Хорошо бы, иногда устраивали экзамены родителям и учителям, а то как-то несправедливо, что мы сидим взаперти, когда на улице солнце и ветер как раз такой, как надо. Прокатиться бы сейчас под парусом!
- А у вас есть лодка?
Боб показал два больших пальца.
- У нас лодка во! Самая лучшая в Лилло. Называется «Бернар».
Марк гордо прохаживался по комнате, постукивая себя в грудь кулаком, как Тарзан в кино, а Боб, захлебываясь, рассказывал историю «Бернара». Как они хотели сначала купить деревянную спасательную шлюпку, потом железную; спасибо, «кладбищенский» сторож посоветовал им подождать, пока прибудет старый пассажирский пароход «Альтамаре». Они послушались и правильно сделали, потому что «Бернар» стоял на палубе «Альтамаре», будто специально для них приготовленный. Как потом они с помощью сторожа оснастили лодку и покрасили, как за три дня научились управляться с парусами…
- Выходит, сторож за вас вкалывал, - сказал монтер.
Боб и Марк возмутились. Конечно, без помощи старика им не удалось бы так быстро и хорошо оборудовать «Бернар», но они все же ухлопали на него чуть не половину летних каникул. Марк поклялся, что работал как вол.
- Видите, какая грудная клетка? - похвастался он. - Это от парусного спорта.
- Ты лучше посмотри, какая грудная клетка у мастера, хвастун, - сказал Боб.
Тут послышался стук в окно. Это отец. Братьев будто ветром сдуло. Казалось, они так и сидели, не разгибаясь, за своими книжками и тетрадками. Монтер улыбнулся, собрал инструменты и пошел наверх…
В тот же самый вечер чудовищный звонок зазвонил в первый раз. От его звона задребезжали стекла, а Боб уверял, что даже занавески заколыхались.
Отец снял трубку:
- Я слушаю.
- Господин Петерс, с вами говорит комиссар полиции.
Отец прищурился, осмотрел своих трех отпрысков, которые именно сейчас вдруг с головой ушли в занятия, выдохнул дым от сигареты и сказал:
- Добрый вечер, господин комиссар. Чем могу быть полезен?
Прикрыв рукой трубку, он шепотом спросил, кто из них разбил окно, нарушил правила уличного движения, поскандалил или подрался. Все трое отчаянно замотали головой. В этот момент комиссар ответил:
- Меня, собственно, интересуют ваши мальчики и их лодка. Вы не разрешите мне заглянуть к вам? - Голос его звучал очень серьезно.
- Мальчики и их лодка?
- Именно, господин Петерс.
- Н-ну хорошо… Когда бы вы хотели зайти?
- Да лучше прямо сейчас… Благодарю вас.
Отец положил трубку. Все ждали, что он скажет. Мать встревоженно переводила взгляд с одного на другого. Комиссара интересуют мальчики и их лодка! Что бы это значило? А отец молчал. Потому что ему пока нечего было сказать. Он аккуратно сложил газету и похлопал мать по плечу: ничего, мол, обойдется.
Мальчики понимали, что им следует немедленно удалиться, но Марк продолжал бубнить - немножко громче, чем нужно, - новые слова, Боб хватался то за Шекспира, то за Диккенса, а Ян изо всех сил старался одолеть параграф сферической тригонометрии.
- Идите, мальчики, - сказала мать. - Один на кухню, двое наверх. Еще неделя, и вы будете свободны.
Они нехотя поплелись прочь. Боб оставил на уголке стола тетрадку, чтобы иметь повод заглянуть в гостиную, когда здесь будет комиссар. Но отец указал ему на тетрадь, затем выразительно посмотрел на дверь.