Он даже не знал, чем мать с отцом занимаются этим летом. Ему вообще казалось диким, что родители живут вместе: они опять сошлись после двадцатилетнего разрыва. Интересно, о чем они думали? Вот, кстати, весомая причина податься в романисты – неспособность понять своих родителей. Можно было только предполагать, что, попытавшись жить врозь, друг без друга, они решили, за неимением лучшего, снова создать семью. В детские годы Фредерик долго мучился, перетаскивая свои вещи от матери к отцу и наоборот, и вот теперь, когда его с ними не было, они вдруг решили заново наладить совместную жизнь. Так разве это он должен чувствовать себя виноватым? Нет, все, конечно, гораздо проще: их пугало одиночество в старости.
Но тут Фредерик встряхнулся и обратился мыслями к настоящему[12].
– Неужели тебе не надоело читать все эти рукописи? – допытывалась Фабьенн у Дельфины.
– Нет, я это просто обожаю. Правда, в последнее время они мне слегка поднадоели: ничего интересного не попадается.
– А «Ванна»? Ее-то ты как обнаружила?
– Да очень просто: Фредерик прислал рукопись по почте. И я наткнулась на нее, когда разбирала полку, где были свалены пакеты с текстами. Меня первым делом привлекло название.
– По правде говоря, я сам принес ее в издательство и оставил в приемной. А до этого обошел многие другие издательства, хотя мало верил в успех. И даже представить себе не мог, что мне позвонят уже на следующее утро.
– Наверно, это бывает крайне редко – чтобы автору ответили так скоро? – спросил Жерар, всегда готовый поучаствовать в беседе, даже если она его не слишком интересовала.
– Да, такая мгновенная реакция, конечно, большая редкость. И то же самое с публикацией. У нас в «Грассе» издают в год не больше трех-четырех романов из тех, что присланы по почте.
– А сколько всего рукописей вы получаете? – спросила Фабьенн.
– Тысячи.
– Я полагаю, у вас кто-то занимается отказами? – пробормотал Жерар. – Ничего себе работка!
– Ну, как правило, это делает стажер, рассылающий стандартные письма, – объяснила Дельфина.
– Ах да – тот самый знаменитый ответ: «Несмотря на неоспоримые достоинства вашего текста… и так далее и тому подобное… мы с сожалением вынуждены сообщить, что тематика вашей книги не соответствует нашей общей издательской политике… примите, и прочее…» Какая удобная отговорка – эта ваша издательская политика! – воскликнула Фабьенн.
– Ты права, – ответила Дельфина. – Тем более что никакой политики у нас нет, это обычный предлог для отказа. Стоит хотя бы пару секунд полистать наш каталог, и вы увидите, что мы издаем самые что ни на есть разнообразные книги.
В беседе возникла короткая пауза – редчайший случай в семействе Десперо. Жерар воспользовался этим, чтобы подлить всем красного вина: за этот вечер они приканчивали уже третью бутылку.
И тут Фабьенн заговорила снова, начав с местного казуса:
– А знаешь, что придумал несколько лет назад крозонский библиотекарь? Он стал собирать книги, отвергнутые издательствами!
– Не может быть! – воскликнула пораженная Дельфина.
– Именно так! Кажется, его вдохновило создание такой библиотеки в Америке. Я не очень-то хорошо знаю подробности, помню только, что в свое время о ней много говорили. Это забавляло людей. Кто-то даже сострил, что крозонская библиотека – нечто вроде литературной свалки.
– Ну и глупо! Я считаю, что это прекрасная идея! – отрезал Фредерик. – Если бы мою книгу не приняло издательство, я бы порадовался, что ее хоть куда-то взяли.
– И что же, такое собрание существует до сих пор? – спросила Дельфина.
– Да. Не скажу, что оно активно пополняется, но несколько месяцев назад я зашла в библиотеку и увидела, что все стеллажи в глубине помещения по-прежнему заполнены отвергнутыми книгами.
– Представляю, сколько там всякого мусора! – с усмешкой бросил Жерар, но никто из присутствующих явно не оценил его юмора.
Тут Фредерик осознал, что не слишком внимательно прислушивался к дуэту матери и дочери, и в знак симпатии послал Дельфине легкую снисходительную улыбку, хотя и воздержался от громкого смеха. Но Жерар снова ринулся в бой, начав доказывать всю абсурдность этой инициативы. Вот он сам, например, математик, – так можно ли представить себе такое хранилище, где собраны все неосуществимые научные проекты или заявки на патенты, получившие отказ?! Должны же быть какие-то рамки, барьеры, водораздел между сферами успеха и провала! Он прибег и к другому сравнению, по меньшей мере странному: «Представьте себе, что вы любите женщину, которая не отвечает вам взаимностью, но позволяет все-таки завести с ней роман…» Дельфина и Фабьенн не очень-то поняли эту метафору, но оценили отважную попытку столь трезвомыслящего человека обратиться к области нежных чувств. Ученые, с их рациональным складом ума, иногда прибегают к поэтическим сравнениям, таким же пылким, как стишок, сочиненный четырехлетним ребенком. Однако пора было ложиться спать.
12
Трудно сказать, как долго он был погружен в раздумья. Человек наделен уникальной способностью – машинально кивать, создавая впечатление, будто он внимательно слушает окружающих, но при этом думая о своем. Вот почему не следует надеяться прочесть правду в глазах собеседника.