Тайна архангела 2 (СИ)

(с) Быть рядом с тобой – великое испытание. Это как карабкаться на вершину отвесной скалы, рискуя сломать себе шею, забыв себя, чтобы снова принести присягу и доказать тебе свою любовь, хотя ты и ни разу не обмолвился, что просишь подвига. Дышать с тобой одним воздухом, когда ты дышишь чистым ураганом, смотреть на солнце и не слепнуть, стоять на кончике кинжала, оказываясь под ударом того, кто ненавидит тебя без правды… (с) Вы держите в руках вторую и заключительную книгу романа «Тайна архангела», произведения, соединившего ниточки видимого мира людей и невидимого служения светлых и темных ангелов. Как язвочка на иссохшейся коже боль невыносимо прорывается наружу бытия, но лишь миг – и непостижимо, как не под силу сотворить ни врачу, ни природе, счастье занимает, наполняет и искрит собой и тело, и душу целиком. Жизнь как футбол Ты играешь мячом собственной судьбы, чтобы партнер принял его с твоей передачи на грудь и переправил в самую девятку. Тебя сотни раз бьют по ногам, но ты не перестаешь бежать, наслаждаясь процессом. Порой ты оказываешься, чудится, в полном одиночестве, но всегда с тобой суть игроки твоей команды. Посвящается: ЛЮБИМОМУ МУЖЧИНЕ. Сердце мое цветет тебе I. Предчувствие ветра Благоволенье чувствую, Ты рядом… И в сердце я его храню… Тебя прошу Моим воздушным взглядом… Ты удивляй… Я удивительность хочу… Глава 1 Опочивальня Князя была специально спроектирована его женой Дианой, первой леди преисподней, последовавшей за своим господином даже до ада. Насыщенного темно-красного оттенка стены укрывались черными палантинами, небрежно свисающими вниз складками шелка. Щедро раскинувшись вдоль, прямые линии переходили в полукруглые ниши, сплошь отделанные зеркалами. Пол из темного мрамора был украшен коротким ворсом дорогого ковра. Расписанными сводами высился потолок, повествующий образы мифических женщин-птиц, русалок и диких полузмей, своими чертами неуловимо напоминающих саму хозяйку преисподней. Дабы Князь, с кем бы он тут ни находился, всегда бессознательно возвращался мыслями к ней. В спальне традиционно царил рассеянный полумрак и ласкающее тепло. Гнетущая тишина нависала, когда Самуил был здесь в одиночестве. Время приблизилось к ночи. Князь сидел на кровати, согнув ногу в колене, и смотрел на свое отражение в зеркалах. Красный халат оттенял цвет кожи, сегодня чуть бледнее обычного, что, однако ж, даже подчеркивало аристократизм ее обладателя. Прямые волосы были вольно пущены по плечам, черные глаза светились страшноватой и притягательной глубиной. Точеный, почти античный профиль был непреклонен и суров. Погруженный в себя, Самуил думал. Платиновый медальон покоился на его груди, опуская вниз наконечники стрел. Ухоженные руки свободно лежали на покрывале. На безымянном пальце тускло поблескивали виноградные лозы обручального кольца. Неслышно отворилась дверь. По полу скользнула и тут же замерла тень. Дверь медленно закрылась. – Здравствуй, любимая, – проговорил Самуил. И уголки его губ немного улыбнулись. – Здравствуй, мой сладкий, – услышал он в ответ. Перед ним стояла Диана. Едва прикрытая легкой дымкой пеньюара цвета чайной розы на тоненьких лямочках. Золотые волосы ниспадали на белоснежные плечи, переливающиеся матовым блеском губы играли лукавой улыбкой. Пальчики придерживали невозможно короткую ткань, утопая коготками в ее воздушных узорах. Розовые сабо с камушками успокоились на ковре, обнажая выписанные цветы на атласных ногтях. – Иди сюда, – наглядевшись, поманил ее Князь. Диана беззвучно подошла к постели и присела на шелковое покрывало вполоборота к мужу. Самуил притянул ее к себе. Его ладони учтиво легли на ее плечи, поглаживая персиковую кожу. – Что-то ты сегодня особо задумчивый, – приметив его настроение, мурлыкнула Диана. – Я просто устал. И соскучился по тебе, – молвил Самуил. – Поэтому решил, что твои прекрасные глаза развеют своим блеском мое тяжкое бремя и помогут мне расслабиться… – Расслабиться?.. – Диана подняла подведенные брови. – Ясно: значит со мной ты не напрягаешься… – в ее голосе скользнул легкий укор, исчезнувший в шаловливо скрываемой неге. – С тобой я отдыхаю морально, – пояснил Князь. – Так как ты единственная, кто меня понимает… – Да, я очень проницательная, если ты успел заметить, – губ Дианы коснулась усмешка. – За все те годы, что мы вместе, успел, – ответил Самуил. Он придвинулся ближе к супруге, вдыхая сладковато-навязчивый аромат ее духов. Губы прикоснулись к плечу в нежном поцелуе. Пальцы двинулись ласкать ее руки и хрупкую спину. Княгиня выгнулась и замерла, тая от наслаждения. – Моя красавица… – прошептал Самуил. – Ты моя отрада в этом погрязшем мире. Если бы ты только знала, насколько я без ума от тебя… – Я жду не дождусь, когда ты начнешь это показывать именно на мне, – колокольчиком отозвалась Диана. – Будь уверена, скоро начну, – пообещал Князь. – Кстати, как ты провела день, моя солнечная?.. Я, признаться, забеспокоился, когда ты не пришла на совещание… – А, этот баран тебе не передал? – синие глаза Дианы вспыхнули удивлением. – У меня было так много работы, что я просто не смогла вырваться. – Баран передал, – лицо Самуила ухмыльнулось. – Бедненькая моя, ты, наверное, так устала… Все трудишься как маленькая пчелка на благо Царства. – Все для тебя, мой котик, все для тебя… – Да, я знаю, кошечка. Спасибо тебе, моя тенистая богиня… – он прильнул к ее шее и пошел поцелуями вниз. Диана откинула волосы, давая ему простор. – Ты такой нежный сегодня, даже подозрительно, – засомневалась она. – Ну почему же подозрительно?.. Разве я тебя не люблю больше всего на свете?.. Настолько слепо, что не вижу, что творится за моей спиной. – Что-что?.. – Диана взглянула в лицо мужа. – Ничего хорошего, – улыбнулся он. Она мгновенно среагировала на нехороший вихрь в знакомой пропасти глаз. Но он был еще быстрее. В следующий миг ее ребра сковала адская боль. Страшным броском Князь швырнул ее на другой край необъятной кровати. Чудом не стукнувшись головой о резную спинку, Диана попыталась уклониться от вспыхнувшего безумия. Однако Князь уже навис над ней. До хруста вывернув запястья над ее головой, он вжал их в покрывало. Диана вскрикнула. – А теперь объясни мне, эдакая стерва, какого дьявола ты мутишь через мою голову?! – холодная угроза ножами прошла сквозь ее сознание, леденя все ее тело. – О чем ты?! – воскликнула Княгиня, силясь совладать с собой и с ним. Но он был мощнее ее воли. – Ты прекрасно знаешь, дрянь. Какого черта ты ставишь свои подписи на планах вместо меня?! Секунда на то, чтобы самые ласковые слова переменились на удары низкой и подлой злобы. Диана ощутила, что задыхается от его дыхания. – Я не понимаю, о чем ты! – она сделала попытку вывернуться. – Все ты понимаешь, грязная тварь! На подписи ручки чешутся, да?! Власти захотела?! Поиграть во Владыку ада решила?! – Ты – псих!.. Какие, к черту, подписи?! Я черканула всего пару приказов, пока ты был занят!.. – Да что ты говоришь, любимая!.. Две недели я не вижу у себя на столе ни одной бумаги, а ты тем временем уверяешь, что подписала всего пару штук! Напомни-ка мне, не у нас ли их по полтора десятка в неделю?!.. Твой муж, по-твоему, не научился считать?! Потеряв терпение от ее отчаянной возни, Князь одернул ее руки. Его тело намертво прижало жену к кровати, подавляя всякое сопротивление. Скованная ужасом и болью, Диана закричала в голос. – Чего орешь?.. Больно?.. Это еще пока не больно, – заверил Князь. – Отпусти!.. Отпусти, тебе говорю! – из глаз Дианы брызнули слезы. – Я отпущу. Я тебя так отпущу, что тебе мало не покажется, – проговорил Самуил. – Или ты забыла, кто тебе дает все в твоей жалкой жизни? Забыла, моя дорогая?.. – Баран ненормальный!.. – прокричала Княгиня. Ее ребра прыгали под железным прессом чужой груди. Пальцы загнулись, пытаясь его оцарапать, но Самуил не обращал внимания на кошачьи уколы. – Так вспомни же, моя раскрашенная куколка, что твое существование – это моя большая милость, – с уничтожающим спокойствием произнес Князь. – Одно движение моих пальцев, и тебя здесь не будет. Ни в моей спальне, ни на троне, ни даже в твоей комнате. Твои выходки стали меня сильно утомлять. И если я еще терплю метания больной истерички, то посягательства на мой авторитет тебе с рук не сойдут. Может быть, ты решила, что я тупой мальчик, с которым можно крутить твои полоумные интрижки?.. Учти, моя сладенькая киска, роль идиота-мужа не для меня. Я расплющу тебя одним нажатием… Ладонь Князя накрыла шею жены, сдавливая гланды. – Прекрасная Дианочка, – покачал головой Князь. – Как, наверное, жаль будет нам обоим увидеть тебя на помойке среди затасканных шлюх и ободранных второсортных. Как ты думаешь, много поклонников насобирает там твое прекрасное тело?.. – Ты не посмеешь… – прохрипела Диана. – Что ты сказала? Не посмею?.. Уж не думаешь ли ты, что меня остановит моя глубокая к тебе любовь и благодарность за отданные мне века?.. Либо ты надеешься, что ты незаменима, поэтому тебе все можно? Ох, моя дорогая, если бы ты знала, что если я захочу, я заменю любого. Чего бы это ни стоило. Он сильнее нажал на ее горло. Диана заметалась в панике, Самуил прочувствовал ее судорожные движения. – Поиграть с дьяволом решила? Что ж, я не против, – продолжал он так же спокойно. – Сыграем в детектор лжи. Я буду задавать вопросы, а за каждое вранье я буду ломать по косточке на твоей нежной шейке. Интересно, сколько времени мы сможем так резвиться?.. А?.. Не слышу тебя?.. Ты согласна?.. Тогда начнем. Вопрос первый: чего ты хотела добиться, игнорируя мое господство? – Ничего я не хотела!.. – через силу выдавила Диана. И тут же заорала от чудовищной пытки. Кровь хлынула к ее лицу, перекрывая возможность соображать. – Я же говорил: я не дурак, как бы тебе этого ни хотелось, – покачал головой Самуил. – Так, что ты хотела?.. Заговор устроить?.. Мои привилегии?.. Может быть, нашла себе кого-то на роль нового Князя?.. В последней фразе его спокойствие изрезало обледенелой ненавистью. Помутившимся рассудком Диана осознала, что, если сейчас она его не остановит, он разнесет ее на кусочки. – Какого еще нового?!.. – сумев набрать воздуха, закричала она. – Я хотела утереть нос тебе!!! – Утереть нос мне?! У меня что, насморк?! Для какой бездны ты хотела это сделать?! – Самуил рассвирепел. Однако поняв, что еще чуть-чуть и он задушит жену и тогда точно ничего не выяснит, он отпустил ее горло и, схватив за плечи, как следует тряханул. – Чтобы заполучить мою власть?! – Нет!!! Чтобы ты обратил на меня внимание! – Ты врешь, гадина! – сквозь зубы процедил Самуил. – Это правда!!! – Врешь, стерва! Говори правду!.. Предупреждаю, сегодня я очень злой. И вымещу свое зло на том, кто мне больше для этого подойдет!.. – Не вру я!!! – на пороге безумия заголосила Диана. – Я была взбешена на тебя! Хотела, чтобы ты привалил мириться первым!.. А как мне еще это сделать, кроме как через эту чертову работу, которая оторвет тебя хоть на секунду от твоих чертовых шлюх!.. Ее скороговорку прервал пересохший кашель. Княгиня согнулась, хватая ртом воздух. Ее веки призакрылись, ручьем выпуская слезы, губы задрожали, издавая надрывные сиплые звуки. Самуил посмотрел на искаженное лицо жены. Сейчас она представляла страшное зрелище, которое, пожалуй, могло понравиться только Варфоломею. Диана больше не боролась, как на казнь предоставляя ему свое тело – терзать и издеваться дальше. Князь оставил супругу. Он выпрямил спину, присаживаясь на постели. Вихри в его глазах утихли, зрачки напряженно вгляделись в полумрак. Пальцы Дианы нервно подобрали покрывало; утыкаясь в комок ткани, она дала волю рыданиям. Маленькая морщинка стала свидетельством раздражения. Самуил ненавидел бабские припадки. Однако, по ходу дела, она говорила правду… Затеяла эту чертовщину, чтобы пробраться в его спальню. Думала, что он совсем придурок и все забудет. Но нет, всего полмесяца ушло на то, чтобы он во всем разобрался. Самуил гневно покосился на жену, что-то пробормотав себе под нос про слезы и сопли. Да, она по-прежнему слепо его обожала. Тупая дура. – Перестань реветь, – велел он. Но Диана и не думала останавливаться, сжимая шелковую материю, она утирала ей слезы и жалко всхлипывала. Она была полностью раздавлена. – Прекрати, я сказал. – Ты меня ненавидишь, – послышался прерывистый стон. – Хватит выдумывать, – отмахнулся он, сдвигая брови. – Ты любую из своих шалав любишь больше, чем меня… – вымолвила Диана. – Лучше сдохнуть на помойке, чем так жить … Глаза Самуила прищурились. Он подался к ней. – Ну, уж ты не фантазируй, – его рука пробралась в спутавшиеся волосы. – Не надо притягивать за уши. – Какие, в бездну, уши?! – Диана в бессильной злобе откинула кусок покрывала. – Ты больше двух недель не вспоминал про меня!.. И не вспомнил бы, если бы не эти дрянные приказы с отчетами!.. Околела бы я без энергии, ты бы даже на похороны мои не пришел!.. Все бы сидел со своими генералами и девками!.. Что ты ждешь, давай выкинь меня к второсортным!.. Может быть, мне там будет легче!.. Она вылила перед ним все, что накипело. Все, что болело все эти дни и теперь бесконечным потоком боли и желчи хлынуло наружу. – Диаша, ну что ты несешь?.. – поглядел на нее Самуил. Его голос внезапно смягчился. – Я просто был занят и к тому же немного разозлился и хотел тебя проучить. Я каждый день вспоминал про тебя, думал, как там твои планы продвигаются, и удивлялся, насколько же ты талантлива. А когда мне Алан приносил твои творения, я через них узнавал, какие у тебя сегодня духи. Все гадал, когда мы снова помиримся… – Ну конечно! – воскликнула Диана, всем сердцем желая верить, что это правда. – Конечно, – уверенно подтвердил Самуил. – Когда ты наконец поймешь, что все эти «шалавы и куклы», как ты их называешь, всего лишь атрибуты моего положения. Я люблю только тебя одну. Ты моя жена. Остальные для меня значат меньше чем ноль. Выпрыгни они завтра голышом на равнины, мне будет наплевать. А ты мне никогда не будешь безразлична. Поэтому я так не хочу, чтобы ты делала глупости… и расстраивала меня этим. Князь обнял бедра Дианы, его губы приникли к ее щеке пылко и искренне, заканчивая неутешные стенания. – Я ведь желаю тебе только добра, – проговорил он, совсем близко глядя в ее покрасневшие глаза. – А для этого ты должна меня слушаться. Угу, моя девочка?.. – Да… – тихо ответила Диана. Сознавая, что он больше не злится, она смиренно потянулась к нему. Самуил беспрепятственно перевернул ее на спину. Диана закрыла глаза, позволяя себя ласкать. – Вот видишь, ты же сама все понимаешь, когда захочешь… – продолжал он негромко. – Ты у меня умница: ты знаешь, что я тот, кто тебе нужен. И ты нужна мне. Именно с тобой мы будем царствовать в этом мире. Так, Диаша?.. – Так… – ее губы вслепую нашли его губы, и они слились в страстном поцелуе. Князь ощущал, как тело Дианы вспыхивает под его пальцами. Поддаваясь его прикосновениям, она дрожала от нетерпения. Но он оттягивал момент. – Красавица моя… несравненная… – зашептал Самуил, осыпая ее поцелуями. – Богиня… Моя царица… Моя… и больше ничья… Его пальцы ловко стащили лямочки с ее плеч. Пеньюар скользнул вниз, оголяя тело. Диана горела костром. Она снова была полностью в его власти. Впрочем, как всегда. – Скажи мне, кто твой Князь?.. – промурчал он ей на ухо. – Ты… – простонала она. – И кто любит тебя сильнее всех?.. – Ты!.. Диана вскрикнула, распаляясь страстным засосом у основания шеи. Она обхватила его плечи, быстро снимая халат. – Я сделаю тебя счастливой! – отработанным движением Самуил окончательно избавил Диану от одежды. Ногти Княгини на полсантиметра вонзились в его спину. – Я хочу тебя!.. – выпалила Диана. Она откинулась назад, часто вдыхая раздувающимися ноздрями. И в этот решающий момент раздался грохот распахнувшейся как на приеме двери. В спальню без стука ввалилось сразу трое генералов преисподней. От неожиданности Князь рванул от жены так резко, что чуть не полетел с кровати на пол. Оказавшаяся в одних прозрачных стрингах, Диана схватила покрывало и натянула его на себя, сумасшедше глядя на генералов. – Вы что, рехнулись?! – только и сумел выговорить Самуил. На большее его в тот момент не хватило, зато глаза препарировали генералов заживо. – Князь, чрезвычайная ситуация в аду! – огласил Варфоломей. – Какая еще ситуация?! – проревел Самуил. – На дыбу захотели?!.. Он сел, надевая халат обратно на плечи. – На главной площади всеобщее народное волнение, – проговорил Варфоломей, ничуть не смутившись яростного взгляда угольных глаз. – Раскаявшийся ангел творит… – Какой еще, в геену, ангел?! – перебил его Князь. – Искуситель шестой армии отряда страха перед будущим Сергей. Тот самый, которого ты избил на площади несколько месяцев назад, – сообщил Алан, стараясь припомнить дату. – Он получил отпущение грехов и жаждет мести. – Отпущение грехов, говоришь?.. А может, вы просто пришли пялиться на мою раздетую жену? – глаза Князя рассекли темноту и врезались в зрачки второго генерала. Алан, не в силах выдержать этого взгляда, отшатнулся назад, за что тут же проклял сам себя. – Я могу вам это устроить… Рука Самуила решительно взяла на покрывало, в которое куталась Диана. – Баран, что ли, совсем?!.. – взвизгнула она, отбирая у него шелковую ткань и заворачиваясь еще сильнее. – Князь, Алан говорит правду, – вмешался Варфоломей, немыслимо поддержав второго генерала. – Ангел установил прямой контакт с небом. Мы бессильны его взять. Если не принять меры немедленно, то это может перерасти в революцию. – Именно, – поспешно кивнул Булат. – Если ты не вмешаешься, нам всем туго придется… Самуил внимательно оглядел генералов. Его взор остановился на Алане. – Бул прав, Князь. Положение очень серьезно, – молвил генерал гордыни, готовый провалиться, но не смутиться второй раз. – Почему этот ангел не пошел на воплощение?.. Что ему надо? – успокоившись, спросил Денница. – Мы не знаем, – ответил Варфоломей. – Мы лишь смогли выстроить оцепление и пока сдерживаем толпу. Судя по всему, он хочет встречи с тобой. – Ничего-то вы не знаете, – зло проворчал Самуил. – Хочет встречи? Он ее получит. Все свободны, – Князь спрыгнул с кровати. – И не смейте больше врываться ко мне толпой!.. Генералы строем вышли из опочивальни. Видимо, риски подобного поступка на троих распределялись в меньшей пропорции. – Я так и знала, что твои игры с ангелами плохо закончатся! – воскликнула Диана. – Закрой ротик и одевайся, – огрызнулся на нее Самуил. – Чтоб их разодрало всех вместе с кожаными штанами… Через несколько секунд Диана стояла рядом с мужем, облаченная в свое любимое длинное черное платье с блестками. На шее тяжелым ошейником висело бриллиантовое ожерелье. Кровоподтеки на коже рассосались сами собой. На ходу застегивая пояс, Самуил ногой подкинул валявшийся на полу пеньюар, и тот растворился в воздухе. – И что мы будем с ним делать? – полюбопытствовала Княгиня, возвращая себе деловой вид. – Попытаемся раскаять обратно! – кинул Самуил, морщась. Он уже был полностью одет в боевое. – Пойдем, – он указал на дверь и быстрыми шагами двинулся из спальни. Диана последовала за ним. На минуту Князь задержался в гостиной. Он подошел к стене и снял с креплений поблескивающий меч Владыки ада… Сергей обосновался на главной площади, прижимая к себе Виолетту. Его глаза были опущены в пол, губы медленно шевелились. Из-под далеких верхов пещеры, невидимых в бесконечном мраке, на его голову спускался белесый свет, непривычно освещая веками привыкший к темноте воздух. На расстоянии считанных метров от пары, едва обуздываемая двойным оцеплением элитных войск, со всех сторон рокотала толпа неистовствующих демонов. На Сергея градом сыпались самые страшные проклятия, во внезапном приступе ярости каждый норовил протиснуться ближе и разорвать его на части. Но как только свет касался потерявшей рассудок публики, ненависть переходила в ужас и панику, и демоны так же, как рвались к Сергею, ломились назад. Все попытки скрутить изменников терпели крах. Непокоренные страхом, элитники первых армий были вынуждены отступить перед защитой света. Князь и Диана приблизились к тронной скале и со скрытого входа проскользнули в задрапированную занавесом нишу. – Появимся, показывая, что нам на него чихать, – сказал Самуил жене. Она молча кивнула. Князь неожиданно обнял ее и ласково привлек к себе. – Ты на меня не обижаешься, девочка? – Я не обижаюсь по пустякам, – подняла подбородок Княгиня. – Вот и молодец, – Самуил улыбнулся и провел пальцами по ее щеке. – Пойдем. Появление Князя с супругой усугубило эмоции на площади. Демоны превратились в закипающую смолу. Князь обошел трон и, ни на кого не глядя, опустился на свое место. Рядом с ним, закидывая ногу на ногу, устроилась Диана. Самуил призывно отвел в сторону руку, Диана накрыла белоснежным запястьем его ладонь. Похоже, выражение «муж и жена – одна сатана» приобретало новый смысл. – Убей!.. Мерзавца! – Убей!.. – различил Князь в наслоении голосов. Взгляд падшего архангела скользнул по подножью тронной скалы. Там уже расположились подоспевшие генералы. Они были в полном составе и в полной боевой готовности. Зрачки Самуила просканировали площадь и остановились в эпицентре событий, на Сергее и Виолетте. Ладонь властно поднялась вверх, делая знак молчать. – Тихо всем, – голос Владыки ада до мозга костей проник в тела бесов. – Требую немедленно прекратить горячку, в противном случае виновные будут подвергнуты жестоким пыткам. Так пойдет, – он послушал, как площадь наполняется гробовой тишиной. – Я нахожусь здесь, чтобы выяснить, кто посмел нарушить спокойствие Царства и оторвать меня и мою светлейшую супругу от важных занятий, – пальцы Самуила погладили лежащую на них руку Княгини. – И об этом я спрашиваю демона, который стоит посреди вас. Сергей! Слова Князя коротким эхом пролетели под сводами преисподней. Сергей поднял глаза. – А, Сэм, это снова ты? Я даже не успел соскучиться, – проговорил бывший ангел, прищуриваясь. Его губы тронула способная довести до бешенства улыбка безнаказанного школьника. – Искуситель отряда Варлаама армии Казимира, – молвил Самуил. – Ты вновь осмеливаешься дерзить своему Князю? Забыл, чем это закончилось для тебя в прошлый раз?.. Взгляд голубых глаз блеснул в полумраке. – Своей волей я сделался твоим демоном, Самуил. Волей Бога я вышел из-под твоей власти. Теперь ты мне больше не Князь. Кстати, это твое, – Сергей вытянул руку, в которой было два куска материи. Он разжал ладонь, и оттуда выпали браслеты, помеченные тремя шестерками. – Я бы, конечно, забрал как сувениры, так ведь в раю никто не купит. На площади не успел подняться вопросительный гул. Его оборвал голос Князя. – Ты не в раю, – напомнил Самуил. – Ты еще даже не на Земле. – Это временно, – пообещал Сергей. – Временно? Вообще говоря, это очень странно, – Князь подался вперед, пересаживаясь поудобнее. – Обычно раскаявшиеся ангелы сразу же уходят на человеческое воплощение, а ты почему-то все еще здесь. Может, ты лжешь нам, Сережа, и это всего лишь фокус, которого бац! и нету? – Князь щелкнул пальцами. – Почему сразу нету? – сдвинул брови Сергей. – Есть. Просто я не закончил одно дело. – Это какое? – поинтересовался Самуил. – Со мной моя жена, и я не уйду, пока она не получит прощение. – Ах, вот она в чем загвоздка-то, – понял Князь. – И что же нам теперь всем делать? – Ждать. Прощение – это дар, и он не всегда дается сразу, даже достойным. – Так вот, значит… Ясненько, – задумчиво произнес Князь. Его карие глаза хранили достоинство. – Виолетта, твоя маленькая подружка, которую ты так слезно у меня выпрашивал, теперь твоя супруга. Несомненно, бывшая второсортная – достойная кандидатура на прощение, на другой ты бы просто не женился. А если она все-таки его не получит?.. Ты не боишься, что не доживешь до этого светлого момента?.. – Нет, не боюсь, – коротко ответил Сергей. – Зря, – так же коротко отозвался Князь. – Парни, – позвал он. Повинуясь голосу Владыки, от скалы отделилось шесть фигур с мечами на поясе. Моментально ряды элитных воинов повели перестроение, оттесняя толпу и тем самым создавая проход до самого трона. – Варф, Алан, покажите ангелку, в какие игры мы здесь играем! – приказал Князь. Генералы двинулись через живой коридор, вынимая из-за поясов столь знакомые Сергею кнуты карателей. Ноги боевыми сапогами избили камни. Начальники адских армий разделились, беря Сергея в полукруг. Виолетта что было мочи вжалась в мужа, до боли зажмуривая глаза. Она почувствовала, как рука Сергея слегка погладила ее лопатки. «Не бойся», – достиг ее трудноразличимый шепот. – Посмотрим, какова сила твоего прощения! – крикнул Самуил. И в следующий миг, провожаемый кличем Варфоломея, в Сергея полетел первый удар. В полуметре от ангела кнут стукнулся о светлый воздух, как о твердое, и отрикошетил обратно в генерала. Варфоломей отпрянул, скрывая ладонью окровавленную щеку. С промежутком в секунды еще три хлыста хлопнули об атмосферу и отскочили в своих хозяев. – Господи, если на то воля Твоя, пусть зло их обратится против них, – проронил Сергей, поднимая взор вверх. – Бейте!!! – заорал Князь, шарахнув кулаком по подлокотнику трона. Четверной залп готов был расстрелять Сергея, но был прерван незримой стеной. Лицо Алана исказилось от жгучей боли в рассеченном плече. Он скосил глаза: рядом держались за скулы и покалеченные руки другие генералы. – Отступите от меня демоны, – Сергей сделал шаг вперед. Не сговариваясь, начальники шести адских армий отодвинулись от коснувшегося их света. Их лица неестественно озарились, делаясь похожими на трупы. – Трусы! – в бешенстве заорал Самуил. – Жалкие трусы!.. – он хотел подняться с трона, но, едва не переломавшись о кольчугу, ногти жены сдержали его на месте. – Всем молчать! – велел Князь. – Иначе, клянусь бездной, я всех отправлю к второсортным!.. И снова народ притих, напуганный звериным выражением его лица. – Какой силой ты это творишь?.. – понизил голос Князь. – Кто дал тебе, простому ангелу, мощь противостоять лучшим демонам ада? – В общем-то, это не я творю. Это Бог. Хочешь, и тебя с ним познакомлю? – Сергей подавил улыбку. Он почувствовал, как Виолетта нервно хихикнула в его руках. Самуил не ответил. – Дело принимает неприятный оборот, – вполголоса проговорил он, поворачиваясь к супруге. – У него и вправду прямое общение с небом и пока достаточно сил, чтобы потрепать нам нервы. Он унизил наших остолопов перед всеми, а они ничего не смогли ему сделать. Это дискредитация!.. – Спокойно, дорогой, – Диана сохранила полную беспристрастность. – Попробуем взять его хитростью. – Но как? – Очень просто. Спровоцируй его. Пусть оскорбит тебя как следует. Тогда он сразу потеряет помощь Всевышнего и будет снова наш, – ее ноготь скользнул по руке мужа. – Ты гений, киска, – губы Самуила тронула кривая усмешка. Он перевел глаза на Сергея. – Ладно, Сереженька, я признаю: ты добился большего, чем я ожидал. Твои заслуги реальны, и никакие это не фокусы. Я уверен, что твоя крошка-жена тоже скоро получит прощение с таким мужем, как ты. А пока вы вдвоем все-таки здесь, не мог бы ты ответить мне на пару вопросов?.. – Хоть на десять, – с готовностью кивнул Сергей. – На десять? Отлично, – Князь улыбнулся. – Скажи мне, дорогой мой отступник, как тебе живется у нас в аду? – Мне? Да ничего, – пожал плечами Сергей. – Не курорт, конечно, но жить можно. Видно, что хозяин экономит на свете и отоплении, но что ж поделаешь: дефицит, есть дефицит… Сергей уловил оживление среди демонов. По собранию пошло приглушенное обсуждение. – Хм, я вижу, ты обо мне не слишком высокого мнения, – заметил Самуил. – Ну почему же? Начальник как начальник. Не ангел, разумеется, но архангел ведь. Хоть и падший. – А мои генералы, небось, не очень вежливы?.. – Чересчур старательны. Ты их пошли на санаторно-курортное лечение за счет бюджета. Если не хватит денег, заложи обручальное кольцо в ломбард, – посоветовал Сергей. – Не волнуйся, у меня ресурсов хватит, – небрежно кинул Князь. – Я-то не один из тупых ангелов с обломанными крыльями. – Ты говоришь, – ответил Сергей. – Копирует Библию, – бросила Диана. – Что ему еще остается, – мрачно хмыкнул Князь. – Ладно, попробуем что-то более сильное, – пробормотал он. – А что ты, Сергей, ответишь на то, что твоя девочка была очень недурна в моей постели? – Князь подпер подбородок рукой и блестящими глазами взглянул на пару. Виолетта сникла. Взглянув на нее, Сергей увидел, что она стиснула зубы, готовая разрыдаться от такого напоминания. – Хам какой, совсем манерам не учили, – проворчал он, решительно морща лоб. Надо было срочно разрядить ситуацию, хоть как-нибудь. – Что я скажу? – переспросил он. – Ничего не скажу. Вернее скажу, что мне очень жаль. Что ваши впечатления друг о друге не совпали. Некоторое время на площади висело врубающееся мозговое молчание. Разум же Сергея тоже пытался осознать, что он сейчас ляпнул. – Чего-чего?.. – поднял бровь Князь. – Того-того. Плохо, говорю, совсем, – отозвался Сергей громко. – Но ты не переживай: если не запускать, то все можно вылечить. Краем глаза он узрел, как зашептались гурьбой приспевшие к скале тринадцать любовниц Князя. Генералы переглянулись между собой. Вокруг послышался писк женских голосов. – Что ты сказал? – не поверил своим ушам Самуил. – Уж что сказал, то и сказал. Я ж говорил, что у тебя со слухом явные пробелы. Но это ерунда по сравнению… Хотя я, признаться, не понимаю, как с такой очаровательной женой, у тебя могут быть такие трудности. Его глаза невольно направились на Диану. Взгляд Княгини скрестился с зрачками Сергея, даря ему бриллиантовую вспышку. Диана прикрыла пальцами злорадную насмешку. Наконец-то и ее баран поймет, что такое быть униженным!.. Площадь ожила, словно политый кипятком муравейник. Любовницы Князя уже в открытую сплетничали. Только генералы сохраняли неприступность. «Видимо, из мужской солидарности», – решил Сергей. – Да, похоже, дело серьезное, – продолжил он рассуждения. – Да ты не расстраивайся: не ты первый, не ты последний. Лучше сходи к хорошему врачу, например к Ральфу, а то если запустить, знаешь, как быва… – Молчать, мразь! – гаркнул Князь. Будто очнувшись от оцепенения, Самуил, с перекошенной от злости рожей, вскочил с трона, хватаясь за рукоять меча. Но фонтан Сергея было тяжело заткнуть. – …запустишь и хана: не поднять бойца на поле брани, – проговорил бывший ангел. – Тогда придется другие выходы из положения искать. Ну, ты сам знаешь, какие они есть. Только ох не завидую я тебе тогда!.. Сергей открыл рот, желая что-то добавить, но не смог. Полная площадь демонов грохнула раскатом хохота. Любовницы Князя покатились от звонкого смеха. Ираклий прыснул в кулак. Следом за ним конским гоготом заржала половина генералов. Даже губы Алана тронула ненавидящая саркастичная насмешка. Только Варфоломей остался злобно равнодушным. Сергей и сам рассмеялся от всей души. Виолетта тихо дергалась у его груди не то от смеха, не то от перенапряжения. На какой-то момент показалось, что струящийся светлый поток исчезнет от таких речей. Однако Бог и не думал лишать Сергея своего покровительства. Дьявольским усилием воли Диана смогла себя сдержать, понимая, что этого веселья Самуил ей не забудет никогда. – Я убью его! – осатанев, Князь бросился к спуску со скалы. Диана пружинисто спрыгнула с трона и захватила его всеми своими когтями. – Стой, – прошипела она ему на ухо. – Если у тебя не получится, они этого не простят. Ее лицо мгновенно стало сумрачно серьезным. Самуил горячечно взглянул в ее глаза и осознал, что Княгиня права. Но гнев был слишком силен. – Позволь мне разобраться, – поспешила произнести Диана, пока муж не отпихнул ее в сторону. – Что не под силу мужчине, легко для женщины. Не дожидаясь ответа, Диана отстранила Самуила и уверенно пошла к краю тронного постамента. Воспользовавшись одной из двух удобных лесенок по бокам, она быстро спустилась, ступая на камни главной площади. Князь остался стоять на месте, молча глядя ей в спину. Передвигаясь, как топ-модель по подиуму, Диана отчетливо прошла между рядов оцепления и, приблизившись к черте безопасного расстояния, остановилась перед окружающим Сергея светлым ореолом. – Сережа, – позвала она. И из голоса ее ушла вся власть и дерзость. Сергей поднял подбородок. – Знаешь, а ты оказался прав, – помедлив, молвила Диана. – Твой Бог действительно заслуживает поклонения, если Он может совершать такие вещи. Я скажу откровенно, что изумлена и даже смущена тем, что… было сегодня. За многие годы своего царствования я повидала многое, но такое… вижу в первый раз. Ресницы взметнулись вверх, голос прозвучал, словно на вздохе. Сергей заметил, что глаза Княгини мелькнули задумчивостью и ноткой скрываемой грусти. Самуил неслышно хмыкнул со скалы. Лица жены, так как она стояла к нему спиной, он не видел, но ее голосу он почти поверил: столь женственно-доверчиво прозвучал он сейчас. Ведьма Диана!.. За это она ему и нравилась, эта хамелеонистая змея. Сергей внимательно заглянул в зрачки Княгини. Диана не дрогнула. – Быть может, ты и мне дашь это ощутить?.. – произнесла Диана. – Ведь я, женщина, живущая в этом мире, так хочу верить, что все еще есть кто-то, кто может перечеркнуть дикие правила… Белая рука, усыпанная бриллиантовыми кольцами, медленно протянулась к Сергею. Удивительно, но ее ногти вдруг стали короче, а маникюр переделался на аккуратный и милый французский. Самуил выжидающе опустил голову. Он уже догадался, что задумала его жена. Ему было лучше других известно, что под этой нежной кожей скрывается громадная половина женской власти Земли и преисподней, единственной, которой непосредственно не владел он сам. И сейчас Диана нанесет убойный удар. Если Сергей прикоснется хотя бы к кончикам ее ногтей, он не сможет устоять и обезумеет, как дикое животное кидаясь ей в ноги. Ни один мужчина не мог противиться этой страсти. Самуил много раз испытывал на себе, что это такое. И несмотря на утверждение, что у него иммунитет, никакая серьезная атака не проходила бесследно даже для самого Князя. – Ну что же ты? Я жду, – поторопила Диана. – Ты видишь, я беззащитна… Возьми мою руку. Возможно, ты спасешь еще одну душу… Ад замер. Виолетта взглянула в лицо мужа. Ужели?.. Но она чувствовала, что бессильна перед Княгиней. Сергей, казалось, перестал дышать. Его правая рука отпустила талию Вики и подалась к Диане. – Отойди от меня, порождение лицемерия, – промолвил он, выставляя вперед ладонь. – Именем Святой Девы перестань терзать божественный дар. Все глаза на главной площади встретились на Диане. Белая как молоко, она внезапно побледнела до неживого состояния. Тело, как прожектором, вдруг осветилось лучом, и Диана в один момент почудилась давно умершей мумией. Ее запястье упало. Грудь Княгини с надрывом подпрыгнула. Резко, чудом не споткнувшись, Диана развернулась на своих каблуках и засеменила к скале. Она не заметила ни пораженных генеральских взглядов, ни глаз Алана, готового прийти к ней на помощь. В мертвом безмолвии железом отозвался стук шпилек о ступеньки. – Дорогая… – проговорил Князь, ошеломленно оглядывая поднявшуюся к нему супругу. – Убери его отсюда немедленно, – услышал он потусторонний голос Княгини. – Но Диаша… – Я сказала: немедленно выкинь его вон!!! – завизжала она. Демоны открыли рты, пригибая зазвеневшие перепонками головы. Таких децибел они не припоминали ижно за Дианой. Княгиню чуть не разорвало от собственного крика. У Самуила заложило уши так, что он засомневался, не оглох ли совсем. – Да не смотри ты на меня так!!! – заорала Диана на шокированного мужа. Резво она сорвала со своей шеи бриллиантовое ожерелье, его подарок, и швырнула в Князя. Самуил еле успел заслониться от драгоценного дождя руками. – Диана, стой! – крикнул он, видя, что она ринулась к шторам. – Слышать не желаю!.. – донесся до него ее голос. Самуил бешено посмотрел вослед жене, а затем огрел разъяренным взглядом Сергея. – Ну и что ты себе позволяешь?! – выпалил Князь. – Я не позволил бы себе, если бы она сама меня не вынудила, – ответил бывший ангел. – А ты что глядишь на нее, как на ненормальную?.. Это же ты сделал ее такой!.. Потому что тебе выгодно иметь вокруг себя рабов!.. – Не смей указывать мне, как править моими демонами!.. – глаза Князя ухнули темнотой. – Только я даю им полноценную жизнь!.. – Твоя полноценность – смерть, – проговорил Сергей. – И пусть свидетельством им будет свет, рассеявший твой обман. Мгновенно поток над Сергеем увеличился в несколько раз, накрывая элитных воинов и ближних искусителей, которые тут же сделались бледно-серыми. В ужасе толпу повело назад. Воины не выдержали, закрываясь локтями и пригибая колени. – Это мои владения! И я не позволю! – прокричал Князь. – Твои владения падут силой Того, Кто создал и тебя, и меня. Адские камни сотряслись. Струя света прорвалась небывалой мощью, омывая камни водопадом. Пол пошатнулся, своды задрожали, входя в резонанс. Грудную клетку разорвал чей-то вопль. Первые ряды демонов, а за ними, как по команде, все остальные начали валиться на колени. Сразу пятеро духов в разных концах площади раскаялись и, моментально получив прощение, растворили тела до тончайших силуэтов, поднимаясь вверх на воплощение. Узкие голубые глаза устремились на Князя. Самуил переменился в лице. На лбу у него выступили капельки холодного пота. И невозможно было прочитать, есть ли ужас в этой черной бездне груди, всеми нервами ощутившей мощнейшую пощечину Царству. Сергей смотрел на Князя прямо и потеряв всякий страх. Смотрел и не знал, что Самуил наблюдает сейчас в его зрачках. А Самуил видел в них белоснежные невещественные искры. Искры архангельской вспышки Михаила. – Безумец… – шевельнулись губы Князя. – Зачем он… отдает свою власть… Опустилось на долю миллиметра окаменевшее сердце дьявола. На площади поднялось смятение. Бесы не знали, куда деваться. Одни, давя друг друга, бросились наутек, другие, как заколдованные, остались стоять на коленях. Но был на площади еще один демон, который стоял в полный рост и не отводил глаз от происходящего. Этим демоном была Жаша. Она была вместе с Варфоломеем, когда ему в срочном порядке доложили о том, что ад под угрозой переворота. Как только генерал покинул спальню, Жаша сорвалась на главную площадь. И теперь любовница первого военачальника, утаившись за выступом тронной скалы, пораженно смотрела на Сергея. Только она знала правду. И не верила, что ее план мог возыметь подобный результат. Отравленный собственным несчастьем, нелюбимый собственным обманом, теперь Сергей находился в метрах от нее, мужественный и несокрушимый. Он добился своего, а она нет. И в эту минуту Жанна была вынуждена признать, что даже она недооценила этого мужчину. Однако волна экстаза длилась недолго. Вскоре русло света сузилось, вернувшись к прежним размерам, а искры в глазах Сергея погасли. Он изменил идеальной осанке, касаясь губами волос затихшей Виолетты. – Ко мне, – кинул Князь генералам, которые как-то очень незаметно успели пробраться ближе к трону. Поднявшись по лестницам, они предстали перед своим Владыкой. – Распустить толпу быстро. Гоните его на равнины и никого близко не подпускайте, даже второсортных, – распорядился он. Диана ворвалась в спальню мужа, с нечеловеческим грохотом захлопнув дверь. Так, что та, отскочив от косяка, благополучно приоткрылась. – Ненавижу!!! – прокричала она в потолок. – Ненавижу!!! Недолго размышляя, первая леди подлетела к кровати и, схватив одну из шелковых подушек, стала рвать ее на куски. – Диана, что с тобой, в конце концов?! – когда Князь быстрым шагом вошел к себе, на полу валялись две изодранные наволочки, третью Диана приканчивала в своих руках. Он был без меча и кольчуги, рубашка от жара расстегнута на две пуговицы. – Ненавижу всех!!! Не хочу никого видеть! – воскликнула Диана, впиваясь в наперник. Самуил не стал допытываться, почему если она никого не хочет видеть, то не пошла к себе, а прискакала к нему. – Тихо, успокойся, Ди. Все хорошо, – проговорил он холодно. – Хорошо, да?! – Диана сверкнула глазами. – Я тебе сейчас покажу, как все хорошо! В Князя полетела подушка. – Я сейчас продемонстрирую это! – она схватила покрывало и разодрала его на два новых. Не успокоившись на том, Диана порывисто принялась за матрас. – С ума сошла, что ли?! – Самуил разозлился и обрушился на жену, хватая ее в охапку. Диана вывернулась как ящерица и, сбросив с себя туфлю, залепила ей в ближнюю зеркальную нишу. Критическая точка была угадана точно, и на пол посыпались крупные осколки. – Взбесилась совсем?! – поймав голые плечи, Князь встряхнул Диану как грушу. – Взбесилась?! – она обратила на него исходящие бурей глаза. – Нет, это я еще ангел!.. Ты не видел меня в настоящем бешенстве!!! Зрачки Дианы превратились в вертикальные линии. Лицо утратило женскость, переходя в дикий оскал, тело угрожающе изогнулось, заиграв гладкими сильными мышцами. Самуил понял, что дело его пахнет керосином. Последний раз он наблюдал Диану примерно в таком же состоянии, когда она требовала выкинуть из тринадцати Жашу. Теряя способность себя контролировать, она громила, рычала и готова была разрушить себя саму и все остальное. Князь уже видел, как идет пупырышками ее кожа. Похоже, что еще чуть-чуть и архангельская сила не сможет собрать ломающуюся в безумии женщину. – Я уничтожу всех, если ты не уберешь его из ада! Слышишь меня, Князь?! Я убью всех!!! Я убью себя и тебя!!! – Диану заколотило в ознобе. – Да успокойся ты, черт тебя возьми! – заорал Князь ей на ухо. – Он скоро сам уйдет! – Дьявол!!! Меня бездна успокоит!!! Она вдруг с силой пихнула мужа в грудь и в одной туфле вспрыгнула на растерзанную кровать. – Стоять, стерва! – он кинулся ей вдогонку. Но Диану было не так легко поймать. Продырявив матрас шпилькой, она убежала на другой край и спрыгнула на пол, обрывая со стен шторы. Перемахнув через постель, Самуил хотел закрыть ей пути к отступлению. Завидев, что дверь в кабинет открыта, Княгиня поспешила было туда, видимо, надеясь и его превратить в хлев. Но на полпути ее остановил-таки супруг. – Угомонись!!! – запальчиво крикнул он, скручивая ее в руках, как в смирительную рубашку. – Я все сделаю!.. Можно ли было иначе?.. Как и две с лишним тысячи лет назад он не мог рисковать той, которая была незаменима для ада. Что бы он ни говорил про замену. – Поторопись, Князь! Поторопись! Это в твоих интересах! – выговорила Диана. Ее глаза пожирающе смотрели на Самуила. Ни обожания, ни инстинкта, только бой обороняющегося животного был в них сейчас. – Сейчас все будет, бездна тебя забери! – остудил ее Князь. – Вообще не понимаю, из-за чего ты так взбаламутилась!!! – Не понимаешь?!.. Баран!!! Он прогнал меня именем Девы Марии! Это все равно что тебя прогнать именем Михаила!!! – гаркнула Диана. Зрачки Самуила злобно порезали ее глаза. Для него и так было слишком много всего, чтобы вытерпеть язык Княгини. Ему как никогда захотелось ей врезать посильнее. Так, чтобы она больше ничего никогда не говорила. Но осознание того, что это повлечет необратимые последствия, когда главная дьяволица окончательно рехнется и выйдет из строя на ближайшее столетие, увлекая за собой всю адскую работу, отрезвило его. В кабинете хлопнула уличная дверь. – Можно войти? – услышал Князь. – Заходи, не спрашивай, – бросил он, усмиряя собственный пыл. В спальне появились Варфоломей, Булат и Дементий. – Приказ исполнен, Князь, – рапортовал Варфоломей, вытягиваясь по стойке смирно. – Демоны разогнаны по домам, Сергей ликвидирован на равнины. Теперь он будет пугать только камни, пока не ослабнут его силы. Тогда мы возьмем его голыми руками. – Немедленно, слышишь?! Я сказала: немедленно! – Диана, волосы которой вздыбились, как шерсть на собачьей холке, метнула стальной взгляд на мужа. – Сделаю, сказал же! – прикрикнул Князь. – Варф, ты мне нужен! Где Алан? – Понятия не имею, – мрачно уронил первый генерал. – Тупая смазливая рожа, – процедил Князь, – вечно его нет, когда нужно. Самуил оставил жену. Немного утихомирившись, Диана направилась к кровати и села на краю, как самка в выстланное рваными тряпками гнездо. – Варф, ты пойдешь со мной, – велел Князь, делая шаг к генералу. – Бул, Дем, останьтесь следить за Дианой. – А может, не надо? – брови Дементия поползли вверх. – Может быть, лучше позвать ей подруг каких-нибудь?.. – Никаких баб!!! – рявкнула Княгиня. Вторая туфля сорвалась с ноги и, просвистев сбоку от Варфоломея, врезалась в другую нишу, круша зеркала в пыль. Варф остолбенел. Еще бы один поворот шпильки, и первый генерал из косого стал бы кривым. Его спасла только природная доброта или же неудавшийся в бешенстве расчет Княгини. – Никаких, никаких! – поднял ладони Князь. – Дыши глубже, Дианочка! Быстро успокаивать мою жену, я сказал! – заорал он на генералов. Перепуганные Лопата и Откусанный в ногу ринулись к Княгине. Князь и Варфоломей вышли из комнаты. Минуту два генерала впадали в транс, затаив дыхание и не решаясь подойти ближе, чем на метр. Диана тем временем не обращала на них никакого внимания. С хозяйственным видом она собрала оставшиеся на кровати лоскутки и стала разрывать их на более мелкие кусочки. – Дем, а в каком смысле успокаивать? – шепнул Булат. Кажется, даже он понял, что они попали под раздачу. – В прямом и косвенном! – огрызнулся Дементий. – Э-э… Кхм… – кашлянул он, приближаясь все-таки к кровати. – Ну, прекрасная Княгиня, не хочешь поговорить о том, что тебя печалит?.. – спросил генерал лени, натянуто улыбаясь. Булат, повинуясь чувству долга, тоже подошел к ней. Диана подняла на генералов синие глаза. – Да, очень хочу, – вымолвила она внезапно уравновесившимся голосом. – И что же это? – поинтересовался Дем, опускаясь на постель все с той же улыбкой неудавшегося дипломата. – Меня беспокоит то, что мой муж – болван, – ответила Диана. Она резко повернула голову, пристально вглядываясь в стоящего рядом Булата. Начальник злобы вздрогнул. – Впрочем, сейчас это не имеет значения… – улыбнулась она милыми зубками инквизитора. «О, черт…» – пронеслось в мозгу у Дементия. – Что будем делать? – спросил Князь. Он вылетел на улицу и, круто затормозив, остановился у стены. – Если бы Князь приказал ждать – это был бы лучший вариант, – сказал первый генерал. – Ангел долго не выдержит. Он уже спотыкался, когда мы гнали его на равнины. – Молнией шарахнуть, я не могу ждать! – воскликнул Самуил. – Диана беснуется, как будто с цепи сорвалась! – А нельзя ей как-нибудь… объяснить, что она не права?.. – молвил Варфоломей, кося на Князя правым глазом. – Объяснишь ей, как же… – пробухтел Князь. – Если она дошла до такого, то ее не остановить никакими уговорами. Не могу же я ее цепями сковать!.. По взгляду Варфоломея никогда не было ничего понятно. Но сейчас в грязно-серых глазах Самуил, казалось, прочитал: почему бы и нет. – Надо подумать, – произнес Варфоломей. – Хватит думать, пора действовать! – губы Князя искривились в гримасу отвращения. – Мы испробовали все наши способы низвергнуть его или хотя бы прогнать, – проговорил Варфоломей. – Но есть еще один… – Какой? – выдохнул Князь. – Дать ему, что он просит. Взор Князя поставил Варфоломею диагноз: – Ты в своем уме?.. Ты в курсе, что демоны не дают прощения переосмыслившим свое призвание шлюхам? – Я знаю, Князь, – невозмутимо кивнул Варфоломей. – Но у меня есть одна идея. Правда, она тебя взбесит. – Валяй, больше чем сейчас меня уже ничего не разозлит, – махнул рукой Самуил. Через некоторое время, придя в себя, Князь вернулся в кабинет. Дверь в спальню оказалась полуоткрыта, оттуда доносились странные звуки. Самуил поднял бровь и устремился в опочивальню. – Да, вот так… Как здорово!.. – веселым бубенчиком звенела Диана. – Сэм, заходи! – поманила она рукой, завидев мужа. – Здесь у нас так хорошо!.. Самуил замер на месте, красноречиво сжав тонкие губы. На постели, подобрав под себя длинные ноги, восседала его жена. Одной рукой она поддерживала золотистые волосы на весу, в то время как Дементий кончиками пальцев трогал ее плечи, а Булат старательно их разминал. Лицо Дианы было ясным и безмятежным, как весеннее небо. Поймав свирепый взгляд Князя, генералы поубирали руки и испуганно уставились на него. – Почему вы прекратили?.. – наморщила лоб Диана, оглядывая мужчин небесными глазами. – Свободны, – выговорил Князь. Мужчины быстренько убрались из комнаты. Денница дождался, пока обе двери закроются с той стороны. Молча он дошел до кровати и сел, кладя руки на колени. – Ну? – Диана вгляделась в его профиль. – Все решено. Вот-вот его отправят подальше, – ответил Самуил коротко. Он наклонил голову и потер пальцами виски. – Я не про то, – услышал он заискивающий голос жены. Диана, прижимаясь, обняла его спину. Ее руки захватом легли на его грудь. – А про что? – покосился он. – Про то, на чем нас с тобой прервали, – пальцы Дианы отстранили прядь его волос. Ухо Князя тронул легкий влажный укус. – Диана… – начал он с раздражением, пытаясь донести, что она выбрала не тот момент. – Я обижусь! – надула она губки. – Ну ладно, ладно! Хорошо, – Самуил повернулся к жене и, обняв за талию, поцеловал, будто хотел откачать. Опытный мужчина, он знал, что иногда, чем три часа объяснять что-то женщине, проще это сделать. «Многовато обид на сегодня», – мелькнуло у него в голове. – Варх, твоя подача! – крикнул Рафаил, ладонью заслоняясь от проникающего на райскую поляну солнца. – Один момент! – архангел диалектического единства, расставляя ноги, наклонился и поднял из травы маленький разноцветный мячик, переливающийся лиловым и синим. Варахиил выпрямился и решительно поглядел на Ральфа: – Держи свою розу, лекарь, сейчас ты увидишь подачу настоящего мастера! – Ну-ну, мальчик! Попробуй одолеть старшего брата! – Рафаил принял боевую стойку, поправляя белый цветок в петлице. – Огонь! – Варахиил размахнулся и со всей архангельской силы кинул игрушку в Рафаила. Ральф взмыл в лягушачьем прыжке и бесстрашно отбил превратившийся в летящий снаряд шар. – Есть! – он победно сжал кулаки. Варахиил огромными серо-зелеными глазами проводил усвистевший на север мяч. – О, нет! – побледнел он, понимая, что «торпеда» прямиком направляется в уголок архангела Михаила. – Только не в белку, родной, пожалуйста!.. Младшенький сорвался с места и сам быстрее мячика бросился во владения старшего брата. – Не волнуйся, я ее вылечу, если что! – прокричал вдогонку Рафаил. – Надо же: «только не в белку»… А в самого Михаила, значит, можно… Или в Агнесс, – спохватившись, он заорал: – Варх! Лети скорее! Рафаил умолк, с ужасом представляя, как будет выглядеть первая помощница с фингалом под глазом. Неожиданно архангел врачевания почувствовал, что где-то совсем рядом повеяло непривычным обжигающим холодком… На добросовестно подстриженной в стиле первого архангела поляне, примыкающей к его уголку, проводили плановое занятие по боевому искусству Михаил и Агнесс. Одетые в одинаковую форму небесного легиона, они стояли друг напротив друга. Михаил держал в руке оголенный меч, при этом что-то объясняя. Агни внимательно слушала, опираясь на рукоять направленного в землю лезвия. – …твой крик при ударе как эквивалент твоей силы. Чем больше ты вкладываешь в дыхание при крике, тем больше ты вкладываешь в удар. Все это на трех уровнях: ум, сердце, интуиция, – говорил Михаил. – Я понимаю, что ты это уже давно знаешь, и повторил лишь с одной целью: сегодня я расскажу тебе нечто качественно новое, что изменит всю твою тактику боя. – Я слушаю, – кивнула Агнесс. – Ты помнишь, как я учил тебя первым ударам? Как мы расписывали с тобой несколько вариантов? Сила зарождается на уровне сердца, проходит через ум и интуицию или зарождается на уровне ума, проходит через сердце и интуицию, или же на уровне интуиции по той же схеме?.. Помнишь, я говорил, что может быть зарождение также на двух уровнях или даже на трех? – Конечно, я много раз ощущала это. – Так вот, дело в том, Агни, что сегодня моей задачей будет научить тебя генерации удара на трех уровнях сразу для последующий его объективизации вовне без прохождения остальных стадий. То есть сразу синтетическому, единому действию, понимаешь меня?.. – Понимаю… Только почему вдруг такая перемена?.. Неужели до этого я все делала неправильно? – Сказать «неправильно» – ничего не сказать. На данный момент так бьются все ангелы небесного легиона. Но я хочу, чтобы отныне это было по-другому. И я должен начать с нашего командования, чтобы оно открыло дорогу остальным бойцам. Короче говоря, на тебе вновь почетная миссия, – Михаил улыбнулся. – Я принимаю ее, – ответила на улыбку Агнесс. – Итак, ты должна для начала представить себе, как это будет выглядеть, и попытаться мне воспроизвести такой удар. Вспомни, ведь это получалось и раньше, но спонтанно. Теперь это нужно сделать частью твоего мастерства. – Я попробую. Агнесс сосредоточилась и подняла меч на уровень груди. Михаил увидел, как ее бирюзовые глаза наполняются внутренней концентрацией. Несколько секунд прошло в тишине. Наконец помощница с силой уколола воздух. – Нет, не так, – мотнул головой Михаил. – Почему? По-моему, получилось… – В том-то и проблема, что это только показалось. Твои импульсы возникли почти одновременно, но в трех разных местах, а надо, чтобы они были одним сигналом: сердце, разум, интуиция. Понимаешь? – карие глаза Михаила вопросительно взглянули на Агнесс. – Собственно говоря, так нельзя растолковать. Давай я лучше покажу… – он подошел к своей ней, убирая свой меч в ножны. – Позволь мне продемонстрировать это на тебе. Давай руку. Да-да, вместе с мечом, – Михаил вложил запястье Агнесс в свою ладонь. – Ты должна полностью отдать мне свой удар, как если бы наносила его сама, хорошо?.. – Хорошо, – согласилась Агнесс. – Только надо доверять всецело. Одолжи мне и руку, и рассудок, и предчувствие. Вот так…- Михаил встал позади Агнесс, прикасаясь к ее спине. – Чувствуешь, как работает мое сердце? А теперь запоминай… Михаил занес ее руку над головой и произвел удар навесом. – Есть! Поняла?.. – выговорил он. – Да, поняла!.. Здорово! Как это у тебя получается?.. – Открою тебе маленькую тайну, – Михаил отпустил помощницу и опять встал напротив нее. – Я так воюю всю жизнь. – Правда?.. А что же ты молчал? – Я как-то об этом не задумывался. И только вчера дошел до того, что пришло время учить этому остальных, – ответил он. – Еще один дар архангела, – покачала волосами Агнесс. – Да. И он будет твоим, когда мы вместе этого добьемся. Разреши мне пока что оставить это на твои самостоятельные тренировки. Под моим последующим контролем, разумеется. – Как скажешь, – молвила Агнесс. – А… можно вопрос? – Конечно. – Скажи, а как же мальчики? Ты их будешь этому учить?.. – Близнецы – это немножко другая история. Они действуют фактически по схеме «два плюс один»: при двух источниках рождения силы и одном последующем проходе, но при гораздо более худшей интуиции, чем у тебя и других женщин. Но в целом уровнем выше, чем остальные ангелы обоего пола. Тебя я не беру в расчет: ты просто отдельный разговор, – губы Михаила тронула теплая улыбка. – Для них я постараюсь выработать отдельную методику… Так что не переживай за наших карапузов. – Я не переживаю, – усмехнулась Агни. – Так, а сейчас у меня есть для тебя еще одна тема. Тема твоей красоты. – Моей красоты? – не поняла Агнесс. – Я думала, у нас занятие по бою… – Ну да, эта тема напрямую связана с боем. Неужели ты думаешь, что я так просто от тебя сегодня отстану? Нет, и не жди, – Агнесс увидела, как в глазах Михаила вспыхнул и моментально погас смех. – Я хочу тебе сказать, Агнесс, что бой – это искусство, а бой женщины – искусство с большой буквы. И я хотел бы увидеть красоту в твоем бое. Ты можешь мне ее показать? – Наверное, могу… – Агнесс коснулось легкое замешательство. – А точно? – Давай попробуем. – Давай еще раз разминку. Нападай, – Михаил обнажил меч. Она вскинула оружие. Послышался лязг встретившегося металла. Помощница архангела поставила блок и динамично задвигалась по поляне, вытягивая на себя его удары. Она то выкручивала неожиданные комбинации, то уходила в глухую оборону, отвечая поджарыми приемами защиты. Изящно, как женщина, экономично, как профессионал, легко, будто танцевала, а не дралась. – Молодец, хорошо! – ободрил Михаил. – Сделай каждый удар прекрасным! Чтобы он заворожил на месте любого! Меч Михаила стукнулся о меч Агнесс, она парировала два его выпада и провела решающую атаку, с разворота метнув полосу стали из-за головы. – Стоп! – Михаил остановил пущенное в шею лезвие основанием рукояти и направил его в землю. – Достаточно… Он упер оружие в траву и внимательно посмотрел на помощницу. – Что? – вопросила Агнесс, не понимая значения этого взгляда. – Если бы я был сторонним наблюдателем, я бы сказал, что ты прекрасна, как богиня. Но я архангел боя. Ты дерешься красиво, Агнесс, очень красиво, грациозно и искусно. Но я не могу увидеть в тебе раскрытие красоты, что заложена в твоем женском начале, той самой, которой я смогу любоваться, не отводя глаз. В твоем бое она еще не открыта до конца. И тебе следует ее раскрыть. Агнесс помолчала. – Но как? – наморщила она лоб. – В этом я тебе не советчик. Я не знаю. Это твой потенциал, который мне неизвестен по природе. Ты должна найти пути к нему сама. Я говорил с Марией, она сказала, что этому в принципе нельзя научить. Но это есть в тебе, Агнесс. И это необходимо для твоего искусства, – проговорил Михаил. – Помни, Агни, ты женщина, и ты можешь то, чего не могу я. О многом мы еще даже не подозреваем. Наша задача – развить то, что дано. И я постараюсь помочь тебе со своей стороны, чем смогу. Что, опять завысил требования?.. – Нет, так и надо, – отозвалась Агнесс. – Я буду стараться отыскать свои таинственные способности, – она улыбнулась. – Хотя и не очень понимаю, что именно ты имеешь в виду… – Отлично, а я совсем не понимаю, – признался Михаил. – Но я знаю, что это внутри тебя. И это то, что не дает мне покоя столько, сколько я с тобой знаком… – Я всегда была удивлена тем, что вызываю у тебя много… вопросов, – понизила голос Агнесс. – Почему же? Женщина – сотворенная загадка. Другое начало. И как бы хорошо я тебя ни знал, как бы ни изучил твои привычки: что ты любишь, что у тебя вызывает улыбку, содержание того, что ты делаешь, остается для меня закрытым. В силу объективных причин, я не могу проникнуть в суть того, что создано совсем другим… Вот ты сейчас качаешь головой и улыбаешься, опустив подбородок. А в глубине твоих глаз – эта самая свеча красоты. Свеча, которую я так люблю, и которая остается отгороженной от меня. Ты удивлена, потому что ты искренна со мной. Но и я буду искренен. Я тебя уверяю, Агни, что даже Ральф, который всю жизнь окружен девушками, может только догадываться о том, как устроен ваш мир. – Ты так уверен? – Абсолютно. Поверь мне, я знаю. Все мы братья и все мы несем одно служение в одном небе. Так что дело за тобой. – Хорошо. Я все обдумаю… прочувствую… И начну упражняться, – сказала Агнесс. – Завтра же приду в платье, как у Дианы. Ее глаза поймали странный взор архангела. – Нет, это не подойдет, – скривил он губу. – Почему?.. – вопросительно подняла брови Агнесс. – Тебе не нравится? – Я же не о себе забочусь. Ты представь: появишься ты завтра в таком платье, а к нам обязательно прилетит Габри. Увидит тебя и от избытка творческих эмоций сразу же плюхнется в обморок, – Михаил подавил загоревшуюся в глазах улыбку. – Но это еще не все. Ведь когда его придет откачивать Ральф, то опять же увидит тебя и тоже упадет без чувств. И что я с ними двумя буду делать?.. – непонимающе развел руками Михаил. – А ты сам не подвержен обморокам? – от души рассмеялась Агнесс. – Нет, я же первый архангел. Ко всему привык, – отмахнулся он. – Вот и посмотрим завтра, – решила Агнесс. – Мисс, Вы со мной кокетничаете?.. – искоса взглянул на нее Михаил. – Нет, это бесперспективно, я знаю, – ответила она. – Да, я такой неприступный, что сам удивляюсь своей неприступности, – он заметил, что Агнесс загадочно улыбается, и качнул головой. – А вообще ладно, надевай завтра платье, как у Дианы, я тогда попытаюсь влезть в кожаные штаны и косуху, сделаю себе пару наколок, потом купим в магазине ящик пива и пойдем в гости к Сэму. – Представляю себе эту сцену! – воскликнула Агнесс, поправляя прическу. – Да… – протянул Михаил. – Хотя боюсь, что Самуил рухнет со стула, а у твоей сестры начнется невроз. А мы будем виноваты. Так что лучше все-таки не надо. – Увы, – вздохнула Агнесс. – У тебя же еще что-то есть ко мне? – Откуда ты знаешь?.. Нет, не объясняй. Женская интуиция, – Михаил убрал упавшую на лицо прядь. – Ты не ошиблась, зай. У меня еще одна задумка. Агнесс спрятала улыбку. У Михаила было правило – во время занятий называть ее только по имени. Но он мог позволить себе его нарушить. – Перейдем же к заданию, которое я для тебя припас напоследок. Оно будет очень необычным. Это мягко говоря, – Агни внимательно смотрела в его глаза. – Мой приказ тебе сейчас: свергни меня в ад. – Что?.. – поднятый меч Агнесс опустился. – Свергни меня в ад. Иди в бой и свергни. Если сможешь, конечно. – Я не… – Выполняй! – воскликнул он. С приказами спорить было нельзя. Агнесс пошла на Михаила. Первую же ее атаку он разрушил легко и безжалостно. Помощница вынужденно отступила на один шаг. Это была уже не разминка. Архангел двинулся в контрнаступление. Агнесс едва успела отразить фейерверк его ударов. – Ну что же ты?! Нападай! – крикнул он. Она попыталась совершить маневр, но ей вновь пришлось отбивать мелькающий как молния архангельский меч. Все ее мысли он угадал заранее, словно прочитав страницу книги. Чувствуя, как взвинтилось дыхание, Агнесс отстранилась, затягивая развязку. – Не уйдешь! У тебя приказ! Давай же! – скомандовал Михаил. Агни увернулась от очередного навеса. Но архангел не дал ей ни опомниться, ни перевести дух. Войдя в молниеносный раж, он внезапно отставил всякие церемонии. Агнесс успевала защищаться скорее чутьем, чем реакцией. На грани фола. – Что ж ты?! Я дерусь в полсилы! Кто кого должен атаковать?! – оживил ее он. Сустав помощницы вывернулся. Неприятно проскрежетав о заточенный край его меча резной рукоятью, она рванула назад. Не ожидав такого, Михаил оступился. Воспользовавшись моментом, Агнесс наконец-то нанесла разящий удар, однако архангел в последний момент парировал его у своей груди. Агнесс отпрыгнула. Ее ребра играли как клавиши, из-под заколки выбился локон. – Во, это хорошо! – похвалил Михаил, на секунду сбивая ритм. – Вперед резвее! Умудряясь не сбить дыхание разговорами, он снова ринулся в бой. Агнесс стоически приняла вызов. Он не оставлял ей ни малейшего шанса. Ни секунды, чтобы оценить ситуацию. – Раз, два, три раза мог тебя поразить в сердце! – Михаил обвел ее блоки, трижды убирая от нее острие на последней фазе удара. – Сколько еще надо?! Агнесс вскрикнула, споткнувшись на ровном месте. Меч Михаила накрыл ее, она едва успела поставить лезвие. Архангел оказался над ней, давя к земле. – Сдавайся!.. – бросил он. Из губ Агнесс вырвалось резкое дыхание. Дрожащими от напряжения руками она тормозила напор первого архистратига. Не в силах противиться его мощи, она медленно опустилась на одно колено. Михаил продолжал беспощадно продавливать ее сопротивление. – Тебе нечего мне противопоставить!.. Сдавайся!.. – услышала она. Агнесс не ответила. Уже бессознательно, но она все еще сжимала оцепеневшие кулаки. Согнутую ногу защемило острой болью. Нежданно начальница легиона переметнулась в сторону и, уворачиваясь от полоснувшего в миллиметрах от нее орудия, откатилась по траве коротким кувырком через плечо. Она вскочила на ноги, бешено дыша. – Свежее решение – вовремя уйти, – поддержал Михаил. Не растеряв энтузиазма, архангел повел новую атаку. Он был полон энергии, и словно не сражался, а играл в салки. В какой-то момент Агнесс ощутила настойчивое «надоело». Устав отбиваться, на одних эмоциях, совершила несколько выпадов, снабжая их пронзительным воплем. Все они были красиво посланы в небытие. – Уже метание, – заметил Михаил. Агнесс с быстротой молнии направила меч в его сонную артерию. Михаил сумел среагировать и поставить блок, но тут на поляне сверкнуло что-то летящее и празднично-цветное. Архангельский мячик пулей влетел на поле боя и, брякнув об оружие главной воительницы легиона, срикошетил назад. Сухожилия надрывно повернулись, меч выпал из рук Агнесс, плашмя плюхнувшись на траву. В тот же миг на поляну впрыгнул Варахиил, который, непостижимо успев проследить движение, перехватил отлетевший шарик. – Класс! Очко мое! Спасибо, Агни! – он подарил воздушный поцелуй. – Не стану вам мешать! Младший архангел улыбнулся мягко, как растет молодая трава, и поспешил ретироваться. – Она тебе снова подыграла, младшенький! – крикнул Михаил вдогонку. – Надо же опять помешали, а… Но значит так надо, – его темные глаза остановились на Агнесс. – Точно надо… Извини, Агни, если переборщил, – проговорил он, глядя, как помощница пытается совладать с мечом ослабевшими пальцами, но не может. В конце концов ей удалось взять оружие из травы и убрать его в ножны. Ладони Агнесс растирающими движениями легли на лоб, затем скользнули в волосы, снимая совершенно съехавшую заколку. Она не поднимала глаз. Лицо ее было полностью забитым. – Как ты, птенчик?.. – приблизился к ней Михаил. – Скажи, ты хотел показать, что ты сильнее меня?.. Я это и так знаю… – молвила Агнесс убито. Это был предел. Михаил понял, что она еле держит себя на ногах и готова расплакаться в любой момент. – Ты правда думаешь, что мне это надо? – спросил он серьезно. Его руки обхватили ее плечи, темный взгляд встретился с бирюзовыми глазами. – Нет, – Агнесс взглянула в глубину его зрачков. Без сил она упала ему на грудь, заслоняемая его руками. – Но скажи: зачем?.. Я не могу победить архангела, это данность… – Данность архангельства. А что сильнее: мой приказ или я? – вдруг сказал Михаил. Брови Агнесс вопросительно поднялись. – Так надо, просто поверь. Я твой учитель, и я очень хочу, чтобы ты мне доверяла. Иди отдохни, мой ангел… Моя хорошая… – его губы легко коснулись ее лба. – И не вздумай что-то начать делать. – И не подумаю, – глубоко вздохнула Агнесс. – Что такое?.. Она ощутила, как что-то произошло. Глаза Михаила внезапно потемнели до черноты. – Зай, ты оставляла бумаги на столе? – вымолвил он. – Да, а что?.. – Скорее беги и убери их в надежное место. Вернусь, все объясню, – Михаил опустил руки и быстро испарился в воздухе. Не рассуждая почему, Агнесс торопливо зашагала в окруженный кустами уголок. – Что, не ожидал меня встретить?.. – Варфоломей?.. – произнес Рафаил одними губами. – Как ты тут оказался?.. – Божьим промыслом, – криво оскалился генерал первой адской армии. Начальник ключевых войск преисподней давил демонскими сапогами траву райской поляны всего в нескольких метрах от архангела. Он держался за диафрагму, подавляя боль усилием ребер. По перекошенному лицу было видно, что ему с трудом удается дышать. – Тебе плохо?.. – Рафаил сделал шаг навстречу. – Отлично было, пока сюда не пришел, – с ненавистью ответил первый генерал. – Я могу помочь… – Девчонкам своим падшим помоги, – с плеча осадил Варфоломей. Архангел ничего не сказал в ответ, только опустил подбородок, а глаза его посерели, наполняясь облаками. Варф понимал, что надо менять тон. Однако в условиях рая ему это казалось еще более невыносимым, чем церемониться с бабой в штанах. – У меня к тебе дело есть, – проговорил Варфоломей, надсадно умягчая свой тон. – Ко мне?.. Это удивление. Мнущееся и такое беззлобное. По мнению Варфа, достойное лишь презрения и сарказма. – Да, к тебе, – ответил генерал глухо. – Мне нужен один из твоих ангелов. Да не для этого, успокойся!.. – Варфоломей избил пронзительный взгляд Рафаила. – Покаяться нужно кое-кому из твоих бывших бабенок. – Из моих девушек?.. – изумление Рафаила продолжилось, до исступления изводя первого генерала. – Есть! Я его поймал! Мне очко! – на поляну вихрем влетел сияющий Варахиил. В руке он зажимал цветной мячик. Увидев демона, младший архангел остановился как вкопанный. – Я зову Михаила… – промолвил он обескуражено. – Не надо звать, Варх. Я здесь, – его коснулся родной голос. Архангелы обернулись. Позади них стоял первый архистратиг, облаченный в военную форму и с мечом наголо. – Мрак бы тебя… забрал, – прорычал Варфоломей сквозь сведенные зубы. – Ральф, отойди в сторону, – велел Михаил, приближаясь к первому генералу. – Но… – попытался возразить Рафаил. – Ральф, отойди, – повторил старший архангел. – Или тебе мало того, что он делает с твоими ангелами?.. Рафаил молча повиновался. Михаил подошел к Варфоломею, обводя его сверкающим, как сталь, взглядом. Косящие ледяные глаза не постеснялись насмешливой злобы, без страха останавливаясь на начальнике небесного легиона. – Привет, Михаил, давно не виделись, – осклабился Варфоломей – Что ты здесь делаешь, Варф? – жестко спросил Михаил. – Пришел тебя повидать, – съязвил первый генерал. – Ты не в том положении, чтобы шутить. Быстро отвечай на мой вопрос, иначе я сейчас же применю к тебе суровые санкции за преступное нарушение границы двух миров, – ответил архангел. – Не бойся: я не собираюсь здесь с тобой воевать, – нагло отозвался Варфоломей. – И кобыл ваших таскать тоже. У меня дело к твоему брату. И я хочу обсудить это с ним наедине. – Ты будешь говорить при мне, – сдвинул брови Михаил. – Излагай суть своего дела. По существу и без экивоков. Учти, мой меч шутить не будет. – Не психуй – усмехнулся Варфоломей. Его ладонь сжала солнечное сплетение, легкие отозвались сухим кашлем. Пересилив тяжесть в груди, генерал произнес: – У меня к Ральфу взаимовыгодное предложение. Мне нужно, чтобы его ангел принес прощение для одной из его бывших девок. – С каких пор демоны просят об этом даре? – лоб Михаила прорезала поперечная морщина. – У нас свои на то причины. – Тогда открой их нам, в противном случае ни о каком ангеле не может быть и речи. – Ты оставишь женщину погибать? Что-то это не похоже на тебя, Миша, – проговорил Варфоломей. – Я слишком хорошо тебя знаю, Варф, чтобы не ожидать подвоха. Пока я не удостоверюсь, что у тебя действительно есть веские причины обращаться к Рафаилу, я не позволю ни одной деве покаяния покинуть пределы рая. На глаза Варфоломея легла тень. – Идет, – уступил он. – Это взбалмошная прихоть твоей бывшей… – Моей бывшей? – Княгиня требует срочного разрешения одной ситуации, – кривясь то ли от боли, то ли по привычке, Варфоломей коротко рассказал произошедшее в аду, опуская все компрометирующие детали. По мере того, как он говорил, лицо Михаила все более серьезнело. Зато глаза остальных архангелов зажглись, как бенгальские огни. – Виолетта возвращается! – воскликнул Рафаил, едва Варфоломей успел закончить. – Ничего себе! Миша, это невероятно! Твои ангелы спасают моих даже в аду! – его лицо осветилось обычной незавершенной улыбкой. – Наш ангел громит ад! Потрясно! – возбужденно поддержал Варахиил. Михаил перехватил испепеляющий взгляд Варфоломея, адресованный младшему брату. Губы первого генерала шевельнулись. – Придержи проклятия, Варф. Ты в раю, не забывай об этом, – произнес Михаил. – Вы пришлете ангела? – не понял Варфоломей. – Конечно пришлем! – с жаром закивал Рафаил. – То есть, раз такой случай, я сам спущусь в ад! – Отлично, договорились, – кинул Варфоломей. – Следуй за мной. – Не спеши, – остановил его Михаил. – Ральф, подожди. – Чего ждать? Ведь она возвращается! Ты знаешь, как я ждал этого?.. – нетерпеливо выговорил Рафаил. – Знаю, Ральф, – ответил старший архангел. – Тем не менее мы не можем бросаться с головой в омут. Мы не знаем, правда ли все то, что нам сказали, и нам нужно узнать волю Бога. Пока я ее не чувствую. – Ты без Его воли вообще ничего не делаешь? – иронично поинтересовался Варф. – Не делаю, – отозвался Михаил. Архангел замолчал. Его глаза разом потемнели до цвета крепкого бальзама и устремились вглубь самого себя. Несколько минут никто не произносил ни звука, глядя на Михаила. – Да, – коротко сказал Михаил, вернувшись из медитации. – У нас добро на дар покаяния. Виолетта уже месяц как его заслуживает, однако… Что-то не сложилось в обстоятельствах его преподнесения. Так что неясно, кто кого вытаскивает, Ральф, – посмотрел он на брата. – Короче, твой родственник идет? – встрял Варфоломей. – Рафаил идет, но только вместе со мной, – молвил первый архангел. – Чего?.. – протянул Варфоломей. По движению мышц его лица Михаил понял, что на это генерал не пойдет никогда. – Я буду сопровождать моего брата. Я не могу позволить ему подвергать себя такой опасности, как ваша воля. Это мое последнее слово, Варф. Либо я с ним, либо никак, – добавил архистратиг. – Вашей девке «никак» будет мое после «никак» твоего, – задохнулся Варфоломей. Его глаза реактивными пилами расщепили скулы Михаила. Но взор архангельских зрачков был непреклонен. – Какова цена княжеского приказа, Варф?.. Мое мимолетное присутствие в аду в обмен на твое появление здесь. Разве это нечестно? – заметил Михаил резонно. – Ладно, – Варфоломей был сломлен. – Ты пойдешь тоже, – согласился генерал. Компромисс был наконец найден. – Ральф, становись ближе ко мне, – позвал Михаил. Рафаил с готовностью подался к брату, когда на поляне послышался еще один далекий голос: – Миша?.. Что происходит?.. Михаил узрел, как перекореживает Варфоломея. Его глаза начали изменяться, теряя вменяемость, по лицу жилкой прошла тонкая судорога. Рафаил оглянулся: на поляну зашли еще двое братьев: Уриил и Иегудиил. Они уже битый час гуляли вдвоем по райскому саду и, подобно Михаилу ощутив неладное, решили зайти к своим. Варфоломей покачнулся, неверно отступая назад. Из губ вырвался гулкий всхлип, Михаил увидел смертельную бледность, поползшую по коже. Рука генерала инстинктивно схватилась за рукоять меча, сжимая ее в бессмысленном порыве. – Ур, стойте на месте! – крикнул Михаил. – Идем!.. – его ладонь молниеносно схватила запястье Рафаила. – Варф, веди! Преодолев себя еще раз, Варфоломей зажал зубы и растворился в воздухе. Одновременно исчезли и оба архангела. – Что тут творится такое?.. – недоуменно спросил Иегудиил, вместе с братом подходя к Варахиилу. – Чудны дела Господа! Вот что происходит! – откликнулся Варх. Младший архистратиг бурно поведал о том, что было. Пока он говорил, перед изумленной публикой появились два новых ангела. Вернее, это были ангельские девушки. Первым их заметил Уриил и призывно махнул рукой. Две ближайшие соратницы архангела любви, огненно-красная Зарина, в длинном алом платье с вырезом на груди, и темно-рыжая Христина, в медной юбке до пят, поспешили к архангелам. – Что такое у вас? – тревожно спросила Христина. – Ничего особенного, – успокоил Уриил. – Кроме того, что первый адский генерал заявился в рай просить о даре прощения для падшей сестры милосердия, а Михаил и Рафаил спустились с ним в преисподнюю, чтобы его ей принести. – Варфоломей?! – Зарина полыхнула олимпийским факелом. – Что он себе позволяет?!.. – У него обстоятельства позволяют и приказ Самуила, – произнес Иегудиил. Он пояснил девушкам проблему, медленно водя четками под рукавом рясы. – Да-а-а…- Христина прикусила губу, выкидывая с волос мелкие оранжевые искорки. – Ничего себе – дожили!.. – от Зарины отлетел кусочек пламени. – Они еще и ходить к нам додумались, как на работу! Да что вообще за день такой?! – А что, что-то еще случилось? – промолвил Варахиил. – Случилось, – подтвердила Христина. – К Заре полчаса назад пристал адский демон. – Заря? – золотящийся взгляд Ура поймал зеленые глаза. – Да, представь себе, я была на Земле по делам, и ко мне подступил один из элитных воинов, – отозвалась Зарина. – По-моему, из четвертой армии или из пятой, я не очень вникала. Он сказал, что мне, дескать, выпала огромная честь и вообще жутко повезло, потому что Князь выбрал меня своей новой девушкой!.. Уриил проследил за полетом огня. Он знал, это означало: мое возмущение перехлестывает. – А ты? – взглянул на Зарину Иегудиил. – Я? Я ответила, что не знаю никаких князей, и чтобы этот демон шел, откуда явился! – И он отстал? – заинтриговался Варахиил. – Нет. Он продолжил приставать еще сильнее и даже руки почти начал распускать. Но я его подожгла, и тогда вопросы быстро закончились, – сдвинула выгнутые брови Зарина. – Ну ты даешь, – изумился Иегудиил. – А что?.. Будет мне еще какой-то нахал предлагать какого-то там князя, которого неизвестно кто так назвал, в то время как я нахожусь на службе у архангела огня!.. Неужели неясно, что никуда я от Ура не собираюсь?! – Зарина пылала всем своим темпераментом ярче солнца на небе. Христина понимающе улыбнулась: праведный гнев Зари, оскорбленной в любви, был страшен и знаком. – Что, я не права разве?! – Ты все правильно сделала, вишенка. Не будет больше охоты приставать к ангелам, – ответил Уриил, клича ее облюбленным словом. – Иди сюда, я тебя поцелую. Архангел сам шагнул к подруге. Братья проследили, как он наклонился и нежно чмокнул ее в уголок губы. Над головой Зари вихрем взвились огоньки. Лицо ее не могло скрыть звездного сияния. Ее счастливая улыбка была для Уриила, красивые пальцы коснулись пятнышек на его лбу. Их глаза обменялись тем глубинным взглядом, что остается понятным лишь для двоих. – Я должна идти, – тихо проговорила Зарина. – Я приду попозже. Всем до свидания. – До свидания, красавица, – ответил Уриил. Под общие прощания и огненные улыбки, Зарина испарилась из райского сада… В пространной пустоте каменных равнин ада, поднимая глаза в зияющую темноту, стоял, шепотом читая девяностый псалом, Сергей. Его пальцы были вжаты в ладони, он чувствовал, как скапливается под ними холодный мерзкий пот. Лоб искажался напряженной морщиной, глаза щурились, пуская бесконечные складки по тонкой коже лица. Казалось, он весь ушел внутрь, в себя, в молитвенные слова. У ног ангела, обессилено опустившаяся на пол, сидела, обхватив его колени, Виолетта. Веки ее были опущены, ресницы трепетали из-под перепутанных на лице волос. Губы тихонько двигались, произнося свою молитву. Молитву о том, о чем никто не знал. Возможно, о милости или о силах, которых в ее маленьком теле совсем не осталось. Сергей и сам еле стоял на ногах. Голени отекли свинцом, поясница ныла. Он с трудом удерживался от того, чтобы со вздохом не повалиться на камни. Но он знал, что этого делать нельзя. Пусть он не видел сейчас их лиц, но в полутьме чувствовал всей нервной системой стоящие на равнинах фигуры. Ему нельзя было показывать свою слабость: это будет равно смерти. Сергей твердо решил, что будет стоять на ногах, сколько понадобится: час, день, неделю, год. Он должен был выстоять теперь ради той, которую повел за собой, которую обещал защитить. И ради собственной бесценной для него самого и для других души. Элитники Варфоломея неживыми глазами наблюдали за ним из полутьмы, ловя тот момент, когда наконец тело выродка сломается и, перестав слушаться хозяина, перейдет снова в их руки. Они мытарили его от самой площади, одновременно расталкивая и калеча собравшихся зевак. Питали надежду схватить, если он неосторожно оступится. Но Сергея по-прежнему крепко хранил божественный свет. Виолетту они пытались, схватив за край платья, выдрать из его объятий. Но нет, он не отдаст ее никому. Луч, подаренный ангелу, обнажал вокруг себя смерть, освещая страшные картины равнин. Отовсюду, потревоженные небесным зовом, вылезали опустившиеся второсортные и смотрели на Сергея во все глаза. Он видел неописуемый ужас на их лицах. Мужчины и женщины, посеревшие и умершие, не понимали ничего, ошеломленные видением, силясь снова поверить в возможную отраду… И Сергей ощущал это предчувствие веры, как будто жил им вместе с бесчувственными, казалось бы, душами. Женщины, они были такие же, как его Виолетта, мужчины – такие, как когда-то он сам. Мучительно и больно невысказанные слезы сострадания овладели его сердцем. Но Сергей сознавал, что не сможет их спасти. Крепче он обымал Виолетту, унося ее прочь не с «помойки», но оттуда, где была такая же жизнь, такие же чаяния существующих созданий. Элитники отталкивали второсортных пинками и рукоятями мечей, заставляли уползти обратно, ложась на камни. Они теснили Сергея все дальше и дальше, до тех пор пока он не оказался на нежилой части равнин. – Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих, – по памяти проговаривал Сергей. Строчки струями тумана ползли во впадающем в анабиоз мозгу. Сергей не чувствовал реальности собственного положения, но в то же время обострившейся интуицией угадывал тяжкую от переизбытка огня, летящую жизнь, новую, ворвавшуюся в его тело. Увы, падший организм уже не выносил нового качества. Живой труп, созданный из мрака, не был к этому приспособлен. Но Сергей верил, что сила воли сможет то, чего не смогут его мышцы и кости. А более всего он верил в Бога. Внезапно, как гром, стены ада потрясло до самой глубины. Своды колыхнулись в унисон, темноту на длинное мгновение прорезал вспыхнувший, как день, неестественно белый свет. Столбами воздушных волн с высоты на равнины приземлились два архистратига. Сердце рвануло до того, как прищуренные глаза успели разглядеть бегущих архангелов Рафаила и Михаила и спешащего за ними следом генерала первой адской армии. Меч блеснул в темноте знакомой искрой мощи и надежды, и Сергей ощутил, что теперь все: он спасен. – Господи, слава тебе… – прерывая молитву, вырвался тихий выдох. Рафаил быстро сблизился с застывшей на камнях парой. Архангел склонился, опускаясь перед Виолеттой на колени. На него дымкой устремились огромные измученные, но верящие глаза. Замешательство, непонимание длилось в зрачках секунды, но потом она его узнала. – Рафаил… – прошептала Виолетта. – Это ты?.. – Да, крошка, это я, – кивнул архистратиг. – Твоя молитва услышана. Богу открыто твое сердце, и Он прощает тебя. Зажатый в его пальцах, перед ней оказался нежно-белый лепесток розы. Виолетта не сразу поняла, что это ей. Ладошка несмело протянулась, беря листик и прижимая его к самому сердцу. – Спасибо… Спасибо тебе… – на ее ресницах повисли слезы. Лепесток, растаяв на коже, стал мокрой капелькой, свежестью коснувшейся руки. С пугливой благодарностью Вика подняла взор на Михаила, глядя на меч, первозданной белизной сверкающий в темноте. Рафаил поднялся на ноги. – Спасибо вам, – проговорил Сергей. Глаза его остановились на лице первого архангела. – И… прости меня. – Я простил, – последовал ответ Михаила. – Поговорим в раю, Сережа. В раю!.. В черных зрачках архистратига Сергей увидел не будущее, но крепкую, ревнивую по Богу веру. Обнадеживающее ласковое тепло, какое Михаил дарил всем своим ангелам. Вздохом обдуло губы Сергея. Затянувшаяся пауза ударами сердца пересчитала уходящее, как золотой песок, время до разлуки. – Теперь ты отваливаешь, пернатый? – вставил грубость Варфоломей, который был тут же, у плеча Михаила. Вся ситуация, включая смертельную близость архангела, ему уже порядком надоела. – Еще нет, – нежданно ответил Сергей. – Решил остаться? – взглянул на него Михаил. – Нет. Но я не дочитал псалом. – Скотина мерзкая! – рука Варфоломея с силой вырвала из ножен меч, но лезвие было отстранено оружием Михаила. – Пускай. Каждое дело нужно довести до конца, – сказал первый архангел. Скрепляя сердце чугуном, Варфоломей замер на месте. Сергей прикрыл глаза и намного бодрее, но не спеша и с расстановкой, дочитал писанные царем Давидом строки. – Все, – его взгляд поднялся короткими, будто обожженными, ресницами. – Больше нет дел? – спросил Михаил. – Нет, я тут закончил, – отозвался Сергей. – Тогда до встречи в райском саду, – Михаил взял Рафаила за локоть. – Спасибо, Сережа, – сказал архангел покаяния. – Я жду тебя, Виолетта. Нежная улыбка обласкала поднявшуюся с земли девушку. Неизменная, как и много лет назад. – Прощай, Варфоломей. Самуилу чтоб не забывал, скажи, – без иронии проговорил Михаил. Варфоломей не наградил никого и объял всех сразу презрительным косящим взглядом. Сергей увидел, как Михаил и Рафаил, озаряясь солнечным облаком, уходят вверх, и испытал, как его собственное тело утончается и тоже стремиться на небеса. – Михаил! – припомнив, воскликнул он. – Сергей, – услышали его. – Не разлучайте нас на Земле, прошу!.. – прокричал бывший ангел. – Я не в силах ни разлучить, ни соединить. Кольца на ваших пальцах да будут знаком для всех… Последние слова Сергей не расслышал. Архангелы исчезли в атмосфере. Что было сил обнимая Виолетту, Сергей почувствовал, как уходят из-под рук ее плечи. Последние прикосновения пальцев остались лишь смутно узнаны на истончившейся коже. Ангелы испарились в полумраке. Самуил восседал за столом у себя в кабинете и что-то нетерпеливо записывал пером на бумаге. Его халат был небрежно запахнут на груди, сабо сползали с перекрещенных ног, и весь вид Князя говорил о том, что его все достали. Нерасчесанные волосы патлами свисали из-за ушей, покрывшая лицо щетина обличала глубокую лень побриться второй раз за день. Рядом с правым локтем Самуила стояла нетронутая бутылка немецкого пива, в пепельнице дымилась почти некуреная сигарета. Князь потянулся рукой, чтобы поправить волосы и задел пивное горлышко, гулко выругавшись. Его пальцы остановили зазвеневшее стекло, он отставил выпивку в сторону до лучших времен. Темно-карие глаза уперлись в написанное. – Бездна… тебя забери, – Самуил понял, что опять ошибся. В сердцах он скомкал лист, отправляя его на пол, где кучкой валялись исчерканные и порванные труды. Князь порыскал в выдвижном ящике в поисках чистой бумаги. С пера, медленно сползая, капнула на стол жирная чернильная капля. Дико сверкнув глазами, Самуил материализовал тряпочку и с остервенением протер дорогую древесину. Любимый лоск настоящих перьев начинал бесить перед простыми, но чистыми шариковыми ручками. Размазав чернила так, что стало еще хуже, Князь схватил бутылку. Не обращая внимания, что вляпался в грязные разводы рукавом, он открыл ее зубами и стал залпом пить. Он был зол. И негодование его все расцветало. Мало того что внутри до сих пор фонтанировала старательно затыкаемая буря от пережитого на площади, а сердце требовало немедленной, но ныне невозможной мести, так масла в огонь подлила еще и родная жена. Едва он успел разобраться со всеми ее выходками и надеялся было, что хотя бы на пару дней ее ангельский характер угомонит свои крючковатые перья, она, не взирая на его взбудораженное состояние, чуть ли не волоком затащила его в постель, где заставила выполнить все свои сумасбродные фантазии. Смирившись, Самуил сделал для нее все, думая, что она наконец от него отвяжется и даст спокойно отдохнуть и подумать. Но нет!.. По окончании всего стервозная нимфоманка, не спеша оставить постель, вдруг заявила, что у нее внезапно (ах, какой ужас!) разболелась голова и, хлопая ресницами, вымурлыкала у Князя, чтобы он сам составил отчет о сегодняшних происшествиях. Самуил выпустил пар через ноздри. Так, что они едва не разорвались от напора. Он с трудом смог переварить такое неприкрытое вранье. Они оба прекрасно знали, что после подобной встряски, Диане не может быть плохо по определению, может быть только хорошо. Однако бестия наглостью взяла свое. Не желая новой ссоры после того, как он бы затрещиной выгнал ее из кровати, Князь, сомкнув губы, пошел увековечивать историю своего позора. И вот уже минут двадцать он из кожи вон лез, чтобы грамотно изложить все события для дальнейшей работы и планирования, думая при этом, как бы ничего не сломать и никого не убить. У него не получалось, он делал ляпы, писал откровенную ересь, рвал черновики снова и снова и, лютуя, проклинал тот день, когда кто-то дернул его жениться на этом монстре. Диана же в это время в соседней комнате, завернувшись в покрывало, просветленно разглядывала ногти, размышляя, какой лак положить на них сегодня. Донышко бутылки с размаху долбанулось о столешницу. Князь услышал стук. – Войди, – бросил он на выдохе. В кабинете появился Варфоломей. Прикрыв за собой дверь, начальник первой армии дошел до стола и подтянулся. – Разреши доложить, Владыка: задание выполнено, – проговорил генерал. – Сергей и его девчонка ушли на воплощение. Тебе привет от Михаила. – Ему тоже. Передам, когда сломаю его ребра своим мечом, – вымолвил Самуил. Резвыми движениями пальцев он смял грязную тряпку, превращая ее в песок. Ладонь легла на стол, резко и властно он убрал от себя чернила. Черные глаза бездной вперились в Варфоломея. – Прекрасная работа, Варф. Ты достоин называться моим первым генералом. – Благодарю, Владыка, – Варфоломей наклонил подбородок. – Вознаграждение обретет своего законного обладателя, – сказал Самуил. – Но сначала послушай мое новое поручение. Оно тебе понравится. – Слушаю, Князь, – ледяные глаза кинжалами коснулись Самуила. – Собери всех генералов и приведи их в полную готовность. Как только Сергей воплотится на Землю, вам шестерым в руки карт-бланш, – Князь увидел, что зрачки генерала сверкнули предвкушающим наслаждением. Он продолжал: – Возьмите лучших девок из тринадцати. Подсуньте ему все их прелести, едва он научится отличать мужчин от женщин. Возьмите его душу тем, чем только научились брать. Пусть он курит траву, пьет спирт, пусть глотает таблетки и беснуется с самыми отъявленными мерзавцами. Пусть попробует в жизни все и, пресытившись, захочет сдохнуть, как безвольная свинья. Пусть превратиться в тупое опустившееся животное, пусть он потеряет способность думать и рассуждать. Пусть уведет в бездну всех, кто окажется с ним рядом. Ни одна его мысль да не останется чистой ни на секунду. Я хочу видеть его таким грешником, каких еще не знала Земля. Пусть он превратится в грязь, которую я размажу о свои сапоги снова, когда он вернется в мои сладчайшие объятия. Я желаю, чтобы ты уничтожил его на Земле, Варф. А потом мы будем уничтожать его здесь. Вечно, пока мне не приестся. А у меня с сегодняшнего дня отменный аппетит. – Слушаюсь, Великий, – отозвался Варфоломей. Его лицо потемнело, рот раздвинулся в жестоком оскале. Самуил понял, что первый генерал сам раскален железом от желания расквитаться с ангелом за все. – На шлюху его не растрачивайтесь: она отпадет сама, – добавил Князь. – После этого я отдам ее каждому из демонов в порядке иерархии… Если она доживет хотя бы до второй армии, – Князь сдвинул обручальное кольцо на оборот, вращая его указательным и большим пальцем. Его рука скользнула в стол, доставая самокрутку. Не предлагая, Самуил единолично прикурил. – А теперь давай к приятному, – вымолвил он, затягиваясь. – Твоя награда. И первое, что я для тебя сделаю, это увеличу твой генеральский потенциал. – Я не заслуживаю такого великодушия, Князь. – Брось, Варф, мы-то с тобой знаем, что ты единственный, кто его заслуживает, – возразил Самуил.– Второе, я награжу тебя орденом за заслуги перед адом. – Я счастлив, Владыка. – И третье… – Самуил сделал паузу, от души вдыхая наркотик. В его голос вернулось окончательное успокоение, губы растянулись в саркастичной насмешке: – Ведь Бог любит троицу, верно?.. Вот я и подарю тебе еще кое-что, для души. Там, за стенкой, сейчас отдыхает от невероятно тяжелого дня моя любимая жена. Я думаю, ей очень одиноко, и ты можешь зайти и исправить сей прискорбный факт. Почудилось, что взгляд Варфоломея закосил еще сильнее. – Я не угодил своему Князю, и он решил отправить меня в расход? – спросил генерал тихо. – В какой еще расход?.. Я жестоко караю тех, кого увижу подле моей Дианы. А я ведь здесь, пока она там, и никак не смогу этого увидеть, правда?.. – продолжительный вдох Варфоломея не ускользнул от глаз падшего архангела. – Разве она не сногсшибательна, Варф?.. – Так, Князь, – сознался Варфоломей. – Тогда иди в спальню, и чтоб я тебя тут не видел, – приказал Самуил. Он вновь взял перо в руку, ноздри его раздулись, а взгляд потемнел до безразличия. Генеральские каблуки маршем застучали по направлению к опочивальне. – Варф, – позвал Самуил. – Да, Князь, – Варфоломей притормозил у самой двери. – Ты уж не ломай особо, угу?.. Зубы не трогай и лицо не калечь, – пояснил Самуил. – А так, наслаждайся, – разрешил он. – Слушаюсь, Князь. Прищуренное веко, уродующий шрам, нервная судорога косящего глаза. Дверь хлопнула, плотно закрывая комнату… Глава 41 Легкое приземление Михаила не потревожило райскую поляну. На его губы легла улыбка. Недалеко от входа в архангельский уголок стоял белокурый юноша с голубыми глазами, одетый в голубые джинсы и грязно-серую футболку и, морща нос и высовывая язык, корчил рожи. – Зарядка для мышц лица? – поинтересовался Михаил, подходя к ангелу. – Это не я, это она, – сказал тот, приметив присутствие архистратига. Прищурив глаза, он указал пальцем на отдаленное дерево, на котором, повиснув на одной руке, кривлялась в его сторону оранжевая обезьяна. – Это орангутангиха Габри. У нее проснулся материнский инстинкт, и она стала немного странной, – объяснил Михаил. – Вот ищет, кого усыновить. Ты ей понравился, по-моему. – Жаль я не орангутанг, – поджал тонкие губы ангел. На него нахлынули воспоминания. Все так же щурясь, он поглядел на Михаила. – Ты чего в боевом? Проблемы?.. – Да, так оно и есть, – ответил Михаил. – Твой любимый из девяти архангелов опять шалит. – Понятно, – ангел тронул кончик носа. – Опять бабы одолели. – Сергей! – погрозил пальцем Михаил. – Прости. Мне его правда жаль. Представляешь, если бы спрос на тебя настолько превысил предложение? – он увидел, как Михаил поморщился. – Ну, извини-извини, опять неудачное сравнение. – Сразу видно бывшего преподавателя экономики, – покачал головой Михаил. – Ты знаешь, мне не нужно такой популярности, как у моего брата. – Знаю. Лучше иметь золотое сердце и стальной меч, – проговорил Сергей. – И сотни влюбленных в тебя ангелов. – Не искушай меня, – взглянул на него Михаил. – У нас есть о чем поговорить и без Самуила. – Да, ты прав, – кивнул Сергей. – Но ты не волнуйся, по моему профилю заставить тебя бояться, а не гордиться. – Надеюсь, это в прошлом. – Я тоже. В прошлом. В не таком уж и далеком прошлом для ангела, прожившего три тысячи лет. Но каким нереальным казалось все это теперь на небе!.. – Тогда давай перейдем к делу. Хорошо, что ты пришел сам. Я давно хотел с тобой поговорить. – Да, я ж и говорю, что понял это… Почему-то, – Сергей коротко и неуместно усмехнулся. – Я надеюсь, что ты меня выслушаешь до конца. – Я весь внимание. – Ты прекрасно знаешь, чем я занимаюсь, будучи ангелом-хранителем первый после отпадения, испытательный можно сказать, раз. Мои планы начертаны в архангельском доступе Информационной базы, и я их не скрываю. На самом деле, я пришел просить твоего благословения. – Минуточку, благословения на что?.. На эти планы? – темные брови Михаила поднялись. – Именно. – Так… – молвил архангел. Он отвел темно-ореховые глаза. – Сереж, а ты хотя бы понимаешь, что за модели ты строишь?.. – Прекрасно понимаю. – И ты хочешь, чтобы я тебя благословил провести в жизнь схемы искушений демонами, созданные тобой для твоей же собственной подопечной?.. – Ну да, – Сергею хотелось добавить: а что такого, но он передумал. – Михаил, я знаю, это звучит пугающе… – Не то слово. – …но ты постарайся меня понять. Или хотя бы услышать, – Сергей вдохнул, собираясь с мыслями. – Ты знаешь, у меня аховая ситуация. Если бы я не знал, что случайностей в мире не бывает, то сказал бы, что я роковой везунчик. Сам посуди, я как магнит, по-моему, работаю… – Согласен, – ответил Михаил. – Я ясно осознаю, что все, что я собираюсь делать, выглядит если не как измена, то как маразм свихнувшегося фанатика. Однако я утверждаю: я в здравом уме. Для моей подопечной настало время страшных испытаний, которые хоть и не всю ее жизнь сейчас решат, но половину точно… Или… скорее, все же всю… – Сергей мучительно помолчал, щуря и без того маленькие глаза. – Понимаешь, Михаил, я знал, что это будет так. Я когда познакомился с ней в переходной зоне, она жутко похожа на меня оказалась. Так, что будто я в зеркале себя увидел в женском обличии. Я прошел ад, прошел Землю, я осведомлен обо всем, что чувствует ее душа. Ты когда-нибудь танцевал в костре, где плавятся ножи, голыми ногами, при этом улыбаясь через силу?.. Впрочем, это необязательно, – возразил себе Сергей. – Ты видишь отсюда, что происходит. Душа ходит по краю бездны. Душа дикая сходит с ума от глумления и смотрит что бы еще попрать, что еще не попрано… Хочу я этого или нет, мне это знакомо. И я знаю, что жажда, томящаяся внутри этого костра, хочет совсем иного. И желание это сильно и истинно. – И?.. – спросил Михаил. – Сейчас ее ведут другие силы. Ведут в том русле, в каком желают они. Они могут победить, потому что слаб человек. И неизбежны искушения колеблющейся, тонкой, как шелк, ранимой, как нерв, души. Неровной, как ржавчина, что ли… Или как сказать… И чувствительной на каждое вмешательство. Но да не про то я хочу сказать… Она мечется, Михаил. И ей нужно найти свой путь. А пока я сижу сложа руки, не знает она другого, кроме того, что предлагают ей они. – Поэтому ты решил выбрать такой вариант? – Да. Понимаешь, ведь я шел так же, как она. Я петлял, не в силах разобраться. И события валились, как дождь за шиворот. Но нет. Они были именно таковы и в такой последовательности складывались, чтобы я смог выжить, раскаяться и вернуться сюда. Это был мой путь. И я хочу помочь ей найти путь ее. – А ты не думал о том, что существует Божий промысел, и он и есть индивидуальный путь каждого? – Я знаю. Падение многому меня научило. Вот почему я отставил самодеятельность и пришел к тебе. Я ее ангел, данный ей от Бога. Я ведь орудие промысла, так?.. Не могу ли я и не должен ли сделать все, чтобы спасти вверенную мне душу до того, как меня отстранят от этой самой души и будет уже поздно?.. Опыт дан мне не просто так. Искушения у нее будут все равно, однако в моей последовательности они, может быть, смогут дать ей такой толчок к спасению, что останется только удивиться и прославить этот самый промысел Бога, Михаил, не мой… – У тебя прекрасные аргументы, Сергей. Однако ты должен понять, что твои суждения лишь вероятностны. И я не могу решить так легко дело, касающееся жизни… – Я же не говорю: легко. И не требую ничего. Я только прошу твоего благословения, решать же тебе. Я все сказал как перед Богом. И Бог видит, что мои помышления чисты. Не все пути обычны, некоторые кажутся шокирующими. Но все они от Бога в итоге оказываются… Что усмирит дикость как ни еще одна дикость?.. – Клин клином… – Дикость по природе против дикости по истине, – возразил Сергей. – Диалектика почти. – Где ты, Варх… – вздохнул Михаил. – Чтобы спасти меня в этот миг… – Ты считаешь: все это заблуждение?.. – спросил Сергей. – Нет. Но пока я не могу принять решение. Я в тупике, Сережа. Поздравляю тебя с этим, – посмотрел на него Михаил со скрытой в ясных глазах улыбкой. – Я же не специально. Ты знаешь, как я отношусь к тебе… – он помолчал. – Это взаимно, поверь. – Да… Я знаю, и спасибо тебе за это, – Сергей наморщил лоб. – Я чувствую ее, Михаил. Как себя. И я сознаю, как все это опасно и что это не игра… Но я не могу рассудить самого себя с самим собой. Это рассудит Бог. А ты мой начальник, и я подчинюсь любому твоему решению. – Хорошо, – согласился Михаил. – Я займусь этим делом. Я должен узнать, как же решит Бог. Для этого нужно время… Я буду молиться и сообщу тебе, как только Бог мне ответит, позволит ли Он мне разделить с тобой такую ответственность. – Спасибо, я знал, что ты поймешь, – искренне поблагодарил Сергей. – Не за что… Я пока сам ничего не знаю, – Михаил покачал головой. Сергей узрел, что архангел пребывает в огромных сомнениях. – Я пойду, не буду тебе мешать. – Не стоит. Я сейчас сам уйду отсюда. Дождись меня в уголке. Зайди посиди, не стой тут как чужой, – пригласил Михаил. – Скоро должна прийти Агни. Передай ей, пожалуйста, что я должен побыть один, но постараюсь скоро вернуться. И еще… Я сейчас вызвоню к тебе Габри. Вы найдете, что обсудить, я уверен. – Ты снова столь таинственен, – молвил Сергей, наблюдая далекий и неясный ему свет в глазах архангела. – Что ж поделаешь, – улыбнулся Михаил. Он положил руку на плечо Сергея. Они крепко обнялись. – До встречи, я жду ответа, – сказал ангел. – До встречи. Надо говорить: жду положительного ответа, – архангельские зрачки осветились тут же затухшей улыбкой. Сергей встряхнул белобрысыми волосами. В эту минуту на поляну ворвался еще один белокурый ангел с такими же голубыми глазами. Запыхавшийся скорее от чувств, чем от полета, он приземлился и весь устремился к первому архистратигу. – Михаил… – сорвалось с детски розовых губ. – Андрюша, здравствуй, – произнес архангел, улыбаясь. – Я вижу, что ты хочешь мне что-то сказать, но, увы, я должен ответить: не сейчас. – Но, Михаил, выкрой минутку, пожалуйста… – взмолился юноша. – Андрюша, ты не понял меня. У меня всегда есть время для ангелов. Но не всегда это время чтобы разговаривать, – ответил архистратиг. – Я не понимаю тебя… – расстроено промолвил Андрей. – Слова Михаила трудно разгадать с первого раза, – усмехнулся Сергей. – Кстати, Андрей, познакомься с Сергеем. Я думаю, вам вдвоем как раз будет о чем побеседовать в мое отсутствие. До свидания, дети. С этими словами Михаил испарился. – Увидимся, – задумчиво протянул Сергей. – Плохо быть молодым и глупым, – констатировал Андрей. Он поглядел в лицо Сергея. – По-моему, мы встречались… – Да, я работаю в соседней с твоей Наташей квартире, – сказал Сергей. – Правда? Слушай, точно!.. Ты же ангел той самой девушки, которая на весь двор материться и, когда выпьет, так хлопает дверью, что весь дом подскакивает… Ой, прости, – осекся Андрей. – Ничего, что уж есть, – сдвинул брови Сергей. – И потом: сегодня пьет и материться, а завтра будет стихи сочинять и молиться, – заключил он. – Да… Главное, чтобы не наоборот… – Ага. Иначе обидно. Хотя… и такое было. – А что это у тебя на руке? – поинтересовался Андрей, завидев выглядывающую из-под короткого рукава картинку. – Это? Так, воспоминание об одном событии в жизни, – Сергей обнажил татуировку в виде солнца. – Подожди-ка, – удивленно выговорил Андрей. – Это ты тот самый Сергей, который публично «умыл дьявола»? Андрею мгновенно вспомнилась история, двадцать лет назад облетевшая весь рай. В красках он ее услышал от своего коллеги по тогдашней работе. – Мы несколько раз умывали друг друга тщательно и с гелем от прыщей, – отозвался Сергей. – Да ты не обижайся, у меня просто шутки дурацкие. Должно быть, слышал обо мне и такой факт, – заметив, что Андрей смутился, Сергей дружелюбно улыбнулся. – Да, это я. Дурная слава скачет передо мной выдрой. – Почему же дурная? По-моему, ты просто герой. – Герои не предают Бога и не падают в ад, поверь мне. Но, слава Господу, я вернулся. – Расскажи мне свою историю, – попросил Андрей. – Будешь упиваться моим позором? – прищуривая глаза, улыбнулся Сергей. – Хотел бы набраться опыта, – ответил на улыбку Андрей. – Хорошо, слушай, – согласился Сергей. – Когда я был молодым и глупым. Вернее, я уже был совсем не молодым. Но поступил еще глупее, чем мог поступить в молодости… Шедевр, созданный Богом. Миниатюра рая в необъятных просторах разнообразия. Непостижимая, как сама жизнь. Земля. Прекрасное место для искупления того, что ты успел наделать. В человеческой жизни, мимолетной, словно мечта, и безудержно красивой тем самым неизъяснимым желанием жить. А будет ли она блаженством или преисподней, выбирать нам самим. Жилищный вопрос не был решен и решен быть не мог. Однако и это казалось некоторым роскошью, а другим – пределом вожделений. В обычной московской однокомнатной квартире на застеленной покрывалом кровати лежал мужчина лет сорока. Его глаза были прикрыты, а грудь неровно вздымалась, зажатая ладонью на левом подреберье. Рядом с ним, на самом краешке, так что едва не падала, сидела очень маленькая женщина, нервно сдавливая его руку. – Держись, я уже вызвала «скорую»… Она… скоро приедет, – проговорила она. – Сереженька… Водопадом наполнило атмосферу его имя. Бывало, и привыкали, и не задумывались о том, сколько же сложено в любимых нами буквах имени единственного человека. Того, кого мы хотим растопить в своих объятиях. – Не волнуйся, Вика… Это пройдет… Сейчас пройдет. Все будет хорошо… Отвечал он слабым голосом. А на лбу судорожной ниточкой прорезалась морщинка. Приподняв веки, он взглянул на супругу. И лицо озарилось слабой и почти безысходной улыбкой. Вика… Хорошо… Сколько секунд могла длиться вечность?.. Сейчас ему грезилось, что время остановилось, но шаг за шагом сердце его продолжало ее любить. Его Вику. Много раз все было хорошо в его жизни. Но теперь почему-то думалось о том, что этот раз последний. Сергей снова закрыл глаза, стараясь не чувствовать собственного сердца. Оно было здорово, абсолютно здорово… Иначе как?.. С ним было все в порядке. И это не мог изменить даже врожденный порок. Иначе в чем заключается здоровье?.. Или что заставит его радоваться жизни в тысячный час, как в первый? Мысли ушли, уплывая от невнятности рассуждений. Описать, что он чувствовал, думал, была ли нужда в разделенном сознании? В разделенной с ним другой душой жизни от края и до края. Перед Сергеем медленно, как угасая, и кричаще, будто вспыхивая химическими красками, зашагали пережитые им за все эти годы события. Порой живешь и не оглядываешься. Думаешь, что кроме работы и вспомнить-то будет нечего… Но иногда сюрпризы судьбы пишут твою книгу быстрее любых твоих достижений. Надо же было вытащить счастливый билет с самого первого крика. Когда Сергей успел осознать в своем детстве, что ему довелось родиться с больным сердцем, не смог он сразу понять, что это значило. А значило это то, что пока другие будут бегать, резвиться, дебоширить, рисковать и упиваться вседозволенностью, он всю свою жизнь, сознательную и бессознательную, будет проводить в постоянной памяти внезапной остановки линий на кардиограмме и вечной темноты взамен. Молодость берет свое. Юношество не привыкло останавливаться. И Сергей не раздумывал тогда о том, что с ним может случиться. Жить?.. Так для чего?.. Что будет с ним, если жизнь идет рядом и стоит только сделать шаг, чтобы нырнуть в нее с головой?.. Другие, они могут так, и он сможет тоже. Далекими и будто не с ним случившимися причудились буйства школьных лет. Незаметно, как тень, нагрянувшая взрослость в четырнадцать лет: первые попойки с друзьями, первые девчонки… Пленкой затянутое время, в котором он не мог вспомнить, что чувствовал, для чего плыл по течению решавших за него дней. Не думал еще Сергей, зачем он живет, и что будет дальше не предугадывал. Но только и думать жизнь решилась за него. Осознание вторглось слишком рано. На первой больничной койке, в первой в жизни реанимации. Лежа под приборами и слушая, как колотиться в груди то, что давало ему жизнь, тогда Сергей понял и прочувствовал, что его дни могут стать намного короче, чем должны были быть. Все обошлось, он вышел оттуда живым и невредимым. Однако память на все эти годы пропечатала врачебные предписания. Не нервничать, не перенапрягаться, не давать себе резких нагрузок. А иначе умрешь. Умрешь. Что привносит в глаза ребенка то, что названо нераскрытой тайной смерти?.. И что будет чувствовать тот, кто, глядя в чужие лица, знает, что они никогда его не поймут?.. Слишком многое, чтобы Сергей осмелился об этом вспомнить. Время шло, и старое забывалось. Умерив пыл, он на целых два года расстался с прежними друзьями, перечеркнул прошлое, погрузился в учебу и новые увлечения. Словно перелистнул страницу на чистый самый лист… Заканчивался одиннадцатый класс, и его ждала новая ответственность. Она пугала и манила. Сергей не знал, что будет с ним всего через несколько месяцев: он боялся экзаменов, которые для него могли стать совсем иным рубежом. Не нервничать, не напрягаться… Он поступил и поступил блестяще. Отделался легким испугом, когда в груди екнуло от счастья перед списками зачисленных. Видно, и он может так, как другие?.. А может быть, даже лучше? Людская память коротка. Людской век бездарен и пуст. Каким слабаком ощутил себя он, припоминая, как опять пагубной воронкой втянула его институтская компания. И поехали по рельсам попойки, бессонные ночи, споры на самый громкий крик и самую красивую девушку. Огни на дискотеке, песни под гитару, смятые подушки на диване и неубранные окурки на столе… Все это едва не прервалось на взлете. Очередной приступ застал Сергея на пике популярности. Он как раз крутил роман с самой красивой барышней в институте, когда его жизнь подмяло сиреной скорой помощи. Сессию он встретил, завернувшись в одеяло и отвернувшись к стене. Он был один, не желая видеть никого. Она не пришла. И он не пустил бы. На минуту сознание вернулось в комнату. Глаза Сергея разглядели веер трещин на потолке. Он плохо видел, но эти трещины узнал бы и в темноте. Что толку замазывать московские потолки?.. Трещина, ведь она всегда проявится снова. Он увидел перед собой почти с удивлением, как рыдал от отчаяния. Когда вышел из больницы, думал, что жизнь закончилась. Ушедший год, академический отпуск, перешедшие на другой курс друзья, ставшие далекими и почти ненавистными, девушка, которую не хотел помнить. Прошлое предстало перед ним сумасбродной вакханалией. Как странно, можно было решить, что если бы не его болезнь, жизнь бы повернулась совсем по-другому. Однако только теперь Сергей дошел до того, что это не так. Гложущая то ли совесть, то ли не совесть, огонек ли жарящий его сердце, словно сыроежку на зажигалке, – была тому иная вина, и она была внутри него. Едва Сергей повзрослел, смутно ощущал на каждом повороте, что есть в жизни что-то поважнее, чем существующие для него дни. Он смеялся до упаду и тонул в пиве и прекрасных глазах. Но иногда вечерами, поднимая голову от всего этого, как от рутины, чувствовал, как под сердцем сосет невыносимая тоскующая пустота. Ему было холодно. И один раз, когда в доме выключили отопление, а на улице стояла зима, Сергей понял, что от холода спрятаться некуда. Была ли это особенность названного умным мужчины или он просто сходил с ума в силу своего характера, он не знал. Потеряв институтскую компанию, Сергей заново занырнул в книги. Теперь, когда у него было много времени, истосковавшиеся по делу способности быстро подняли его на самый верх. Посерьезневшими и повзрослевшими глазами он смотрел вокруг и видел, что девушки заглядываются на него уже не как на безбашенного мальчика, но как на перспективного жениха. Женщины!.. Комкая и унося университетские годы на невесомых крыльях, красной нитью пошли через память все его увлечения. Смотря на себя в зеркало, Сергей смеялся и не мог разгадать, почему они все были от него без ума. Будто бес жил в нем приворотным зельем: самые популярные плейбои из его друзей отодвигались, чтобы не мешать взглядам, посланным ему. Красивые, как дьяволицы, ведьмы будоражили его, как будто желая приблизить и так недалекую смерть. Дрянь!.. Вспомнилось Сергею слетевшее с языка. …Длинный вечер был, во время которого он, привыкая к новым очкам, упорно сидел над учебником. Опять один. Почему-то… После успешного окончания института – красный диплом. Аспирантура. Он остался работать там же, где выучился. Теперь уже преподавал сам. Минутами он думал, что он садомазохист. Когда принимал экзамены, например. Иногда ему казалось, что студент – это не человек, а особый вид с щупальцами существа. А студентки, похоже, не менялись в течение всей его жизни… Давно ли он сам был таким?.. Кожа на пальцах облезала от мела. Потом он уже дышал на непишущий фломастер. Горела в нем странная любовь к графикам кривых безразличия и совокупного спроса, к рассчитанной по формуле эластичности… Уходили с нелегального положения на легальное труды западных ученых на его полках. Рыночная экономика шла в Россию!.. А он шагал рядом с ней. Рука вспотела от прикосновения. Ресницы Сергея шевельнулись, хлопая в прищуренных взмахах. Только не терять сознание… Он не хотел этого. Кем он был?.. Преподавателем экономики?.. Необузданным грубияном?.. На спор пил водку из горлышка или отвечал на самые запутанные вопросы в собственной диссертации? Неважно это было теперь. В этот миг он был не более чем просто мужчина. Такой же человек, как и все остальные. И был нужен таким. Самому себе. И той, которая была сейчас с ним. Глаза слезились, но не плакали. Он смотрел на нее и до сих пор изумлялся, как можно прожить больше десяти лет вместе, чувствовать и знать, но по-прежнему не понимать, что же такое любовь и откуда она рождается в его сердце?.. Он ошарашил всех вокруг, но больше всего – себя самого. Когда встретил Вику, как знак светило солнце на улице. Проникало сквозь окна в помещение, нагло отражалось в засунутых в нагрудный карман очках. На самом деле ее звали Виолетта. Это имя и привлекло сначала его слепые, как у крота, глаза. Пока пытался разглядеть вышитые буквы на ее халате, собрал очередь за собой. Хотя стоять-то было и незачем. Кроме супа и засохших бутербродов ничего хорошего там не было. Это было тяжелое время. Он стоял в столовой. А она была простой буфетчицей. Они до сегодняшнего дня без слез и смеха не могли вспоминать ни тот ассортимент, ни тот день. Виолетта содрогалась от упущенной возможности остаться заикой, когда, выходя с работы, стала жертвой выскочившего из-за угла маньяка с цветами в руке, который предложил проводить ее домой… Коллеги не поняли. Родители не одобрили. Коллектив побурлил от души. Сергей воскрешал пророненные из ее глаз слезы в день разрыва с его родственниками, впервые замеченную степень женской жестокости из-за потерявшего свободу мужчины, на которого они, оказывается, давно клали глаз, лицемерие отдельных лиц, которые считали невозможностью выбрать женщину, не подходившую под его социальный статус. Это было непонятно ему. И до боли ясно, думавшему точно так же до того, как увидел ее. Это родное, такое притягательное почему-то лицо, огромные испуганные глаза… Удивительно, но ему всегда казалось, что он знал эту женщину давным-давно… И неважно было ни образование, ни ум, ни внешность… Он злился. Она молчала. Он негодовал. Она плакала. Он кричал. Она кричала тоже. Столько раз они ругались с ним зверски, сами не понимая почему. А потом обнимались так, будто рисковали потерять смысл жизни навеки. Сергей вспоминал, как усугублялись донимавшие его всю жизнь маниакальные синдромы и депрессии. Но она готова была его терпеть таким, со всеми его проблемами и с каждой болью сумбурного по-прежнему разума. А он чувствовал, что после испитой вместе совершенной радости, он переживет все что угодно, если она будет рядом с ним. И никакие проблемы не изменят укоренившегося в его сердце счастья не в безоблачности, но в осознанной любви. И из-за чего все дрязги?.. Из-за усталости и безотчетной злобы, которая почему-то нападала всегда внезапно?.. Маленький эльфийский мотылек с прозрачными крылышками… Сергей помнил, как трепетали эти крылышки и слезы лились из глаз, когда опять какая-нибудь неземная по красоте женщина грозила сломать ее жизнь. И как он был готов переломать что-нибудь в доме за эту отчаявшуюся в бессилии ревность. Сколько их было, этих красоток?.. Он не хотел считать. Ни одна из них не смогла затушить те метания, что жили у него внутри. А Виолетта вдохнула в него новую жизнь. Глядя на себя и на нее, он задавался вопросом: а может ли быть так хорошо и спокойно в этой жизни?.. И когда все доставало, мог ли он, уронив на пол книгу, просто улыбнуться и от души рассмеяться, потому что был блажен тем, что у него было?.. Как будто кто-то за него полюбил ее давным-давно и передал сейчас, как бесценный подарок. Страх исчез из его жизни. Когда ты спокоен и уже сделал что-то важное, не страшно ведь и уйти потом с улыбкой на губах. Но не тогда было ему об уходе думать, когда он уже не нервничал, не бегал по кабакам, не напивался до поросячьего визга. Однако жизнь посчитала по-другому. Приступ случился в самый неподходящий момент. Сергей долго не мог забыть обезумевшие от страха глаза тогда еще не жены, вскочившей из постели и голой бежавшей вызывать врачей, ее панику… И долгие рыдания потом, в которых она не могла простить того, что он не рассказал ей обо всем сразу. Сергей видел в ее взгляде страх. Вечный, живущий в ней страх его потерять, когда, прижимаясь к нему по ночам, она просила только об одном. О нем самом. Она боялась лишиться его. А он гладил ее и говорил: все будет хорошо… – Вика, а замерзли ведь розочки, да?.. – негромкий голос коснулся ее слуха. Брошенный на стол букет из трех цветков лежал забытый и привядший от уличного холода и недостатка воды, не нужный теперь никому. Он увидел, как на ее щеках выступила влага. Он так торопился к ней, бежал, не хотел ждать… Но куда же он спешил, если она ждала его всегда?.. «Это неизлечимо», – признался он в тот день. Остекленела вода в глазах, что хотели быть мужественными для него. Она не была создана для стойкости. Но она сказала, что не оставит его никогда. Сережа, будь со мной всегда… Она так мечтала о его ребенке, еще до того, как они поженились, и она смогла сказать ему об этом. Но Бог не дал им детей. Бог… Был ли он там, где-то на небе, смотрел ли он на Сергея сейчас?.. Срывающиеся с губ слова молитвы во ушедшее время безбожников. Как великое исключение он произносил канонические слова, но большую часть своей жизни украдкой смотрел на небо… Врачи поставили диагноз бесплодие. Эта кара была слишком тяжелой для больного сердца и для той, которая не хотела больше ничего, кроме него и его частички в своем животе. Сомневался ли он после этого в справедливости?.. Да, сомневался. Негодовал ли он?.. Да, негодовал. Но по-прежнему верил, что есть что-то на небе, далекое и непостижимое, что дает ему улыбаться, глядя в светло-карие глаза. Вырваться и лететь. Ведь там не должно быть больно?.. Такие мысли порой пугали его, а ее пугали всегда. А сейчас он на пороге того… Может, и нет ничего там?.. И бред все, придуманный слабыми?.. Нет. Это не может быть бредом. Он знал. Откуда-то знал. А каково было значение этого порока выздоровевшего в один прекрасный миг сердца?.. Быть может все-таки, и не было бы всего, что случилось с ним, если бы он жил чужую беззаботную, а не свою полную страданий жизнь. – Вика… – прошептали его губы. – Я хотел сказать… Я очень хотел… Его рука сдвинулась, трогая ее пальчики. Но он не успел произнести то, что так желал высказать в последний раз. Ребра резко поднялись и, дрогнув, упали вниз. Как пронзенные исказились мышцы всего тела. Он дернулся от длящейся судороги. И остался неподвижен. Крик отчаяния от того, чего не может быть страшнее на Земле. Рыдая, Виолетта кинулась на его грудь, словно желая оживить, вернуть, исправить. Но она была не в силах. Нет… Прошу тебя, нет… Вернись, не отпускай, не оставляй никогда… Но даже клятва не могла помочь. Виолетта не способна была увидеть золотистую струю, вихрем поднявшуюся из его сердца. Не слышала она и свиста, изданного вылетевшей душой, которая стрелой взмыла в небо, освобождаясь от всего, что связывало ее на Земле. Она летела вверх!.. Он сумел затормозить где-то примерно между третьим и четвертым небом. Это, наверное, было бы именно там, если бы небо имело номера. Сергей остановился прямо на воздухе и молниеносно огляделся по сторонам. – Ау… – промолвил он тихо. – Я сплю?.. Сергей наклонил голову, устремляя взгляд вниз, туда, где виднелась далекая чистая планета. Его взгляд окинул собственные руки, ладони коснулись щек. – Нет, все-таки я умер, – по объективным признакам вывел Сергей. – Хотя для мертвого я какой-то слишком живой… – он прищурил глаза, тронул нос и посмотрел на золотеющие солнцем облака. – И кто меня уверял, что нет загробной жизни?! От радости собственной правоты, незабываемого открытия Сергей не удержался на месте и пошел бегать и прыгать, кувыркаясь в атмосфере и проверяя, насколько тут лучше, чем было на Земле. Сердце в груди мерно билось, пульс участился, не причиняя боли, он чувствовал свое тело не резко, но тонко-тонко идущими ниточками, подконтрольными его разуму. С третьего оборота вокруг себя Сергей вдруг ощутил, что к нему весьма неожиданно прибавилось что-то новенькое. – О Боже, – проговорил он. – Это мое?.. – до скрипа вывернул лопатки и скосил глаза за спину. Там были два белоснежных пернатых крыла. – Да я что, еще и ангел?.. Круто!.. В неописуемом восторге он стал размахивать собственными, настоящими проклюнувшимися крыльями. Взмах!.. И он взмыл еще выше, вылетая из-под покрова облаков. Воля!.. Таким свободным он не помнил себя никогда. Вырвавшаяся из умершего тела душа полностью потеряла память. Сейчас Сергей не думал ни о чем, что с ним случилось ни на Земле, ни в раю, ни тем более в аду. Не знал он, кем был, чтобы опять стать ангелом, и что в этот момент, убитая горем, там внизу вопит и ломает пальцы та, которая ему была дороже всех сокровищ мира. Которую он вызволил из ада, и которая была половинкой его самого. Но и Виолетта потеряла его взгляд, звук его голоса… Сквозь искажающие кристаллы слез она смотрела на закрывшиеся навеки глаза, опавшие мышцы лица и бездыханную больную грудь, в которой только что еще билось последними нескладными ударами его единственное для нее сердце. Ее руки все еще держали его запястье, и не помнила она, как и не помнил он всего, что они пережили вместе на самом деле. Человеческое воплощение стирало прошлое и вело жизнь заново… Но для них она все равно осталась продолжением того, что, казалось ей, закончилось сейчас и навсегда. Не только счастливая сияющая душа ангела была недоступна земной женщине, но и те, кто незримо присутствовал в этой комнате, усердно считая каждый вздох и каждый взмах ресниц ее мужа. Вокруг кровати нестройной шеренгой стояли давнишние знакомые Сергея. Шестеро адских генералов, возглавляемые своим Князем, и в сторонке от них – три ярко накрашенные адские блудницы из состава тринадцати: Белла, Лолита, Карина – возвышались на каблуках, догоняя рослые мужские плечи. Все они ждали конца истории. Беспокойно дыша над последними моментами умирающего. – До конца! До конца искушайте! Заставьте его отречься! – кричал на всех Князь. – Да что вы за демоны такие, если не можете достать мне его душу?! Немного в стороне, у самого изголовья кровати, хмурился второй генерал Алан. Действительно, сколько можно было внушать этому человеку, что он создан для лучшего, что он способнее, успешнее, популярнее других, что он может стяжать все в жизни?.. Но что, что ему было нужно, если не это?.. Поодаль от начальника гордыни – обезображенное лицо Варфоломея. Оно и в этот миг хранило загадку. Но сегодня было очевидно, что генерал похоти терпит сокрушительное поражение. Несмотря на выпущенный в душу яд, что сидел там от первого и до последнего дня, все, чем жил Варфоломей сам и чего хотел для Сергея, захлебнулось, так и не завладев человеком, и умерло вместе с последним выдохом его тела. К праху привязалось, с прахом и ушло. Сколько ему нужно было еще женщин, сколько мыслей в его голове?.. Сколько запретов снять для того, кому на все давался зеленый свет?.. Сколько красоток прошло через его руки, чтобы ни одна в итоге так и не сумела подчинить его адской страсти?.. Булат беленился в тупой ярости. Уж он-то не раз и не два доводил Сергея до белого каления. То, что называли вспыльчивостью, раздражительностью на пустом месте – это было его рук дело. Вот только почему ни злоба на свою судьбу, ни гнев последней вспышки так и не смогли сломить бурную душу того, кто всегда шел извиняться первым и так и не посмел поднять руку ни на одну женщину?.. Дем и Казимир, лень и уныние со страхом, совокупностью идущие по его жизни и незаметно, как вошли, вышедшие в небытие, вытесненные любовью и радостью его работы, отпускали умирающего Сергея, выкинув белые флаги. Но больше всех, пожалуй, злился господин Ираклий. Чертов порок сердца!.. Если бы не он, Сергей был бы его еще двадцать пять лет назад!.. Но и пусть помрет в расцвете сил, так ему и надо!.. – Бездна вас возьми! – взвыл Князь. – Я вас всех рассчитаю, вы слышите?! – его глаза пырнули генералов рапирой. Собравшиеся безмолвствовали. – Да вы на него поглядите, он же просто дурак, – выступила Белла. – Улыбается, когда через минуту сдохнет. Туда ему и дорога, безвкусному идиоту. После этой жизни у нее появились личные счеты с Сергеем. Она протежировала половину его школьных подруг и сама как-то явилась ему в физическом облике, преследуя на дискотеке. Но не суждено ему было надолго задержаться с первыми девчонками, а саму Беллу Сергей и вовсе отверг, как оказавшуюся не в его вкусе. – А ты замолчи, облезлая кретинка, – перевел на нее сверкающие зрачки Князь. – Какие из вас шлюхи, если вы не смогли соблазнить какого-то идиотского ангела?! Вы у меня отправитесь туда, где вам никого не придется соблазнять!.. – пообещал он. Любовницы притихли, меняясь во взглядах. В этот момент Сергей произнес свои последние слова. Искушать в этом теле было больше некого. – Дьявол!!! – заорал Самуил на всю комнату. – Как он смог это выдержать?! Как?! Ни один человек не может противостоять всем силам ада!!! Ни один ангел-хранитель не сберег бы его от наших атак!.. Внезапно темные, как сам мрак, глаза Князя, в которых вихрями вертелась черная пыль, уловили едва различимое движение воздуха. Что-то тронуло за живое, заставляя понять, что в комнате находится еще кто-то. Поворот его подбородка был к противоположной стене. Там, на фоне шкафа… Он сразу понял, чья это улыбка, еще не видная в воздухе, теплая и до боли знакомая. – Ты?.. – промолвил Денница, белея и одновременно покрываясь нездоровым румянцем. – Да, я. Я думал, ты узнаешь меня раньше, – последовал ответ того, кто один обладал этой улыбкой, и чьи глаза светились неупиваемо далекой глубиной. Архангел Михаил. – Ты?.. Что… был его ангелом?.. – еле сумел сформулировать Самуил. – Да, был, Сэм, – коротко отозвался Михаил, лицом к лицу глядя на брата. – Но… Но это невозможно!.. Архангелы не могут быть ангелами-хранителями! Это против правил! – с возбуждением вскричал Князь. Его голос сломался, а глаза не могли осознать случившегося. Стоявшие рядом демоны обескуражено уставились на своего повелителя, не видя и не слыша никого, кроме дьявола. – А по правилам напускать на одного человека всех бесов сразу? – спросил Михаил. – По правилам каждую секунду жизни пытаться превратить в ад?.. Сила действия равна силе противодействия – третий закон Ньютона, Самуил. Ты опять забыл об этом. – Провались в бездну!!! – Князь рванул с бедра меч и бросился на брата. Но Михаил стремительно, будто и не был тут, растворился в воздухе, оставляя злобу наедине с собой. Денница испустил вереницу проклятий и, позабыв про генералов, кинулся вон из комнаты. Лишь бы куда, но только бежать… Духи остались стоять на месте, кольцом окружая убивающуюся в стенаниях Виолетту. Тем временем Сергей, усовершенствовав все фигуры высшего пилотажа, завис в небе, дыша чистой счастливой грудью. Вдруг он увидел, что из белой дымки вынырнуло что-то светленькое и такое же пернатое, как его крылья. Это была маленькая птичка. Сергей интуитивно подставил палец, и птичка на него присела. – Михаил… – шепнули его губы. Он отпустил птенчика и через мгновение на всех парах мчался в райский сад. Самуил с размаху влетел в свою спальню и взбешенно зыркнул на двух девиц, удобно расположившихся на его кровати. – А ну пошли отсюда, грязные твари!!! – прокричал он. Мощная рука, сверкнув кольцом на указательном пальце, недвусмысленно продемонстрировала дверь. Огорошенные глаза девушек ответом отозвались в помутневших от ярости зрачках. – Я сказал: всем проституткам – вон! – лицо Самуила перекосило нечеловеческой маской. Любовницы поспешили соскочить на пол и, на ходу отыскивая туфли, бросились к выходу. Меньше всех повезло той, которая шла позади. У самой двери Самуил пихнул ее в лопатки так, что она врезалась в подругу, чуть не повалив ее на пол. Ускорив испуганный топот каблучков, женщины выбежали из кабинета. – Похотливые кошки у горшка со сметаной! – крикнул им вслед Князь, с грохотом захлопывая дверь. Он остановился посередине спальни, горячо вдыхая. – Странно, я думала, тебе нравится быть сметанным горшком, – буквально через считанные секунды, дверь вновь широко раскрылась, и перед Князем появилась Диана в голубом почти прозрачном платье. За всем происходящим она следила через впопыхах оставленное включенным рукой мужа зеркалом на Землю, и как только узнала о провале операции, мгновенно поспешила из конференц-зала в покои Князя. Обжигающий взгляд окутал Диану, как сеть. В следующий момент Князь отпихнул ее от себя, шарахнув в зеркальную нишу. Она лишь вскрикнула, распахивая глаза на злого, как черт, мужа. – Дрянная кошка, это ты во всем виновата, – сквозь зубы процедил Самуил. – Я?! – Диана выпучила глаза. – Я-то тут причем?! Ее голые плечи, оставляя отпечатки, прижались к зеркалам. Слишком близко подошел Самуил. Вторая за полвека партия свежевставленных стекол грозила посыпаться под ноги из-за одного и того же падшего ангела. Даже не полвека, а всего сорок с небольшим лет минуло с тех пор, как Сергей феерически ушел на воплощение. Диана запомнила этот день на всю свою жизнь. Жуткий скандал с мужем, жаркие признания в любви, публичное унижение и истошная истерика, страстные объятия стремились склонить чашу ее весов то на одну сторону, то на другую. Однако поцелуи мужа пересилили в итоге все, намереваясь отнести вечер Дианы в столь тоненькую папку ее счастья. И вот, когда она лежала в шелковых простынях, наслаждаясь всем, что дарила ей ее неземная внешность, до пояса прикрытая покрывалом и любовалась на свои точеные ровные ногти, мурлыча от удовольствия, в спальню маршем ворвался первый генерал. Диана не сразу среагировала на такое бесстыдство, а когда осознала, что перед ней никто иной, как самый гадостный урод преисподней, быстро закрылась всеми одеялами и подушками, истошно крича, чтобы тот немедленно убирался. И что муж разберется… Только Варфоломей также быстро и шагнул к ней и с волчьим оскалом на губах набросился на Диану, вдавливая ее в матрас и заламывая руки. Лицо ее намертво уткнулось в подушку так, что Диана не могла больше кричать. Сотни строк не смогли бы описать всего, что испытала Диана в эти слившиеся в один сплошной кошмар минуты. Секунда за час, час за секунду, ей казалось, что даже мгновение его дыхания способно убить ее сознание. Но она все чувствовала и все помнила жутко и четко, как на кинопленке. Через сколько-то времени Варфоломей наконец оставил измывательства и ушел, а Диана выскочила из спальни в одной простыне. Растерзанная, со свернутыми суставами и ярким кровоподтеком у переносицы, который ей на прощание, все же не удержавшись, поставил Варфоломей. С ужасом ее глаза остановились в зеркале. Гибнущие от ломающей дрожи пальцы попытались убрать с лица следы насилия, но она не смогла с собой совладать и побежала к двери в поисках мужа. Почти сразу она наткнулась на Самуила, который непривычно, как никогда не делал, курил в коридоре, в метре от входа. В рыданиях подергивая покалеченными плечами, Диана бессвязно выпалила ему все, что с ней произошло. Руки ее отчаянно удерживали на груди ткань. Она потребовала предать первого генерала принародной казни. Как она не поняла всё сразу?.. Глаза Самуила запечатлелись навсегда в ее памяти. Он перевел на нее олимпийски спокойный черный взгляд. – Варфоломей?.. Но я ничего не видел. Тебе, наверное, показалось, Дианочка. Ее дыхание перехватило сначала от возмущения, потом от оглушающего визга. Зрачками врезавшись в горло мужа, она была готова растерзать его. Но Самуил запросто, как ненужную безделушку, отстранил от себя жену и, заявив, что ему нужно работать, захлопнул за собой дверь в кабинет. Громом поразил Диану этот случай. Она приходила в себя целый год, в мыслях не укладывая, что дотоле неприкосновенная супруга, которую Князь так ревностно охранял от чужих взглядов, была отдана на поругание вонючему косоглазому гамадрилу, которого и мужчиной-то назвать было трудно!.. Неделю Княгиня и пикнуть не смела поперек мужу, ходила смирная и тихая, тая в груди тошноту и застывшее омерзение. Первые дни она не смотрела в глаза Варфоломея. Его награждение орденом ада и увеличение генеральского потенциала повергло Диану в еще большее бешенство. Исподтишка сальные взгляды, понятные лишь ей, сделались продолжением пытки. Остальные ничего не знали о происшедшем. Таково было условие Князя. Ненависть, черная ненависть к генералу похоти вдохнула новый смысл в жизнь Княгини. Уничижение и страх сменились жаждой отомстить. Самуил давно желал видеть таковое отношение жены к генералу. Разделяй и властвуй. Но как же быть с тем, что, разделившись, Царство не устоит?.. Царством оставался он сам. – Это из-за твоего скандала нам пришлось отпустить его на Землю! – рявкнул Князь. – Если бы не твои паршивые фортеля, он бы остался здесь навсегда!.. И ты, должно быть, будешь счастлива узнать, что твоего ангелочка спас единственный герой твоего сердца… – Это кто, позволь узнать?.. – не теряя уверенности, повела бровями Диана. – Кто же еще, как не твой обожаемый Михаил, – ответил Князь. – Он был его ангелом-хранителем, ты еще не знаешь об этом?.. Жаль, что эта радость не коснулась тебя раньше… – Я ненавижу Михаила не меньше, чем ты, и тебе это прекрасно известно, – глаза Дианы угрожающе сверкнули в ответ на шипение мужа. – А если твои «благородные» генералы умеют только пить и гулять с бабами и не в силах всей толпой справиться с ним одним, то я бы на твоем месте подумала: не стоит ли наконец разогнать их и набрать в свое окружение мужчин, которые достойны генеральского звания ада. Ну, что ты смотришь? – Княгиня поймала поглощающий взгляд. – Ну давай же, ударь меня!.. Сделай меня крайней среди своих олухов!.. Диана вскинула подбородок, обнажая обрамленную золотыми волосами шею. Ее глаза прямо и без малодушия, с одним лишь отвращением, смотрели в лицо мужа. Руки Самуила ослабли. – Иди!.. – он отнял Диану от зеркала и пнул подальше. Княгиня сумела сохранить равновесие и, гордо подняв голову, медленно и с достоинством дошла до постели и устроилась около подушек. Ее красивый профиль сковало высокомерием. Самуил отвернулся от супруги и вгляделся в свое отражение в зеркалах. Диана скосила глаза. Она знала, что порой муж может подолгу так стоять и думать о чем-то своем и в этом состоянии его лучше не трогать. В молчании протянулось десять минут, когда в спальню кто-то постучался. – Зайди! – разрешил Князь. На пороге нарисовался Варфоломей. Развернувшись с размахом, как морской лайнер, Самуил поглядел на генерала сверху вниз. – Разреши доложить, – произнес Варфоломей. – По последним данным Сергея действительно приняли в рай. Он полностью свободен от нашей власти. – Какая свежая новость!.. – воскликнул Князь. – Спасибо, а я этого не знал, будучи архангелом! Варфоломей стойко выдержал посланный ему брезгливый взгляд. – Отпадение Виолетты организовать пока не удается, – молвил он. – В настоящий момент мы работаем над этим вопросом. Ее состояние психики позволяет говорить о возможной скорой смерти… – Работаете?.. – голос Самуила гулко отозвался под потолком спальни. Диана обернулась на супруга. Когда Князь говорил с такой интонацией, это могло означать только одно. Опалу. Ее синие, как самоцветы, глаза перекинулись на Варфоломея. Похоже, он уже не был столь самоуверен, как тогда, одни на один с ней!.. – А по-моему, вы занимаетесь чем-то другим, – голос Князя прозвучал низко и бесстрастно. – Тридцать восемь лет твои демоны не могут заполучить ничтожную уродину, которая самого убогого мужика должна воспринять как свое жалкое счастье. И ты мне говоришь о скорой смерти?.. Неужели я дожил до того, чтобы считать души умерших праведников? Угу, Варф?.. Пока он еще говорил, Диана легко, как птица, вспорхнула с кровати, выпрямляясь во весь свой прекрасный рост. Ее голос раздался, не перебивая, но органично продолжив речь мужа. – Знаешь, в чем твоя проблема, Варфоломей? – мелодично проговорила она приближаясь к двум мужчинам – В чем, прекрасная Княгиня?.. – стальные глаза генерала обратились на точеное лицо. Теперь он больше не смел на нее так смотреть. – А в том, – не торопясь, продолжила Диана, – что ты, главный демон блуда, ничего не значишь в этой жизни без женщины. Ты – ноль без палочки и останешься им навсегда без той власти, которой тебе не овладеть никогда. Боковое зрение не упустило обволакивающего взгляда мужа. Рука Дианы, играя, обвила плечо мужа. Всем телом она прижалась к Самуилу, не сводя с Варфоломея холодного синего взора. Первый генерал промолчал. Ничто не выказало эмоций на его перекошенном пороком лице. Зрачки Дианы искоса скользнули по Самуилу. По его глазам она поняла, что на этот раз ему понравилась ее выходка. – Дорогой, позволь мне лично заняться Виолеттой, – обратилась Диана к Князю, расковывая его, пока было горячо. Ее ногти мягко и больно врезались в его руку. Его внимание было для нее. – А ты справишься, кошечка? – спросил Князь. – Ты во мне сомневаешься? – ответила Княгиня вопросом на вопрос. – Князь, позволь сказать: эта девка обожала ангела, и так просто ее совратить не получится. Но если ты дашь мне время… – попытался вмешаться Варфоломей. – Я уже дал тебе слишком много времени, – сурово прервал его Князь. Он снова вернул жене раздевающий взгляд. – Любимая, если ты сумеешь доставить ее ко мне в ад, я клянусь тебе, что в ближайшую неделю в моей спальне не будет никого, кроме тебя. – Звучит заманчиво, – Самуил увидел искорки в смолисто-черных зрачках. Он улыбнулся своей многозначительной улыбкой. – Ты свободен, Варфоломей, – не поворачиваясь, бросил Князь. Диана обонянием проследила, как первый генерал убирается из спальни. Ее сердце всколыхнулось злобствующей радостью. – Посмотрим, как тебе удастся убить благодетель, – вымолвил Самуил, кончиками пальцев касаясь матовой шеи супруги. – В любой женщине живут инстинкты. Надо только уметь их разбудить, – ответила Диана. Она улыбнулась той хищной ухмылкой, которая заставляла закипать кровь любого мужчины ада. Самуил знал, что она была права, но про Деву Марию решил на всякий случай не вспоминать. – Михаил! – Сергей ланью ворвался в уголок первого архангела и, часто дыша, приземлился на стриженную травку. Да!.. Это оно! Все тот же фонтан! Те же белки!.. Он вспомнил, как прилетал сюда, принося свои просьбы и заботы. – Здравствуй, сынок, – поворот головы архистратига, Михаил стоял перед ним, высокий и красивый. – Я вернулся!.. Михаил, я все-таки смог!.. – задыхаясь, выговорил Сергей. Не разбираясь разумом, как вернулся, откуда вернулся и почему, не умея унять водопад чувств, Сергей кинулся к старшему архистратигу, ныряя в его распахнутые объятия. – Я вернулся!.. Я смог! – отрывисто говорил Сергей, с силой обнимая архангела. – Я знаю, знаю… – отвечал Михаил, прижимая его к груди. – Я, правда, не помню, что конкретно я такого сделал, и что вообще произошло, но я думаю, что это было не очень хорошо, раз я оказался где-то там… Хотя я не знаю, где я оказался! Но это явно было где-то, где не здесь… И за что-то, что не то… Но мне почему-то так хочется извиниться, но я не могу, потому что не помню, за что мне извиняться, но как только я вспомню, я… Небо, что я говорю такое!.. – Сергей порывисто отстранился от рук архангела, изучая столь близкое ему лицо. – Я всегда говорю такой бред?.. – Случается, – губы Михаила потеплели улыбкой. – Прости меня за все, что я сделал, – сказал Сергей. – Я уже простил, – ответил архистратиг. Его зрачки смотрели на Сергея внимательной и, казалось, немного грустной далью, такой тайной и такой недосягаемой. Михаил взял ангела за плечо. Сергей вновь обнял его, не желая прятать эмоции. Удивительно, но теперь Михаил казался гораздо более родным, будто неведомая нить связала их между собой новой сокровенной связью. Но Сергей не знал почему. Он не заметил, как первый архангел смахнул выступившую на щеке слезинку. Ведь ни один хранитель не мог сдержать слез радости, когда вверенная ему душа возвращалась домой. – Все путается в голове, – промолвил Сергей, прищуривая глаза и вглядываясь в оживленную белками пальму. – Как будто все как в мультике было… Ангел я… Земля там где-то далеко… Пещеры какие-то серые… Ничего не понимаю… Кем я был?.. Страшно как-то, словно жуткое существо, не человек и не дух, ходит по длинным коридорам без цели, и это будто я… Или наваждение какое-то… – Ты все вспомнишь: у тебя временная амнезия. Она бывает у всех после смерти тела, – успокоил Михаил. Его пальцы провели по лбу Сергея. – Тело… Умер и больше ничего не знаю… Помню только, что куда-то бежал и не успел вроде… Как будто случилось что-то, и я не смог… Вот только что?.. Ничего не помню… – голос Сергея сделался совсем тихим. Он страдальчески наморщил лоб. – Только колбасу помню… И все… – слова Сергея прервались. – Какую колбасу, Сережа?.. – поглядел в его глаза Михаил. – Вареную… Знаешь, какая вкусная?.. – с трудом вымолвил Сергей. Его губы вдруг задрожали, ресницы опустились, и он разрыдался в руках архангела. – Ну-ну… Все хорошо, – попытался утешить Михаил. – Я не знаю, что это было… Что со мной случилось… Я будто свалился в какой-то транс… И вот теперь очнулся… Но все до сих пор, как будто сон… Кем я был, что я сделал, кто я сейчас… Я не знаю, ничего не знаю… – Сергей зажмуривал глаза и сокрушенно качал головой. Михаил молча гладил его по спине. Через несколько минут приступ закончился, и ангел пришел в себя. – Прости, я как маленький, – извинился он, отодвигаясь от архангела и утирая покрасневшие глаза. – Ничего страшного. Это последствия стресса. Ты не первый, кто так рыдает. Было дело, у меня один из самых стойких воинов небесного легиона после возвращения в рай с Земли расплакался, как девушка, и пятнадцать минут не мог остановиться. Так что ты не самый страшный вариант, – проговорил Михаил. – Это радует, – молвил Сергей. – Конечно, будет тут стресс: помирать в сорок лет от порока сердца, да еще не дождавшись «скорой»… Обидно даже как-то… – Такова жизнь земная, – вздохнул Михаил. – Я вспомнил: я куда-то торопился… Бежал по лестнице: лифт сломался. Потом мне и стало плохо, – рассказал Сергей. – И куда смотрел мой ангел-хранитель?.. – Разве ж ангелы могут помочь, когда люди так куда-то спешат?.. – вопросил Михаил. Сергей понял, что за этим загадочным взглядом скрывается какой-то смысл, но не успел уловить какой: глаза Михаила уже прояснились и смотрели обычной мягкостью. – Да… Ну ладно, это уже не важно, – отозвался Сергей. – Главное, что я теперь снова здесь… Надо бы поблагодарить ангела… Я тут уже обрывками такое про себя вспоминаю, что страшно делается: на какие подвиги ему пришлось из-за меня идти. Ты не знаешь, как его отыскать? – Знаю. Но он сейчас немного занят. Я ему обязательно передам твою благодарность. – Спасибо… Ему и тебе за все спасибо. Я даже не знаю, как бы сам справился… Не справился бы совсем… Очень хотелось бы его увидеть. – Увидишь, не волнуйся. – У меня такие смутные картинки в голове. Что-то вроде помимо Земли вклинивается… Странно, словно я где-то еще побывал, но… В уголке повеяло нежным цветочным ароматом. Сергей увидел посланную кому-то улыбку Михаила. Он обернулся: в уголке возникла женщина в длинном золотистом платье. На поясе у нее была рукоять меча, такого же, как и у первого архистратига. – Секунду, – проронил Михаил. Его фигура миновала Сергея, приближаясь к девушке. Сергей улыбнулся в ответ на ее, как почудилось, печальную приветственную улыбку. Он вспомнил помощницу Михаила. Как же ее звали?.. На «А» как-то… Агния?.. Нет, Агнесс. Точно, Агнесс. – Ну что? – расслышал Сергей тихий вопрос архангела. Михаил наклонился, и воительница что-то зашептала ему на ухо. Глаза архангела потемнели. Он взглянул на помощницу, что-то говоря в ответ. Агнесс коротко кивнула, опуская подбородок. Совсем нерадостно Агнесс посмотрела на Сергея и, односложно попрощавшись с Михаилом, покинула уголок. – Михаил, я, конечно, понимаю, что это нехорошо, – промолвил Сергей. – Но я, как только Агнесс зашла, сразу вспомнил, что был женат. Моя Виолетта… Ты не знаешь, как она там?.. – спросил он ожидающе. – Да, я как раз хотел поговорить о ней, – отозвался Михаил. – Хорошо, что ты вспомнил сам, – он сделал паузу. Его лоб прорезала морщина. – Что? – не понял Сергей. – После твоей смерти я просил Агнесс приглядеть за ней, помочь ее ангелу-хранителю. – И как она?.. Очень страдает из-за меня? – Уже нет, – сказал Михаил. – Сергей, она умерла. И она снова пала в ад. – Чего?.. – ангел вздрогнул, как от удара. – Ты и Виолетта, вы вместе были в аду. Ты попал туда за грех, нашел ее, помог ей обрести веру. Вы поженились и вместе раскаялись. Ты поддерживал Вику, пока она дожидалась прощения, которое ей принес Рафаил прямо на адские равнины. Его сопровождал я. До этого ты доконал половину ада и вынудил первого адского генерала идти в рай с просьбой о том, чтобы вас забрали как можно скорее. Вы расстались, пойдя на человеческое воплощение, и все забыли. Но и на Земле вы встретились, полюбили друг друга и вновь стали мужем и женой, – поведал Михаил. – Я не хотел говорить тебе, ждал, пока память вернется… Но теперь… раз уж так случилось… Сергей стоял, бесцельно глядя на скачущую по ветке белку. – В аду?.. Поженились?.. Раскаялись?.. Но как?.. – произнес он, словно магическое заклинание. – Как она снова пала?.. Почему? – Она очень сильно любила тебя, Сережа. Любила намного больше, чем собственную жизнь. После того, как приехали врачи и констатировали твою смерть, когда забрали тело в морг, она не могла оставаться одна дома… Надела первые попавшиеся вещи и вышла на улицу, побрела неизвестно куда. Дошла до какого-то закутка в каком-то сквере. Там палатка была, и молодые ребята толпились рядом… Они ее окликнули, видя, что девушка явно не в себе. Спросили, что у нее случилось. Узнав, что умер муж, предложили выпить, она согласилась. Они налили ей стакан водки… – Вика никогда не пила водку!.. – воскликнул Сергей. – Она и вино-то почти не пила!.. – Но она выпила. После этого уже ничего не соображала и от горя, и от этого… Они пригласили ее пойти с ними. Она не поняла, зачем и куда, но все-таки пошла. А дальше… Сам понимаешь, что было… Через час она вышла на дорогу в неположенном месте и ее сбил грузовик. Смерть была моментальна. Она не успела ни пожалеть о содеянном, ни раскаяться. – Это бред! Это полный бред!.. Такого не могло быть!.. Я… я не верю!.. Михаил увидел бросившийся на щеки румянец. Словно в горячке, Сергей стоял перед ним, не зная, что ему делать. – Сережа, это случилось. Нужно воспринять это как данность… – Какую еще данность?!.. – взорвался Сергей. – Я не знаю никаких данностей!.. Она была моей женой!.. Она любила меня!.. За всю жизнь она не сделала ничего плохого! Ни разу не изменила мне!.. Да я у нее вообще был первый! Она от горя с ума сошла и за это ее в ад?!.. – Сережа, успокойся, прошу тебя, – молвил Михаил, видя поползшие по лицу ангела жгучие слезы. – Как я могу успокоиться, когда моя жена в аду?! Как?! Разве это справедливо?!.. – Сергей, не ты и не я решаем вопросы рая и ада. Пять минут порой могут сломать все добродетели прошлой жизни. Я не говорю, что это про Вику… Но, видимо, это было ее искушение и именно с ним она должна была справиться. Ей давался шанс. Поверь, немногим удается вырваться из преисподней и получить его. В бессильном порыве Сергей схватился за голову. Несколько ненужных шагов в сторону, сопровождаемые бессвязной ахинеей. Он упал на лавочку, закрывая лицо руками. Михаил поспешил к нему, опускаясь на землю. – Сергей, – позвал он, кладя ладонь на его скулу. – Какое теперь значение имеет… Шанс… Она опять там… Это садизм какой-то, – голубые глаза поднялись на сидящего на корточках архангела. – Так… не может быть… Боже мой… Пожалуйста… Не может… – Сережа, будь мужественен. Твои метания и твой ропот не могут ей помочь. – А что сможет?.. Что? – вымученно произнес Сергей. Кожа у его глаз пошла морщинками, выдавая весь возраст земной жизни. – Я все вспомнил, Михаил. Я вспомнил, как тащил ее из ада. Как она меня тащила оттуда, когда я переступил грань. Как она заставила меня открыть глаза, снова почувствовать то, что, казалось, умерло. Я помню, как стоял с ней посреди главной площади, как закрывал от демонов, которые хотели ее забрать, от Князя прятал, от всех… Как у меня колени пригибались, а я все стоял, потому что я не мог смириться с тем, что это сказочное создание переживет еще раз все то, что ей пришлось пережить. Ты знаешь, что они делали с ней, как они калечили ей жизнь?.. Ты представляешь, что они сотворят с ней теперь, эти изуверы, когда она опять окажется у них в руках?.. – Я знаю, Сергей. Я воюю с ними уже не одну эпоху, – негромко ответил Михаил. – Они ее на кусочки растащат… Она умрет там… Из-за меня… Некому будет ее защитить, некому… Михаил, мы обязаны ее спасти. – Из ада?.. Но как ты это видишь? – Ты же архангел! Ты должен знать! – Да, я архангел. Но я не всесилен. Из ада нет простого выхода. Нельзя вмешаться в судьбу души вопреки воле Бога. – Но ведь ты же можешь попросить Его!.. Бог точно сможет все исправить!.. – Сережа, существует свобода выбора. Мы сами принимаем решения. И выбор Виолетты, к сожалению, уже сделан. – Какой еще выбор?! Разве это был свободный выбор?! – Редкий выбор делается в тишине и спокойствии. За нас борются и борются ожесточенно. И мы должны тоже бороться за себя. – Но она всего лишь женщина! Маленькая и слабая! Разве она могла противостоять демонам?! – Порой женщины бывают сильнее мужчин. И они тоже созданы свободными. – А мы созданы их защищать!.. – Созданы. Но защита не означает клетку, Сергей. Мужчина не может посадить в нее любимую, даже если ему кажется, что это для ее блага. – Это не клетка!.. Ведь она сама понимала, что иначе не может!.. Ей нужен был я! Согласен, иногда она была сильнее меня, но она без меня не могла!.. И я обещал ей, что мы будем всегда вместе!.. – Не все в наших руках. Даже наши обещания. – В моих руках быть с ней! Я возвращаюсь! Отправь меня обратно! – потребовал ангел. – Приехали, – качнул головой Михаил. – Прекрати немедленно такие разговоры. Твое отпадение ей не поможет. Оно только еще больше обрадует демонов. – Зато я умру вместе с ней!.. – И ее подольше помучают, чтобы ты видел. А потом тебя – на ее глазах. Намного же ты ей сделаешь лучше?.. – Михаил!.. У тебя на все ответы! – всплеснул руками Сергей. – Но я должен ей помочь, должен!.. Подумай, если бы такое случилось с Агнесс!.. Глаза архангела потемнели до черноты. – Неужели моя боль принесет кому-то облегчение, – глухо промолвил Михаил. – Или, ты думаешь, я мало потерял близких? Поверь мне, я не разделяю Агни и других ангелов. Мне так же больно, как и тебе, видеть, как эти маленькие девочки, такие, как Вика, падают в ад и потом становятся омертвелыми демонессами с горящими глазами, и их взгляды повергают меня в преисподнюю и заставляют мучиться там вместе с ними. И я не могу им помочь ничем. Неужели тебе будет хорошо, если на месте Виолетты я представлю Агнесс?.. – Прости, я не хотел… Я виноват, – Сергей осознал, что переборщил. – Но послушай меня, – не отступил он, – я знаю, в аду и вправду томится много девушек. Я видел их каждый день, и я тоже понимал, что не могу ничего с этим поделать. Но у меня была Виа. Я дал ей клятву, что никогда что бы ни случилось я не покину ее. Я поклялся, Михаил. Я дал слово и надел на ее палец кольцо. Мы, ангелы, не знаем, что такое обручальное кольцо. Но я теперь знаю. Это ее душа, которая прилепляется к тебе и ты уже не можешь без нее, потому что вы не двое, а одно целое, как в Библии говорится, – почти процитировал Сергей. – Я должен сделать для нее все… Но я всего лишь простой ангел и не могу ее спасти. Поэтому прошу тебя: помоги мне. – Я был бы рад совершить для нее все, что в моих силах, но пока я не вижу выхода. Если только просить для нее защиты там… Но наша сила не может абсолютно оградить ее в преисподней. Я не знаю, Сергей… Мне надо подумать. – Должен быть способ, должен, – пробормотал ангел, морщась на закатывающееся райское солнце. Архангел сидел рядом и задумчиво молчал. – Михаил, – внезапно Сергея осенило заняться окружающей действительностью. – А какое сегодня число? – Двадцатое. – Ноября? – Да, ноября. А что? – не понял архангел. – Нет, ничего. С праздником тебя. – Спасибо, тебя тоже. Но Собор бесплотных сил завтра. И почему ты вдруг об этом вспомнил?.. – Сдается мне, – начал Сергей, с многозначительным видом трогая переносицу, – что в день двадцать первого ноября, в Собор архистратига Михаила и всех небесных сил бесплотных, первый архангел силы Божьей, прежде веков нареченный главнокомандующим небесного легиона, во всей своей светозарной красоте сотворенного Божественной рукой лика… – Сережа, прошу тебя… – сдвинул темные брови Михаил. Он начинал понимать, куда клонит смышленый ангел. – …светозарной красе и молниеносной славе, – не обращая внимания, продолжал Сергей, – попирая адскую твердь и рассекая тьму саблевидными крыльями, подобный стреле, выпущенной рукой Всевышнего, в честь великого праздника спускается в преисподнюю и вызволяет оттуда в знак великой милости Господа душу грешника, дабы подарком небесного торжества вернуть ее в землю обетованную, – закончил Сергей. – Так?.. – Так. Но что ты хочешь этим сказать?.. – Виолетта. Она не подходит под определение грешной души? – Сергей вопросительно поднял брови. – Да… Но… Сергей, ты меня просто доведешь, – Михаил выдохнул, поправляя пряди длинных вьющихся волос. – Ты знаешь, что этот «архангел, выпущенный стрелой» посылается к людским душам, а не к ангелам?.. – Знаю, – кивнул Сергей. – Но Виолетта ведь почти человек. То есть она только что была человеком. И потом… из любого правила есть исключения. И если попросить Бога… Пожалуйста, Михаил, – глаза Сергея сделались молящими. – Ладно, я попробую уладить это вопрос, – сдался Михаил. – Но я ничего не гарантирую. Мне надо узнать волю Божью, и я должен помолиться. – Спасибо тебе большое, – Сергей воодушевленно поднялся с лавочки. – Пока не за что, – Михаил легко встал на ноги. – Иди, покажись Ральфу, он пока займется твоим здоровьем… – Спасибо… – опустил голову Сергей. – Что-то еще?.. – спросил Михаил. – Миша… Как она там будет все это время… пока ты, возможно, не придешь… – На падение души в ад уходит какое-то время, – Михаил понял, о чем речь. – Сейчас уже почти ночь. Пока Вика появиться в преисподней уйдет еще много часов. Завтра около полудня откроется путь за душой. Будем молиться. Я скажу Салфу. – Хорошо… – ответил Сергей. Было видно, что он страшно переживает. – Я пойду тогда… – Будь тверд, Сергей. Верь, все мы в руках Бога. И ты, и я, и Виолетта. Глава 42 Дыша ожиданием в предвкушающей груди, приблизился день двадцать первого ноября. Еще накануне вечером, двадцатого числа, в атмосфере повисло ощущение почти новогоднего волшебства. Словно что-то изменилось в наполненном душной смесью воздухе, как будто ангелы в преддверии праздника мешали неповторимый вкус пломбира с приторно-сладким домашним вареньем. Розовым маслом пахло в темном небе, и звезды сияли по-особенному… Свои и принадлежащие всем в равной степени. Такие разные стены и купола храмов славословили то, что уже свершилось в церковном дне. Агнесс встретила первые лучи солнца взглядом небесных глаз. Утренний свет проникал в уголок первого архистратига, золотя ее русые волосы и исполняя лицо ангельским таинством. – С праздником тебя, – ее улыбка оказалась первым в этот день поздравлением для вернувшегося из еще спавшего города Земли Михаила. – И тебя, – он ответил, стоя пока не в праздничном, уставший и даже запыленный от обыденных забот. Агнесс промедлила, преобразившимися глазами рассматривая знакомые черточки лица. – Чего? – угадал ее паузу Михаил. – Твой взгляд, – отозвалась Агнесс. – Он пьянит, как ликер. Такое начало дня полностью лишает меня способности ориентироваться в пространстве. Ударом фанфар ворвалась в уголок мощь этого дня, которая, казалось, была незаметна только для него. Но это было не так. Михаил знал и чувствовал, что сила, сходящая с небес, увеличилась сегодня в тысячи раз. И теперь он, как и другие братья, превратился в раскаленный распределитель, пропускающий через себя букеты белоснежных лучей и отправляющий их вниз, на планету, а также всем остальным обитателям небесного мира. – Хороший ликер вреда не сделает, – заметил Михаил. – Ты просто не видишь, что сама раскрылась, как архангельская лилия. – Я? Еще не смотрела, но уже ощущаю, – Агнесс обнажила белые зубы, розовея то ли от смеха, то ли от смущения. Действительно, с первыми предвестниками рассвета и она похорошела, возвышенно прекрасная светящейся внутренней красотой. – Но крепости ликера мне не достичь. – Я согласен на золотистые брызги шампанского. Михаил приблизился к ней с легкой улыбкой, бликами лежащей на губах и в глубине карих глаз. Агнесс смотрела, не отрываясь, в омут темных, как бездонные разломы, зрачков, и чувствовала, как одурманивающий, расслабляющий поток окутывает, стремясь полноводным ручьем благодатной радости… Полчаса подарили Михаилу отдых перед этим важным днем. В шесть тридцать, считая от райского восхода, уголок встревожил архангел муз. Награждая объятием тройных христианских поцелуев, он поприветствовал самыми жаркими словами Агнесс и затем Михаила, сетуя, что не может сделать это одновременно, дабы выразить одинаково пылающую любовь самого воздушного архистратига в раю. Но да никто был не в обиде. Габри был не один. Вернее, один-то он был, но с ним были готовые праздничные костюмы. Первый уже идеально сидел на его плечах и бедрах. Второй предназначался для облачения «главного героя дня», по выражению самого архангела творчества. Михаилу предстоял наиболее ответственный момент приготовлений. Мысленно и взглядом он попросил моральной поддержки у Агнесс, но она лишь улыбнулась в ответ. Прослушав первые секунды бурного монолога и шквал критики, обрушившийся на, в принципе, ни в чем не повинный классический стиль одежды, она решила, что будет здесь лишней. И что лучше не мешать в своей голове такие разные, но одинаково искрящиеся взгляды. Ровно в шесть сорок одну она удалилась в компанию генералов небесного легиона, оставив Михаила один на один с обычно несвойственной ему задачей. Небо сияло, как начищенный бриллиант, омытой голубизной атмосферы и светлыми, как айсберги, сотнями ангельских глаз. Сама Земля, чудилось, родилась заново, дабы приветствовать бесплотные силы красками незапятнанного цвета. Свечи на золотых подсвечниках окаймляли яркость платков и юбок. И поднятые вверх, вздрагивающие от отсветов ресницы. Сегодня они стремились к той высоте, выходящей за пределы храма, которую не имели, но которую так хотели обрести. Над белым ковром облаков, в сокровенной вышине, в чистом и приятно прохладном воздухе собрались тысячи и тысячи небесных служителей, прославляя настоящее чудо. На воздушных, нет, сделанных из прозрачных кристаллов кислорода подмостках, как на огромной трибуне, стояли восемь архангелов, окруженные на протяженности своих взглядов несметными толпами ангелов, взирающими за происходящим наверху. Все они переговаривались, обмениваясь огоньками взглядов, дополняя вибрацией сердца то, что трудно было передать словами. Иерархия сегодня оказалась нарушенной: духи одного служения располагались плечом к плечу, наблюдая совсем не упорядоченное положение соседей. Причиной всему стал, конечно же, везде присутствующий Габри, который перед самым началом мероприятия заявил, что это слишком скучно – каждый год выстраиваться по одной схеме. Пытаясь применить никому не известную логику, чтобы «было красиво», он затеял ставить всех «так, как они хотели сами», но потом его кто-то позвал, и в итоге все построились как попало. Первое место забрали оторвавшиеся от Земли ангелы-хранители, уведя пальму первенства у других подопечных Михаила, воинов легиона, которые сделались вторыми по счету. Агнесс поймала уже должно быть пятидесятый взгляд, посланный Мирославом Розе. Белеющие снежинки Рафаила не упустили свой шанс стать ближе к своим извечным друзьям и теперь были совсем рядом со стройными рядами звездной формы, перемежавшихся со светлыми платьями отошедших сегодня от формальностей воительниц легиона. Следующими за сестрами милосердия устроились на почтенном расстоянии огненные ангелы Уриила. Как всегда тактичные, они сбились в компактную кучку, стараясь никого не подпалить в минуты, когда так сложно было держать свой огонь на замке. За ними, загибаясь нестройной подковой «народного ополчения» бурлили, как морская пена, музы Гавриила. Самое многообразное хозяйство на свете. Они то и дело умудрялись приставать к расположившимся близко ангелам молитвы или донимали, уворачиваясь от вспыхивающих факелов носителей пламени и даже старались докричаться до ангелов-хранителей… Стоики Иегудиила замыкали полукруг собравшихся, малочисленные и строгие рясами, но светящиеся неземной радостью на лицах. Они были предпоследние по численности после усиленно работающих на Земле ангелов Салафиила и закрывали стеной служителей милосердия архангела Иеремиила, нежнейших существ во Вселенной. Пары Варахиила держались за руки между молитвенниками и подвижниками, едва ли не более стройными шеренгами, чем воины легиона, и казались самыми умиротворенными и даже деловыми той самой знающей заботой тех, кто раз и на всю жизнь нашел свою пару… Тем временем в эпицентре событий, зависая в мягкой вате изминающихся под каблуками воздушных возвышений, архангелы разворачивали обряд дня. Одетые все как один в непривычные взглядам, но поистине шикарные костюмы польских дворян, они загибали полумесяц, держа в руках корзины цветов. За спиной их могучими размахами виднелись крылья. В середине выше всех был Михаил, по бокам от него – братья. Все они совершали причудливые, малопонятные движения по сцене, собираясь звездой или иной геометрической фигурой, то разбрасывая лепестки роз, то обмениваясь летящими бордовыми птичками под сменяющуюся музыку, звучащую прямо из облаков. Агнесс любовалась церемонией, стоя у плеч генералов. Она вспоминала, как целый месяц готовился этот праздник Габри и Салафиилом с принятием и обработкой сотен ангельских предложений, соблюдаясь в страшной тайне до тех пор, пока архангел вдохновения не прилетал вечером и сам же не разбалтывал ей все по секрету; как придумывались символические действия и подбирались звуки музыки, как в каждые из них вкладывался особый смысл, и как наполнялась несвязная прежде форма стройным красивым содержанием. Щуря глаза на солнце, помощница архистратига видела тот день, когда Габри объявил о выборе образа начальника ангелов и минут двадцать пытался всучить Михаилу серебряный серп, но тот наотрез отказался, смеясь и мотивируя тем, что тогда нужен и молот. Долгие дискуссии и жаркие споры окончились тем, что праздник все-таки удался на славу. Антураж в виде морских звезд по периметру трибуны, белые волны, словно пузырьки газировки вздымающиеся из-под крепко перетягивающих голени сапог, окатывающие первые ряды довольно отфыркивающихся ангелов. Искры салюта, подаренные Уриилом, бескровные жертвы блюдами фруктов, цветочные венки и венчики лилий, своим запахом наполнившие все вокруг и многое, многое другое – настоящий бенефис фантазии. У бесплотных сил не было своих канонов богослужения, как это было на Земле, и они были вольны выражать и выражали свои чувства так, как сами придумывали каждый год, заново и снова. Улыбка то и дело вспыхивала на румянившемся лице Агни. Она чувствовала себя частичкой одного большого целого, и в груди ее разворачивалась радость бытия и счастье. Благодарность за то, что она есть. Михаил торжественно вручил Гавриилу свою корзину с белыми розами, приняв от него такую же, только с красными. Дождавшись, пока брат раздаст каждому из архангелов по цветку, и все они пустят свои корзинки вниз, отдавая их своим ангелам, дабы те передали всем присутствующим, наподобие пяти хлебов на пять тысяч, первый архангел вышел вперед. В преддверии тишины и внимания он обнял глазами собравшихся. Его веки слегка моргнули, пряча в зрачках улыбку. Знак взглядом помощнице помог утихомирить разошедшегося Владислава, который в полный голос болтал с Радославом, в то время как упокоились даже музы Габри. Подбородок Михаила подался слегка вверх, отстраняя с лица длинные волосы. – Дорогие мои, – проговорил он громко, – позвольте поздравить всех вас с нашим общим праздником еще раз, – бесчисленные невещественные лучи находили на его тело и, отражаясь как от зеркального диска, одаряли все стороны света. – Я очень хочу, чтобы любой день был для вас таким же праздником, независимо от того, что вы делаете. Чем бы вы ни были заняты, я, как самому себе, желаю сердечной радости. От того, что мы друг с другом и все вместе мы с Богом. И чтобы мы праздновали Его и друг друга каждый день в своей душе… Михаил замолчал, ища то, чего еще не было произнесено. По собранию ангелов прокатилось оживление. Габри подошел к старшему брату и, улыбаясь во все зубы, встал позади с таким видом, что сдержаться было просто невозможно. Глаза Михаила скосились, не касаясь его лица. – Я надеюсь, на следующий год мы придумаем что-нибудь еще более оригинальное. Например, ласты и акваланги и другую необходимую в небесной жизни амуницию в подарок каждому. Включая фен для просушки крыльев, как у профессиональных дайверов. Так, Габри?.. Гавриил показал пальцами знак «ок». – У Михаила в праздник лучшие идеи возникают, – отозвался он. Ангелы искренне рассмеялись. Михаил обернулся. К краю сцены уже подошли все архангелы. Слово взял Уриил. – Я полностью присоединяюсь к сказанному Михаилом, – молвил он. – Ну, кроме ласт, пожалуй, – улыбнулся архангел. – И то только потому, что мне и моим ангелам вряд ли удастся стать пловцами… Сегодня я хочу пожелать вам, чтобы каждый ваш день был маленькой победой, которая была бы неразрывно соединена с торжеством в честь этой самой победы. Любви вам всем, звездочки. Как и моим братьям. – Спасибо, Ур, – ответил Михаил. Он вопросительно оглядел архангелов. Убедившись, что никто больше ничего не хочет сказать, он вдруг опустил голову, впадая в задумчивость. – С Богом, Миша, – произнес Уриил. Он крепко обнял Михаила, ободряюще хлопая его по плечу. – Держись, – следом подошел Иегудиил и остальные архангелы, топя его в объятиях. – Не задерживайся там, мы тебя ждем праздновать, – сказал Габри, разжимая руки. – Мы с тобой, – поддержал Варахиил. – Я знаю, младшенький, – тихо отозвался Михаил. Его взгляд остановился на Салафииле. Архистратиг молитвы пальцами доставал из-за пазухи золотые перышки и, что-то шепча, бросал вниз, через облака. Первый архангел перевел глаза на окружившие его лица. – Мне пора, – промолвил он. Поодаль змейкой взмыла в воздухе серая пыль. Братья расступились, чтобы Михаил мог пройти. Начальник небесного легиона, не оглядываясь, двинулся навстречу увеличивающемуся грязно-дымному столбу. Вокруг повисла напряженная тишина, все глаза нацелились на него одного. Подойдя к пробоине, Михаил остановился. Его черные ресницы опустились, а губы шевельнулись, произнеся неслышные никому слова. В следующий момент первый архистратиг резко оттолкнулся и спрыгнул вниз, увлекаемый черной дырой… Молчание продлилось еще несколько минут. После чего сначала единичные, а потом общие голоса слились в шум и гам, наполняя воздух радостным бурлением. Официальная часть мероприятия закончилась и теперь начиналось самое веселое – время массовых гуляний и развлечений, подготовленных для всех под руководством Габри. – Поздравляю всех, ребята, – улыбнулась Агнесс, обращаясь к генералам легиона. – И тебя, Агни, – ответил Мирослав. – Ты, кстати, особенно красивая сегодня. – Спасибо, – отозвалась Агнесс. – Но не прекраснее, чем наш сонм райских ландышей, – сказала она, кивнув на подоспевшую к первому генералу Розу. Роза тут же засмущалась, скрываемая невесомыми объятиями Мирослава. – Агни, поздравляю тебя! Я даже еще не успел тебя разглядеть!.. Как твои дела? – к Агнесс подлетел блестящий, как монетка, Варахиил. – Здравствуй, Варх! Все отлично! С праздником тебя, котенок, – Агнесс обняла младшего архангела и нежно поцеловала его в щеку, проводя рукой по его темным волосам. Варахиил прикрыл глаза от удовольствия. – Ага, я тебя нашел! Опять к Агни тискаться?! – услышал он над самым ухом. Разрушить гармонию поспешил Габри. – Поздравляю всех! – возгласил он и, оттеснив архангела диалектики, кинулся обниматься с Агнесс, а потом и со всеми остальными. – Задушил-таки? – сдвигая брови, поинтересовался Варахиил, когда Габри в третий раз до побеления повис на шее Агнесс. – А то! – важно бросил Габри. – А ты думаешь, только тебя ерошить можно по полдня, Карапуз?.. – Что за дурацкое слово «ерошить»? – пожал плечами Варахиил. – Не думаю, что приятнее быть задушенной, чем взъерошить кого-нибудь… – Ты просто ревнуешь, что после Михаила Агни больше всех любит меня, а не тебя! – заявил Габри. – Да? Это она тебе сказала?.. Нет, вряд ли: она так посинела, когда ты на нее напрыгнул, что не могла говорить … – хмыкнул Варахиил. Его серо-зеленые глаза обратились на Агнесс. Та весело улыбалась, наблюдая, как резвятся два неразлучных брата. Габри фыркнул, как ежик. – Не фырчи: у тебя не получается, – Варх провел пальцем по пушистому, навечно нахохлившемуся крылу архангела. – Не трогай!.. Крылья – это неприкосновенный размах моей души! – Габри отстранил мягкое как пух крыло от брата. – Агни, а ты знаешь, что Габри боится щекотки по крыльям? – спросил Варахиил. – Ничего я не… – попытался опровергнуть столь явную клевету Гавриил, но Варх уже пощекотал его перья, и крыло само собой дернулось в сторону. Младший архангел зашелся смехом. – Просто у меня они нежные и красивые, а не колючки, как у тебя!.. – указал он на лежащее в стройный ряд жесткое оперение Варахиила. – Я же не натираю их бальзамом и кондиционером!.. – хохотнул младший брат. – Скажи, Габри, а если их сушить феном, как Михаил говорил, это тоже поможет?.. – Поможет, – еще больше нахохлился Габри, скрещивая на груди руки и дуя губы. – Я так и знал!.. Погоди, что это у тебя? – внимание Варахиила привлекло перо, странным образом искривившееся и торчащее не в ту сторону, выбиваясь из общей картины. – Чего? – не понял Габри. В следующую секунду он вскрикнул и, отскочив на пару метров, ошеломленно посмотрел на Варха. – Вот теперь нормально, – сказал Варахиил, деловито вертя пальцами выдернутое перышко. – Чего ты сделал?! – закричал Габри. – Я? Я твои крылья исправил, а то они какие-то не такие были: еще запутаешься в них и упадешь куда-нибудь в пустыню… – Да? А мне кажется: твои перья тоже все наперекосяк. Дай-ка я тебе помогу! Агнесс и ах сказать не успела, как оба брата завозились, словно два бурундука. Она покачала головой. Видимо, детство будет вечным. – Привет, Агни! – к ней подошел Уриил в сопровождении трех огненных ангелов. – Гулять идешь? – Иду, как только они успокоятся, – указала она на двух архангелов. – А где же все твои красавицы? – Зарина сегодня работает на Земле. Христина только на официальную часть приходила, а Лиза, пока мы все думали, вместе с остальными девушками ушла в сад. Так что вся надежда на то, что ты разбавишь нашу сугубо мужскую компанию, – проговорил Уриил. – С удовольствием, – улыбнулась Агнесс. Послышался истошный вопль Варахиила. – Что ты творишь, Муза Печальная?!!! – завопил он, отскакивая от Габри и зажимая крыло двумя руками. – Ой… – Габри удивленно взглянул на три пера, оставшиеся у него в руке. – Можно я о тебе на память оставлю?.. – Прекратите! – вспыхнул факелом Уриил. – Михаила нет – так ощиплете друг друга! – Ур, а можно мне твое перо? У меня еще рыжего в коллекции нет, – попросил Габри. – Нет, – ответил он безапелляционно. – Жаль, а я хотел альбом завести, – расстроился Главная муза, высматривая оранжевые перья, плавно переходящие на кончиках в красный оттенок. К компании подоспел улыбающийся Салафиил, который в отличие от Уриила был окружен и юношами, и девушками. За ним шли остальные архангелы. – Слушай, Салф, я все хотел тебя спросить: а куда ты перышки кидаешь? – полюбопытствовал Уриил. – Понятия не имею, – пожал плечами архангел молитвы. – Просто захотелось вдруг… И все. Михаил еще не успел попросить, когда увидел, что молитва уже летит из рук того, кто хоть и не знал, но чувствовал все лучше него. – Ну что, пойдем? – спросила Агнесс, обнимая Варахиила и движениями пальцев помогая ему восстановить оперение. – Да! Пойдемте! У нас такие игры готовы! – оживился Габри. – Сад запрыгает, как мячик! – Бедный Петр, – глубоко вздохнула Агни. Пряжки кожаных ремней сталью поблескивали сквозь адскую темень. Генералы Князя, в полном составе собравшиеся на камнях равнин, высились нестройной гурьбой, то и дело озираясь по сторонам. Каз нетерпеливо подергивал коленом, Булат, впадая в транс, думал о чем-то своем. Слышался негромкий ковыряющий звук: Дементий мыском сапога делал в камне щербинку. Генерал гордыни Алан бесшумно попивал из фляги, безэмоционально вдыхая окутавший его дым Ираклиевской сигареты. Пятый генерал высосал бычок и отбросил его в сторону. Черные алмазы зрачков недовольно прорезали мрачный пейзаж. – Бездна дери, долго еще?! – не скрывая раздражения, спросил он. – Вот она! – не ответом на вопрос, но приказом прорвался в воздух железный голос Варфоломея, единственного, кто все это время хранил беспристрастно зверское спокойствие. Взгляд первого генерала умчался вдаль. Генералы обратили лица, следуя повороту головы старшего по иерархии. Туда, где метрах в пятидесяти от них, через разверзнувшиеся своды пещер безжизненно упало на землю маленькое тельце. – За мной! – скомандовал Варф. Генерал первой адской армии рванул вперед. За ним кинулись все остальные. Свалившаяся душа с трудом сумела поднять голову, чтобы прийти в себя и понять, что происходит. В ее обескураженном лице и помутневших от испуга глазах сложно было узнать Виолетту. Плохо соображая от шума в ушах и почти ничего не видя за идущими в зрачках полосами, она все же поняла, что на нее издалека надвигается толпа мужчин, и угадала неминуемо грозившую ей опасность. Превозмогая атрофирующую колени боль, Виолетта взвилась на ноги и бросилась бежать. – Дудки, сегодня я первый! – крикнул Булат, хватая Ираклия за плечо. – Перебьешься, дебил! – отмахнулся от него Ираклий. Неудачное движение, и рука генерала удовольствий угодила аккурат в глаз демона злобы. Булат взгаркнул и, схватившись за лицо, споткнулся. В этот самый момент Алан, который на ходу закручивал фляжку, отвлекся на выскользнувшую из пальцев пробку и со всего маху влетел в спину Була. Генерал третьей армии повалился вперед, сбивая с ног бегущего рядом Ираклия, который, поняв, что падает, попытался удержаться за плечо Варфоломея и завалил его следом за собой. Дементий, не успев остановиться, ухнул в самую середину «тусовки». Последним кучу малу дополнил нерасторопный Казимир. – Идиоты!!! – вырвался откуда-то снизу рык Варфоломея. Он попытался быстро вскочить, но быстро не получилось. Только через минуту удалось разобраться с запутавшимся в собственных конечностях Дементием и скинуть с себя претившую музу Ираклия. Злые как черти генералы встали, отряхивая штаны и потирая разбитые колени. Спина Виолетты тем часом мелькнула крошечной точкой где-то очень далеко. – За ней! – мучаясь уязвленным самолюбием, заорал Ираклий. И вновь ватага кожаных брюк устремилась за женщиной. Виолетта неслась, задыхаясь от ужаса, чутьем осязая в темноте путь. Ее сердце выпрыгивало из груди, а из губ вырывались тонкие хрипы сбитого дыхания. Она не знала как, но чувствовала, что бежит быстрее своих преследователей, и что кроссовки выручают ее, помогая не оступиться и не разбиться о камни. Синие джинсы и цветной свитер пятном маячили в темноте, указывая на нее, словно на мишень. Запыхавшаяся, Виолетта внезапно притормозила. В нескольких метрах воздвиглось каменное возвышение. Виолетта резво свернула и, протиснувшись в узкий лаз, всем телом вжалась в холодную поверхность невероятного по форме и размерам булыжника. – Черт возьми! – выпалил Казимир, почесывая затылок. – Откуда здесь эта скала?! Это же равнины, они должны быть ровными!.. – Ты у меня спрашиваешь?!.. – в ответ на его взгляд накричал Ираклий. – Спроси лучше у того, кто придумывал этот тупой дизайн!.. – Идем, чего встали?! – отвратным до тошноты голосом прикрикнул Дементий. Варфоломей остановился у гладкой стороны камня и внимательно прислушался. Его ладонь легла на серую поверхность, будто прощупывая, кто за ней был. Первый генерал подал остальным знак молчать и, показав жестами, что делать, пошел в обход слева. За ним шагнул Дементий, а Ираклий и Булат начали заходить с другой стороны. Алан и Каз остались караулить на месте, стоя перед узкой расщелиной, в которую взрослому мужчине было пролезть невозможно. Виолетта сливалась с безжизненным телом камня, пытаясь утихомирить собственное дыхание. Ей показалось, что с иного от «входа» конца, где тоже была небольшая дырочка, мелькнула черная, еще темнее, чем окружающий мрак, тень. – Тут как тут зверек с живым сердечком, – услышала она убивающий голос генерала похоти. Сердце опустилось к солнечному сплетению. Виолетта удержала застывший, как лед, вдох, почерневшими глазами глядя на изгибающийся рельеф камня. Варфоломей медленно завернул, заглядывая в каменное «окошко» и пытаясь увидеть прятавшуюся там девушку. – Мрачная фляга, – ворчал Алан, прилаживая погнутую генеральскими сапогами крышку к горлышку. Казимир молчал, гипнотизируя валун. – Каз, Алан, ее нет внутри! Смотрите у себя! – услышали они голос Ираклия. – Как нет?! – не понял Казимир. В тот же миг откуда ни возьмись в него и Алана полетело по увесистому булыжнику. Меткости можно было только позавидовать. – Шлюшная чертовка!!! – взвыл Казимир, хватаясь за разбитую челюсть. Рядом матерился, затыкая кровивший нос, Алан. Мимо хлопнули резиновые подошвы. – Лови!!! – из-за возвышения показалась искореженная рожа Варфа. Вместе с Ираклием они погнали за девчонкой. Покуда адские мужчины стадом громыхали за Виолеттой, в спальне Князя возлежала на постели Княгиня преисподней, неповторимая Диана. Надо было отдать должное вселенскому женскому коварству: Вика без особых к тому усилий снова оказалась в аду. И не имело значения, что когда Диана вышла на Землю, с девушкой уже кто-то разобрался. Теперь Княгине оставалось лишь гадать: кто же устроил все раньше нее и зачем ему это понадобилось?.. Впрочем, даже женское любопытство имеет пределы. Смекнув, что главное – это сделанное дело, Диана не стала долго напрягать голову. Она вернулась в ад и поспешила объявить себя творцом маленькой победы, пока истинный победитель не пожелал себя раскрыть. А он так и не пожелал этого сделать. Самуил вновь был вынужден очароваться своей женой. Честь Князю можно было воздать тоже вполне оправданно. Распорядившись, чтобы Виолетту встречали генералы, он тут же приступил к исполнению своего обещания. В его спальне сегодня с самого утра действительно никого не было, кроме законной супруги. Включая и его самого. И в то время, когда Диана проклинала своего барана-мужа и собственную тупость, Князь прекрасно проводил время в покоях своей очаровательной любовницы, шатенки Лолиты. О, сколь же мерзок был этот день в жизни Дианы, и она жаждала поделиться этой мерзостью с другими!.. Княгиня валялась на огромной, как аэродром, кровати, обтянутая черными кружевами белья и крыла всех на свете мужчин лексикой обувных мастеров. – Уроды тупорылые!!! Бараны одноклеточные! Я им устрою! Я им покажу сейчас, что такое женские ночи в преисподней!.. – сквозь зубы цедила Диана, впиваясь когтями в подушку и думая, как было бы хорошо засунуть внутрь что-то типа морского ежа, дабы разнообразить интимную жизнь мужа. Останавливало ее только то, что первой на него напорется она сама. – Похотливые животные!.. Рогатые самцы! Как я их ненавижу!.. Всех до единого! – исходила отравой Диана. Она чувствовала себя глупой обманутой самкой, малолетней дурочкой, которая повелась на раздутого индюка. Сейчас ей хотелось только одного: отомстить всем представителям мужского пола. До дьявола Самуила она вряд ли бы добралась. Зато у нее были другие кандидатуры. Целых шесть кандидатур. Сквозь золото волос Диана смотрела в зеркало, играя прижигающими льдинками глаз. Там, как в широкоэкранной версии, отражался лучший ее экшн за последние десять лет. Она опять заимствовала открытый портал ада из коференц-зала супруга. Подбив под себя подушку, Княгиня перевернулась на живот и пристально уставилась в зеркало, в котором плыли адские равнины и как савраски бегали шестеро генералов. «Увертюра!» – пронеслось в мозгу Дианы, едва она завидела падшую на скалы женщину. Маникюр дирижера сверкнул во тьме, подавая знак приготовиться всем… – Ну и где она? – хлопнул русыми ресницами Дементий, застывая как столб. – Покричи, и она ответит! – грубо кинул Казимир. Генералы снова-здорово сбились группой и смотрели вокруг, пытаясь вычислить, куда же делась Виолетта, которую они только что точно видели здесь. – Разделимся, – сухо сказал Варфоломей. Повинуясь старшему, генералы разошлись. – Где же ты, маленький ребристый хомячок?.. – рассуждал Дементий, шагая по камням. Внезапно из-под самых его ног, из неизвестно откуда взявшейся ямы в земле выпрыгнула Вика и стремглав помчалась прочь. – Куда?! – только и успел воскликнуть демон лени. – Ребята!!! Она там! – замахал он руками. – «Ребята»!.. «…Она там»!!! – зло передразнила Диана. – Слюни еще пусти! Дегенерат!.. Княгиня состроила рожу и еле удержалась от того, чтобы сплюнуть. Но нет, этой кроватью она слишком дорожила. Генералы сами не поняли, как потеряли друг друга из виду. Равнины выдавали все новые и новые рельефы и очертания. – Архангел раздери… – Алан шел, поджав губы и теребя рукоять меча. Ему совсем не улыбалось гоняться за Виолеттой, но приказ Князя «встретить» девку оставался приказом. Шедшая из носа кровь уже остановилась, и теперь напоминала о себе только маленькими темными капельками, засохшими на верхней губе. – Какие мы красивые! И какие мы надутые! – Диана оттопырила пухлые губки. Лицо Алана показалось в зеркале крупным планом. Неожиданно и непонятно он опять пробесил ее до осточертения. – Что, не нравится девушка?! Какое несчастье!.. Подведенные брови Дианы сдвинулись на матовом лбу. Алан увидел, что Виолетта совсем близко, стоит в десяти шагах от него, и что ее нога зацепилась за острые ухабы камней, и теперь она безуспешно пыталась вытащить кроссовок из щели. Заметив второго генерала, Вика еще сильнее рванулась в сторону, но все без толку. Из глаз ее брызнули слезы отчаяния. – Ну, тихо-тихо, – проговорил Алан, приближаясь к маленькой фигурке. – Знаешь, мне самому совершенно не нужна вся эта процедура. И уж менее всего охота тебя мучить… Понимаешь меня?.. Виолетта притихла, бантиком храня маленькие губы и глядя на генерала огромными глазами. Алан подошел совсем близко. Он хотел было еще что-то сказать или, возможно, предложить неясный никому выход из положения, как вдруг под его ногами что-то треснуло. Успев брякнуть ровно одно крепкое словцо, генерал провалился, хрястнувшись подбородком о край образовавшегося обрыва. Виолетта освободила ногу и, перепрыгнув через генерала, полетела дальше. – Ой, идиот! – заржала Диана. – Ой, отмороженный!.. Да как таких терпит природа?!.. – Княгиня села на кровати, сверкая глазами в зеркальное отражение. Виолетта понятия не имела, откуда у нее взялось столько сил и прыти. Она так разогналась, что проскочила мимо Ираклия, который не успел ничего предпринять. – Какого?! – крикнул он, разворачиваясь и бросаясь вдогонку. Виолетта обернулась на топот ног сзади и тут, поскользнувшись, упала на камни. – Все, попалась, мелкая трясогузка!.. – зло произнес Ираклий. – Сейчас я ощиплю твой пушок!.. Он наклонился над Виолеттой, хватая ее за шиворот и намереваясь поднять на ноги. Вика подняла голову. Ее глаза встретились с глазами генерала. Ираклий узрел, как ее зрачки сужаются, блестя змеиной чешуей. Спицами мелькнули острые ногти. Лицо Ираклия вспыхнуло красными полосами. В следующий момент в его плечо вонзились зубы. Пятый генерал с воплем разжал пальцы, и Виолетта, прокричав неразборчивый боевой девиз, победоносно затопала от него прочь. – Ай, не могу! – Диана от смеха упала на спину, обнимая подушку. – Как я давно хотела это сделать!.. Айда, девочка!.. Покажи, что мы вдвоем сделаем весь мир!.. – Здесь что-то нечисто! – сказал Булат, приметив Варфоломея и злого как собака Алана, который вышел откуда-то из тьмы, странно помятый. – Какой ты догадливый! – выпалил явившийся с другой стороны Казимир. Он прихрамывал на одну ногу. – Я из-за нее на кактус напоролся! Откуда в аду кактусы, скажите мне?! Да еще с горшком!.. – он показал всем сапог, откуда торчал намертво вошедший в голенище лоток с колючим растением. – Кто-то нас держит за дураков, – сурово вымолвил Варфоломей. – Пора с этим кончать. Из апартаментов Лолиты, одной из самых любимых на это время девушек Князя, слышался звонкий женский смех и чередующееся с ним щебетание. Самуил лежал рядом с длинноволосой красавицей, укрытый по грудь одеялом и что-то нашептывал ей на ухо, отчего она пронзительно веселилась. В гостиной любовницы различилось шевеление. Кто-то забарабанил в спальню. – Можно войти? – Князь узнал голос Алана. – Ну заходи, если уж не можешь без меня, – вздохнул Самуил, отрывая взгляд от нежной, как цветочные лепестки, кожи. Диана каталась по постели и исступленно хохотала. Только что Виолетта продемонстрировала лучший из приемов каратэ, оставив Дементия надолго стоять согнувшимся посреди равнин. – Сейчас умру!!! – Диана била голыми ногами о покрывало. – Как это: не можете поймать?! – свирепо спросил Князь. – В ней словно дух ловкости сидит! – оправдывался Алан. – Мы не знаем, что за дьявол ей помогает! – Зато я, кажется, догадываюсь, – промолвил Самуил. Он решительно поднялся с постели и, вмиг оказавшись одетым, немедленно двинулся к двери. Сапоги Князя часто застучали по адскому коридору. Он поджимал узкие губы и на ходу застегивал пуговицы, которые пролезали в петли еще до того, как он успевал к ним прикоснуться. Через несколько минут Самуил ворвался в свою спальню. Вид у него был самый злобный. – Какого черта?! – изрыгнул он, метнув в жену шаровые молнии. – Ты о себе, дорогой? – не уяснила Диана. Она сидела на покрывале в позе полулотоса и мирно разглядывала свои очаровательные ноготки. Вид у нее был столь подкупающе невинный, какой бывал только тогда, когда она что-нибудь напакостила. Зеркало ада слилось с нишей и уже ничего не отражало, кроме окружающего мрачноватого интерьера. – Что ты здесь устроила?! – потребовал объяснений Самуил. – Я? Ничего. Сижу, ногти собираюсь красить. А что такое? – полюбопытствовала Диана. – Смотри у меня!.. – Князь погрозил ей кулаком и дернул каменную ручку на себя. Дверь не поддалась. – Слушай, бест… – он разъяренно повернулся к супруге, намереваясь высказать ей все, что думает, и заодно вырвать ей все волосы. Но тут же осекся. Перед Князем преисподней на черном шелковом покрывале сидела ослепительно сияющая ангельская девушка с чистыми, как бриллианты, синими глазами, едва одетая в легкое, будто ветер, бирюзовое платье, из-под которого выглядывали длинные белокожие ноги, трогательно сведенные колено к колену. Светлые, как солнце, волосы аккуратно лежали на хрупких обнаженных плечах, а из-за спины виднелись два невероятно огромных розовато-белых крыла. Денница остолбенел. Подобной он видел свою супругу много-много лет назад, целую бездну веков. – Тихо… Совсем тихо… – молвила Диана, поднося палец к розовым губам. – Ты слишком много нагрешил… И тебе надо покаяться, чтобы спасти свою душу… Виолетта летела, как лань, перепрыгивая громоздкие преграды и крутые ухабы. Ей казалось, что ее глаза видят в темноте лучше, чем кошачьи. В груди поднималась неведомая энергия, силы хлестали через кожу, и она аж подергивалась от удовольствия, желая ощущать все это еще и еще. Неожиданно мох попал под ее подошву, и Вика снова упала, ударяясь о твердь. Она охнула, чувствуя, что на этот раз шлепнулась неудачно и расквасила кожу. Проехав по скользким камням около полуметра, Вика замерла на месте, слушая биение своего сердца. В одну секунду что-то иссякло внутри. Ушла ловкость, сладостно-темное упоение сменилось страхом и панической пустотой. Мучаясь от потери вожделенной и одновременно глубоко мерзкой ей природы, Виолетта снова почувствовала себя маленьким беззащитным цветком, который запросто можно сорвать и раздавить. Она обреченно подняла голову. Издалека на нее набегали трое генералов. Еще двое спешили им на подмогу, перекрывая пути к отступлению. Виолетта жалобно всхлипнула. Глаза ее опустились в землю, и она увидела, что у ее ног лежит небольшое золотисто-желтое перышко. Вика бросилась на него, хватая двумя руками. Миг, и она исчезла из виду, оставляя еще более ошеломленных бесов в дураках. Варфоломей с размаху пролетел через нее. Булат споткнулся и чуть не вспахал носом все равнины. Виолетта возникла в трех метрах от него. Генералы повернулись и галопом кинулись на нее. Каким-то чудом ей удалось выскользнуть прямо из-под рук и унестись дальше. Ей под ноги свалилось еще одно перо. Молниеносно прилетев сверху, оно зависло на уровне колена. Виолетта увидела, что следом за ним летят новые и новые перья. Она вспрыгнула вверх, удерживаясь на перышке, как на ступеньке. Скачок и дальше скачок. Как по лестнице Виолетта стала забираться выше. Кто-то попытался схватить ее за ногу, но не успел. Она лезла вверх, а перья за ней отпадали и, скукоживаясь в воздухе, исчезали. Демоны бегали внизу и что-то кричали один другому. Виолетта была далеко от земли, когда отвлеклась на своих преследователей. Она не заметила, что следующее перышко упало дальше предыдущего и, не попав на него стопой, соскользнула вниз. После падения с такой высоты девушка оклемалась не сразу. Когда она открыла глаза, вокруг нее непроходимым забором возвышались мужские колени. Лежа в неестественной позе, она пошевелилась, даже не успев испугаться, что переломала все кости. Ее глаза встретились со злорадно ухмыляющимися лицами и засаленными взглядами. Даже Алан успел вернуться от Князя и теперь смотрел на девушку с душащим безразличием. – Попалась, крошка хлебная!.. – пробормотал Ираклий. – Сейчас я тебе расскажу, как умею кусаться я!.. – И как я иногда колюсь не хуже кактуса!.. – раздраженно дернул губой Казимир. – Расскажете. И покажете, – молвил Варфоломей, который, кстати сказать, пострадал меньше всего, быть может потому, что Диана припасла для него месть похуже этой. – Бул, давай, ты первый, – разрешил старший генерал. Демон злобы опустился на корточки и со злым лицом протянул к ней руки. – Думаешь, только мне можно больно делать, да?.. – различила Вика. Она зажмурила веки, понимая, что сейчас глупо и безудержно разрыдается, чем взбесит их еще больше, если это еще было возможно. Слезы помимо ее воли потекли по горящим запыленным щекам. Неожиданно головы Виолетты коснулось что-то теплое столь тонко и мягко, что с трудом можно было это заметить. – Что это?.. – первым неладное уловил Казимир. Он поднял голову, вглядываясь в появившиеся в темноте блестки. – Назад! – со всех сил гаркнул Варфоломей. – Дыхание!.. Он не договорил, что именно надо сделать с дыханием. Но до всех и так дошло: резко отступив и согнувшись в три погибели, генералы попрятали носы и рты. Один лишь Булат на то и был Лопатой, что не успел осознать, что что-то произошло. Потеряв драгоценные секунды, он устремил широко распахнутые голубые глаза наверх, с удивленным ужасом глядя на столб неестественно белого света, разросшегося за мгновения в десятки раз. В следующий момент он отскочил от Виолетты как ошпаренный. Сотрясая стены ада и поглощая тьму, на равнины со звоном и дрожанием воздуха опустился белоснежный, словно сотканный из маленьких ниточек, кокон. Виолетта вдруг почувствовала, что отрывается от земли и свечей взлетает вверх. Она хотела вскрикнуть, но грудь пережало настолько, что она на какой-то миг подумала, что сейчас задохнется. Зажмуриваясь еще сильнее, она изо всех сил вцепилась обеими руками, сама не зная во что. – Черт, что это?!.. – разгибаясь в поясе и трепеща всем телом, промолвил Казимир. На него было страшно смотреть: он так побледнел, что перестал быть похожим на живое существо. – Собор архангела Михаила! Вот что это! – выпалил Ираклий, вдыхая ноздрями побольше воздуха. Генералы замялись, не издав ни звука и не глядя друг на друга. Лишь косящие зрачки Варфоломея вперились вверх, вослед архангелу. Губы первого генерала двигались, изничтожая и проклиная. Он перевел грязно-серые глаза на землю, где валялся опрокинутый Булат. Генерал злобы хватался за камни и ожесточенно кашлял и задыхался. – Идиот! Не надо было дышать! – рявкнул на него Казимир. Хорошо, что не пнул вдобавок. – Бул?.. – позвал Алан. Третий генерал оцепенел, стоя на карачках. Трясущимися руками он уперся в булыжники и зашелся в приступе разрывающего легкие кашля, не имея мочи вдохнуть. Его лицо посинело, а глаза норовили вылезти из орбит. – Черт, сделаем мы что-то или нет?! – воскликнул Алан. Он окинул взглядом своих коллег. Все стояли, как пни, и смотрели на корчившегося в муках товарища. Генерал гордыни выругался и, опустившись на колени, шарахнул Булата по спине. Это не помогло, и демон злобы еще сильнее задохнулся от хрипа. Тогда Алан взял Булата за плечо и, развернув к себе лицом, припал губами к его рту. Лицо Каза скривилось при виде того, как Красавчик, с силой вдохнув из легких Була, сам гулко кашлянул и выплюнул на землю большой светлый комок, который тут же распался на части. Генерал страха покосился на остальных, пытаясь отыскать в чужих лицах, что надо на это сказать. Но никто не ответил на его взгляд. Булат встрепенулся и судорожно задышал. – И он этим дышит?.. – спросил Дементий, высматривая, чем подавился Булат. – Он этим живет, он же архангел!.. – бросил Алан. Он поднялся на ноги и выпрямился, пытаясь привести в порядок сбившуюся в ритме грудь. – Спасибо, – сумел проговорить Булат, поднимая взмокшее от пота лицо. – Не за что, – мрачно ответил Алан. Он еще раз холодно оглядел генералов. – Черт возьми, с вами сдохнешь, а вы и пальцем не пошевелите. Его глаза скользнули по лицу Варфоломея. Выражение первого генерала не изменилось. Генералы молчали, избегая его взгляда. Все они были знакомы с раннего детства. – Бездна, прекрасно. Вшестером не смогли изнасиловать одну девку, – после продолжительной паузы подытожил Ираклий. – Представляю, что скажет Князь… – Кто пойдет докладывать? – прервал его Алан. Бывшая муза потупил глаза. – Ну? – Дементий и Каз потупились. – А что я?! – взорвался генерал лени. – Что я, самый крайний?! – Я не пойду! – закричал Казимир. – Пусть Булат идет, раз он все запорол! – Сам ты все запорол, олух! – огрызнулся Булат. Он наконец встал и тяжко приходил в себя после пережитого. – Ну, так кто? – не понял Алан. – Блестяще! – высказался он. – Ни Ральфовскую бабу взять, ни Князю об этом сказать! Великолепно!.. Второй генерал развернулся и пошел оттуда. – Алан, ты куда? – спросил Булат. – Докладываться Князю, черт бы вас всех… – донеслось до генералов издалека… – Не надо так дрожать, все уже позади, – прошептали над ухом Виолетты. Она распахнула ресницы. В лицо ударил ослепляющий после темноты дневной свет. Все ее тело и вправду ходило мелкой рябью, как вода при ветре. На нее ласково смотрели глубокие темные зрачки. – Я тебя понимаю: мне самому не очень нравится встречаться с ними, да еще со всеми сразу. Могу представить, как ты испугалась. Виолетта с опаской покосилась на держащие ее руки, исподволь взглянула в стороны. Вокруг нее была сплошная голубизна неба с плывущими мимо облаками. А рядом взмахами двигались белые крылья. Большие глаза всмотрелись в лицо своего спасителя. – Михаил?.. – вымолвила она. – Я, – последовал ответ. – Успокойся, все хорошо. Теперь ты в безопасности. Виолетта смотрела на него, пытаясь осмыслить все, что с ней такое было. – Что… я им сделала?.. – спросила она едва слышно. – То же, что и я: ты слишком хочешь жить, – отозвался архангел. – Но они бессильны. Поверь мне, они не смогут ничего. – Я верю, – проговорила Виолетта жалобно. Ее руки крепче стиснули его пиджак. – Куда ты меня несешь?.. – Это не главное – куда. Главное – к кому, – одними глазами улыбнулся Михаил. – Держись крепче, сейчас прокатимся с ветерком. Не бойся, – успокоил он, чувствуя, что Виолетта вцепилась в него обеими руками, как обезьянка, – я каждый год души поднимаю из ада и еще ни одну не уронил. А ты такая легенькая, что точно не уроню. Полетели. Виолетта ощутила мощный взмах крыльев и поняла, что они взлетают еще выше. В одну секунду все кругом слиплось в единую цветную линию и замелькало, как праздничная елка. Виолетта спрятала лицо и застыла у архангельской груди, стараясь не дышать, чтобы не выскользнуть из его ладоней. – Приехали, – услышала она через несколько ошеломляющих минут, которые пролетели так быстро и в то же время показались вечностью. Вику сотрясло мягкое приземление. Сквозь прикрытые веки проникли контрастные тона. Она поворотила голову и узрела чудной облачный ландшафт, окаймляемый лучами то ли восходящего, то ли заходящего солнца. Поднимаясь вверх, рассеивались столбы серого дыма, а вдалеке толпилось множество людей. – А вот и тот, кто тебя давно ждет, – сказал Михаил. К ним уже спешил молодой мужчина. Виолетта притихла, напряженно всматриваясь в сияющие голубой влагой глаза. – Смотри: у меня кто-то симпатичный тут есть. Ну, принимай уж из рук на руки, – он бережно передал Виолетту ангелу. Девушка, сжав губы, послушно переместилась на новое место. – Все в порядке? – спросил мужчина, обращаясь не то к ней, не то к Михаилу. – Да, – коротко кивнул архистратиг. – Я же говорил, что мы успеем. – Се… Сережа? – внезапно Виолетту озарило догадкой. Ее голос прозвучал несмело и с надрывом. – Вика, это я. Ты меня вспомнила?.. – вымолвил он с надеждой. Но она теперь ласкалась к нему, вместо ответа обнимая за шею и укрываясь на его груди. – Ты тут, ты пришел… Я не знаю, как упала… Там не было тебя… Они хотели на меня напасть… Я убегала… Но потом не смогла бежать… Я думала, что погибну… Но потом… Я ничего не понимаю… – заговорила она. – Маленькая, все хорошо… Не думай ни о чем, все плохое закончилось, – Сергей губами прикоснулся к ее волосам. – Я тут, с тобой, рядом… – Вика, у тебя шок, – объяснил Михаил. – Поэтому ты ничего не можешь вспомнить. Не пытайся напрягаться: сейчас это не нужно. Сейчас нет смысла тебе все рассказывать, потому что ты снова пойдешь на земное воплощение. Если, конечно, ты на это согласишься. У нас очень мало времени, а мне еще много надо вам сказать. – Мы слушаем, – ответил за двоих Сергей. – Виолетта, тебе нужно спуститься в человеческое тело, – промолвил архангел. – Это необходимо для твоего искупления. Не пытайся сейчас вникнуть почему, просто доверься мне. Поверь, это будет длиться совсем недолго и все скоро разрешиться. Сережа, ты еще ничего не знаешь, но чтобы помочь Вике, нам нужно и твое согласие. – Я готов, – кивнул Сергей, держа жену на руках. – Виолетте необходимо отправиться в тело младенца. Еще один раз. Я долго молился, и нам все-таки дали третью попытку. Она будет последней и самой короткой. Ребенок, в которого вселится ее душа, родиться больным и проживет, скорее всего, лишь несколько дней. Ты будешь его ангелом-хранителем. Твоя задача – соблюсти душу Виолетты и довести ее до принятия святого крещения. Это даст ее душе отпущение всех грехов и необходимое для рая искупление. После этого мы заберем ее обратно на небо. Таков наш единственный выход. – Я согласен на все. Виа, ты ведь тоже согласишься?.. – взглянул на нее Сергей. – Это нужно для того, чтобы мы были вместе. – Однако я больше не смогу вам помогать, – сказал Михаил. – Лимит моей защиты для вас исчерпан: я получил запрет от Бога. Тебе придется все сделать самому, Сергей. И я не буду обманывать: вам придется очень тяжело. – Я знаю, – негромко ответил ангел. – И я согласен, если согласна Вика. – Виолетта? – посмотрел Михаил. – Я согласна, – произнесла она тихо. – Но… почему мне нельзя остаться здесь?.. – Это невозможно, Вика, – проговорил Михаил. – Души из переходной зоны должны пройти воплощение рано или поздно. А нам нельзя тянуть. Господь дает тебе еще один шанс, и мы должны его использовать сейчас. Не бойся, скоро ты будешь в раю. Вместе с Сережей. – Все будет хорошо, Виа, – пообещал Сергей. – Я все время буду рядом, а ты ничего и не заметишь, ведь ты еще маленькая будешь. Я буду оберегать тебя. А потом отнесу на небо, и мы вместе будем гулять по саду долго-долго… Тогда я расскажу тебе все, что с нами приключилось, и у нас уже не будет никаких проблем. Никогда… – Ладно, ты знаешь лучше… – Виолетта опустила подбородок. – Хорошо, не будем больше ждать, – заключил Михаил. Он кивнул кому-то головой. Сергей услышал шуршание крыльев. К ним подоспели два ангела в древесных одеждах – юноша и девушка. Сергей осторожно отдал Виолетту служителю Варахиила. – Я люблю тебя, – он нежно поцеловал жену в лоб. – Я тебя тоже, – пискнула она. Ангельская дева взяла своего спутника за локоть, и оба духа диалектического единства полетели по направлению к Земле, все ниже и ниже опускаясь под плывущие караваном облака. Сергей видел уходящие от него глаза Виолетты. Она смотрела на него до тех пор, пока могла. Как тогда, в полумраке ада. Сергей и не знал, что когда-нибудь он будет также бояться ее потерять, как она боялась лишиться его. – Сереж… – позвал архангел. – Да, – очнулся Сергей. – Против тебя будут все силы ада, – молвил Михаил. – Но ты уже их побеждал. Победишь и опять. Верь, Бог с тобой. И знай: Он может в тебе ничуть не меньше, чем во всех архангельских телах. – Я знаю, – ответил Сергей. – Это хорошо. Дай я тебя благословлю, – Михаил подошел ближе и положил два перста на лоб Сергея, осеняя его крестным знамением. – С Богом, – он поцеловал ангела и крепко обнял его. – Спасибо за все, – поблагодарил Сергей. – Не мне, – отозвался Михаил. Его рука скользнула в карман. – Вот последняя услуга. Возьми, а то скучно будет ждать девять месяцев. – Мячик, – проронил Сергей, задумчиво вертя переливающийся шарик в руке. – Спасибо, пока сыграю. – Не слишком заигрывайся. Это экспериментальная модель, еще не проверенная, – предупредил Михаил. – Да? Ну хорошо, – принял к сведению Сергей. Алан остановился у двери в кабинет Князя, раздумывая, стоит ли обрушивать на свою голову вавилонскую башню или нет. Постояв с минуту, второй адский генерал вздохнул, решив, что если строить из себя неизвестно кого, то до конца. Он протянул руку и резво постучал в каменную дверь. Тем временем адские покои Князя наблюдали картину, которой не знали уже несколько веков. Самуил, впервые за последние триста лет полностью потерявший голову по вине собственной жены, и Диана, сделавшаяся пушистой, словно котенок, ворковали в гостиной, как счастливая семейная пара. Это была настоящая идиллия. Сидя за столом, Князь обнимал расположившуюся у него на коленях супругу, которая избавилась от своих крыльев, но по-прежнему вся светилась изнутри, как настоящий ангел. Перед ними были навалены какие-то бумажки, исписанные, изрисованные и местами оборванные, Князь тыкал в них пальцами и что-то воодушевленно рассказывал. Диана кивала ему поглощено, видя перед собой только его глаза. Самуил успел поведать ей большинство своих планов и, с удивлением обнаружив, что его супруга – самая благодарная слушательница его будущих славных походов, не останавливаясь, расписывал ей грядущее завоевание Земли, а затем и рая. Дорассказав все в деталях, Князь выслушал ее одобрения и пару профессионально ласковых замечаний не по существу, после чего окончательно расчувствовался и подарил Диане кольцо из белого золота с черным бриллиантом в виде сердца. Теперь, пока она увлеченно разглядывала его презент, он поил ее ликером из маленькой хрустальной рюмочки. – Нравится? – спросил он, улыбаясь белозубым оскалом. – Конечно! Больше нравишься только ты, – ответила Диана, игриво откидывая волосы. – Моя киска, – Денница чмокнул ее в щеку. – Все для моей любимой жены. К ним постучались. – Войдите! – хором крикнули Князь и Диана. Алан переступил порог и встал, глядя на сладкую парочку и пытаясь понять, мог ли он столько выпить, чтобы ему привиделось такое. Пять минут назад он обшарил в поисках Князя комнаты всех тринадцати любовниц. И везде ему предложили остаться. И тут на тебе. – Что ты хотел, Аланчик? – осведомился Князь добродушно. – Тут… Михаил приходил… – произнес второй генерал слаборазборчиво. – У него же сегодня праздник! – вспомнила Диана. – Надеюсь, ты его поздравил от меня? – спросил Самуил. – Скажи, что я не могу сейчас выйти, мы с Дианочкой общаемся. И нам очень хорошо вдвоем! Так что пусть валит в свой рай и не беспокоит!.. Угу, Дианочка?.. – Конечно, угу!.. – звонко рассмеялась Диана. – Все, Аланчик, иди отсюда, не мешай! – махнул рукой Князь. Алан бездумно вышел из комнаты, хлопнув дверью. – Да-а-а… Может, тоже жениться?.. – пробурчал он, вытирая рукавом лоб. Генерал машинально полез за флягой, но вспомнил, что она пустая. Забив на доклад, он двинулся по темному коридору к себе. Что ж, будет сюрприз. – Диаша, а Диаша, – Князь зашагал пальцами по талии жены. – Чего? – вопросила Диана, опрокидывая в рот очередную рюмку ликера. – Диаша, а роди мне ребенка! – Ты что, одурел?.. – сдвинула брови Княгиня. – Демоны не могут рожать. – Ну и что. Пока не могут, а потом… Я же доберусь в конце концов до всех тонкостей медицины, и у нас все получится. – Представляю, – хмыкнула Диана. – Родится такой же самодовольный винторогий алкоголик и бабник с манией величия, который в один прекрасный день еще и свергнет тебя в тартарары. А я останусь вдовой! – Хорошо ты расписала нашего сына, – ухмыльнулся Самуил. – А представь себе, что у нас будет девочка. Столь же истеричная стерва, как и ты. Она будет все время визжать как резаный поросенок и швырять все во всех, но, конечно, вырастет такой же дьявольски красивой, и за ней будет таскаться весь ад. Ты же позеленеешь от зависти. У-у, чего так завертелась?.. Не нравится?.. – Заткнись! – осадила его Диана. – И перестань меня лапать! – она треснула мужу по рукам. – Кто же тебя еще будет лапать, если не я?.. – не понял Самуил. – Отпусти! – Диана попыталась встать, но он удержал ее на руках. – Пусти, я сказала! – она сердито посмотрела в его лицо. – Тупой баран! – Стерва, – ответил Самуил. – Отсталое простейшее! – Стерва. – Безмозглый тукан! – Стерва, – с невыносимым удовольствием выговорил Князь. – Пошел ты! – Диана вырвалась от него и, виляя бедрами, демонстративно прошла к выходу. Дверь захлопнулась с другой стороны. Идиллия завершилась. – С Богом, – Сергей выдохнул и, перекрестившись, пулей спикировал на Землю. Время в раю проходило плавно и приятно, несмотря на все проблемы. Не то что в аду. Сергей приземлился в коридоре московского роддома и уверено пошел в палату, где только что появилась на свет его Виолетта. Он знал, что сейчас для них обоих наступают минуты истины, и, хотя у него подгибались колени и к горлу подступал ком, он старался бодриться и молиться. В качестве ангела это давалось ему намного легче, чем в свое время в аду. – Спасибо, ребятки! – Сергей обменялся рукопожатиями с парой Варахиила и, отпустив их, заступил на свой пост. Проконтролировав все процедуры со взвешиванием, пеленанием и прочим, в чем он по долгу службы разбирался неплохо, Сережа оставил новоиспеченную мать и последовал в комнату для новорожденных. Его сердце билось мерно, и странно было смотреть со стороны, как врачи проворонили врожденную болезнь, мать еще ни о чем не знает, знает только он, Сергей. Но при этом беспокоит его вовсе не скорая смерть тела. Чудна жизнь, непохож мир ангельский на мир людской, и в глазах его совсем иное, нежели в глазах человека!.. За окном уже давно стемнело. Сергей залез на подоконник, глядя, как младенца устраивают в постельке. Но он не смог усидеть долго. Едва часы отсчитали еще пять минут, чтобы пробить новый час, Сергей неслышно сполз с насиженного места и на цыпочках, словно даже бесплотным присутствием боялся потревожить дорогой ему сон, приник к кровати малышки. Он стоял, чувствуя, что кругом вздымается еще не одна детская грудка и не один еще ангел тайно любуется своим подопечным. Но Сергей оставался для них незрим намеренно, дабы, ведая о том, что с ним может пойти на контакт нечистая сила, не подвергать опасности других. Ангелы не видели его, а он их, желая сосредоточиться в эту ночь только на своей миссии. – Виа, – проговорил Сергей, вслушиваясь, как слова исходят вместе с биением его сердца. – Ты моя красавица… Ты самая красивая на свете… Ведь и сейчас у тебя тот же большой разрез глаз и даже волосики того же цвета как тогда, на Земле. И ангелом ты была такой, как была для меня человеком. Странно, да?.. Мы рождаемся незапланированными среди людских душ, будто исключение. Но наша судьба не отличается от судьбы человека. И ко всему мы умудряемся приносить свою внешность в наши физические тела!.. Разве ж это не удивительно?.. – Сергей поправил волосы и прищурил глаза. – Знаешь, Вика, я так тебя люблю. Ты была и останешься навсегда частью меня. И пусть сейчас ты не понимаешь моих слов, но я верю, что твое сердечко чувствует, что я рядом с тобой. Дорогая моя, мое бесценное сокровище… Знаешь, я когда встретил тебя и думать не мог, что сердце мое опуститься и замолчит, если я вдруг тебя потеряю. Помнишь, я обещал быть рядом всегда?.. А помнишь, я обещал еще, что если сам что-то не смогу для тебя сделать, то упрошу того, кто сможет? Михаил вызволил тебя из ада, и тогда я понял, что снова могу дышать. И мне хотелось плакать от счастья и благодарности… ему и тебе, которая помогла мне увидеть правду, снова познать любовь в тот вечер в недрах земли… Вика… Ты прекрасна… И душа твоя светит ярче, чем звезды на небе, потому что ты действительно прекраснее всех на свете звезд. Я люблю тебя, и я не отдам тебя никому. Пускай сюда придут хоть все адские генералы во главе с Варфоломеем, я обещаю, что ради тебя я первого его выкину за шкирку обратно к его камням. Я тебе обещаю, – Сергей улыбнулся и наклонился ниже, проводя неощущаемой рукой по детской щечке. – А меня, может быть, ты тоже куда-нибудь выкинешь? – услышал он до несварения знакомый голос. Чья-то могучая рука легла на его плечо. Медленный поворот похолодевшей щеки показался слишком быстрым для такой встречи. Голубые ангельские глаза в упор встретились с черными зрачками самой бездны. – Самуил?.. Здравствуй, а я уж не чаял тебя увидеть, – усмехнулся Сергей нервно. Этот акт в пьесе запланирован не был. Видать, переоценил Сергей шифры Михаила, которые обозленный Князь взломал минут за пару, будто ломиком. – Зато я очень чаял, – ответил Самуил, зверски ухмыльнувшись. Сергей не успел даже ахнуть, как согнулся от жестокого удара под дыхало. В глазах его потемнело, и вереницей закрутились экраны игровых автоматов. Он прошептал что-то неясное, так что даже сам не понял. Князь схватил его за ворот и со всей дури швырнул о стену. Громыхнув всеми ангельскими костями, Сергей свалился на пол, стукаясь головой о плитку. «Боже мой, надо было брать уроки самообороны у Мирослава», – пронеслось у него в уме. – Давно я ждал этого момента, пернатое чмо, – с наслаждением проговорил Князь. – Давно я хотел разнести твою черепушку вдребезги!.. – он шумно подошел к Сергею и за рубашку притянул к себе. – Эй, зачем же так сразу?! – встрепенулся Сергей. – Может, поговорим как… Кулак Самуила просвистел в воздухе, не даря шансов увернуться. Мозг Сергея подпрыгнул и перевернулся. – …как два взрослых ангела, – закончил он, слыша звон колоколов в ушах. – Я архангел! – воскликнул Самуил. – Да?.. Это еще лучше. Интрига больше!.. – у Сергея хватило мужества съязвить. – Я прибью тебя, ушлепок! – Князь тряханул несчастного ангела и, наградив его еще парочкой затрещин, шандарахнул об пол, избивая ногами. Сергею удалось откатиться на пару метров, но архангельские сапоги все равно жарко расцеловали его ребра. «Почему я такой дохлый?.. Физкультуру, что ли…», – сверкнуло между ушей. Закончить мысль Сергей не успел. Новый удар заставил его застонать, зажимая живот. – Ты у меня за все ответишь! – с остервенением выпалил Князь. – Что я сделал?! – воскликнул Сергей. – Долго перечислять! – схватив за волосы, Князь двинул ему по лицу. – Может, подставишь другую щеку, а? – Да, пожалуйста, – выдавил из себя Сергей, разворачивая левую скулу. Внезапно в его руке мелькнуло что-то металлическое и острое. Князь заорал от боли: в руку вонзился кинжал. Ангельское оружие всегда появлялось в самый нужный момент. – Пошутил я!.. – выкрикнул Сергей. Вскочив на ноги просто, будто его и не били, он кинулся наутек. – Стоять!!! – взревел Князь. – Нет уж, и не проси об этом! – отколол Сергей. Он хотел выскочить сквозь стену, но понял, что Вику нельзя бросать одну. Пусть от такого ангела сейчас и мало толку. Сергей добежал до стены и свечкой сиганул вверх. Князь наполовину въехал в кирпичи и только тогда смог поменять направление. Он шумно дышал, из его плеча, пачкая кристально чистую рубашку, сочилась едкая кровь. Сергей тоскливо проводил глазами исчезнувший с пола нож. Он оттолкнулся от стены и, пролетев до светильника на потолке, приземлился в другом углу. – Трус! – прокричал Князь. – Ты у меня добегаешься!.. – Я доскачусь! – отозвался Сергей, по второму кругу улепетывая от падшего архангела. Самуил был выше его на целую голову и намного тяжелее, поэтому ангелу пока что удавалось обводить его вокруг пальца. Однако он чувствовал, что с каждой новой дистанцией Денница свирепеет все больше и больше и за счет ярости набирает обороты. Сергей быстро обернулся. Увидев, что Князь притормозил, он тоже сбавил шаг, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться и продумать дальнейшую стратегию. Хотя при таком раскладе было особо не разгуляться. Уж как дотянуть до крещения недельку, когда тут минутка – и ты в бетоне?.. Часто вдыхая, Сергей облокотился о противоположную от Самуила стену. Его глаза поймали, что дьявол что-то проворчал себе под нос, а его рука потянулась к поясу, туда, где виднелась черная рукоять адского оружия. – Э-э, а вот без этого можно и обойтись! – поспешно предупредил Сергей. – Может быть, лучше дуэль на ватных палочках? – Сдохни и отправься в ад! – в руке Самуила заискрилось широкое лезвие меча Владыки преисподней. В два прыжка, словно дикий ягуар, он преодолел всю палату и оказался рядом с Сергеем. Сердце ангела выпрыгнуло за борт и ушло на пенсию. Каким-то образом его миновали два разящих удара. Упав на пол, он живо пополз под детскими кроватками. Не церемонясь, Князь кинулся за ним прямо через младенцев. Дети один за другим зашлись криком. – Ну зачем грудничков-то будить?! – возмутился Сергей. – О себе подумай! – злобно вскрикнул Самуил. Сергей влился в стену и, свернувшись, попытался укрыться под подоконником, но в эту секунду в его плечо врезалась черная сталь. Палату пронзил вскрик отчаянной боли. Сергей сполз на пол, не чувствуя своей руки. Перед его лицом оказались кожаные брюки дьявола. – Вот и допрыгался, ангелочек, – услышал он. – Поздравляю: ты почти пророк. Я изрежу тебя на мелкие кусочки так, что даже Ральф тебя не починит. Но сначала другое. Сначала ты увидишь, как умрет она. Закрывающимися глазами Сергей проследил, как Самуил шагнул к кроватке Вики. Просунув руку внутрь, он положил ладонь ей на лоб. Пищавшая до того Виолетта впала в неимоверную истерику. Помутившимся взглядом Сергей поймал силуэт сестры, пытавшейся успокоить детей, его зрачки остановились на, казалось, вдруг уменьшившейся детской каталке. – Знаешь, что я сделаю с ней, когда она попадет ко мне? – спросил Князь, норовя поймать уходившее внимание раненного ангела. – Я отдам ее отряду самых отвязанных извращенцев Варфа, чтобы они испробовали на ней все свои новшества. Потом я отправлю ее обратно на равнины, куда ей и дорога, – он повысил голос, перекрикивая плач девочки. – Я разобью ее на молекулы, раскидаю по камням, снова соберу и опять пущу через строй первой армии. И так будет вечно, пока стоит Вселенная, а она еще долго простоит. Губы Сергея пошевелились, из них вырвался тонкий жалобный стон. – Это ты неправ… – светлые волосы свалились на один бок. Похолодевшее запястье незаметно проскользнуло в карман джинсов. – Нельзя все время делать другим зло. Это аукнется, – как из другого мира сказал Сергей. – Чего? – поднял бровь Князь. – Ничего, – посмотрел на него Сергей посильневшим прищуренным взглядом. – Лови! В ладони ангела на миг осветился маленький цветастый предмет. Крошка архангельский мячик свистнул по воздуху и на всем ходу ударил в грудь Самуила, взорвавшись с оглушительным хлопком. Денница отлетел от постельки, хватаясь за подручные вещи, но не смог удержать равновесие и рухнул навзничь. Его дыхание перебило, а мозг зажегся огнями, выдавая гирлянду праздничных звездочек. – Есть! – победно и устало поднял кулак Сергей. Неплохая была экспериментальная модель. То есть он хотел сказать, что эксперимент вполне удался. – Что же это такое?! – сокрушенно воскликнула медицинская сестра, унимая плакавших детей. – Что с ними случилось сегодня?.. – Не спят, Ольга Матвеевна? – в палату вошла молоденькая девушка в белом халате с темными волосами, забранными на затылке. Сергею, сколь ни далек он был сейчас от реальности бытия, ее лицо показалось странно знакомым. – Не спят, беда какая-то! – сказала старая сестра. – Бедняжки, совсем расплакались, – девушка стала обходить каталки и помогать с детьми. Младенцы постепенно начали униматься, только Виолетта все кричала на надрыве. Сергей увидел, что Князь трясет головой, приходя в себя, и силится встать. Ангел переборол себя и, стиснув зубы, поднялся на одно колено, готовясь к последней, решающей схватке. – Маленькая, такая хорошенькая… – проговорила молодая медсестра, приближаясь к Виолетте. – Тихо, не плачь же. Видишь: все уже успокоились… Малышка, все хорошо… Спи скорее, засыпай. Ну, давай, вот так. Сергей не сразу осознал, что происходит, когда сестра поднесла к ребенку привычно сложенные пальцы. Его глаза широко распахнулись, а из груди получился вторивший ей шепот: «Во имя Отца…» Сергей забыл в эту минуту, что его сразили адским мечом. Ноги сами подняли его с пола. – Нет!!! – барабанные перепонки разорвал вопль Князя. Но поздно было кричать. Внезапно Виолетта заплакала сильнее, ее голос перешел на неестественные всхлипы, а потом резко оборвался. – Что с ней?! – вскричала перепуганная девушка. К кроватке кинулась вторая сестра. Но ни женские вопли, ни ор дьявола не могли пересилить того света, той яркой вспышки, когда выходит из тела прощенная душа. Самуил вскочил к ребенку, Сергей стрелой взлетел на перехват. Он был быстрее скорости, он забирал то, что причиталось ему. Взяв рычаг от пола, Сергей взмыл на ангельских крыльях, подхватывая на руки тоненькую, поднявшуюся словно дымка, женскую душу. Уводя ее от пальцев Князя, Сергей упорхнул вверх, отрываясь от планеты. – Ты бессилен!.. – это было последнее, что расслышал Самуил. В экстремальных случаях, например над умирающими, обряд крещения может быть совершен в упрощенной форме и не только священником. Вплоть до того, что человека просто мажут крестообразно слюной, а не окунают в воду. В данной же, сверхэкстренной ситуации, хватило простого крестного знамения. Так хотел Бог. Сергей ушел от чужого взгляда, отделяя себя от Земли, от ран, от греха, от всего. Сквозь крышу роддома он вылетел в ночное небо и, перегоняя звезды, понесся навстречу облакам. Он летел, как взорвавшийся фейерверк, крича от восторга, от радости позабыв про боль в изрезанном плече, прижимая к груди спасенную девочку. Он настолько обезумел от счастья и благодарности Всевышнему, что не сразу заметил: глаза Виолетты широко раскрыты и недоумевающе смотрят на него. Сергей остановился в небе, уже достигнув рассвета, и, глядя в ее лицо, хотел все объяснить. Но он не знал, что объяснять. Так он и стоял, держа ее на руках, и не мог вымолвить ни слова. А она молчала и смотрела на него. По его щеке пробежала и тут же высохла слеза. Они не знали, сколько секунд отсчитала Вселенная. Он не помнил, как с губ сорвалось ее имя, как она назвала по имени его. Как они обнимались, стоя на воздухе, ища на пальцах друг друга что-то, что должно было там точно быть. Как она тронула его вспухшее плечо, а он заслонил его одеждой, чтобы ей не было видно раны. И как Сергей уже летел, унося ее душу в рай. Когда он приземлился на изумрудную райскую траву, в саду во всю светило солнце. Сколь же долго они простояли вместе между небом и землей, и как быстро пролетели первые часы счастья. Эта поляна находилась рядом с человеческой половиной рая. Сергей не задумывался, куда нес душу: сработала привычка хранителя. Неподалеку в ожиданиях обосновался архангел Михаил: видимо знал, куда прийти. Завидев пару, он тут же устремился навстречу ангелам. Сергей наконец-то выпустил Виолетту из рук и поставил ее на землю, маленькую и хрупкую, как фарфоровая статуэтка. – Все так, как ты говорил. Все получилось, – проговорил он, глядя на архангела. – Так никто же и не сомневался, – ответил архистратиг. Но Сергей видел, что даже всем сердцем верящий Михаил в этот момент вздохнул с облегчением. Хотя нет: намного раньше, когда, следя за боем Сергея, узнал, что все закончилось победой. – Спасибо, – тоненько молвила Виолетта. Михаил взглянул на девушку. Ее ладонь сжимала руку Сергея, и большие, обескураживающе искренние глаза смотрели снизу вверх. Сейчас она казалась чуть ли не по пояс старшему архангелу. – Спасибо, Михаил, – сказал Сергей. – За все, что ты для нас сделал. – Вы заслужили, – произнес архангел. – Вы заслужили вашу жизнь и ваше счастье, – чтобы быть ближе к Вике, Михаил опустился на корточки и мягко прикоснулся к ее плечу. – Виолетта, теперь ты свободна. И ты можешь благодарить Сергея и меня тоже. Но прежде всего тебе следует благодарить Бога. И помни, что это был твой выбор. Самостоятельный выбор. Я надеюсь, что его ничто никогда не поколеблет, – он улыбнулся, наблюдая ее смущенную улыбку. – Тебя ждет рай, Вика, – глаза архангела направились в сторону, где из-за кустов и деревьев виднелась расписная изгородь человеческой половины райского сада. – Я знаю, что ты была ангелом, замечательным ангелом. Но тебе пришлось не один раз идти на воплощение, и мы решили, что тебе будет лучше среди людей. Так что с ангельской работой пока придется повременить. – Хорошо, – кивнула Виолетта. Она опустила подбородок и потупила глаза. Михаил понял, что она безмерно счастлива всему, что ей здесь предложат. – Миша, – Сергей посмотрел на архангела. – Ясно, – отозвался Михаил. – Я подожду на том краю полянки. Думаю, нам будет, что обсудить с тобой. – Спасибо, – поблагодарил Сергей за понимание. Михаил отошел на почтительное расстояние, дабы дать ангелам возможность поговорить друг с другом. – Ну, Виа, – Сергей взял ладони подруги в свои руки. – Слышала, что сказал Михаил? Ты свободна. И я верю: теперь ты будешь счастлива. – Я счастлива, – она подняла глаза. В них блестели слезы. Но это были слезы радости. – Ты замечательная женщина, Виа, – вымолвил Сергей. – Ты помогла мне обрести любовь в аду, я был счастлив с тобой на Земле, а за раем, я думаю, дело не постоит, – он улыбнулся, щурясь от заискрившегося сквозь листву солнца. – Ведь мы с тобой так об этом мечтали, помнишь?.. – Нет… Но я обязательно вспомню, – пообещала Виолетта. – Сейчас я помню только, как я любила тебя. И люблю сейчас. – Я тоже тебя люблю, – ответил он, наклоняясь и целуя ее щеку. – Без сомнения, тебе заново откроется целый мир, и мое местечко, чаю, тоже в нем будет… Пусть не вселенское, но хорошее. – Оно уже там есть. Оно зарезервировано, – смешно растягивая, произнесла она сложное слово. Виолетта помолчала. – До свидания, Сережа… Мы же должны попрощаться. – Непременно, – подтвердил он. – Ты же идешь к людским душам, а я остаюсь ангелом… – она опустила коричневатые ресницы. – И естественно, никто не может допустить той мысли, что после того, как ангела не смогли остановить даже адские стены, его остановит привратник рая апостол Петр в очередной раз, когда я буду его доставать, посещая свою жену каждые четыре секунды. Виолетта заулыбалась. Сергей обнял ее крепче, пряча в своих руках. – Я буду ждать, – прошептала Виолетта. – Я приду, как только разберусь с парочкой дел, – дал слово Сергей, глядя в ее лицо. – Знаешь, я тут хотела тебя отблагодарить… – промолвила Виолетта. – У меня для тебя маленький подарок есть… – ее рука исчезла за отворотом платья. В платье, ангельском платье, стояла она перед ним!.. Вика протянула ладошку лодочкой. На ней лежал маленький белый лепесток. – Я думала, что обронила его где-то. Но оказалось, что нет. Я бы хотела подарить его тебе. – Спасибо, – Сергей с трудом сдержал дрожь в голосе. Его рука аккуратно взяла подарок. Усилием воли он сумел не выдать своих эмоций. – Я буду хранить его, – ответил он. Сергей подумал секунду и провел пальцами по лепестку, облекая его в золотое сердечко с цепочкой. Виолетта увидела, что он надевает кулон себе на шею. – Спасибо, Виа, – повторил он. – Большое спасибо. – Пожалуйста. Это твое. Как и мое сердце, – ответила она просто. От избытка чувств Сергей обнял ее в новом порыве и осыпал поцелуями, притягиваясь к нежной шее. Не удержавшись, он намотал на палец топорщившийся пшеничный локон, прикладывая его к губам. Виолетта обвила мужа руками крепко-крепко, так, как казалось, у нее не хватило бы сил. Еще несколько минут прошло в молчаливых прикосновениях, после чего они наконец оставили ласки, и Виолетта пошла по направлению к райскому входу. На прощание он улыбнулся узкими голубыми глазами. Вика, последний раз обернувшись, исчезла за деревьями. Сергей поспешил к Михаилу. Архангел стоял в стороне, тактично отвернувшись и разглядывая снующих между ветвями деревьев птичек. – Все нормально? – спросил он у Сергея. – Все отлично, – кивнул ангел. Его взгляд не отрывался от зарослей, где только что скрылась Виолетта. – Ты уверен?.. – переспросил Михаил. – Я… Мне не по себе, – признался Сергей. – Что с ней будет, когда она вспомнит все, что произошло в аду?.. – Люди говорят, что время лечит, – глаза Михаила посерьезнели и налились темно-ореховым оттенком. – Это правда, но лишь отчасти. Скорее, время лишь порошит раны пеплом, заставляя меньше болеть. По-настоящему лечит только любовь. Она вылечит и нарывы Виолетты. Твоя забота и забота всего ангельского мира, – произнес архангел. – Как только Рафаил немножко освободиться, он поработает с ней. Поверь, нам приходилось реабилитировать немало ангелов. Опыт Ральфа огромен, и он знает, как корректно сгладить все травмирующие моменты. – Она забудет? – взглянул Сергей. – Мы не можем лишить ее памяти, – качнул головой Михаил. – И выкинуть сто лет жизни тоже не можем. Она будет помнить, что с ней это было, но боль и страдания постепенно уйдут навсегда. Она будет счастлива, хотя, признаюсь тебе честно, ангелом ей, скорее всего, не служить уже никогда. – Возможно, так будет для нее лучше, – вздохнул Сергей. – Хоть теперь я смогу всегда знать, что она вне опасности… Сергей увидел, что Михаил помахал кому-то рукой. Он оглянулся. Через поляну, светясь белыми одеждами, спешили три сестры милосердия. – Лиля, – позвал архангел. От подруг отделилась и подошла к ангелам Лилиана, первая из ангелов архистратига лекарей. Мимо Сергея мелькнули белые расклешенные брюки, его руки коснулся край длинной кофточки. – Привет, – поздоровалась она с улыбкой. – Привет, – улыбнулся в ответ Михаил. – Вы к Виолетте? – Да, – отозвалась Лилиана. – Мы так рады, что она снова с нами. Хотим ее навестить, – взор девушки адресовался Сергею: – Спасибо, что возвратил ее нам. – Кто еще кого возвратил, – усмехнулся Сергей. – Не буду тебя долго задерживать, – проговорил Михаил. – У меня к тебе только одна просьба, Лиля. – Да? – приготовилась она. – Можешь посмотреть нашего героя? – Михаил указал на Сергея. – Ему сегодня досталось. – А что случилось? – озадаченно всмотрелась в него Лилиана. – Ничего страшного… Ранка небольшая, – заторопился Сергей, так стараясь показать разрез на плече, что скорее спрятал его. – Ничего себе, – аж присвистнула Лилиана. Она самостоятельно раскрыла порванную ткань и осмотрела черное вздутие. – Откуда все так серьезно?.. – Меч Владыки ада. Сам дьявол вступил в схватку за одну из ваших сестер, – сказал Михаил. – Я слышала от Ральфа о стычке с падшим архангелом, но не думала, что все было так страшно… – поежилась Лилиана. Ее ловкие руки уже делали перевязку, сплетая марлевые бинты прямо из воздуха. На кожу Сергея приятной прохладой легли целебные лепестки розы. Он не сопротивлялся, даже стянул один рукав и терпеливо ждал, пока девушка окончит процедуру. – Готово. Примерно месяц будет болеть, потом еще около полугода поноет. Был бы простой меч, я бы могла гарантировать более скорое выздоровление, а так – уж извини. – Ничего, потерплю, – отозвался Сергей. – Спасибо, Лиля. – Пожалуйста. Зайди завтра в обед ко мне на перевязку, я тебя лично буду лечить. Только не вздумай увиливать. Такие раны не шутка. – Уж не скроюсь от вас никуда, – весело взглянул Сергей. Лилиана наградила его улыбкой и, тронув еще раз больное плечо, словно снимая пальцами противно навязчивую боль, заторопилась вослед подругам. Сергей проводил взглядом пухленькую спину и мелькающие иксиком ноги. – Ничто от тебя не скроется, – молвил он, почесывая кончик носа. – Думаешь, я не следил за вашим поединком? – посмотрел на него архангел. – Хотя это более походило на стрелку, если честно… – На избиение, – уточнил Сергей. – Я обрадовался, что у ангелов почек нету: особо отбивать нечего. Хотя голова до сих пор трещит, – сознался он. – Я хоть и не мог тебе помогать, но молился все время. – Спасибо. Это помогло. Наряду с твоим мячиком, кстати сказать. – Хороший мячик, – согласился Михаил. – Мне его Агни подарила с твердой уверенностью, что он кому-нибудь пригодиться. Пригодился. – Не то слово, – сдвинул брови Сергей. – Если бы не он, я бы, наверное, не стоял здесь такой живой и говорящий. – Только ты ей не рассказывай ничего, ладно?.. Агни боя не видела: на задании была. Она сильно расстроится: не любит делать другим больно, несмотря на то, что часто приходится. – Договорились, буду мудро молчать, – сказал Сергей. Он стал надевать рукав обратно, одновременно пытаясь разобраться с пуговицами. – Хорошая штучка, – подметил Михаил. – Что? – Сергей увидел, что глаза архангела смотрят на его бицепс. – А, это с Земли осталось, – он потрогал изображающую солнце татуировку. – Напоминание о бурной молодости. Видно, адские впечатления крепко засели в моем мозгу. Можно я ее оставлю? – Пожалуйста, если ты хочешь, – пожал плечами Михаил. – Будешь авангардным ангелом: джинсы, наколки. Габри был бы в восторге. – Просто мне так удобнее, – Сергей оглядел свои синие джинсы и клетчатую ковбойскую рубаху. – Я на Земле если не в деловом костюме, то всегда в спортивном стиле ходил. – Я не против, – ответил Михаил. – Я вообще спокойно отношусь к тому, что носят мои ангелы. Только личная просьба: не надо кожаных штанов, мне от них нехорошо. – Думаешь, мне лучше? – покосился Сергей. – Нет, не думаю, – Михаил улыбнулся, роняя волосы на лоб. – Так ты мне расскажешь, как было дело в аду? – Да, я девять месяцев пока ждал, как раз успел все вспомнить, – закивал Сергей. – Вспомнил и чуть не рухнул обратно на Землю. Тебе понравится. – Я весь внимание, – взглянул на него Михаил. Сергей начал свое повествование, сначала в общих чертах описав адский быт и не преминув заверить, что это абсолютно неинтересно. Далее он перешел непосредственно к своей истории. Михаил молча слушал, сжимая губы и то и дело окатывая глубиной глаз встречный взгляд Сергея. После длительной первой части Сергей подобрался наконец к пику рассказа – событиям его последней ночи на главной площади преисподней. Птицы на деревьях перестали чирикать и спрыгнули на ветки пониже, удивленно вертя головками на ангельские фигуры. Воздух сотрясал громовой мужской смех. Михаил веселился, даже не стараясь остановиться, пока Сергей, даваясь слезами хохота, пытался дорассказать, что же все-таки там произошло. – Облака небесные!.. Я не могу!.. – первый архангел тряс головой, едва не падая на траву. – Ты еще его лицо не видел! – потешался Сергей. – Я даже не знаю… не знаю, как у меня рот открылся на такое!.. Надо было чего-нибудь срочно сказать, вот я и сказал, – он жадно вдохнул. – А потом меня как понесло… Думал, сейчас обратно в ад отправят, хотя куда уж тут: и так от кассы не отходил… – Могу себе представить!.. – воскликнул Михаил. – Ой, мама моя, Царица Небесная, наверное, ты смеялась над этим не меньше, чем я! Архангел глубоко вздохнул, приводя в порядок разошедшиеся ребра. – Весь ад над ним ржал. Даже Диана еле сдерживалась. Еще бы минут пять, и она бы сломалась. – Теперь я понимаю, почему он на тебя так взъелся, что взломал все наши пароли за три минуты. Я остолбенел, когда увидел: первый раз в жизни даже Диану звать не стал, все раскурочил сам!.. Я почувствовал, что я никто в кодировке!.. – Я просто дал ему хороший стимул, так что не волнуйся, – успокоил Сергей. – Отныне тебе лучше никогда Самуилу не попадаться. Ты оскорбил его в лучших качествах, он этого не простит. – Сменю прическу, выкину паспорт, – пожал плечами Сергей. – Устроюсь вольным каменотесом где-нибудь в Гватемале, если там камни имеются… – Мы тебя закодируем, на этот раз надежно, не бойся, – Михаил вытер щеку. – Помню, когда прошло некоторое время после того, как Сэм обосновался в аду, он взял привычку являться мне и рассказывать, как у него все хорошо склеилось с Дианой, причем во всех подробностях. Надеялся, видимо, что я умру от зависти. Я ему и так и сяк втолковывал: «Сэм, это твоя личная жизнь, я не хочу это слушать», но он бегал за мной чуть ли не по всем небесам, приходилось исчезать от него и прятаться. Вот ему теперь: что хотел, то и получил. – Дотошный какой, – хмыкнул Сергей. – Не говори! Он и сейчас как придет ко мне, так на полчаса про жизнь. Не знаешь куда деться. – Бедняга, – посочувствовал Сергей. – Ничего, он мой брат, и мои чувства к нему не изменились, как бы он этого ни хотел, – промолвил архангел. Его ноздри втянули напитанный солнечными лучами воздух, глаза озарились улыбкой. – Серега, ты просто молодец. – Да брось: молодец! – отмахнулся ангел. – Жил два месяца как я не знаю кто. Как плохой актер, который пытается изображать из себя хорошего ангела и при этом является самым бездарным демоном… – Ты все делал правильно, – возразил Михаил. – Жил не так, как тебе чувствовалось в данный момент, а как говорили твои настоящие желания. Истинные, которые были внутри, а не снаружи. – Снаружи были совсем другие… – согласился Сергей. – Ты хоть и был демоном, но сделал все, чтобы остаться ангелом. И уже другое дело, что ты в чем-то ошибался. Все мы ошибаемся, и главное, что Бог дает нам понимание наших ошибок. И силы и благодать их исправить. – Да, и я благодарен Богу, благодарен Вике, ведь это она помогла мне… – А ты помог ей. Мы же на самом деле связаны друг с другом сильнее, чем думаем. А самость наша выливается в то, что мы в итоге нуждаемся в других. И это прекрасно: ведь не нуждайся мы в ближних, мы отвергли бы любовь, а значит, и Бога. Но при всем при этом выбор делает каждый из нас самостоятельно, и ответ мы будем держать тет-а-тет. – Сложно все… И как-то просто. – Диалектика, адрес – к Варху, – ответил Михаил. – Знаешь, я тут про любовь подумал, когда ты сказал, что она исцеляет, – Сергей наморщил лоб, задумчиво глядя в траву. Вновь окатила его теплая волна доверия, и он ощутил эту возникшую недавно необычную близость душе первого архангела. – Когда я был с Викой в аду эти недели, то очень хотел ей помочь именно своей любовью. Но понимал, что не могу ей этого дать. Поэтому так и не смог избавить ее от этого ужасного страха… Сколько же времени требуется, чтобы увидеть, казалось бы, естественные вещи. – Все мы хорошо видим других. А когда приходят искушения к нам, мы, словно глупенькие котята, повторяем все ошибки с точностью, как видели со стороны и порой даже не замечаем этого. Демоны, как рентгены, находят наши слабые места и растят на них струпья, которые когда тронешь, душа перестает понимать, чего она делает. Только боль чувствует. И тыкается то туда, то сюда… Поэтому важно, чтобы мы сохраняли веру, как сохранил ее ты, и, невзирая на все свои недостатки и слабости, знали, что Бог в нас сильнее нас самих. И видели, что Он находится совсем рядом, а не на далеком небе, где мы его иногда ищем. У твоего плеча. В глазах любимого человека. – Я так счастлив, что все закончилось. Но странно, я, наверное, не могу не благодарить, что все это со мной случилось. Я счастлив, что побывал в аду и смог вернуться. И забрать с собой Виолетту. Это стоило всех мучений. – Безусловно. – Я никогда раньше не думал о том, что когда-нибудь встречу женщину, к которой захочу прилипнуть и не отлипать всю свою вечную жизнь. Думал, это все про людей больше… Но с Викой случилось именно так. И в какой-то момент я понял, что мне все равно, где я живу: в аду, в раю, на Земле – у меня был Бог в сердце, в ее глазах, как ты и говорил… – Ну вот, Господь для вас старается, условия создает… – улыбнулся Михаил. – Не, я не против райского сада!.. – замотал головой Сергей. – Как это получается так?.. – его глаза застыли на лице архангела, возвращаясь к незакрытой теме. – Я не знаю. – Некоторые вещи так: не знаешь – не надо знать, не понимаешь – так не понимай. Просто живи и чувствуй. – Ответ профессионала, – подытожил Сергей. – Но у меня, например, до сих пор не складывается: почему Жаша, про которую я тебе говорил, меня добивалась. Что ее с чем связывает, я вообще не знаю… Это же холод и ежики в глазах, не мужская и не женская сила, не корыстность и не жажда даже… – Хорошо ты сказал, – повернул подбородок Михаил. – Ага, я умею, – прищурился Сергей. – Ты себе не представляешь, какая она!.. Крепкая, как камень, мощь неимоверная… Я думал, если… – Я представляю, Сережа, – прервал его Михаил. – Я знаю Жашу. Она была воином небесного легиона. – Надо было догадаться, – смутился Сергей. – Да, неудивительно, в принципе. Более того, скажу тебе, что она была одним из лучших легионеров за всю историю небесных войск. Она воевала так, как воюют генералы, сражалась на равных с ними. Жанна была моим ближайшим ангелом, почти как Агни и близнецы, и претендовала на роль моей помощницы. – Помощницы? – глаза Сергея непривычно округлились. В горле защипало. – Да, помощницы. Второй, а потом, возможно, и первой. – А… А как же Агнесс? Неужели Жанна была сильнее нее?.. – не веря, спросил Сергей. Губы Михаила вкусили воздуха. – Жанна побеждала ее на тренировках. Причем побеждала с первого удара. Я был вынужден увести Агни из этой пары. Жаша была рьяным бойцом… – Да… – протянул Сергей. – Уж никогда бы не смог такое предположить… – Ты был еще совсем маленький, когда это происходило, – ответил Михаил. – Она ведь теперь любовница Варфа, – молвил Сергей. – Как так получилось?.. Это он увел ее из рая? – Михаил кивнул. – Но как ему это удалось? – Генерал первой адской армии был единственным, кто смог победить непобедимую Жашу. – Попросту победил и все?.. – Как тебе сказать?.. До этого Жанна никому не проигрывала. Она пришла в легион сразу после школы и моментально продвинулась до уровня самых лучших воинов. Старшие легионеры с сотнями тысячелетий опыта в один миг оказались с ней на одной ступеньке. Это был феномен, каких я более не встречал ни до, ни после. И вот однажды я вел обезвреживающий отряд по Средиземноморью. Мы попали в засаду. Демонов было больше нас в два с половиной раза. Бой шел насмерть. Против нас выступили сразу трое лучших генералов Самуила. Все случилось очень быстро: Жанне достался Варф, и уже было поздно менять расстановку. Я взял на себя Алана, еще там был Мирослав, он сражался с Булатом. Я пытался было кинуть ей кого-нибудь на помощь, но ангелов быстро рассредоточили друг от друга, как демоны это умеют. Варфоломей поймал Жашу на своем коронном обманном маневре и сумел выбить из ее рук меч и повалить на землю. Я в этот момент только отбился от Алана и бросился к ним. Но понял, что точно не успею. Варф занес над ней меч, но вот странность: вместо того, чтобы решающим ударом покалечить ее так, как калечил обычно ангелов, он, будто играя, чиркнул маленький надрез на ее ключицах, – пальцы Михаила коснулись воротника. – Если б я тогда знал, что это означало… Архангел замолчал. Темные глаза Михаила глядели вдаль, целиком погружая его в прошлое. – Я помню, как подскочил к ней, как упал на колени. Варфоломей к тому времени успел отойти и, видя, что ангелы удержали оборону, отдал приказ отступать. Мы остались одни, с кучей раненных. Стало ясно, что бой закончен в неравную ничью. В нашу пользу, – продолжил Михаил после длительной паузы. – Я помог Жаше подняться и спросил, в порядке ли она. Она была в порядке. Пустяк, царапинка, даже сестры милосердия вряд ли обратили бы на такое внимание. Или обратили бы, в отличие от меня… Потому что дальше последовала одна из самых ужасных драм в моей жизни, которую я, наверное, не смогу забыть никогда. Помню: Жаша прилетела ко мне на следующий день и рассказала, что в ней словно завелся какой-то зверек, словно бесенок пытается подточить ее изнутри. Этот бесенок говорил ей, что есть иная сила и власть, которой обладает он. Это и был удар Варфоломея. – И что ты? – вымолвил Сергей. – А я сказал ей: «Жаша, будь осторожна», – Михаил тронул бровь. – Через три дня она ушла из рая. Я должен был сказать сразу: «Брось, прекрати это немедленно! Хватит играть с огнем!» Но я произнес только: «Будь осторожна». – Печально… – проговорил Сергей. – Я виноват в том, что ты встретил ее в аду. Она была такая сильная, стойкая, что я и забыл, что отвечаю за нее, что я несу ответственность за судьбу каждого из своих ангелов. Ты сравнил Жанну с чем-то непонятным, холодным и железным, между тем, ты бы видел ее три тысячи лет назад: красивая, энергичная, целеустремленная… С потрясающим взглядом… – Ну, взгляд у нее и сейчас потрясающий, – заметил Сергей. – Прости, лишнего я, наверное, наговорил. Это моя беда, – он глубоко вздохнул. – Жаша… Как издевательство какое-то звучит. И кто придумал этой стальной женщине такое милое имя?.. – Я придумал, – ответил Михаил. – Ей очень нравилось, когда ее так называли. Видимо, это единственное, что осталось у нее из рая, – он поправил прядь волос. – С тех пор, как это случилось с Жашей, мы потеряли не только ее. Как через высшую по иерархии через нее возникли новые шлюзы в адский мир. Проторенная тропинка для наших женщин. Варф нащупал путь для их отпадения, и этот путь до сих пор остается открытым. Именно в то время, три тысячи лет назад, я, наблюдая, что история повторяется, вынужден был запретить все битвы женщин-воительниц с демонами первой армии. Приказ этот действует и сейчас. Но это все равно не спасло десятки наших ангелов от отпадения. Демоны Варфоломея обладают колоссальной властью, которая действует по-особенному лишь на девушек… Сергей притих, понимая, что говорить про Жашу у него не получается. Дурацкое уменьшительное, ага, конечно. – В голове не помещается, – встряхнул волосами ангел. – Жаша… Варфоломей… Уход из рая… Я не могу поверить, что кто-то был сильнее Агнесс… – Агни – великолепный воин, но даже она не смогла совладать с Жашей. А Жаша – с Варфоломеем. – Ты не боялся за Агнесс, когда все это закрутилось?.. – В смысле?.. Когда Жаша появилась или когда она отпала?.. Я переживал за Агни после тех проигрышей на тренировках, потому что она словно потеряла почву под ногами. Это долгая история. Но она была всецело готова уступить место сильнейшей. Она ни секунды не роптала. Настоящий ангел. Настоящий воин. Истинная женщина. Я очень рад, что она все-таки не ушла из легиона, хотя и была на грани того. Но, даже если бы она перестала быть моей первой помощницей, она все равно осталась бы моим самым близким другом. С Жанной у нас никогда не было таких отношений. Я любил ее не меньше Агни, но она совсем другая – независимая, самостоятельная. Мы с ней были просто хорошими коллегами. Однако все сложилось так, что я и Агни остались вдвоем. Без нее мне было бы очень тяжело пережить эту потерю. – Да уж, в аду прямо ажиотаж вокруг твоих помощниц: Диана, Жаша… – Надеюсь, этим он и ограничится… – произнес Михаил. – Извини, – спохватился Сергей. Испытанная однажды боль. Сергей не угадал ее тогда, когда с каменным лицом архангел опустил на него десницу карающего. И эта боль в его глазах сейчас, которая появляется даже в исцеляемом Агнесс сердце. Уж кто, как не она, лучше всех понимает, сколько стоит любой удар в битве с адом, начиная от падения второго архангела. Как лично, и как сокровенно вдруг открылись перед Сергеем давние отношения. И кто мог знать, кроме них самих, с чьих уст впервые сорвалось ласковое «Диаша»?.. – Ничего, дело прошлого пускай не будет делом будущего, – ответил Михаил. – Знаешь, ведь Жаша ушла из рая, уведя пятерых моих ангелов, видимо, в отместку, хотя я и не понимаю, за что. Наверное, за всех демонов. – М-да… Это, оказывается, были твои ангелы… Вдвойне печально… – В общем, ты гораздо больше удивишься, если узнаешь, – Михаил акцентировал последнее слово, – что твое восхождение вызвало волну покаяния на адской площади. В этот вечер были прощены сразу пять ангелов, все мужчины. – Ты хочешь сказать?.. – произнес Сергей, поднимая брови. – Да, пять ангелов, уведенных Жашей, пошли на земное воплощение. Трое из них уже вернулись в рай, двое на правильном пути, и я надеюсь, что они скоро опять будут в моих рядах, спустя три тысячелетия после искушения Жаши. – Чудеса! – воскликнул Сергей. – Надо же! А я и не знал… – Тоже ранние смерти, как у тебя, и тяжелые судьбы. Но все выдержали. Молодцы ребята. Еще раз показали, что у каждого есть шанс. – Шанс… – отчетливо выговорил Сергей. Ангел задумался. В голубых глазах блеснула искорка догадки. – Скажи, Михаил, у Виолетты тоже был последний шанс?.. Архангел выдержал испытующий взгляд. – Был. Он у всех есть. – А сколько их у нее было? – Сергей узрел улыбку архистратига и осознал, что Михаил ожидал этого вопроса. – Ты сказал нам в переходной зоне, что Вике дали третью попытку. Я сначала думал, что ты оговорился, но потом понял, что нет. Неужели Виолетта побывала на Земле до того, как мы вочеловечелись вместе?.. – Да, Сережа, побывала, – ответил архангел. – Тебе, наверное, известна история отпадения Виолетты?.. К ней явился демон… – Да, я знаю, – утвердительно кивнул Сергей. – Он предлагал ей чего-то вроде истинной любви… – И поцеловал в губы. Но, если ты помнишь по изучению в школе Сводный кодекс всех ангелов, это не влечет автоматического отпадения в ад, – Михаил улыбнулся. – Да, не все запомнили эти статьи. – Ты имеешь в виду…?.. – поджал губу Сергей. – Она пала на Землю много лет назад. К сожалению, ее жизнь не позволила ей подняться обратно… Это было в Москве еще до революции. – Ах, вот оно что… Теперь мне все намного яснее. Ведь первое воплощение не требует специального разрешения. Второе может быть затруднено. Вика была ангелом покаяния и не могла этого не знать. Поэтому она так боялась, что не раскается вместе со мной. – Почти попал, – взглянул на него Михаил. – Только вторая попытка после ада считается первой в плане получения разрешения. То есть оно не требуется, иначе ангелы были бы в неравном положении… – И чего?.. – Виолетте это было известно. И прощение она получила раньше тебя. Ведь прощение – это не лепесток Ральфа. Лепесток – лишь символ. – Вика ради меня осталась, не я ради нее… – опустил подбородок Сергей. – Она была слишком застенчивая, чтобы верить в свое избавление. – Да, она такая у меня, – Сергей почесал щеку. – Но хочешь честно?.. Я так и не понял: почему Вика? Из всех женщин ада спаслась именно она. – А ты не знаешь истории про то, как люди отмаливают своих умерших родственников? – спросил Михаил. – Ну, знаю… А что?.. – Они молятся за согрешивших при жизни изо дня в день, и их ангелы-хранители, конечно, первые, кто слышит эти молитвы. Твоя Мария часто молилась о своей давно умершей прабабушке. – Да, молилась. И что… – Сергей запнулся. – Вика – это…? – Вика – это Вика. А прабабушка как умерла, так и оказалась в раю. Люди говорили о ней мало справедливого, и это так и дошло до потомков. Ни при чем она тут, вот и все, – сказал Михаил. – Пути Господни неисповедимы, Сережа. Ни тебе, ни мне они неизвестны, – добавил он, видя замешательство ангела. Сергей моргнул, силясь осмыслить странный переход. – Мария… У меня же ее отняли, – проговорил Сергей, щурясь. – А когда я был на Земле… Ну, только что… И мы с Самуилом… Ну это… играли в русскую народную игру «догони-меня-кирпич»… В палату зашла медсестра. Знаешь, она мне жутко напомнила одну… – Не предполагал, что жутко. Это Маша, практикантка. – Чего ты сказал? Это была Мария?.. Моя подопечная? Но как это возможно?.. – Собственной персоной. Ну, не делай такое лицо, у нас случается всякое. – Я помню, когда я еще был ее ангелом, – произнес Сергей, – она проходила практику в больнице, пока не бросила училище из-за проблем дома и не пошла работать. Я был с рядом в день, когда дети сильно плакали. Маша зашла в палату и пыталась успокоить ребенка, но это не удавалось. Тогда она его пе… – Сергей подавился. – Перекрестила ребенка, и ребенок умер, – закончил Михаил. – Врожденная патология, и крестное знамение было тут ни при чем, как бы ни мучила себя Мария: неужели из-за креста?.. Нет, она так и не поверила, что это могло причинить вред. – Нет, я не могу… – Сергей закрыл лицо ладонями. – Доигрываешься иногда с потоками времени, – рассмеялся Михаил. – Но ты не страдай. И три тысячи лет в раю, и два месяца в аду и сорок лет на Земле – всё этапы твоей жизни. И это время, между прочим, высчитано не секундами, а пережитым смыслом. – Ты меня довел, я не могу… – Сергей страдальчески исказил лицо. – Есть сила, которая мощнее времени, – Михаил оставался спокоен. – И она исправляет сделанное и перечерчивает предначертанное. Как выкройку или фреску… Я не управляю временем, Сережа. Я лишь работаю с потоками по поручению Бога. – Да, я так и думал… – вытянул из себя Сергей. – Кстати, ты в каком году у нас умер? – Я? В 20… Мне как раз было сорок, а я родился сразу по окончании «оттепели»… Ну, зима была… теплая такая… А что? – Нет, ничего, – помотал головой Михаил. – Просто сдается мне, что сейчас август 19… Многострадальная Россия, кажется, опять в процессе перестройки. Ломает страну бедную, не сломает ли?.. В зрачках Михаила вспыхнула белоснежная искра. Сергей отшатнулся. Далекие глаза архангела смотрели светом. Страшным и желанным. – Слушай, а по собственному желанию от тебя никак?.. – спросил ангел. – А что, хочешь? – усмехнулся Михаил. – Куда уж теперь… – сглотнул слюну Сергей. Он встряхнул головой. Архангел ответил на его улыбку. – Вообще-то я очень соскучился по работе. – Ты можешь возобновить ее в любое время, – сказал Михаил. – Да? Спасибо, это здорово. – Не за что, я-то тут причем? Это закон неба. Ты, кстати, уже выбрал душу? – Да, пока торчал девять месяцев в переходной, с половиной душ перезнакомился. Есть у меня на примете одна… У нас возникла взаимная симпатия. Она, по-моему, такая же беспокойная, как и я. Губы Михаила затеплились. – Девушка? – спросил он. – Да. Теперь только девушки, – отозвался Сергей. Глава 43 Вечерело. В уголке старшего архангела, переливаясь всеми цветами радуги, плескался фонтан. Сквозь успокаивающий шум воды и тихое общение белок слышалась оживленная беседа. На траве стоял архангел Гавриил, хандра которого улетучилась, как дым от догоревшей спички, перед ним улыбался Сергей, поминутно щурясь и кивая в ответ. За письменным столом устроилась Агнесс. Она была в боевой форме и сосредоточенно работала с бумагами, что-то записывая длинным кремовым пером. Ее ресницы были опущены, а губы мерцали розоватым блеском. – Скажи мне, Агни, – позвал ее архистратиг вдохновения. – Да, Габри? – Агнесс подняла бирюзовые глаза. – Почему ты зовешься первой помощницей архангела Михаила, когда других у него и в помине нет? – спросил Габри. – Ты же знаешь, что были, – улыбнулась Агнесс. – Просто на этой работе никто долго не задерживается, – в воздухе прозвучал приятный спокойный голос. Волной тепла в уголок зашел Михаил. – И это понятно: платят мало, работать надо много, больничных и отпусков не предусмотрено, перерыва на обед тоже нет. Вдобавок ко всему начальник зануда. Был бы он хотя бы блондин с голубыми глазами, как вон Сергей, тогда его можно было бы еще потерпеть, а так – просто невыносимо. – Ты ошибаешься, Михаил, я нестерпим, – отозвался Сергей. – Меня терпит только Вика, и то, по-моему, с большим трудом… – Ну Агни же терпит! – воскликнул Габри. – Исключения, Габри, только подтверждают правила, – резонно заметил Михаил. – Значит, бонусы хорошие есть, если все-таки терпят, – подала голос Агнесс. Михаил увидел, что она не дарит взгляда, но на губах ее играет светящаяся улыбка. – Кстати, я хочу поздравить тебя и меня! – огласил Габри. – Ты гениален в своей дальновидности, Миша! – В чем это выразилось? – поинтересовался первый архангел. – Сергей – это готовая муза! Я бы сказал: наиготовейшая из всех готовых муз! – живо проговорил Габри. – У него потрясающая фантазия, а стиль и язык просто великолепны! Я зачитался планами искушений! Это просто конфетка! – архангел сложил пальцы горстью и смачно чмокнул их губами. Сергей смутился. Брови Михаила нахмурились. – Габри, ты разбирай, когда речь идет о людях. Это не игра и не книжный сюжет, – произнес Михаил. Сергей сник. Похоже, разрешения на план можно было не ждать. – Одно другому не мешает! – возразил Гавриил. – Всему должны быть границы, Габри, – молвил старший брат. – Творчество отодвигает любые границы! – с достоинством заявил Габри. – Только не границы дозволенного. – Ты чего, а?.. – не понял младший брат. – У тебя что, плохое настроение, да?.. Это не означает, что можно портить его другим! Губы Габри надулись, как у обиженного ребенка. Начальник муз сложил руки на груди и отвернулся. – Габри, ну что ты, – смягчил тон Михаил. – Я тут для него стараюсь, выматываюсь, понимаете ли, а он приходит и заявляет: всё, всем по углам, картины в рамки, хомут на шею!.. – быстро пробормотал Габри. – Гаврюша, я не имел в виду ничего так… – Ты всегда так говоришь, а на самом деле потом выясняется, что ты говоришь совсем не это!.. Нет, вы подумайте… Если бы я ему хоть раз что-то не то сделал!.. Хоть бы слово сказал обидное или еще чего такое!.. Вот засвидетельствуй, Агни, я когда-нибудь позволил себе его задеть? – Габри мимо брата обратился к Агнесс. – Что ты?.. Я такого не припомню, – безмятежно пожала плечами помощница. Михаил с неслышным вздохом покачал головой. – Гаврюся, ну извини, я не хотел тебя обидеть. Был не прав, прости. Простишь?.. – Михаил взял его за плечо, заглядывая в светлые, как весеннее небо, глаза. Габри перевел на него чистый, словно ручей, взгляд. Его ресницы подрагивали, сам он едва удерживался от хохота. – Ха, опять купился! – воскликнул Габри весело. – Забыл, что ангелы не обижаются?.. – Они только дуются! – Михаил шлепнул развевающуюся на ветру прядь светлых волос. Сергей улыбнулся. Его взор остановился на Агнесс. Она ровняла увесистую стопку бумаг. Все это она написала за то время, как он говорил с Гавриилом. – Но что с тобой? Ты какой-то совсем грустный! – озаботился Габри. – Все хорошо. Просто думал много… – устало поправил сбившиеся волосы Михаил. – Думать – это хорошо! Но нельзя думать слишком много! Это вредно! – сказал Габри. – Да, я знаю. Впрочем, тут такие головоломки задают, что приходится напрячься, – Михаил взглянул на Сергея. – И это полезно. – Каков вердикт? – с надеждой вопросил Сергей. – Тебе дано разрешение, Сережа. С этого дня твоя ответственность – моя ответственность. Действуй, на то воля Божья. Ты был прав, молодец. – Спасибо! – Сергей сразу оживился и заметно повеселел. – Тебе спасибо. Ты заставляешь меня заново взвесить многие вещи, – ответил архангел. В его глазах зажглась теплая улыбка. – Скажи, Серега, тебе в жизни кто-нибудь отказывал?.. – Да, – кивнул Сергей. – Виолетта отказалась знакомиться со мной на Земле. Впрочем, потом у нас все сложилось, – он улыбнулся. – Из любого правила… – протянул Михаил. – Ладно, я тебя итак достаточно задержал. Лети, с Богом, сынок, – он прикоснулся к руке ангела. – У меня к тебе еще одна просьба касательно моей подопечной, – припомнил Сергей. – Ты не мог бы… Как-нибудь скоро прилететь к ней и просто… коснуться ее крылом? Я верю, это сыграет свою роль. Взгляд Михаила был долгим. – Почему так?.. – молвил он. – На небе есть и другие силы… – Просто… я прошу тебя. А ты опасаешься, что это будет навечно?.. – Нет… Нет, конечно, не опасаюсь, – Михаил склонил голову. – Хорошо, я сделаю, – его улыбка была знаком прощаться. – Спасибо тебе, – проговорил Сергей. – До встречи всем. Он растворился в воздухе, умиротворенный и сосредоточенный. Михаил посмотрел ангелу вслед. Его глаза посерьезнели, а губы плотно сжались. – Точно перенапрягся! – решил Габри. – Но ничего, я знаю, что тебя развеселит! – Что? – Михаил с опаской посмотрел на брата. – У меня есть для тебя подарок! Да, Агни? Слава Богу, я успел его закончить до введения планового распределения, ой ну да не о нем сейчас речь! – Габри махнул рукой. – Агни! – Гаврюша сделал орешник для белок, как ты просил, – объяснила Агнесс. – Правда? – поднял брови Михаил. – Так показывай, чего же ты ждешь!.. – Момент! Габри подошел к пальме, на которой скакали пушистые зверьки и приподнял запястье. Под его ладонью, покрывая экзотическое дерево, заструилась шелковая ткань. Габри отдернул занавесь, и перед ангелами раскинулось большое дерево с золотистыми ветками и зелеными бархатными листиками, словно покрытыми изморозью. Там и здесь на нем виднелись расписанные хохломой орехи. – Здорово, – искренне обрадовался Михаил. – Спасибо, Габри, я в восторге. – Это еще не все! – остановил его Гавриил. – У нас есть еще один сюрприз, для которого понадобится доброволец. Прошу Вас, леди, – архангел муз снял с ветки пушистую белочку. – Как зовут? – спросил он у Агнесс. – Шерстинка, – ответила первая помощница. Она отложила в сторону бумаги и смотрела за происходящим, подпирая подбородок руками. – Отлично! Какое оригинальное имя! Поаплодируем архангелу, придумавшему такое редкое наименование! – обратился к аудитории Габри. – Не дошла моя фантазия до Тузика, – покачал головой Михаил. – Мисс Шерстинка! Я попрошу Вас испробовать этот разрисованный в прекрасном русском стиле, слегка разбавленном восточными мотивами, орех и убедиться, что он не только красив, но и полезен, и вкусен! – Габри сорвал орешек и протянул его белочке. Шерстинка обнюхала лакомство, а затем взяла его двумя лапками и откусила. В следующую секунду на траву полетели два белых кусочка. Это были зубы белки. Агнесс проследила за тем, как вытягивается лицо Михаила. Его глаза порывом ветра устремились на младшего брата. – Зачем ты это сделал?! Только не надо говорить, что случайно! – выпалил первый архангел. Габри прыснул от смеха. – Что смешного, я не понимаю?! – вознегодовал Михаил, глядя на круглые глаза покалеченной белки. – Клюнул! – сквозь смех произнес Габри. – Это же шутка, смотри! – при его прикосновении Шерстинка раскрыла рот в двузубой голливудской улыбке. – Как мы тебя провели! Иди, милая! – он выпустил белку на дерево. – В действительности орехи мягкие, как сахарная вата! Можешь сам поесть! – Попробую на досуге, – Михаил опустил лицо, стоически и почти обреченно качнув головой. – Ладно, мне пора, пока-пока! – Габри налетел на Мишу, расцеловывая его в обе щеки. – Пока, Михаил! Пока, Агнесс! Я еще вернусь! – он и растворился, оставив за собой переливы разлившегося в луже масла. – Знаешь, я не удивлюсь, если, когда вылечу под звуки труб Апокалипсиса на середину неба, вдруг окажется, что это очередная шутка Габри, – сказал Михаил, глядя вдаль. – Надеюсь, до этого не дойдет, – улыбнулась Агнесс. Она поднялась из-за стола и подошла к архангелу. – Я закончила составление программ. – Спасибо тебе, птенчик, – поблагодарил Михаил, беря ее руку. – Прости, что сбросил на тебя всю работу. – Ничего, ты же был занят, – отозвалась Агнесс. – Ты выглядишь таким уставшим. – Да, есть немного… – Это из-за Сергея? – Нет, он тут ни при чем. Он у нас умница, работает парень. Пойдем присядем, – предложил Михаил. Он довел Агнесс до скамеечки, и они устроились рядом. – Тогда что такое? – спросила Агнесс. Она сидела совсем близко, вплотную, касаясь коленом его колена. Ее рука ласково обняла шею архангела, скользнув в его волосы. – Эта ситуация вся… Опять все на ножах. И резь в сердце. – Ты из-за Сэма переживаешь?.. – молвила Агнесс, вглядываясь в глубину ставших почти черными глаз. – Да. Сегодняшняя встреча с ним не идет из головы. Знаешь, уже столько тысяч лет отмотало, а сегодня утром все краски опять ожили. Вспомнилось, как мы были лучшими друзьями, как детьми сидели на облаке и делились самым сокровенным. Мечтали вместе, вместе росли, вместе влюблялись… Впрочем, что я тебе объясняю?.. Ты сама потеряла в его лице не меньше, чем я. И в лице Дианы тоже. Глаза Агнесс грустно заблестели. Михаил взял ее запястье, гладя изящные пальцы. – Интересно, как она сейчас? – проговорила Агнесс, следя за струями воды. – Она все еще говорит с тобой иногда?.. – Случается, – отозвался Михаил. – И что?.. – Что от тебя скрывать? Плохо. Хотя, надо сказать, что она и обращается-то ко мне исключительно, когда ей плохо. Думает, наверное, что я не слышу ее оттуда, из ада, иначе не стала бы выкладывать все, что на сердце и сыпать проклятиями на меня, и на него… На кого: на него, уточнять было не надо. Агнесс напрягла лицо. Стены преисподней не были помехой Михаилу, чтобы услышать голос ее сестры. А скольким еще молитвам и стенаниям внимает он каждую минуту, сколько прикосновений чувствует от людей, которые притрагиваются к его образу. И ни одно не остается без ответа. Агнесс не могла даже представить, как это. – Он ее обижает? – вымолвила она. – Обижает, – произнес Михаил. – И очень сильно. – Надеюсь, он не сделает ей ничего… – Я тоже на это надеюсь. Хочу верить, что его еще что-то сдерживает. Самое ужасное, что если он решит размазать ее о стену, я ничем не смогу ей помочь. Зная Диану, я думаю, она скорее согласится умереть, чем прибегнуть к моей защите. Она полностью отдала себя в его власть, и он может поступать с ней, как захочет. – Ужас… – Агнесс прикрыла глаза ладонью. – Думаешь, он ее до сих пор любит?.. – Я не знаю, какие чувства остаются в глубине души Самуила. Ясно одно: сверху, над этой глубиной, лежат совсем иные мотивы, и он привык поступать по своим прихотям, а не по любви. Если Диаша сумеет найти в нем искорку той самой нежности к себе, я буду только счастлив, – ответил Михаил. – Ты помнишь, как мы, когда были подростками, играли все вместе?.. – он понизил голос, обнимая глазами рассыпавшиеся пряди светлых волос. – Как Габри с Вархом изумляли своими выдумками воображение, Ур вспыхивал факелом, мы с Сэмом терялись вдвоем в своих чувствах, а вы с Диашей секретничали у любимого озера?.. – Да… Беззаботное было время, – вспоминая, промолвила Агнесс. – Помню, как мы с Сэмом разглагольствовали на высокие темы, пытаясь угадать свое призвание. Как сидели в обнимку под звездами, а потом делились своими вопросами про вас с Дианой и старались выяснить, что же нам делать со всем этим… – Совещание двух лагерей: ты и Сэм, я и Ди, – улыбнулась воспоминаниям Агнесс. – Такие серьезные переговоры у вас шли … – Конечно: одна голова хорошо, но если она не знает, как быть, без второй точно не обойтись, – сказал Михаил, играя лучами заходящего солнца на ресницах. – Как-то раз Сэм прилетел ко мне с фиолетовым цветочком в руках и, краснея, как помидор, и запинаясь, рассказал, что его подарила ему ты в знак своей дружбы. Мне в то время еще никто цветочков не дарил, и я ужасно переживал поэтому… – Переживал? Почему? – спросила Агнесс. – Я думал, что раз Сэму сделали подарок в знак дружбы, значит, и мне Диана должна такой сделать, если считает меня своим другом. А если нет, то я и не друг ей вовсе. – Я и не знала, – усмехнулась Агнесс. Она убрала волосы за ухо. – Это, наверное, отразилось на твоих последующих отношениях с женщинами. – Где-то я это уже слышал, – заметил Михаил. – Да, ты права: у меня до сих пор кошмарные комплексы и дикие трудности в общении. Агнесс тихонько засмеялась. Между ними повисла пауза. – Знаешь, – заговорила Агнесс, не поворачивая головы. – Я не могу знать, что происходит у тебя внутри. Но я могу просто быть рядом. Ее глаза направились в глаза архангела, пальцы нежно перебирали его волосы. Зрачки Михаила, казалось, постучались в самые ее глубины. Агнесс стушевалась, опуская ресницы. – Ты не знаешь? – переспросил архангел. – Нет, – негромко вздохнула Агнесс. – Я хочу сказать, что знаю, когда тебе больно и могу почувствовать, что ты за что-то переживаешь или чему-то рад. Могу угадать, что ты мне хочешь что-то сказать или попросить о чем-то. Но я не знаю, что происходит в твоей душе, для меня загадка, что твориться в глубине твоего взгляда… Что за необъятный мир скрыт внутри тебя… И что значит это – быть архангелом. Так страшно и так непостижимо для меня… Агнесс замолчала. Ее глаза поцеловали любимое ею лицо, каждый изгиб и каждая морщинка которого были такими родными ее сердцу. Михаил замолчал в раздумьях. – Я… Что-то неправильное сказала?.. – оробела Агнесс. – Нет, что ты… Что здесь может быть неправильного?.. – произнес Михаил. – Но ты вдруг меня заставила задуматься. И… я сам не знаю, почему для меня это прозвучало как открытие. Агни, ты хочешь узнать, что это за мир, который внутри меня?.. – Миша… Я не понимаю, – во взоре Агнесс обозначился вопрос. – Ты хочешь мне рассказать?.. – Я хочу тебе это открыть. – Ты… хочешь открыть мне… тайну архангела?.. – Да. Если этого хочешь ты, – Михаил кивнул головой. – Что, ты не согласна?.. – спросил он, видя, что Агнесс вдыхает глубже и отводит глаза. – Я не знаю… Ты меня шокировал, признаться. Я… Ты уверен, что это можно? – она посмотрела на него, наморщив лоб. – Почему нельзя? Если ты согласна, и если я этого хочу, то я не вижу преград. Глаза Агнесс замерцали кристалликами. Ее рука соскользнула с волос Михаила, останавливаясь на его плече. Он взял другую ее ладонь. Взгляд Агнесс уходил сквозь окружающий мир. Она думала. Михаил молча ждал ответа. Когда она снова посмотрела в его глаза, на лице уже не было замешательства или неуверенности. – Ты решила? – молвил архангел. – Я приняла решение, – кивнула Агнесс. – Но сначала ты должен меня выслушать. – Я слушаю. – Знаешь, наверное, нельзя открыть для себя кого-то другого, если ты не раскроешься сам, – проговорила она. – Я очень хочу узнать твою тайну, Миша… Но я хочу раскрыть свой мир в обмен на твой. Ты что?.. Агнесс увидела незнакомую для нее, тянущуюся, как вьюнок, распускающий свой венчик, улыбку. – Нет, ничего, – прошептали его губы в ответ. – То есть я хочу сказать тебе да. Я согласен. Агнесс потупила голову. Михаил понял, что внутри нее все затрепетало. – Садись поближе ко мне, – скорее позвал он. Агнесс придвинулась к архангелу, открываясь в объятиях. Его руки обняли ее талию и плечи, крепко прижимая к груди. – Только не бойся ничего, иначе я тоже испугаюсь, – произнес он над ее ухом. Уголки ее губ улыбнулись. Агнесс не смотрела на него. Ее ладони коснулись его спины. Она закрыла глаза, прижимаясь щекой к плечу архангела. Невидимо, будто потянуло за руку, что-то поманило ее за собой. Еще один вдох ее груди, и Агнесс окончательным «да» передала себя ему. Она ощутила, как он, словно притрагиваясь к ее плечам, ведет ее через порог. Всецело доверяя, Агнесс шагнула в просторные чертоги, окунаясь в неизведанный мир. Как в потоки атмосферы опустилась она в него, оказываясь окутанной со всех сторон архангельским естеством. Направляемая им, она сделала шаг, будто плывя в огромном океане. Она двигалась вперед, всецело открытая тому, что ее окружало, обнаженная сердечным стуком, одновременно даря все, что было внутри нее, ловя непередаваемую дрожь по всему своему телу, понимая, что тот, кто оберегает ее, внимает всему, что она дарит, принимая в свои руки бережно, как новорожденные лепестки розы, чтобы не повредить и не нарушить ни одну росинку, блестящую среди пушистых крупинок цветочной пыльцы. Каждый новый шаг заставлял вздрагивать ее колени. Она не знала, отчего более пылали ее щеки: от того ли что чувствовала она или оттого, что знала, что узнает сейчас он. Но она шла легко и незаметно для самой себя через прозрачный воздух ласкового ветерка. Он касался ее щек нежным-нежным, едва уловимым ароматом лесных цветов, а затем внезапно, но также органично перерастал в порыв и наконец в настоящий шквал. Но, проносясь ураганом, обдувал ее тело, скользя стороной и не причиняя ни малейшей боли или страха, но витая у ее висков небывалой, потрясающей мощью. Она видела ослепительно сияющее солнце, которое проникало сквозь веки, озаряя кожу, пенящийся водопад, с силой стремящийся с крутых гор. Она слышала, как шумит под ногами вода, разбиваясь о неприступные камни, и чувствовала, что это был он. Полноводная река, дотоле непостижимом глубиной лилась далеко, перекатывая возгласы ангельского пения, и Агнесс узнавала сокровищницы его взгляда и откликающуюся радость в бое близкого сердца. Вброд она переходила эти воды, не боясь замочить ног, осознавая, что он чувствует каждое ее чувство и каждое ее желание, не утаивая, что желание ее сердца – это он сам. Каждый взмах ресниц среди всего, что было кругом, был наполнен до краев… Но она понимала, что еще столького не коснулась. Насыщенность красок вдыхалась в груди. Все они вдруг стали сгущаться, сливаясь в одно движение волны. Шторм ощутила Агнесс. Раскаты мощи взлетающих соленых брызг, и она, оказавшаяся в этом крошечной капелькой, маленьким листиком, драгоценным и хранимым посреди вздымающейся стихии. Он окутывал ее собой так надежно и крепко, что она не могла страшиться, чувствуя, что погрузилась в океан. Не в силах узреть всего, через прикосновение сгустка познавала она теперь каждую не увиденную еще крупицу, смыкая в единый образ понимания в своей душе. Нежданно ворвавшееся со стороны, Агнесс ослепило неземное сияние. С губ ее сорвался крик. И лишь руки ведущего смогли удержать ее на месте, окруженную зажегшейся вспышкой невещественного света. Архангельская искра, в тысячу крат острее, чем повергала ее в ужас прежде, огромным шаром вспыхнула, заполняя собой все, занимая всю душу и весь мир, в котором она была. Агнесс забылась, отрываясь от опоры и уносясь в нескончаемую даль света. И то, что она испытала, вдруг заставило остановиться время и передать то, что она узрела, одним словом. Любовь. И эта любовь обволакивала ее неоткрытые теперь глаза, была вокруг нее, была в ней, была ей, была им. Понимая, что она совсем крошечная и хрупкая лилия, Агнесс растворилась в этом чувстве, вознаграждая собой, своей красотой, своей загадкой того, который был рядом… Плавно и постепенно ушло все, что было скрыто от глаз. Агнесс почувствовала, как тело наливается осязанием, возвращаясь в ангельское бытие. Ее лицо явственно ощутило прикосновение плеча. Михаил поймал ее движение в своих объятиях. Веки Агнесс приоткрылись, воспринимая сошедшие на сад сумерки. Она не подняла головы, более не шевелясь, незаметно вдыхая райский воздух. Ее руки сдвинулись, крепче обхватывая его плечи. Архангел молчал, ожидая, когда она сама сможет обратиться к нему, опасаясь потревожить замершую тишину и лишь вдыхая запах ее волос. Она освободила ладони скоро. Проведя пальцами с плеч на грудь, пытаясь приласкать сквозь одежду сердце. Агнесс сдвинулась назад, более не прячась, но все еще не глядя в глаза, касаясь сомкнутого воротника его боевой формы. – Ну что?.. – наконец произнес Михаил. – Все это… В тебе, – ответила Агнесс. – Я и не могла представить… Вернее, я пыталась… Но так и не смогла… И ты несешь все это в себе?.. – Я с этим родился. Это мой дар, мое служение, – проговорил он. – И я счастлив и благодарен за это. – Это было так удивительно… И так страшно… И я… Увидеть это… такой подарок… Благодарю тебя за это… – молвила она. – Благодарю… Это потрясающе… Это целая жизнь… Другая жизнь, которая открылась мне… Господи, я не знаю, что говорить… Не знаю, как теперь смотреть в твои глаза… – Надеюсь, что это не помешает нам остаться близкими друзьями, – проронил Михаил. Агнесс улыбнулась, обымая его пальцы, длинные и ровные в кости красивого запястья. Ее лицо впервые осмелилось подняться вверх. – Ты не жалеешь о том, что согласилась? – Как я могу… – зрачки Михаила отразили верность родного блеска глаз, без которого он уже не мог представить свою жизнь. – Я счастлива, что ты сделал меня ближе. И я хочу остаться рядом, пусть даже я никогда не смогу подступить к твоей тайне. – Как знать. Бог всемогущ, – промолвил Михаил. – Теперь ты знаешь обо мне все, – губы Агнесс трогательно улыбнулись. – Видишь: я такова, каковой предстала тебе. Закончилась моя загадка. – Разве это может быть так? – покачал головой Михаил. – Ты только что говорила, что не знаешь, как смотреть мне в глаза. А я не знаю, как не смотреть в твои. Я обескуражен, как никогда не был. Я не знаю, что мне теперь делать. – Почему? – Потому что я даже предположить не мог, что это. Как это все происходит внутри тебя, как ты чувствуешь, чем ты живешь. Почему твои прикосновения заставляют сердце распускаться как цветок и биться чаще и сильнее… И говорить тебе, что ты красива, даже не видя твоего лица. – Но теперь ты все знаешь… – Теперь я видел. Вернее, я чувствовал. Но чем дольше я чувствовал это, тем больше понимал, что я не знаю ничего, что ты поразительна и необъяснима, и что мне хочется дорожить тобой еще сильнее… И твоя загадка никогда не перестанет быть загадкой. Маленьким драгоценным камушком, лежащим на моей руке. – Лежащим на твоей ладони, как моя рука, – произнесла Агнесс, касаясь его подушечками пальцев, – …с которым ты был так деликатен, как я не ведала, что можно быть. – Ты же мой лепесточек, нежный и мягкий, – вымолвил Михаил. – С тобой надо так аккуратно, чтобы, не дай Бог, не поломать, не навредить, не обидеть… Не испугать… – он обнял помощницу целуя ее локоны у своей груди. – Я, признаться, как и ты, в шоке. Как будто даже и не жил до этого. – Ну, это уж слишком: не жил, – улыбнулась Агнесс. – Чувствовал жизнь совсем по-другому… – поправил себя он. – Что ты?.. – забеспокоился архангел. – Нет, ничего… Это бывает… Ты сам теперь знаешь, – Агнесс смахнула выступившую слезинку. – Знаю… – ответил Михаил с нежностью. – Я рада отдать тебе, что имею, – сказала Агнесс. – Знаешь, я давно искала то, что можно подарить… – А я бы не решился попросить сам, – сознался Михаил. – Мне только жаль, – Агнесс отклонилась, оставляя в его руках свои руки, – что я не принесла тогда цветочек и тебе тоже. Ведь ты мой самый близкий друг. – Ты мой цветочек. И ты чудеснее всех цветов на свете. – Спасибо тебе… – И тебе, мой ангел. Я люблю тебя, моя драгоценность. – И я люблю тебя, родной, – ответили ее губы. Собирался ли Михаил чего-то еще сказать или слова уже не произносились от избытка сердца, но взгляд его на Агнесс вдруг прервался, устремляясь к фонтану. Оттуда со звоном колокольчиков вылетела целая вереница мыльных пузырей и, собираясь в сердечко, замерла в воздухе. С шумом и веселым гамом на них взгромоздился рой дрессированных мух, которые начали танцевать и петь, делая сальто и обнимаясь по трое на каждом из пузырьков. В середине сердечка неоновой надписью зажглось: «Михаил плюс Агнесс». Глаза Михаила застыли в неподвижном потрясении. Агнесс от души рассмеялась, разбивая все переживания и напряжение. – Габри везде, – проговорил Михаил. – Вот что за сюрприз он готовил! – воскликнула Агнесс. – Говорил же: появится на признание в любви. А я и забыла. – Знаешь, мне кажется, что у меня начинается мания преследования. – Гавриилом?.. – усмехнулась Агнесс. – Он так тебя любит, что просто жить без тебя не может. – Да, я знаю. Я его тоже люблю. Но иногда от его сюрпризов я начинаю подпрыгивать… – Так он выражает свои чувства. Это же наш Габри. Кстати, ты еще не слышал? Он сочинил новый хит про тебя, – спросила Агнесс, приглаживая волосы Михаила. – Нет. А что, все еще хуже, чем я могу подумать? – он поглядел на выражение лица помощницы. – Ну, не то чтобы… – уклончиво начала Агнесс. – Напой. – Может, лучше потом он сам… – Нет, я должен быть вооружен. Напой, раз уж сказала. – Хорошо, – сдалась Агнесс.– Песенка Габри. В стиле рэп, – она положила руки на колени и сделала вдох, а затем на одном дыхании прочитала: – Кто полезет в Царство Божье Без спросу, Тому совсем не хило Влетит от Михаила! Она запальчиво щелкнула пальцами и увидела, как зашелся смехом архангел. – Я всегда знал, что он гений, но чтоб до такой степени!.. И это хит, говоришь?.. – Его полрая уже поет. Но это только начало, – подтвердила Агнесс. – Нам надо срочно ехать на Евровидение. В этом году первое место точно будет нашим. – Нет, ты что!.. Это конкурс начинающих исполнителей, а Габри – муза со стажем!.. Нельзя лишать хлеба молодежь, – засмеялась Агнесс. – Да, ты права, – всецело согласился архангел. Его ресницы зазолотились, наполняя глаза светлыми отблесками. Над раем появились первые лучи восходящего солнца. – Ладно, если Габри считает меня таким неутомимым стражем рая, то нельзя его разочаровывать. Пора мне возвращаться к работе, тем более что я ощущаю близкое возникновение свежих мыслей. – Правда?.. У меня тоже вдруг появилось подобное ощущение. Надо быстрее превратить его в реальность… – Это замечательно, но, может, ты все же отдохнешь?.. Я тебя и так загонял вчера. – Нет, я уже вполне отдохнула. И потом я хочу поработать вместе с тобой. – Ну, раз так, тогда не будем терять времени. Михаил поднялся со скамейки и протянул руку помощнице. Вместе они поспешили к письменному столу, где их ждала привычная груда документов. II. Одна любовь на всех …Прости, Я знала много больше, Решалась делать чем, Поверь. Пилюля день из дня все горче, Понять не думай ты людей. Мне плохо, Грязь была на вечер, На завтрак выпал жизни кайф. Прости Меня, намного чаще Чем я прощала, ты прощай… Глава 44 Марина вдохнула сквозь нижние пороги сердца и, не останавливаясь у лифта, побежала вниз по лестнице. Она смотрела под ноги, потому что никогда не отличалась особенной ловкостью и боялась споткнуться и пересчитать все ступеньки, как уже бывало. Она вообще не любила бегать по лестницам. Но что ж поделаешь, если лифт едет полминуты, а душа горит движением вперед. Весна вернулась в предваряющий лето разгар, и на девушке болталась легкая блузка, светлые джинсы и прошлогодние босоножки на каблуках. Изменившие своей привычке волосы были небрежно забраны в резинку вдвое, в ушах – маленькие сережки. Руки Марины обнимали стопку исписанных тетрадок с вываливающимися оттуда бумагами и отпечатанных листов А4. Преодолев пролет, Мара краем глаза увидела, что не одна в подъезде. На лестничной клетке курила соседка. Размышляя где-то под ребрами, стоит ли кивнуть «привет» или просто пройти мимо той, с которой обычно не общалась, Марина не заметила, как все-таки поехал каблук. Девушка попыталась удержаться за перила. Но что-то помешало ее координации, и она полетела вниз, наворачиваясь на ступеньке за ступенькой прямо на несчастную соседку. Подъезд оживило трехэтажным матом. Марина в последний момент схватилась-таки за прутья перил, ударяясь рукой о противоположную стену и подворачивая ногу. – Ты жива?! – поспешила придержать ее ошарашенная соседка. – Вроде как… – простонала в ответ Марина. – Я нормально, – отозвалась она, отстраняя руку помощи. – Блин… Ее глаза окинули дождем рассыпавшиеся бумаги. – Я помогу!.. – соседская девчонка кинулась собирать черновики. – Спасибо, Наташ… – поблагодарила Марина. Мара поморгала глазами, прогоняя испуг, и стала вместе с Натой подбирать свою «макулатуру». – Там еще листик! – указала Наташа на нижнюю лестницу. – Блин! Ты поаккуратнее, так и шею сломать можно!.. – Она у меня беспозвоночная, как у ланцетника, – Марина покрутила головой в разные стороны. – Как Евгения Борисовна на биологии рассказывала в каком-то там классе. – Да, я помню! – обрадовалась Ната. – Она нам тоже про это говорила!.. Ты что, у нее училась?.. – Все у нее учились, – покривила губы Мара. – Классная женщина. – Да уж… – Наташа остановилась, ровняя в руках стопку бумаг. Марина с видимым отвращением распрямляла потоптанные ей же листы. – Спасибо, – она приняла от Натальи свои изыскания. – Забей, я подниму сама!.. Но Наташа уже бежала вниз, нацеливаясь на то, что отлетело туда. – Я сейчас соберу! – крикнула она. Марина покорно остановилась, подпирая бедро покалеченной рукой. – Здорово!.. Мы у одних и тех же учителей учились!.. А ты в каком году закончила?.. – А я помню?.. Надо посчитать, у меня с годами плохо. Я сейчас на втором курсе института, – отозвалась Марина. – А ты в одиннадцатом?.. – Я в десятом. Заканчиваю, – послышался ответ. – О, недолго мучаться осталось. – Да я и не мучаюсь, – пожала плечами Ната. – Хоть и охота уже на свободу… Сложно было поступить?.. – Да так… Полгода полного сумасшествия, и ты в дамках. Если раньше спохватиться, будет легче, наверное. – А ты где учишься? О-о-о, неплохо, – ответила Ната на выговоренное Марой название. – Куда уж взяли, – вздохнула Марина тяжко. Девчонки и не заметили, как разговорились, стоя у перил, те, которые жили несколько лет на соседних этажах, ходили в одну школу, но никогда не контактировали друг с другом. Они и не знали, что едва Марина споткнулась, в подъезде суждено было случиться еще одной встрече. – Осторожно! – вскричал ангел-хранитель, кидаясь навстречу падающей девушке. – Спокойно! У меня все под контролем! – с верхнего пролета спрыгнул молодой мужчина в джинсах и футболке. Это был второй ангел. – У, какой лексикон! – воскликнул он, услышав озвученные эмоции своей подопечной. – Еще пара месяцев и мы сможем участвовать в конкурсе сапожников! – он скрестил на груди руки и критически посмотрел на девушку. – Все в порядке, ничего не повредила. – Привет! – радостно улыбнулся ему коллега. – Привет, Андрюха! – ангел шагнул к юноше, пожимая ладонь. – Как твои дела? – Как видишь, – вздохнул Андрей. – Курим и тоскуем. А твои?.. – Как слышишь: пьем, ругаемся матом и тоскуем, – поджал тонкие губы ангел. Его глаза сощурились, внимательно изучая девчонок. – А что это у тебя? – взглянула Наталья на бумаги. – Если не секрет. – Бред сивой кобылы, – произнесла Марина с пренебрежением. Она прикоснулась к подбородку, потирая кожу. – На самом деле: так, мазня фантазийная. Взгляд Наташи упал на первые строки замятых печатных букв. – «Синева глаз пеленой заслонила все на свете. «Кто ты?» – спросила она. «Я тот, кто всегда появляется, когда нужно», – последовал ответ…» Это ты написала? – Наташа взглянула почему-то исподлобья. – Ага… – ответила Мара, будто с неохотой. – В далекой молодости. Сейчас иду выкидывать на помойку… «Рядом с молодостью», – добавила она про себя. – Зачем выкидывать? – не поняла Наташа. – Это ж так прикольно потом почитать!.. – Потому что это дрянная, бездарная мыльная опера четырнадцатилетней слезливой дуры, которая не знала, чем себя занять, – выдохнула Марина. – Одно радует: это никто никогда больше не увидит. – А по-моему, очень занятно старое творчество… – проговорила Наташа. Марина удивилась замешательству в ее глазах. – Хочешь, забирай, – сказала она. – Правда?.. – Конечно. Мне не надо. Просто хотела перелистать где-нибудь на набережной за бутылочкой пива и романтично выкинуть потом в воду. Красота. Наташа разбирала листики с растерянным видом. Казалось, драгоценные внезапно предложения подарили ей что-то утешительное в этой жизни. Марина наблюдала за ней и вдруг поняла, что ей грезится рядом совсем другой человек… – Тогда я почитаю, ладно? – попросила Наташа. – Я же сказала: бери, мне не нужно. А что, в десятом классе делать больше нечего? – Если честно, то, наверное, есть чего, но ничего не хочется, – призналась Наташа. – Ступор? – поинтересовалась Марина. – Вроде того… Депрессия, наверное… – Ну, это знакомо. Тогда почитай: время уйдет быстро. Я сама недавно впадала в транс и перечитывала… – Клево… Курить будешь? – спросила Наташа, показывая пачку. – Давай… Хоть я и не курю… Но попытка не пытка, – Марина коротко улыбнулась, беря сигарету. – Я вообще-то тоже, – ответила Наташа. – Только вот недавно стала. Родители на дачу уехали на неделю, брата, слава Богу, увезли с собой, а я тут. Сам Бог велел пить, курить и буянить. Но настроения никакого нет, от всего тошно… – Ясно. Я предпочитаю первое. Бывает в жизни все гадко, а хлоп бутылку пива, и уже не так плохо… Или еще хуже становится, – сказала Марина. – Да, именно так… – Нашли друг друга, – промолвил Андрей тихо. – А я и не знал, что у тебя тоже такие проблемы… – У кого их не бывает на этой Земле?.. – поморщил нос Сергей. – А эти тетрадки все – увлечение значит?.. – полюбопытствовала Наташа. – Типа того… – кивнула Марина. – Раньше любила. А сейчас решила завязать навсегда. Сюжетов нет, идей тоже. Чего небо-то коптить. Фу, не могу, – она потушила сигарету о стену и выкинула ее в мусоропровод. – А я стала интересоваться всякими чудесами и мистикой… – произнесла Наташа. – В моей жизни слишком много мистики, – ответила Марина. – Эх, ладно, от бумаг я избавилась: одно дело есть. За пивом, что ль, сходить? – У меня дома есть бутылка вина. Если ты никуда не торопишься, могли бы выпить, поговорить о всякой ерунде, – предложила Наташа. – Давай, – легко согласилась Марина. Вечер давно натикал свое время и наконец-то стало темнеть. В занавешенной комнате висела полутемнота. На отгороженном шкафчиком диване сидели Мара и Наташа и болтали обо всем, что их могло соединить, молодых людей мегаполиса, протаптывающих свою дорогу жизни. Марина держала в руках недопитую рюмку. У ее ног на полу стояла открытая бутылка. – Значит, ты в одиночестве, потому что подруги все на даче? – спросила Мара. – Ну да… Хотя нет, подруга одна на даче… Всех остальных мне сейчас видеть не хочется… – Это та, светленькая? Которую я с тобой в подъезде видела несколько раз?.. – Да. Ее Лика зовут. Моя лучшая подружка, – сказала Наташа. – Ясно… А я просто одна. Потому что… одна. И видимо, насовсем. «Опять», – мучительно пронеслось в Марининой голове. – А что так?.. – взглянула Наташа. – У тебя же была подруга, вы что, поссорились?.. – Хуже… – голос Марины прозвучал гулко. Мара смотрела на отсчитывающие секунды часы. – Это не мое дело… Но у вас что-то серьезное случилось?.. Я помню, вы всегда такие дружные были, еще в школе постоянно вместе… – молвила Наташа. – Если бы серьезное, – тяжело отозвалась Марина. – А то разругались по самой мерзкой причине на свете. Из-за парня… – Это ты из-за него так страдаешь?.. – Да пошел он… сука, чтобы я еще из-за него страдала. – Понятно… Наташа замолчала. – Прикинь, – проговорила Марина, вдруг оживив движения, – ведь ты говорила о мистике, о чем-то волшебном… А в жизни порой так получается, что тебя с этого волшебства шмякает головой о самый асфальт, в самую грязь… – она легонько отхлебнула вина. – Так и случилось со мной. – Расскажи… – негромко вымолвила Ната. – Легко… У горевшей на письменном столе лампы, развернутой к стене, чтобы не светила в глаза, примостились два ангела. Хранитель Наташи Андрей и покровитель Мары Сергей. – Странно иногда бывает наблюдать со стороны… – произнес Андрей. – Смотришь на них, смотришь… Вроде ты для нее самый близкий и в то же время так далек… – Шкалу близости еще никто не определил, – выговорил в ответ Сергей. – Однако возможно своих близких сделать весьма отдаленными… – Это верно, – лицо Андрея освещали блики искусственного света. Он был таким молодым, но уже виделось, что впервые он столкнулся с такими трудностями, которые преподносит жизнь каждому, кому пришла пора возмужать. – Ты был на Земле… – после паузы сказал Андрей. – Расскажи, как это – быть ими?.. – Да, был, – вдохнул Сергей. – Ими как быть?.. Нелегко ими быть… Скажи, что тебя конкретно волнует, я отвечу. – Мне интересно: каково воспринимать мир как человек, а не как ангел. Просыпаться с утра, зная, что твоя жизнь на Земле, а не в раю, идти по улице, чувствуя холод или дождь, есть, пить, бегать и падать, разбивать локти и стремиться к чему-то, к чему, может быть, стремишься только ты… – Да ты поэт Земли, я смотрю, – улыбнулся Сергей. – Ты точно описал их жизнь. Только знаешь, – он посмотрел в застывшие вопросом глаза Андрея, – я не могу тебе этого объяснить. – Почему?.. – Я не человек. – Ты же им был! – Я был ангелом в воплощении человека, а это совсем другое… Понимаешь, мы, ангелы, не созданы для Земли. Это неестественная наша среда. Даже ад ближе нашим телам, чем физический мир. На планету мы попадаем только во имя искупления и в виде исключения. Вот почему, когда мы находимся на ней, мы живем вроде как люди, но как только вырываемся обратно в небо, то уже не можем вспомнить, как это было, запечатлеваем лишь события и факты… – И никаких ощущений? – глаза Андрея оглядывали лицо Сергея. – В сущности, нет, – покачал головой Сергей. – Ты можешь припомнить, что радовался или раздражался, но как тебе при этом было, не вспомнишь никогда. Слишком велик контраст наших чувств. Когда ты на Земле – ты не знаешь, что ты ангел, и тебе не с чем сравнивать. Когда ты в раю – это такой экстаз, что он стирает напрочь все. Вот такая штука. – Ясно… – Андрей опустил лицо и задумался. – Честно скажу, – молвил Сергей, улыбаясь, – я до сих пор люблю поболтать о прошлом с Виолеттой. Я говорю ей: «Ведь мы жили в одной квартире, смотрели телевизор, обедали, спали на одной кровати»… Только это было словно во сне. Я спрашивал ее: «Ты помнишь, как это; что это такое – семейная жизнь?..» Но она только улыбается и качает головой. И я не помню и представить себе не могу… Осталось только одно ощущение близкой души рядом… Оно одинаково для всех миров, его ничто не может стереть… Наверное, только благодаря этому я сижу сейчас тут с тобой… – Расскажи поподробнее, – попросил Андрей. – Если, конечно, вы вдвоем не возражаете… – Отчего же возражаем? Конечно расскажу, – кивнул Сергей. – Я всегда был немного непредсказуем… И такой же была моя судьба… – …наша жизнь текла, в принципе, как и раньше. Только добавился к ней этот… красивый такой, молодой, веселый… – Марина говорила в темноту, не разворачиваясь к собеседнице. Наташа молчала и слушала. – Я долго не хотела замечать в нем этого и, наверное, не заметила бы, если бы была сильнее… Вот только кажется порой, что будешь ждать настоящего вечность, а в один день надоедает это «ждать». И тут ты попался. Наверное, я оказалась очень слабой … Я его лицо-то не за это смазливое ощущение заметила. И не за эти его тачки и деньги… Просто… Мне вдруг почудилось, что вот оно, так близко, что сейчас случится то, чего хотелось, истинное, живое, мое… Но только ему так не казалось, как выяснилось… Я в этот вечер пришла к Ане домой без звонка, потому что тогда мне уже было совсем плохо. Она была одна. Я хотела поговорить с ней, чтобы наконец-то рассказать, попросить совета, просто… почувствовать родное плечо. Я забыла про все те мелочи, которые случались между нами в то время, вернее, которые я считала мелочами: не перезвонила, не хотела разговаривать, была загруженная… Она нужна была мне как никогда, единственная, кто мог бы еще меня понять и мне помочь. Она открыла дверь после первого же звонка… Я вошла и говорю: «Привет». И она: «Привет». Мне сразу показалось, что она огорошена моим приходом. Но ничего не сказала. Я говорю: «Я зайду?» Она: «Заходи». Посторонилась от двери, будто ждала, когда я попрошу этого. Странной она какой-то была во всем, понимаешь: в движениях, в реакции, во взгляде… Что-то не так, я видела… Пока я разувалась, она пошла на кухню, молча. Я захожу, сажусь… Смотрю на нее. Она на меня не смотрит. Как будто ждет, что я испарюсь со стула, и не придется ничего мне говорить. Я начинаю о всяком бреде заговаривать, а у самой сердце колотится, потому что я решаюсь начать о том, что было внутри. И скрыть я не могла, что у меня обвал случился… Я спрашиваю: «Ты Дениса видела?» Она покосилась на меня и говорит, что он уже давно не звонил и вообще не проявлялся. Тут в комнате как на зло мобильник затрезвонил. Она резко убежала говорить. Вернулась туча тучей. Я спрашиваю: «Кто это был?» Она: «Родители это были». А в голосе такая дрожь, злость не злость… Не знаю. Я: «Чего хотели?» Она: «Ничего, неважно». Таким тоном, как будто мы чужие друг другу. Лед, стена… Телефон зазвонил снова. Она опять пошла в комнату, вернулась вместе с ним. Чувствую: напряглась вся. Говорит: «Знаешь, у меня дела, я должна одна побыть». Ну да: она одетая была, накрашенная вся, как ждала кого-то. Я говорю: «Да? Ладно, только, по-моему, ты мне что-то недоговариваешь». Она как взъерепенится и почти орет на меня: «Ничего!» Я говорю: «Хорошо, только орать тогда зачем?..» Меня трясет всю, чувствую, расплачусь сейчас. Она уже проще говорит: «Потом объясню, о`кей?..» Как будто успокоилась. Я: «О`кей, я ухожу, позвони тогда…» Встаю из-за стола. И тут наверху так аккуратно хлопает дверь. Я останавливаюсь, и вдруг меня осеняет. Колени к земле пригнулись, и адреналин в шею. Я думаю: говорить надо сейчас или никогда. Ну, я в открытую ей: «Слушай, а ты не с Денисом случайно встречаться идешь?..» Я, наверное, никогда не забуду ее лицо. Она поворачивается ко мне и смотрит так, как будто вскрывает мне вены и бьет током. Она мне: «А даже если и так, то что?..» Такая надменность у нее в глазах, какой я никогда не видела. Я отвечаю: «Ничего, просто я думала, что мы подруги, и ты не будешь мне врать». Она сказала: «Я тебе не врала». Я говорю: «Да, и кулон у тебя на шее золотой просто так болтается». Я не знаю, как я все поняла в этот момент. Украшение видно за кучу бабок, Аня себе такие не покупала. И подарить ей особо некому в то время было… Марина потянулась к бутылке и едва ее не опрокинула. – Черт! – выпалила она. – Давай я, – Наташа налила ей бокал сама. – Благодарю… – коротко отозвалась Марина. Ее глаза утяжелились свинцом, а губы напряглись. – Я обнаглела в тот миг: не знаю, откуда чего взялось. Сказала: «Парни, наверное, золото зазря не дарят, все оплатить надо?..» – А она? – метнула взгляд Наташа. – В таком бешенстве я ее не видела никогда. Она и раньше могла злиться, но здесь как с цепи сорвалась. Я думала: она меня на месте убьет. Схватила меня за шиворот и поволокла пинками из дома. Я еле успела туфли прихватить, а то она меня босиком бы выкинула на лестницу. Я ору: «Ты дура, что ли?!» Она орет: «Да пошла ты, знаешь куда?!» Словами такими покрыла. «Это тебя не касается!» – вопит. Я на нее кричу: «Да наплевать мне и на него, и на тебя, делайте что хотите, на кой врать-то было?!» Она начинает: «Да я знаю, что ты по нему сохнешь, сама хотела с ним …, но ты у…, никогда ему не понравишься» и все такое, дальше еще хуже. На лестничной клетке уже. Я взглянула на пролет выше, у меня екнуло все в груди, что если это он вышел только что наверху, то все слышал. Дальше то ли пихнула она меня с лестницы, или я сама побежала быстро. Помню только: сердце стучало как на марше, и шок был такой, что все опустилось и замелькало, хуже самой пьяной на свете… – Ужас какой… – только сумела произнести Наташа. Марина замолчала, закрывая рукой переносицу. Ната смотрела на нее, пытаясь угадать, плачет она или нет. Но Марина не плакала. Она сидела, как статуя. – Я когда вечером домой пришла, – необыкновенно смято произнесла Марина, – не знала, что мне делать… Думала все, конец мой настал. Не знаю, как я пережила эту ночь… Сергей смолк. Андрей притих, глядя на его поменявшийся взгляд. – Только помню, что всю ночь металась как в бреду. И пиво под рукой закончилось, и не помогало оно уже… Я то ходила по комнате, как зомби, то в кровать забиралась, то валерьянку пила сверху на пиво, но вырубиться не могла. А когда задремывала, передо мной как видения были Денис и Аня, и я ворочалась с боку на бок, и тело мое как будто не сознавало, что произошло, какое-то отупение нашло и желание бесчувственно неистовствовать… Я не знала, что будет дальше… Грудь Марины поднялась, подавляя дрожь. Наташа безмолвствовала. – Бывает такое ощущение, когда жить не хочется и помирать лень до окаменения. Когда понимаешь, что все такой бред и только тупо улыбаешься и радуешься непонятно чему, потому что не хватает сил долго оставаться в таком состоянии. Только улыбка эта глупа твоя, и ты знаешь, что придешь домой и наткнешься на опостылевшее место, где нету ничего, где лучше сесть и решиться уже признать, что в жизни в твоей ничего не будет, что все – бред, и все люди, которые рядом, – тоже бред, потому что на самом деле рядом нет никого. И ничего не сбудется, ничего. И даже если сбудется, в этом не будет смысла, потому что все это ерунда, и веселье тупо, и улыбка эта – чушь и обман… Одно сплошное «хотелось», «не сбылось» и «обломалось»… Ничего… – Смотри, Андрей… – промолвил Сергей. – Это называется ад. И если кто-то тебе скажет, что бездна ада в муках, не верь… Его низшая точка здесь, в пустоте. И в холоде… Я это знаю… Андрей не решился ответить. – Ты любишь его? – спросила Наташа. – Люблю?.. – Марина подняла голову. – …Похоже, я никого никогда не любила, и его тоже. Первые дни, когда это случилось, грезила голубыми грезами, как все будет. Сейчас кроме него во мне никого не осталось. Больше никого не хочу ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Он, как заноза, воспаляется и ломает меня изнутри. Мне кажется, я его ненавижу. …И еще сильнее иногда ненавижу ее. За то, что она все знала и продала меня ради этой сволочи, которую я отдала бы ей и так, как бы плохо мне ни было. Была у меня жизнь из двух половинок. Одну половинку он отколол вместе с собой. Второй была Аня. И он отнял ее тоже. – Но ведь это, наверное, неправильно жить чужой жизнью, – произнесла Ната. – Наверное, – ответила Мара. – А что я делала правильно? Когда верила, что существует кто-то на этом свете, кто не предаст никогда… Наташа посмотрела в пол. – Ты-то совсем по другому поводу мучаешься, да? – поинтересовалась Марина. – Это ж только я, наверное, такая извращенка, что жажду того, кого ненавижу, и сгораю увидеть ту, которая меня сожгла заживо. Ты, наверное, действительно влюблена? – Я?.. Да, по правде говоря, да… – призналась Наташа. – Так… Что дальше? – Андрей поглядел на Сергея. – А?.. Я забыл уже, о чем говорил, – улыбнулся Сергей. – О тапочках, – напомнил Андрей. – Ах да, – вспомнил Сергей. – Так вот: однажды ночью Виолетта воды пошла попить на кухню. Я лежу сплю, время четыре утра. Вдруг визг, она прибегает и кричит. Я вскакиваю, не могу понять, какая Америка идет на нас войной. Оказывается, она увидела на кухне тараканов. Вика жутко боялась всех насекомых. Ну, я не мог оставить ее в беде. Я встаю в одних трусах, беру в руки тапочку и говорю со зверским выражением лица, что сейчас разберусь со всеми тараканами на этой планете. Пошел всех перебил, сам удивился своей жестокости. Потом пол-утра оттирали кишки с обоев. – Ты даешь, – слегка улыбнулся Андрей. – Да… А все началось с бутербродов… – мечтательно протянул Сергей. – С каких бутербродов?.. – не понял Андрей. – С вкусных. Я всегда покупал их в буфете… – И ты так и не смогла ничего узнать? – наморщила лоб Марина. – Нет, – Наташа отрицательно помотала головой. – Мы с Ликой все облазили, всех опросили… Ничего… – Жалко… Такая классная история… Прямо роман… – В романах хотя бы развязка есть, – возразила Наташа. – А я даже не знаю: может, он давно женат, и ему дела нет до меня… Со мной раньше никогда такого не было… После него думать ни о ком не могу… Просто нет таких больше на свете, как он… Глупость, ты думаешь?.. – Не глупее чем зонтик у подъезда в дождь, – отозвалась Мара. Андрей погрустнел на глазах. – Хочешь, я тебе расскажу кое-что, из-за чего ты очень удивишься? – спросил Андрей. – Да, я тебя слушаю, – кивнул Сергей. Андрей начал свою повесть с того самого дня, когда он имел неосторожность испытать на себе физический мир Земли. – Не переживай, все будет, – подбодрила Марина грустно. – Это все равно, что я тебя начну успокаивать, – уныло проговорила Наташа. – Да, ты права… Прости… – Считаешь, я спятил с катушек? – молвил Андрей. – Нет, почему? Совсем не считаю… Это классно, наверное, испытать все, как они… – Думаешь, это нереально? Ты же сказал, что ничего не помнишь… – Я не знаю, может, есть способ… Тебе надо поговорить с Михаилом: он эксперт. – А он оценит мой порыв? – Он поймет, это я тебе гарантирую. – Не знаю даже… – Поговори. Легче станет. – Да, верно, так и сделаю… Спасибо… – Я всю жизнь терзался смутными догадками о том, что Виолетта нечто большее для меня, чем могло показаться… Что я знал ее гораздо раньше, чем познакомился с ней. Откуда ж я мог угадать, что мы в аду сидели с ней в одной комнате?.. Возможно, если бы я помнил, кем мы были, я бы либо сошел с ума, либо половина наших проблем снялась сама собой… Например, мы бы перестали донимать друг друга ссорами и прыжками из огня в воду, и всю жизнь не задавались бы вопросом, почему у нас нет детей. – У вас не было детей?.. – Нет, – ответил Сергей. – Она все время мечтала о них, и я очень хотел. Но у ангелов не может быть детей. – Совсем? Даже на Земле? – Андрей поднял брови. – Ну не то чтобы совсем… Если ангел женится на человеке, то у них может родиться ребенок с вероятностью вполовину меньше. А если два ангела встречаются, то все, пиши пропало: возможность стопроцентный ноль… Вот так нам пришлось платить за любовь… – Бедные… – Ничего, все хорошо, – успокоил Сергей. Время шло, исчерпывая все муки, которые могли в нем сегодня поместиться. Сергей мурлыкал себе под нос. – Что это? – спросил Андрей. – А? Гимн ангелов-хранителей вдруг на язык пришел. Что, непохоже? – сощурился Сергей. – Да нет, просто не понял. – Хочешь, вместе споем? – предложил Сергей. – В любом случае когда-то придется смириться и продолжить жить дальше, – произнесла Наташа. – Это так, – согласилась Марина. Но сердце в ней отозвалось совсем другим, что она бы ей не произнесла. И растворяясь, отрадой чувствовался малознакомый человек, которому именно и хотелось рассказать свою тяготу. – Мы – бесплотные, людские Охраняем телеса, Души, чувства, равновесье; Возвращаем в небеса. Мы незримой добротою, Их любовью озарим Самой ласковой и тайной, Связью нежной одарим. Ближе всех и всех роднее, Хоть живем на небе мы, Пребываем с людским родом, Часть божественной любви. Дружбой связаны мы крепкой, Все друг с другом, в Боге мы. Верой верим мы покорной, Божьей службою верны… Наташа допила последний глоток вина в своем бокале. Марина осветила экран мобильника, глядя на часы и сверяя их со стенными. – Мне пора, должно быть, – проговорила она тихо. – Спасибо за угощение. – Тебе спасибо, что компанию составила. Ведь в одиночестве пьют только алкоголики, – отозвалась Наташа. – И я, – улыбнулась в ответ Марина. Она встала с дивана. Наташа пошла провожать ее до двери. – Я побежал, пока, Андрюшка. И не переживай: все у тебя будет хорошо, – сказал Сергей, торопливо спрыгивая со стола. – Спасибо, – молвил Андрей. – Молись за меня, ладно?.. И если я буду на Земле, не забывай, хорошо?.. – Не забуду, будь уверен, – губы Сергея осветились улыбкой. – Пока, – сказала Марина. – Пока, – кивнула Наташа. Последние секунды того, как они стояли рядом, запечатлелись в воздухе. Разделенные навсегда возрастом и разными жизнями: нестабильность и интуиция – Марина, упорство и уравновешенность – Наташа, люди, которым было суждено встретиться для того, чтобы сегодня расстаться навсегда. Марина махнула рукой и пошла к себе наверх, осознавая, как это противоречит той вечности чувств, к которой она всегда стремилась. Постоянство, о котором она так мечтала, превратилось лишь в постоянно беспросветную, как их двор без фонарей, мглу… – …Мы, как щит небесной тверди, Охраняем слов венцы, С нами Бога милосердье, Рай блаженства простоты. Михаил и его сила И прекрасная Агнесс С нами. Мы благодарили, Что они за нами есть. Встанем радостью и болью, Встанем ветреной толпой, Облачены Бога волей, Призываемы молвой. Мы людей исцелим раны, Принимая на себя, Будем жертвой и отрадой, Плача горько и любя. Ведь Господь людей всех любит, Тела крошечки Его, Не погубит и отложит Время жатвы полевой. Глава 45 – Я чувствую себя салатом из морской капусты, – вздохнул Варх. Он, понурив голову, сидел на лавочке в уголке старшего брата и от нечего делать перекатывал по воздуху большую жемчужину. – Аналогично, – хмыкнул Габри, который расположился напротив, забравшись на бортик нижней чаши фонтана. Он меланхолично облокотился на арфу, перетирая пальцами струну. Рядом с его ногами примостился грустный патлатый Тузик. Ему передалось общее настроение: он озабоченно водил бровями и, почти не отрываясь, смотрел на стол, за которым молча работал Михаил. Правда неизвестно, что пса привлекало больше: сам архангел или белки, шнырявшие по краю столешницы и подозрительно косившиеся на волосатое животное. – Габри, – позвал Варахиил. Гавриил глянул на младшего брата. Архангел диалектики коротко замахнулся и кинул ему жемчужину. Габри поймал ее и бросил назад. Архангелы начали перекидываться, с каждым броском ускоряя темп. Наконец Варахиил не рассчитал силу, и жемчужина, пролетев выше Габри, стукнулась аккурат по верхушке фонтана, сделанной в виде бутона лилии. Послышался звон, жемчужина отрикошетила в траву. Варх с опаской покосился на Михаила. Но старший архистратиг, казалось, не заметил инцидента, а скорее, как обычно, сделал вид, что не заметил. Варахиил еще раз вздохнул и, наклонившись, подобрал жемчужину, а потом спрятал ее в карман. – Миш, а Миш… – произнес Габри молящим голосом. – Да? – отозвался Михаил, не поднимая глаз. Он вникал в какую-то бумагу. Его лоб прорезали морщины, делая лицо намного старше, чем обычно. – Отпусти ты нас нормально поработать, мы с ума сойдем… – Я сказал нет, Габри. И уже несколько раз объяснил почему. Могу лишь повторить снова, – ответил Михаил спокойно. Его пальцы мяли перо. – Мы поняли почему, – взял слово Варахиил. – Но неужели все так серьезно?.. Неужели нам нельзя хоть на чуть-чуть вырваться отсюда?.. – Мы в состоянии частичной мобилизации. Земля стонет, люди отпадают один за одним. Сейчас каждая капля энергии на счету. Мы просто не имеем права расходовать ее просто так, когда она в любой момент может понадобиться для решающего боя, – объяснил Михаил. – Потерпите, парни, я знаю, что тяжело, – он взглянул на братьев, ища понимания. – Ты думаешь, Сэм правда пойдет в атаку? – спросил младший архангел. – Почти уверен, – кивнул Михаил. – Слишком далеко зашло дело. Он бы не стал совершать такие приготовления просто так. – Он-то наверняка сейчас не страдает из-за отсутствия сил! – всплеснул руками Габри. – Интересно, какой у него нынче потенциал войны? – Если б я знал, все бы было намного легче… – проговорил Михаил, потирая переносицу. – Но он создал такой камуфляж из фантомов и обманов, что у меня уже голова идет кругом. Ясно только, что если он тратится на иллюзии, значит, у него предостаточно энергии. Чего не скажешь о нас. И раз мы не смогли обеспечить запас добрых дел и молитвы Земли на уровне, равном ему, то придется нам отдавать в общую копилку собственные силы. Это мы в ответе за Землю, и все мы виноваты в том, что случилось. – Прости, – попросил Габри. Нечасто он выглядел таким печальным и извиняющимся. – Я все понимаю, – наклонил голову Михаил. Его темные глаза снова остановились на листе бумаги. – Сэм знает объем наших запасов? – поинтересовался Варахиил. – Не знаю, насколько точно, – промолвил Михаил. – Но судя потому, что в Базе Вселенной все больше взломанных файлов информации, он знает много… Его дешифровщики хорошо работают. – Диана старается, – сжал губы архангел диалектики. – Да, если бы у Самуила не было такой талантливой жены, мы бы жили в два раза лучше! – воскликнул Габри. – Миша, тебе надо лучше следить за своими помощницами! – Слежка не самое благородное дело, – нахмурил брови Михаил. В этот момент, как будто услышала струну его чувств, в уголок зашла Агнесс. Она была облачена в форму небесного легиона, к левому бедру прочно прилегал меч, а волосы были строго забраны в косу и заколку на затылке. Лицо помощницы было сосредоточенно. Фигура ее более не источала запаха лаванды. Состояние частичной мобилизации длилось не более полутора дней, однако лимиты дали себя знать сразу: ангелы работали на четверти обычной дневной нормы энергии, отдавая все остальное в копилку людей. Таков был их выбор. – Приветствую всех, – проговорила Агнесс, и ее губы неизменно и тепло улыбнулись любимым ангелам. – Михаил, разреши доложить, все необходимые объекты проверены, у генералов все спокойно. – Как Рад? – Михаил поднялся с места и выпрямил застоявшуюся спину. – Счастлив, что его вернули в Америку. Работает за семерых. Лично следит за инспекциями континента. Но на горизонте ровным счетом ничего, – ответила она. – Прекрасно. Молодец, Агни, – похвалил Михаил. Он подошел к ней ближе, она заглянула в его глаза. – Пойди отдохни, а то ты совсем выдохлась. – Все в норме, я готова продолжать работу, – уверила она. – И все же твои силы на исходе, – возразил Михаил. – Я должен слетать на Землю, посиди пока здесь вместо меня. – Как скажешь, – согласилась Агнесс. – Возьми маленький презент, – губы Михаила тронула улыбка. Он поцеловал ее в лоб. – Спасибо, – улыбнулась в ответ Агнесс. Ее глаза осветились, а лицо наполнилось здоровым матовым цветом. – Кто бы меня поцеловал, – услышала Агнесс с лавочки. Она подошла к младшенькому и нежно погладила его по голове. Варахиил заулыбался. – Где ж Иегудиил-то ходит, интересно знать? – наморщил лоб Михаил. – Я его встретила, – сообщила Агнесс. – Он куда-то сильно спешил. Просил передать тебе, что все в порядке. – Эх, Гуд, Гуд… – покачал головой Михаил. – Нужно, чтобы кто-нибудь слетал от имени легиона по делам церкви в помощь Салфу… – Давай я слетаю! – вызвался Варахиил. – Иначе я скоро прирасту к лавочке! – Хорошо, лети, – дал добро Михаил. – Только не задерживайся. Узнай, как дела, помоги, что Салафиил не успел, и возвращайся ко мне. – Я мигом, – Варахиил быстро поднялся и исчез. – Все, я пошел, – произнес Михаил. – Агни, отдыхай как следует, нам еще с тобой много работать сегодня. – А мне что делать? – забил готовность Габри. – А у тебя самая важная миссия, Гаврюша, – улыбнулся Михаил. – Ты будешь сидеть и развлекать песенками Агнесс, пока я не вернусь. А потом у меня будет для тебя задание. – Какое? – оживился архангел. – Скажу, когда прилечу, – загадочно ответил Михаил. Его взгляд встретился со взглядом Агнесс. Она спрятала на скулах лепестки цвета. Михаил попрощался и испарился в воздухе. Помощница секунду смотрела ему вслед, а потом приблизилась к Габри и присела на борт фонтана. – Ты грустишь? – спросил Гавриил, глядя на нее чистыми понимающими глазами. – Нет, совсем нет, – помотала она головой. Руки Агнесс тронули волосы, снимая заколку и разбирая туго переплетенные пряди. – Ну вот, не говоришь мне ничего… – расстроился Габри. – Не обижайся, – Агнесс положила руку на его плечо. – Просто я беспокоюсь немного. Столько всего произошло за эти дни, и внутри меня тоже столько нового, что пока я не могу до конца понять, что к чему. Многое удивляет, многое кажется… странным. – Да, так бывает: то тыща лет – ноль, то один день – сразу сотня событий, – закивал Габри. – Но ты не позволяй лукавому смутить себя. А то знаешь, какой он… белобрысый. – Знаю, сколько рассветов и закатов встретила с ним вместе, – промолвила Агнесс. – Ну, теперь-то он весь такой прикинутый стал, с имиджем, мегамодный весь из себя… Кожаные штаны, татуировки, – протянул Габри гнусаво. – Может, мне тоже себе наколку сделать?.. – Сделай, – улыбнулась Агнесс. – «Рай – моя Родина». – Мне пойдет? – зажегся идеей Габри. – Думаешь, я тогда понравлюсь Диане?.. Я ведь давно хотел устроить свою личную жизнь и решил, что лучше твоей сестры кандидатуры нет, раз уж ты с Михаилом. – Ты ей, несомненно, понравишься, – подтвердила Агнесс. – А твои серенады сведут ее с ума. – Ты пролила бальзам мне на сердце, – обрадовался архангел вдохновения. – Только я не знаю, как решить квартирный вопрос: жить у нее или у меня?.. – Конечно у нее! – ответила Агнесс уверенно. – Там и интерьер лучше – более стильный и загадочный, и Самуил всегда рядом, чтобы благословить ваш союз… – Ой… Я как-то забыл про него, – поджал выпячивающую губу Габри. – Знаешь, боюсь, что после его благословения я не смогу уже жить ни с кем, – он почесал бровь. – Придется мне на некоторое время отложить построение личной жизни и остаться здесь. – Оставайся, мы без тебя не можем, – пальцы Агнесс закрутили мягкие кудри Габри. – Естественно, кто же тебе еще споет, пока Миши нет! Кстати, что тебе спеть? – Не знаю, – пожала плечами Агнесс. – На твой выбор. – Хорошо, – пальцы Гавриила, стремясь, перебрали струны арфы. – Итак, песня, посвященная одной чудесной женщине, которая сидела на фонтане в ожидании своего начальника, но потом поняла, что его брат не хуже… – И что она сделала, когда это поняла? – спросила Агнесс. – Что сделала?.. – Габри тоскливо взглянул ей в глаза. – Да ничего не сделала. Продолжала ждать начальника. Брат-то всего лишь не хуже, а не лучше… Михаил покинул Рафаила с умиротворением в сердце. Архангел покаяния сообщил добрые вести. Благодаря самоотверженности сестер милосердия, ситуация в сфере покаяния выровнялась и даже потихоньку пошла на подъем. Правда это стоило подчас слишком дорого: девы покаяния, которые теперь тоже жили в состоянии мобилизации, работали до потери сознания. Рафаил поделился, что одну девушку ему пришлось нести на руках, потому что она отдала все свои силы. Однако люди снова возвращались к Богу, и это было сейчас главное. – Спасибо тебе, Ральф. И твоим девочкам наша сердечная поддержка, – сказал на прощанье Михаил. – Ты передай им, чтобы хоть чуть-чуть поберегли себя. – Я говорил. Но самопожертвование врачей не знает границ. А если эти врачи еще и ангельские девушки, то оно не имеет даже примерных очертаний, – улыбнулся Рафаил трепетной своей улыбкой. Михаил распрощался с братом и полетел с земного поста обратно в рай. Первый архангел приземлился чуть поодаль от своего уголка, на подступах к дубовой роще. Ему необходимо было побыть в уединении и поразмышлять. Архангел вошел в лес неспешно, приминая архангельскими сапогами изумрудную райскую траву и чувствуя возникшее в груди томление. Оно росистым облаком окутывало его сердце, а каждый вдох отдавался ощущением тепла по всему телу. Он еще не успел к этому привыкнуть. Михаил оглядывал деревья, на которых весело прыгали маленькие птички, наблюдал, воспринимая окружающую природу. В его темных глазах теплилось неведомое свечение, такое, какое никто и никогда еще не видел на его лице. Удивительно, но сейчас мир, в котором он жил, открывался ему заново. Нет, он не мог стать для него новым, но к эмоциям Михаила добавилось то, чего раньше он не испытывал. И испытывать не мог. В раю было солнечно и спокойно, как было здесь всегда, как любил он. Как это было непохоже на теперешнюю Землю, которую раздирал на части Князь. И ангелы не могли оставаться в стороне. Они пребывали в Боге. А Бог охватывал собой все части творения, всех людей и бесплотных духов. Он был всем этим, оставаясь надеждой даже в отпавших от вечного блаженства сердцах. Выбравшие служение человеческому роду ангелы, в любви они могли положить всю свою вечную жизнь ради его спасения. Мобилизация… Она сейчас была на душе у всех, и в первую очередь, конечно, у первого архистратига, ангела-хранителя планеты. Но кроме нее в его сердце случилось такое, перед чем нынешние события становились бывающими и служилыми. Но и это было еще не все для него. Михаил знал, что начинается трудное время, время испытаний и лишений. Не только для людских сердец, но и для сердец ангельских. Он никогда этого не боялся, но понимал, насколько крепко сегодня надо держать руку на живой артерии. Наступили дни атак, которые будут проводиться в самых потаенных уголках райского мира, в самых глубинах подреберья. И ранение адским мечем – наименьшее, что могли причинить демоны преисподней. Михаил прикрывал веки, глазами участвуя в прорезающих листву солнечных лучах. Перед его взором была улыбка, освещающая образ Агнесс. Искусный и летящий за облака. Бесценным даром, солнечным костром, полыхнувшим у него в груди на вечные тысячелетия. Впереди показалась поляна и ягодные кусты. Михаил вышел к своим владениям. Вдруг его кто-то позвал. Архангел повернул голову и улыбнулся. Перед ним стоял Андрей. – Здравствуй… – поздоровался ангел. – Привет, Андрюш, – ответил Михаил. – Как твои дела?.. – Мои? Да я сам не знаю, если честно, – пожал плечами Андрей. – А у тебя как?.. – Хотим мира и как всегда готовимся к войне, – проговорил архангел. – Ясно… Мобилизация… Я, наверное, отвлекать буду. – Нет. Если у тебя есть, о чем говорить, я готов выслушать тебя сейчас же. – Да, есть… Хотя я не уверен, что поступаю правильно, но надеюсь, что ты поймешь меня. И поверишь, что кроме верности нашему миру моей жизнью не движет ничего… – Я слушаю, – коротко кивнул Михаил. Андрей стал говорить, излагая все, что так давно занимало его мысли. – Я знал, что Сергей плохого не посоветует, – с улыбкой молвил Михаил, когда Андрей закончил. – Молодец, что пришел ко мне. Я действительно могу ответить на твои вопросы. Итак, первое, – начал архангел, – ты хочешь знать, правда ли, что все ангелы, возвращаясь на небо, забывают все ощущения Земли. Да, это так. И Сергей не ошибся, говоря о различиях наших миров. Второе, как я понял, ты стремишься узнать планету, причем именно на уровне всех чувств человеческого мира. Тебя волнует вопрос, предосудительно ли это. Отвечаю: нет. Более того, скажу, что ты не первый, кого посещают эти идеи. Третье, ты не знаешь, возможно ли реализовать эту задумку. Я хочу тебя порадовать: да, возможно. И в том числе для тебя. Но я обязан предупредить, что это сопряжено с огромными опасностями, и я не знаю, готов ли ты к ним… – Какими опасностями? – спросил Андрей. – Способ, который я могу предложить тебе, хорошо мною продуман. Но он еще ни разу не претворялся никем в жизнь. Объясню понятнее: чтобы узнать Землю в подробностях и не забыть об этом, вернувшись в ангельский мир, ангелу нужны две вещи: первое, пройти воплощение в человека, и второе, иметь образец, с которым можно сравнить переживаемые события и ощущения… – То есть… – То есть ангел, пребывающий на Земле, будет знать, что он ангел. С определенного возраста, достаточно сознательного, чтобы не подвергнуться травле в детстве, – разъяснил Михаил. – Пока это единственный выход, который я нашел. Конечно, последствия данного эксперимента непредсказуемы: от психиатрической больницы, если ангел окажется неустойчивым морально, до катастрофической нравственной ломки, и я не знаю чего еще. Никто из нас не может предсказать этого, потому что, повторяю, ни один ангел не был на Земле в своем качестве и, по сути, не знает ни людей, ни тамошнюю жизнь. Естественно, тот, у кого хватит сил осуществить эту смелую затею, привнесет в нашу копилку бесценный опыт, который сможет существенно усилить наши позиции в борьбе за жизнь. Михаил замолчал. – Я готов это сделать, – сказал Андрей. – Тебе следует хорошо подумать, – промолвил Михаил. – Учти: назад дороги нет. Лучше не торопись и взвесь все хорошенько. Я должен тебе сказать, что на Земле ангельские силы не смогут защищать тебя так, как здесь. У тебя будет, как у всех, ангел-хранитель и два ангела Варахиила, которые будут блюсти тебя в утробе матери. Неизвестно, какие нападки устроит Самуил, если узнает о нашей задумке. Я не смогу препятствовать его козням, если он не перейдет дозволенные границы. А границы эти могут быть очень широки. И цена искушений будет равна аду или раю, третьего дано не будет. Подумай об этом, Андрей. – Я не боюсь, – проговорил ангел в ответ. – Я чувствую в себе, как меня тянет к людям. И хуже любых искушений будет отказаться от того, что я могу узнать, побывав одним из них. – Если ты твердо решил, я не могу тебя удерживать. Это твое право и твой путь, – взглянул на него Михаил. – Я решил, – кивнул Андрей. – Только я хотел бы спросить об одном… – Да?.. – Я ведь ангел-хранитель и не могу оставить свою подопечную… – Замена ангела осуществится мной. И ты ее не оставишь, не волнуйся, – в глазах архангела вспыхнула и погасла улыбка. Андрей смутился. Ему показалось, что архангельский свет зажегся сотнями огней цветастее и нежно-теплее, чем всегда. – Ну, не стесняйся. Я знаю, чего ты хочешь попросить. Ведь она не последняя, кто подвиг тебя на этот путь. – Я же не родился еще, а она уже девушка, – застенчиво проговорил Андрей. – Ваш возраст будет сопоставим, – сказал Михаил. – Плюс-минус сорок лет… Какие наши годы. – Что?.. – глаза Андрея сделались огромными и жалобными. – Шучу, – усмехнулся Михаил. – Иди сюда, – он притянул к себе ангела, обнял его и благословил. – С Богом, Андрюша. Помни: твоя вера сохранит тебя и оградит от всего зла мира, каким бы сильным оно не казалось. Оно разобьется в прах. Мы любим тебя и ждем. – Я тоже буду ждать возвращения, – ответил Андрей. – Пришло время поработать со временем… – собираясь с мыслями, произнес Михаил. Лицо архангела посерьезнело. Он взмахнул пальцами и провел запястьем по воздуху. Прозрачная волна взмыла и стала слоиться, словно пирог. От руки Михаила пошли круги. Андрей закрыл глаза, чтобы не кружилась голова… Стрелой уносит лошадь, Виденье-карамелька, И за щекой все больше Сладостью конфетка, Я для тебя ковбоем Всю жизнь свою пробуду, Чтоб в прериях разлуки Прибавить громкость чуду. Мгновенье схватки ока И выстрелы мгновенья, В любой я перестрелке Выигрываю время, Чтобы скакать с тобою, Чтоб вихрем быть; на длани Чтобы держать запястье, Мечты ладонь твою. Моя американка, Чтоб было много чести, Я рыцарь куртуазный, Не зная слова лести, В доспехах, знамя флага И белым платьем знамя, Твой стан благоуханьем На башне я узрю. И сквозь пейзажи жизни, Природу из желаний И тайны поцелуев Тебе я подарю Свой щит и меч прекрасный, Искусством поединка Завоеваний сердца Тебе его вручу. И буду моряком я, Что слезы бури видел Твоих волнами глаз я, И в гавань рук твоих Зайду, оставшись верным Твоим рожденным юнгой Из вод единой песней Тебя средь слов ищу, Твой ангел я на небе, Твой профиль угадая Средь солнца, ветра Ясных, К тебе я прилечу. И буду я героем И лишь обычным парнем. И сердцем, кем бы ни был, Тебя я Всем хочу, Бегущей к свету В длинной Прозрачной облаками Накидке Шелка; лаской К губам я припаду. И буду я желаньем, Загаданным так рано, Таким, каким рождаясь, Твой взгляд я приковал, Твой, сердца упованье, Желанный изначально, Я буду твой архангел, Что сердца стук принял… Когда Михаил появился в своем уголке, воды фонтана купались в сочном баритоне архангела Гавриила. Его пальцы вдохновенно били по струнам арфы, а глаза устремились в облака. У его плеча сидела Агнесс. Она гладила лопоухого патлатого пса, который стоял, примостив голову на ее колени. Вокруг бегали осмелевшие белки, которые наконец поняли, что не входят в рацион собаки. – Замечательная песня, – улыбнулся Михаил, когда Габри доиграл романтичную мелодию. – Я только что сочинил, – промолвил Муза. Габри загадочно посмотрел на брата, потом на Агнесс. – Вторая смена, – сказал он. – Чего? – не поняла Агнесс. – Смена моя пришла – говорю, – повторил он. Габри вскочил с фонтана и застыл на месте. – Ты незаменим, Гаврюша, – возразил Михаил. – У меня хорошие новости: Ральф говорит, что дела идут на поправку. Люди снова стали каяться. – Это здорово, – проговорила Агнесс. – Если так будет продолжаться, то наши шансы на победу станут более чем убедительными! – Пока рано об этом говорить: слишком в большой дыре мы сидим, – ответил Михаил. – Но все равно приятно слышать, – он одарил брата взглядом. – И не менее приятно нам будет услышать о том, каких успехов добьется Габри. – Что я должен делать? – с подобающим рвением спросил архангел вдохновения. – Сейчас ты, Гаврюша, спустишься на Землю, облетишь ее вдоль и поперек, заглянешь, куда сам захочешь, подумаешь, поразмышляешь и… – И? – взмахнул ресницами Габри. – И напишешь нам в своем творении все, что думаешь о сложившейся ситуации. Пусть это будет поэма, баллада, белый стих, что угодно, что, по твоему мнению, лучше всего отразит состояние планеты и нашу борьбу за людей. Сочинишь и сразу к нам, никому не показывая, ладно?.. – Еще как ладно! – воскликнул Габри. Он весь светился от радости, что мог снова вернуться к любимой работе. – Я полетел! Нет, я уже улетел! Всем пока!!! – он взметнул руки и немедленно испарился. Михаил взглянул на Агнесс, которая все еще сидела на фонтане. Тузик, увидев, что его начальник куда-то делся, обеспокоено осмотрелся по сторонам и, сняв голову с колен помощницы архистратига, вприпрыжку умчался в неизвестном направлении. Агнесс поднялась, молча улыбаясь. – Отличная идея – послать Габри на Землю, – проговорила она. – Я думаю: замечательная, – в глазах Михаила разгоралась нежная улыбка. – Тем паче, что придумала ее ты. – Я почувствовала, что его творческая интуиция даст нам намного больше, чем все умы вместе взятые, – молвила Агнесс. – А я почувствовал, что это чувствуешь ты, – отозвался Михаил. Агнесс остановилась перед ним. – Что скажешь, зай? – спросил архистратиг. – Что я скажу, когда и так все ясно?.. – произнесла она, опуская подбородок. Ее бирюзовые глаза затеплились ангельским светом. Михаил хотел что-то ответить, но в этот момент в уголке возник генерал небесного легиона. – Приветствую первого архистратига и его помощницу, – он отдал честь. – Здравствуй, Мирослав, – сказал Михаил. – Что-то случилось? – Никак нет, – мотнул головой старший из братьев-близнецов. – Я к тебе с просьбой. – Я слушаю, – промолвил Михаил. – Генералы изнемогают на своих постах, а воины легиона еле держатся на ногах. Братья просят тебя увеличить дневную норму, чтобы мы могли лучше справляться с работой в состоянии мобилизации, – изложил Мирослав. Михаил оглядел первого генерала. – Хорошо, Мир, – наклонил голову архангел. – Я могу увеличить вам количество сил, если вы не справляетесь. Значит, отчислим меньше энергии для Земли. Что ж поделаешь, если воинам легиона нужно больше, чем сестрам милосердия… – Сестрам?.. – Агнесс узрела, как Мирослав поменялся в лице. – Да, – подтвердил свои слова Михаил. – Ангелы Рафаила работают на четверти своих сил и сумели блестяще выправить ситуацию, ты не знал?.. Ральф говорит, что они в обморок падают от старания… – Я… – Мирослав стушевался. По его щекам поползли красные пятна. – Прости, Михаил… Не нужно ничего… Мы справимся. Извини. – Вольно, Мирослав. Иди на пост, – дал команду архангел. Мирослав кивнул и поспешил исчезнуть. Михаил покачал головой, не в силах сдержать улыбку. – Браво. Это было бесподобно, – Агнесс подняла большой палец. – Теперь они год простоят на дневной норме. – Бедный Мирослав. В этом веке он точно больше ничего не попросит, – вздохнул Михаил. – С кем не бывает, – отозвалась Агнесс. – Девочкам только не говори. – Что я, предатель, что ли? – улыбнулся Михаил. Его глаза встретили взор помощницы. Он шагнул ближе, притрагиваясь к ее талии. – Наверное, мне стоит озвучить то, что и так понятно? – испросил он. – Озвучь, – согласилась Агнесс. Она опустила ресницы, на скулах выступил розоватый румянец. Ее пальцы коснулись плеч архангела. – Я бы сейчас мог сказать, что соскучился по тебе, но я не соскучился, – проговорил Михаил. – Я весь день чувствовал, что ты рядом так, как не чувствовал этого прежде. Твой взгляд на жизнь, твое чутье сопровождают меня, куда бы я ни пошел. Я стал замечать такие вещи, которых раньше просто не видел. Мне кажется, что твоя нежность указывает мне путь и касается моих слов, когда я желаю их произнести. Это потрясающее ощущение. – Я даже не знаю, что тебе ответить, – тихо сказала Агнесс. – Ты словно все время стоишь рядом со мной, и я могу чувствовать то, что твориться внутри архангельского мира… Я не все понимаю, но я знаю, что когда я лечу на Землю или касаюсь рукояти меча, это ты прикасаешься к ней вместе со мной… Это… очень необычно… Я пока не могу свыкнуться с этим. – Я тоже. Но одновременно это так естественно, как будто… было всегда. – Почему этого не произошло с нами раньше?.. – Агнесс подняла взгляд. – Возможно, мы не были готовы, – предположил Михаил. – Я даже сейчас чувствую, что это на пределе моих возможностей восприятия. Все обострилось, и каждая минута идет через меня иглой. – Наверное, ты прав, – ответила Агнесс. Она вглядывалась в черные зрачки архангела. Губы Михаила держали ласковую улыбку. Внезапно его глаза вспыхнули ослепляющим светом. – Ну вот, опять, – Агнесс вздрогнула и вжалась лицом в его грудь. – Похоже, никогда в жизни не привыкну. – Теперь ты знаешь, откуда берется искра архангела, – Михаил, утешая движением, подался к ней, его пальцы тронули ее волосы, ласково перебирая светлые пряди. – Я видела откуда… Но все равно не знаю как… – Это нельзя объяснить. Я и сам не могу передать это на словах. Это есть великое таинство, совершаемое в той тайне, что внутри у каждого из сотворенных архистратигов… Когда тебя переполняет неизведанное и вышнее, всесильное над тобой и над всеми, и изливается в избытке, сквозь тебя, через тебя, в тебе. Ни с чем несравнимое чувство… Но, знаешь, – проговорил Михаил, – я уверен, что искра есть не только у архангелов, но и каждый ангел так тоже может… – Не уверена: вчера три часа перед зеркалом тренировалась, ничего не получилось, – выдохнула Агнесс. Михаил вновь улыбнулся. Его губы поцеловали ее распущенные волосы. – Что-то такое у сердца вертится… Понять не могу… Но чувствую: это твое, – руки Агнесс разгладили рубашку архангела. – Что мое, то твое, – ответил он. – Я тысячи лет стою рядом с тобой, – промолвила она. – Тысячи лет говорю, что люблю, и все равно внутри трепещет ветер, как одевает травинки в моей душе… И для меня каждый раз это чудно и ново… – Каждая минута с тобой для меня – счастье. И я благодарен небу и тебе, что ты рядом… И ты чудо для меня, твой самый обычный взгляд, твои слова… Твои мысли, которые порой, срываясь неожиданно с губ, ставят меня в полнейший тупик, самые простые, понятные и в то же время непонятные из глубин тебя… – Я так хочу быть с тобой рядом вечно, – Агнесс подняла ресницы. – Не надо говорить о вечности, – остановил Михаил, глядя в ее глаза. – Ты знаешь: вечность, она – тут, – он взял ее ладонь и прижал к своему сердцу. – И мы несем ее вместе. – Хорошо, – она улыбнулась до трогательности скромно. Подул ветерок. Михаил краем глаза увидел, что за ними с интересом наблюдают белки. Взгляд Агнесс остановился на свитке, лежащем на краю стола. – Знаешь, – произнесла она. – Знаю, – кивнул он. – Пойдем скорее. Я чувствую: сегодня день ангелов. Михаил и Агнесс расцепили объятия и направились к рабочему месту. Это было по-прежнему их служение. Вечер накрыл райский сад, разделяя неразделенных долгом заданий. Михаил в одиночестве шуршал последними за день бумагами, его лица и губ касались серебряные отблески воды. Тишина и тепло лежали на коже скул. Мягкий газон смялся женскими сапогами на шпильках. У ягодных кустов мелькнул длинный цветной подол. Михаил поднял подбородок, тут же зажигаясь улыбкой. – Привет, – поздоровался он. – Здравствуй, – проговорила женщина. – Ты… не занят?.. – Проходи, я найду время, – пригласил архистратиг. Он встал с места, придвигая для дамы второй стул и помогая ей сесть. – Благодарю, – девушка присела с другого края. Ее пальцы поправили длинные каштановые волосы. Не переставая улыбаться, Михаил вернулся на свое место. – Я уже с трудом вспоминаю, когда тебя последний раз видел, – сказал архангел. – Ты так повзрослела и похорошела. – Спасибо… – она взглянула исподлобья, пытаясь понять, насколько он помнит их последний разговор. Но Михаил выглядел счастливым и безмятежным. Не коснулась суета этих ресниц… Она отметила про себя, что в нем что-то поменялось… Внутреннее, личное. – Как твои дела, Анжи? – спросил Михаил. – Нормально, – легонько кивнула она. – А как у тебя, даже не знаю спрашивать или нет, с учетом последних событий и зная твою несгибаемость… Девушка сдержано поставила локоть на столешницу, прикасаясь к щеке кончиками пальцев. – Абсолютная несгибаемость есть уже негибкость, – усмехнулся Михаил. – Я – хорошо. Работаем, стараемся, как и все… Анжелина потупила глаза в стол. Ее взгляд остановился на торчащем из подставки пере, и она аккуратно тронула его пальцем. – Нравится перышко?.. Могу тебе еще одно из Гавриила выдернуть. Шучу, – улыбнулся Михаил на посланный ему взор. – Габри подарил мне его еще до мобилизации, сказал: новая суперсовременная модель гелевого пера… – Здесь же нет геля, – Анжи взяла перышко в руки и разглядела поближе стержень и переливающийся блестками пушок. – Я тоже это заметил. Но он сразу начал много-много говорить, что у меня нет фантазии, и на том мы расстались. А потом я все забывал спросить. Так что, видимо, не суждено мне узнать секрет гелевого пера без геля… Ну ладно, я вижу у тебя ко мне важные вопросы, а я с оперением лезу, – оборвал сам себя архангел. – Все в порядке… – ответила Анжи. – Я, правда, хотела тебя спросить. – Я слушаю, – темно-карие глаза Михаила замерли на ее лице. Анжелина начала делиться своими мыслями, периодически бросая взгляд в топь его зрачков. Но они были далеки своей глубиной. – Ты хочешь спросить меня, что тебе делать? – вымолвил Михаил серьезно. Анжелина кивнула. – Но как я тебе могу ответить?.. Ты же ее ангел, а не я… – руки Михаила отодвинулись от стола, на лицо легла тень задумчивости. – У вас снова размолвка с Владимиром, я это понимаю… – Дело не в размолвках, – возразила Анжи. – Ты же не будешь утверждать, что мы должны покрывать супружескую измену. Губы Анжелины сжались. Прямой взгляд ждал его слов. – Конечно нет, – ответил Михаил. – Другое дело: должны ли мы вмешиваться, чтобы ее раскрыть… – Она имеет право знать, – сказала Анжи. Прозвучавшая в голосе бетонная твердость была готова спорить с непреклонностью самого архангела. – Что ты хочешь узнать у меня? – поняв все, молвил Михаил. – Имею ли я право… Возможно, ты запретишь. – Ты ее хранитель, ты имеешь право делать то, что считаешь нужным в рамках небесных законов. Запрещающего закона в данном случае нет. И я тебе запрещать тоже не могу, – произнес Михаил. – Но ты против моего решения? – Я такого не говорил. Вопрос вмешательства – всегда сложный вопрос. Мы не пассивные соглядатаи, мы действуем каждую минуту жизни. Только не завязали бы наши действия гордиев узел… – Устои семьи святы. – Не только они, Анж. – Нами должна руководить правда. – Она нами и руководит. Но мы всегда должны знать, в чем эта правда заключается, – Михаил посмотрел на Анжелину так, что она опустила глаза, испугавшись утонуть в омуте его взгляда. – Правда едина, – промолвила она тихо. – Едина. Да наше сердце несовершенно. И не всегда готово разуметь, что она есть. Михаил замолчал, ожидая, что скажет она. Но Анжелина тоже молчала. – Ты хотела еще чего-то?.. – голос его прозвучал ласково и мягко. Казалось, все его слова шли не в оппозицию ей, но мыслью служившего на посту разумной защиты. – То же, что и раньше. Но от меня не все тут зависит, – Анжи подняла ресницы, но взор ее скорее выразил затухшую уверенность, чем надежду на перемены. – И от меня тоже, – сказал Михаил. – Спасибо за разговор, – отозвалась Анжи, поднимаясь со стула. – Я пойду работать. – До встречи, – Михаил тихонько улыбнулся. – До встречи, – Анжи подавила вздох и вышла из уголка. Она обернулась на прощание на не изменившее красоте и миру лицо. Ничего не было для нее в скрестившемся взгляде. Анжелина пошла прочь. В ее голове всплыла последняя беседа с архангелом. Сорок лет назад Михаил отказал ей в службе в небесном легионе. И сегодня он не передумал. Глава 46 Марина зашла в покрытую ночью квартиру, зажгла свет. Было не очень поздно, но мама уже спала. Марина не могла не порадоваться этому факту: с половины бутылки вина ее существенно разморило, да и говорить уже ни с кем не хотелось. В темной комнате она включила лампу над кроватью, этого хватило, чтобы не навернуться во мраке, яркий свет не шел в ее душу. Напротив, в синеющем небом окне, горели огни соседнего дома. Марина задернула шторы, чтобы этого не видеть. Палец щелкнул по приемнику, одновременно убирая звук до минимума. Приглушенными нотами залетели в уши популярные, как Европа, и заезженные, как жизнь, звуки. Марина любила эти песни. Она зашагала по комнате, шаркая тапками и вымученно стаскивая с себя одежду. С половиной расстегнутых пуговиц она остановилась перед зеркалом шкафа, снимая наручные часы. Марина подняла подбородок и посмотрела на свое отражение. Уставшее, измученное и серьезное лицо с какими-то намеками на косметику и казавшимися в полумраке незаживающими кругами под глазами. Мара пристально уставилась в собственные зрачки. – Дура, – проговорила она негромко. – Полная идиотка и неудачница. И ты останешься такой навсегда. Навсегда. Она опустила последнее слово в грудь, словно гильотину. Марина отвернулась, чувствуя сильную тянущую боль внутри… Отрезать ножом… Признать в себе правду. Как новую жизнь. Навсегда… Насовсем. Она была честна перед почти незнакомой ей девушкой. Что это, трусость – пытаться тянуть дальше лямку, что уже не тянется?.. Или улыбка, которая иногда возникала днем на ее губах, могла переломить то, что делалось все эти дни внутри? Для нее уже не было ничего, и ей придется жить с этим всегда. Пройдет? Марина готова была бросить грязью в лицо любого, кто сказал бы ей эти слова. Не пройдет. Не проходит для нее то, что случилось в этой жизни. И дело не в этой несчастной любви и не в этом пресловутом Денисе… Дело… в ней. В самой ее жизни. Она сейчас вспоминала все с самого начала, как зачиналось новое, как рождалась она той самой, которой знала себя сейчас, и только такой она могла видеть себя после этого. Эти несколько лет, которые шли с ней, полупредчувствиями, ощупью в неизведанности… Когда она не знала до конца, куда и зачем, но интуиция заменяла ей и разум и совесть. Когда вырываясь изо всех сетей, она плевала на них с высоты железных балок, по которым передвигалась, балансируя над пустырями жизни, ей грозили падения, и каждую неделю она хотела спрыгнуть сама просто так… И все равно дошла до сегодняшнего дня. Она ничего не хотела от этой жизни. Ничего, кроме мести, кроме торжества, хотя бы на одну минуту над теми, кто ее не слышал и никогда не слушал, и кроме… вечности. Вечного в своем сердце, внутри… того, что никогда не закончится, что не уйдет… а будет с ней на всю жизнь. Попалась?.. Это был шок, от которого она не могла отойти до сих пор. И сколько отмотает лет, прежде чем она, посмотрев прямо и в глаза, сможет сказать, почему опять случилось в ее жизни то, что она сквозь беговые барьеры без оглядки… думала преодолела… Предательство Ани, единственной и той, с которой она дышала одним воздухом в этом дворе, в этом городе, с которой была готова разделить всю свою жизнь, не слушая никого, ни о чем, ни о какой психологии взаимоотношений и философии несуществующей женской дружбы. Это была заноза, которая, когда ее вытащили, оставила в груди маленькие воспалившиеся щепки, ранку, глубиной в палец, незаживающую от прикосновения живой и очень нежной ткани сотканной ее души… А он?.. Что был он, эта иная зазноба, иное пламя, иной чертовский взгляд?.. Режущий, убивающий, утоляющий единственную жажду – дышать… …Она была уверена, что никто и никогда более не сможет ее сломать тем чувством, что заставило ее страдать тогда. И что нет и не будет того, чего, наступив на горло, не перешагнет Марина гордостью и жизнью… через любовь… и не пойдет дальше, помня или не помня, желая или не желая продолжения… Но так не получилось с ним. Слишком близко он подошел, слишком явно считала она, что все случилось в вечности… До осязаемости манящее воплощение того, что желала она… к чему стремилась душа через все те дни, что хотелось прервать однажды падением. Когда разрешила себе Дениса, она была уверена, что сможет контролировать себя. Холодное сердце и горячий разум: испытанное единожды будет держаться до победного конца или до провала в рамках ее сердца, ее построенной жизни. Но шли дни. И как-то очень быстро Марина поняла, что не может она жить пламенем, что уже пылало навязчивой идеей страсти в обличии любви, и не обжигаться им сполна все время, все дни. Он не перезвонил. А может, и не собирался? Возможно, ей только показалось все это или он играл так же, всегда считая свою жизнь игрой?.. Каким она его видела?.. Она уже не знала. Когда вырвался огонь извращенными потоками языков и смел все внутри. Когда она осознала, что по-хорошему не получилось, когда она забыла, что хотела и мечтала о чем, когда она узнала, что может и по-плохому, когда он стал на место ее устремлений, и ничто больше не тревожило мысли. Наконец, наконец она переступила ту грань, которую когда-то боялась, теперь она уже не страшилась того, что будет, потому что это уже происходило. Но через перейденную она вдруг осознала, что это ей ничего не дает. И что сквозь побежденные старые чувства как водоворот закрутились новые, которые топили ее сильнее, чем все прежние, вместе взятые. Она боролась против слабостей любви, она хотела иметь холодное лезвие ножа, чтобы резать им все, что причиняет боль. Ей было отрезано и растоптано все. И вместо дикой боли быть отвергнутой и неразделенной, к ней пришла высасывающая жгучая ненависть, в которой она захлебывалась теперь, не видя конца и края, не чувствуя желания дальше жить. Марина опустилась на неубранное постельное белье разложенного дивана, не зная, какое движение сделать дальше. Хотелось плакать. Но слезы не шли, застывшие на глазах. Она попыталась разрыдаться, надеясь выбросить изнутри хоть часть того, что, окаменев, тянуло ее вниз. Но все безрезультатно. Что ж, спасибо тебе, Денис. Ты моя первая и единственная страсть. На этот раз действительно страсть. Может быть, потому что я стала взрослее, и когда-то не могла этого испытать. Или не было достойной кандидатуры… Да более и не будет, кроме тебя… И я не знаю почему, вопреки мне, вопреки тому, что выражаю здесь я, ты сделал так, чтобы я хотела только тебя. И только тебя я вижу перед собой, когда закрываю глаза, днем и ночью, как в лихорадочном бреду, когда задыхаюсь и минута идет за десять таких минут, когда давит на меня тем, что не сбывается в моей голове… А спасибо тебе за то, что дал мне понять, что не сбудется это никогда. Слишком красиво как-то ты мне это показал: разве я могла тягаться с ней? Наверное, ты очень смеялся, когда столкнул нас лбами. Мне тоже смешно. Благодарю, что разменял мне те три копейки, которых я на самом деле стою… И на которые мне никогда не купить ту жизнь, которую я так наивно собиралась прожить… перед тобой. Марина резко сдернула с дивана покрывало и, скомкав его, в порыве отчаяния бросила на пол. Руками схватилась за оставшуюся на плечах рубашку. Все сгустилось, как кисельная жижа, и текло вокруг убивающее ее спокойствием. Хотелось встать, орать, кататься по полу, резать вены перочинным ножом, и все текло, текло мимо неизменное в своей жизненной волне. Три глубоких и нервных вдоха поднялись в груди, Марине показалось, что звякают сосуды, что не выдерживают нервы. Она содрала с себя блузку, заставила тело встать и выключить музыку, и затем забралась под одеяло. Спать… Она устала, она не хотела ничего. Она ненавидела. И его, и все на свете. Ей опостылел весь мир. Спать. И как хотелось, просто отключить эту жизнь. На паузу… на стоп. Забыть обо всем… Насовсем. Хотя бы на эту ночь. Сергей зашел в комнату вслед за Мариной. Его лицо было бледно, а в глазах долгой пеленой повисла мука. Не глядя, как, мечась порывами нервнобольной, она пытается переодеться ко сну, ангел остановился рядом с компьютерным столом и впал в подобье забытья. Еще один вечер, еще одна ночь, еще один лед, который жег его сердце, как огонь, как затянувшаяся болезнь. Он не смотрел на Марину, но каждой клеточкой тела ощущал, как она разрывается и утопает в боли. Он чувствовал… Казалось, он даже видел лица тех, кто, незримые как и он, но для нее ощутимые в сотни крат более, чем он… Десятки иголок, как воткнутые в тело трубками капельниц, и темные тела, облепившие ее, чтобы доесть то, что еще осталось от ее тени… Вытянуть то, чего уже не теплилось в баночках ее сил. Стена… Зачем они становятся все дальше друг от друга?.. Если бы только она могла знать, что кто-то самый близкий может быть еще рядом, и может страдать на том же обрыве, что страдала сейчас она… И этот кто-то был забыт давным-давно. – Довольно, хватит… – промолвил Сергей тихо. Он подошел к дивану и неслышно присел рядом. Марина лежала неподвижно, накрывшись одеялом с головой. Он ощущал эту тучу, которая растет и усиливается над ней, щемя разум, топя в безотчетных виденьях и давя свинцовой гирей отупения и фатальной лени. Сергей знал, что сейчас рядом с ней сидит пара-тройка демонов-искусителей. Он знал, что она слушает их, а его слушать не будет. И знал, почему все происходит именно так… И как бы ни было больно, он продолжал терпеть и любить ее так, как могли любить только ангелы. Сергей придвинулся ближе, ложась рядом с ней и обнимая ее ладонями. Его глаза закрылись, выравнивая дыхание, стремясь поймать такт бьющегося сердца. Стоп… Хватит. Он сказал: хватит. Он сам хотел их тут видеть сегодня… Но теперь… пусть все убираются обратно в ад. Пускай она отдохнет хотя бы сейчас, несколько часов. Он не пустит к ней никого. Он ее ангел-хранитель, и эту игру расставляет он сам… Грудь Марины тихо поднялась еще раз, и она провалилась в глубокий, как пропасть, сон. Сергей лежал рядом, не двигаясь и глядя в пространство. Минута отсчитывалась за минутой. До утра было еще очень далеко… – Я хочу поздравить нас всех с успешной работой… – Князь поднял сверкающий кровавым стеклом бокал. Он и еще шестеро генералов адских войск стояли посреди конференц-зала, держа в руках полные рюмки. Самуил был в боевом. На его груди сверкала золотистая кольчуга, к поясу прилегала рукоять меча. Левой ладонью он обнимал ластящуюся к нему супругу. Сегодня Диана была в темно-синем облегающем платье и как всегда великолепна. – Всех моих генералов, в особенности полевых командиров Варфоломея и Булата, а также наших штабных стратегов Алана и, конечно же, мою несравненную Княгиню, – произнес Самуил. – Скоро мы будем танцевать на сломанных костях наших врагов, празднуя на пепелищах земных городов. Выпьем же за нашу победу! – Да здравствует Князь! – выговорили генералы. Все, включая Диану, залпом осушили бокалы. Самуил грохнул свой стакан об пол. – На счастье, – сказал он. Все остальные последовали его примеру. Глаза Самуила окинули собравшихся. Еще один удачный день. Их триумф становился все ближе и ближе. Только что прошло совещание, и ему доложили, что дела по-прежнему идут в гору, хотя ангельский легион наконец-то проснулся и поспешил объявить частичную, даже не полную, мобилизацию. Но поезд уже ушел. Слишком поздно пытаться разрушить план, который он строил два десятилетия. Генералы стояли подтянутые и взведенные, почти по стойке смирно. На всех лицах читалось предчувствие надвигающейся войны. Долгожданной и столь вожделенной для некоторых, как для Булата и Варфоломея, и еще одного плохо скрываемого шила в жизни, как для Казимира и Дементия. Как бы то ни было, предстоящее событие наложило отпечаток на всех, никого не оставив равнодушным. У вечно не меняющего своей зверской гримасы Варфоломея в глазах можно было найти настоящее пламя первобытного охотника, в то время как стоящий у его плеча второй генерал Алан оставил свое обычное равнодушие и непонятно и тонко улыбался. Его окружение давно забыло, когда последний раз видело улыбку на лице предводителя гордыни. И тем страннее она, легкая и завораживающая, была в этот момент, когда для них для всех наступило время подтверждать свои позиции, а это означало новый тет-а-тет за главные адские позиции между Аланом и Варфоломеем. И всем было это хорошо ясно. Казимир, как и все, заметил странную метаморфозу с коллегой и, не зная, как к ней отнестись, попеременно вглядывался в своих сотоварищей. Но сейчас никто не обращал на него внимания. – Ну что, мальчики, – Князь улыбнулся, – скоро мы будем пить уже на Земле. Я чувствую, после победы в этой битве приблизится тот день, когда вы станете первыми сановниками нового Царства на планете. Наконец-то кто-то объединит этот вечно раскалывающийся мир! У нас будет своя империя, я сделаю то, что было не под силу ни одному из земных завоевателей. Я буду восседать на престоле Земли рядом с прекрасной голубоглазой блондинкой. Его пальцы ласкающе поползли по талии жены. – Дорогой, ты ошибся: у меня синие глаза, а не голубые, – кокетливо взглянула на него Диана. Самуил подарил ей откровенный пронизывающий взгляд. – Я никогда не ошибаюсь, моя киска. Ты забыла? – в его глазах заиграли огни. – Возможно именно поэтому я еще здесь, – промурлыкала в ответ Диана. – Где ж тебе еще быть, дорогая? – насмешливо покривил губу Самуил. – Как знать, какие шансы бывают у цариц, – вскинула голову Диана. Она не видела, что ее лица, прорезая, как скальпель хирурга, на мгновение коснулся косящий взор Варфоломея. И тут же исчез прочь. – Огромные, – согласился Денница. – Все свободны, – он дал отмашку. – Варф, ты сейчас не занят? – Для тебя всегда свободен, – выступил вперед первый генерал. – Тогда пойдем со мной, я хотел обсудить кое-что. – Слушаюсь, Князь. – Диаша, ты мне будешь нужна вечером, – Самуил посмотрел на свою жену, которая надменно сверлила его взглядом исподлобья. Он развернулся от нее и зашагал к выходу. Варфоломей двинулся за своим Князем, и они вместе покинули зал. Диана также повернулась и, не прощаясь, пошла вон, покачивая бедрами. – Интересно, сколько адских сил уходит на задницы? – проговорил Ираклий, когда ее фигура скрылась за порогом. Улыбаясь, он поднял блестящие темные глаза, которыми провожал Диану до самой двери. – Пожалуй, на ее пол-ада спалили! – воскликнул Казимир. – У некоторых все силы уходят только на это, – услышали они холодный с расстановкой голос. Ираклий повернул голову. Рядом стоял, храня руку на бедре, Алан. Улыбку с его лица сдуло ветром, на скулы вновь легла окаменевшая изморозь. Наполненные льдинами глаза заново превратили его в красивого и бесчувственного нарцисса, выкованного молотками адских кузниц. – У некоторых – наверное, – сказал Ираклий, причмокивая резинкой и с рассуждающим намеком глядя в глаза коллеги. – Особенно если больше нечем похвастаться перед противоположным полом. В его голосе, нескрываемое, проступило раздражение. Слишком уж прытким был этот характер, чтобы сдерживаться. – Да, это правда. Некоторым действительно нечем, – спокойно согласился Алан. – По крайней мере не остроумием и точно не интеллектом, за его полным отсутствием. – Возможно, именно интеллектом некоторые занимают длинные и нудные часы дома, лежа на постели? – наклонил подбородок Ираклий. – Возможно, – предположил Алан. – Хотя другие все же догадываются использовать его в других целях своей жизни. – Например?.. – На войне, например. – Правда?.. Как интересно! – осклабился Ираклий. – Может быть, эти другие даже могут продемонстрировать, как они воюют с помощью этого интеллекта?!.. Или даже научат окружающих?! – С удовольствием, – согласно кивнул Алан. Обстановка сломалась, достигнув апогея. Ираклий стоял, испуская волну колючей неприязни, которую всегда питал ко второму генералу. Алан был спокоен, как змея. Его рука естественно перелегла на рукоять меча, как бы невзначай лаская ее пальцами. – Эй, парни, вы чего?! – вдруг переполошился Казимир. – Из-за какой-то ерунды ссориться! – он сделал шаг вперед. Его глаза быстро коснулись знакомых лиц. Неподдельная тревога была в зрачках того, кто органически не любил междоусобные разборки, во всяком случае, в их открытом варианте. И кому совершенно не на руку была ссора двух соратников, на плечо и удачу которых он всегда хотел рассчитывать одновременно. – Вы чего, драться собрались, что ли? – подал голос Булат. Он сдвинул русые брови, отражая тем самым, что наконец уловил серьезность происходящего. – Вам что, тренировок мало? – Да мы не ссоримся, с чего вы взяли? – отозвался Алан почти удивленно. – Просто разговариваем, правда, Ираклий? – Правда, Красавчик, – ответил Ираклий сквозь зубы. Его рука отпустила меч. – Я думаю, Бул прав, мы действительно продолжим разговор на тренировке. – Не сомневаюсь, – Алан отвел глаза. В зале повисло тяжелое молчание. – Кто куда? – спросил Дементий. – Отдыхать, – сухо ответил Алан. – Да, как раз насчет отдыхать! – оживился Каз. – Я тут местечко нашел… Алан развернулся и пошел из зала. Казимир поглядел на лицо Ираклия и, увидев, что тот не в настроении, морщится и чуть не плюется, быстро принял решение, окликнув второго генерала. – Я тут местечко на Земле нашел, – повторил он, мгновенно догоняя Алана и заглядывая в его лицо, – там потрясающие девчонки! Вот только такие своенравные, что к ним не подойти так просто, но это ведь не беда! Не хочешь туда прогуляться?.. – Хочешь-хочешь, – услышали все звенящий как натянутая струна ответ. Дверь в зал хлопнула. – Дохлая… крыса, – одними губами произнес Ираклий, вглядываясь в каменный косяк. – …Маленькая скотина, только попроси у меня еще куда-нибудь тебя взять. Я на Земле, – бросил генерал удовольствий. Ираклий сделал несколько шагов и, вышвырнув себя из рабочего зала, растворился в жадной атмосфере ада. Булат и Дементий остались вдвоем на несколько минут, и вскоре, ни о чем не сговорившись, пошли каждый в свою сторону. Глава 47 Когда Аня раскрыла глаза, адский ливень на улице перестал напропалую хлестать в стекла ее комнаты. Она шевельнула плечом и выпустила из груди совсем тихий стон. Солнце уже не освещало ее окна, оставляя наедине с вечерними сумерками. Девушка смогла подняться, не чувствуя ни ног, ни желудка. Все ее состояние тянуло вниз, призывая прилечь на пол и полежать в пьяной истоме повисшего в теле расслабления. На правой руке виднелись розовые шрамики. Заставив себя стоять на ногах, Аня принялась собирать разбросанную по полу одежду. Непослушные, словно чужие руки откопали в брошенной на стуле сумке зеркальце. Припухшие от слез глаза щенка заглянули внутрь. Она не впала на этот раз в истерику, мужественно ее пальцы полезли в косметичку. Она присела на стул, запудривая выступившие на коже бордовые пятна и запрятывая под яркой косметикой выдающие ее следы на глазах. В коридор она вышла уже совсем другой, со сжатыми губами и непроницаемым взглядом. Колени, не дрогнув, завернули в собственную кухню. Анна остановилась в дверях. Воздух был прокурен от потолка до пола. Отодвинувшись от стола, под приоткрытым окном на табуретке сидел Денис. Закинув ногу на ногу и стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, он наслаждался горячим кофе. Перед ним стояла открытая бутылка коньяка. На этот раз не столь широкая улыбка, но столь же пронзающий насквозь взгляд перекрестил шпаги с потемневшими до болотистого цвета глазами. – Тебя так учили: лазить в чужие вещи в чужом доме? – проговорила Аня сухо, и ее тело передернуло нехорошей волной. – Да ладно тебе, – пожал плечами Денис. – Я принесу потом еще покруче коньяк, чем этот. – Меня не интересует, что ты принесешь, – голос Ани запнулся от негодующего раздражения. – Это коньяк моего отца. И не тебе его брать, понял?.. – Ладно, понял, – Денис поднял ладони. Аня забрала у него из-под носа бутылку и отодвинула блюдце с чашкой. – Я думал, что чашечку кофе ты уж мне нальешь… Он прочитал по ее губам нецензурную брань. Аня развернулась к раковине, опрокидывая туда почти непочатую кружку. Она резко включила воду, с тщанием вымывая посуду. – Еще и накурил… как у себя дома… – Раз ты так, – промолвил Денис почти неразличимо. Аня услышала шумный выдох и звук ножек об пол. Она повернулась и увидела, что он, однако, не встал, но продолжает сидеть, придвинувшись к столу и положив локти на столешницу. – Я не понимаю этого взгляда, – сказал он. – Да?.. А вот это понимаешь? – Аня метнула руку в задний карман джинсов и швырнула на стол пачку купюр по сто баксов. – Что это такое?! Он прочитал в ее зрачках, как она рвет его на части и закапывает на месте. Девушку всю колотило от бешенства. – По-твоему, я проститутка?.. Считаешь, что в этой жизни все можно купить за твои г… деньги?.. – под ее взглядом он наконец-то соблаговолил медленно подняться с места. – Почему ты говоришь такие вещи? – произнес он упавшим и серьезным голосом. – Это тебе, может, что-нибудь купить… из шмоток. Ты себя не очень балуешь, как я вижу… – Я уж как-нибудь без тебя разберусь, усек?.. Забирай свои деньги и уваливай отсюда… И забудь мою квартиру, иначе я клянусь… – Аня выговаривала эти слова и задыхалась. – Ладно, ладно, как хочешь… – согласился он, медля собрать со стола деньги. – …я тебя выпру отсюда, ты слышал?.. – продолжала она. – И не смей… не смей на меня смотреть… Иначе, я тебя просто… убью… Ничто… меня не остановит… – Напрасно ты так… Я ничего тебе плохого не сделал, – молвил он, морщась. Если до того Аня как-то могла еще собой управлять, то теперь ярость ее сломала плотину и вылилась наружу неуправляемой лавиной. – Урод… Паршивый козел… П… …, я тебя ненавижу, мразь!.. Пошел вон отсюда!!! Пошел вон, я сказала!.. – кроя страшными матерными словами, Анна двинулась на него, указывая на дверь и желая только одного: уничтожить все, что случилось. – Тихо! Тихо!.. Руками не надо трогать! Не сам я сюда вошел! – Денис отстранился от нее.– Что ты… бесишься?! Сейчас уйду, я сказал!.. – Так уходи быстрее!.. Что встал?!.. – Да ухожу, твою …!.. – За словами следи!.. – Слежу, тебя не спрашивал!.. – Спросишь в следующий раз!.. …! – Что?! Знаешь, иди-ка ты сама туда же!.. – не выдержал наконец южный темперамент Дениса. Под напором Ани он сдвинулся с места к входной двери. – Очки не разбей, красотка!.. Кстати, где они там у тебя?!.. – На столе в комнате лежат, блин!.. – выпалила Аня. – Хорошо ж ты меня видишь, странно!.. Денис словно ждал этой реакции, когда руки Ани опустятся, и она перестанет вытеснять его и уставится в глаза. – Что? Надоело? – спросил он, отвечая оскорбленным взглядом. Но Аня не слушала слов. Она кинулась в ванну и припала к зеркалу лицом. – Этого… не может быть!.. – на придыхании выговорила она. Пауза повисла на две секунды, позволяя осмыслить и переоценить все, что она только что делала. Денис оказался рядом. Аня повернулась к нему, разглядывая широко распахнутыми, зелеными как молочные луга, глазами. – Я вижу… Я все вижу! Как раньше!.. Да, это так!.. – Ну вот… Аня завизжала, закрывая ладонями глаза. – Да!.. Теперь я больше не слепая курица!.. Долой стекляшки!.. Сволочи, как я их ненавидела!.. Да-а-а!!! Денис усмехнулся, наблюдая, как она сумасбродствует от счастья, словно малолетняя. – Но как?.. Этого же не может быть! – она перевела дыхание, застывая на кафеле. – Почему же?.. Я же говорил: если очень захотеть… – Денис приблизился, обнимая за талию. Его голос сделался вновь спокойным и уравновешенным, словно все шло по заранее продуманному плану. – Нет, это сон, бред… Ущипни меня… Нет, мне больно, – твердила она в запале. Ее рука отстранила его запястье от своего голого плеча. – Но как же это? – ее взор сделался вопросительным. Теперь она видела его черные глаза, устремленные на нее ясно и красиво… До кричащего ужаса красиво. – Мне почти девятнадцать… Я… потратила эти годы… Я никогда больше не вернусь в спорт… – Спорт не самое главное, – произнес Денис успокаивающе. – Поверь, полученные навыки всегда пригодятся… Выносливость… и… выдумка твоя… В жизни всегда этому есть место, – он улыбнулся половинчато и остренько. Аня промолчала, но не более на его не слишком пристойный намек. Руки Дениса опустились. – Я должен идти. Пойди прими ванну… Сходи по магазинам. Он вышел из ванной комнаты, не дожидаясь ответа. Аня выглянула в коридор: он обувал ботинки с цепочками по бокам. Ее грудь тихо и неспокойно поднималась, но с губ не сходило ни слова. – Не скучай, – он разогнулся, подмигивая ей, и снова как будто читал все, как по экрану. Аня вдохнула, замалчивая прощание. – Я тебе позвоню, – кинул он как бы невзначай, уже находясь на лестничной клетке. Аня послушала грохот двери и, задвинув щеколду, направилась в ванную. Внезапно ощутила себя чистой и безоблачной, как выскобленная дощечка. Слишком пораженная еще, чтобы анализировать новые эмоции, завладевшие ей сегодня. А деньги… Деньги остались лежать на кухне. Глава 48 Городская весна наступила противнику на пятки, проникая в сознание людей чувством нового, радостного, живого. После изнурительных ливней на улице наконец-то установилась хорошая погода, и люди млели, сидя дома и на работе перед раскрытыми окнами. Миллионы детей снова высыпали на долгие прогулки в парках, на горки и качели, в песочницы. Местные птицы теперь засыпали на берегу водоема, перекормленные до отвала хлебом, а дворовые собаки кайфовали по подворотням и тротуарам, изредка вылетая под колеса со страшным лаем, пугая автомобилистов… Тысячи машин задыхались в пробках на автострадах, сотни распахнутых пиджаков мелькали в перегруженной толпе метро. Москва, это была Москва. Днем на улицах – заведенные солнечным светом люди спешат, кто по каким делам. Мимо проносятся редкие велосипедисты, да между рядов лихачат мотоциклисты. Загруженный деловыми зданиями город внутри кольца, и непрекращающиеся колонны туристов со всех стран мира. Фонтан, еще фонтан… И флаги на городских площадях. В одном из уютных и тихих двориков, спрятавшихся от суеты автомобильных дорог, отдыхает в тени невысокое современное здание со стеклопакетами. Свежий ремонт по последнему веянью, светлая краска на стенах, белые оконные рамы. И даже пост охраны для пущей убедительности офисного скопления Москвы. У входа толпится народ, угощаясь сигаретками и живыми разговорами. Сбоку от крыльца, задрапированные железными перилами, тусуются маленькой компанией трое молодых людей. Один, выделяясь высоким ростом и беспримерной худобой, стоял, закинув на плечо пиджак, в одной рубашке с коротким рукавом, и чудно обхватывал сигарету тремя пальцами, покуривая ее будто бы даже через силу. На вид ему можно было дать около двадцати пяти, у него были рыжеватые волосы и лицо выраженного оптимиста. Рядом, в углу за хорошее поведение, сливался со стеной коренастый плохо побритый брюнет с темными глазами, в светлом деловом костюме. Он попеременно морщился и перекидывался словцами с приятелями, куря крепкую дорогую сигарету. На лбу его выступал пот, мучая жарой висел на спине теплый пиджак, оставляя открытым вопрос, как его обладатель еще не сварился. Третий из мужчин был самым молодым и, по всей видимости, тем счастливцем-новичком в коллективе, которому повезло расположить к себе в спевшемся дуэте обе стороны. Он был высок ростом и довольно широк в плечах, в целом неплохо сложен. Светлые волосы легко и непринужденно курчавились, падая на золотисто-коричневатые брови и время от времени, мешаясь, попадали в глаза, большие и чисто-чисто голубые, как сегодняшнее весеннее небо. Парень зажал между пальцами сигарету с пониженным содержанием никотина и, не отрываясь от коллег, что-то активно обсуждал. До того активно, что не заметил, как, увлеченный разговором, выронил сигарету из рук. – Вот зараза, – светловолосый молодой человек присел на корточки, поднимая зажженный бычок подушечками пальцев. Сдув с него невидимые пылинки, он уже собирался встать и продолжить перекур, когда в безотчетном движении его глаза, отразившись небесной гладью, поднялись вверх. «Приходит время… Самое главное… Порой когда… не ждешь». Прозвучало где-то внутри сокровенное, направленное на него одного. Под странным взглядом рыжего товарища, уловившего перемену в лице, юноша поднялся, в онемении приоткрыв рот и не отрываясь глядя на небо. Легкие наполнились воздухом, он хотел что-то сказать, но сам не понял что. – Михаил… – произнесли его губы. – Слушаю тебя, Андрей, – ответил ему приятель, тот, что был ниже всех. Это красивое имя досталось ему в честь дедушки. Голубоглазый юноша взглянул на него в упор, словно не понимая, откуда тот взялся. Михаил смотрел на него прямо и по привычке хмуро. – Что с тобой? – не врубился он в тему. Андрей огромными глазами заморгал то на одного коллегу, то на второго. Затем, заметив, что он держит сигарету, выкинул ее на асфальт и, как гусь на фермера, уставился на то, как она тлеет. Будто впервые видел. – Чего это он? – не понял рыжий. Его глаза вопросительно скрестились с глазами Михаила. – Дрон перегрелся, – констатировал Миша. Он выбросил окурок прямо на дорогу. – Ладно, Саш, бери его и пойдем. А то точно не успеем. – Пойдем, – Андрей откровением ощутил на своих плечах ладони. Саша повлек его обратно в здание. Миша по-деловому вошел в дверь и через проходную направился по первому этажу, скептически посматривая на стены. Саша шагал следом, волоча за собой заново изумленного Андрея. Андрей жалобно хлопал ресницами на интерьер, поражаясь, казалось, всему подряд. Двадцать три года жизни, а все как первый день. – Саш, а Саш… – позвал он. – Чего тебе, белобрысый?.. – улыбнувшись, глянул Саша. Вот этот человек совершенно не удивился такой метаморфозе, варя в голове что-то свое. – А куда мы идем?.. – спросил Андрей. – Жрать мы идем, – кинул через плечо Миша, заворачивая в какое-то помещение. И ускорил шаг, увидев, что не он один такой умный – зайти туда. Андрей тут только понял, что это буфет. – А мы что… есть хотим?.. – Не знаю, как ты, а я хочу, – ответил Саша. Вслед за Мишей он зашел внутрь, устраиваясь в конце очереди. – Черт, ну и народу, вот прорвало всех… – пробурчал Миша. – Опять не пожрем нормально… До вечера подыхать с голода. – Ты что, снова завтракал одним йогуртом?.. – просветлел глазами Саша. – Снова!.. Полез в холодильник с утра, а там шиш!.. Только это проклятое питьевое пойло!.. – Что ж ты с вечера не посмотрел?.. – взглянул Саша. – Моя это забота, что ли? Моя, блин, опять на диету села, так считает, что и мне хавать ничего не надо! Фиг бы ей помогала еще ее диета, а я загибайся ходи!.. Как будто меня манна небесная питает!.. – В тебя кашу, небось, не впихнешь! – засмеялся Саша. Он посмотрел на Андрея, но того как будто веником шарахнули. Миша дотянулся до меню. Саша стал изучать ассортимент через его плечо. Андрей остался стоять в сторонке. – Ты эту дрянь пробовал? – спросил Михаил у Саши, тыкая в какое-то название. – Ага. Лучше не бери. – Блин, ну и набор. Ладно, придется опять филе жевать. – Да, я тоже возьму, – ответил Саша. – Дрон, ты чего будешь? Дрон! – А? – Андрей оглянулся на Сашу. Его затолкали подходящие в очередь люди. – Бэ! Хавать чего будешь, тебя спрашивают?! – крикнул Миша. – Хавать?.. – повторил Андрей, словно китайское слово. – Что за фигня, – выругался Михаил. Очередь подошла уже до половины. – Тебе филе брать? – спросил Саша. – Бери, – кинул он Мише. – И чего-нибудь холодненького ему возьми и мне тоже. Пойду место займу. Саша протиснулся из очереди. – Андрей! – подозвал он. Андрюша, как детсадовец, пошел следом за коллегой, то и дело озираясь по сторонам, испуганный количеством проголодавшихся людей. На окнах буфета опрятно висели зеленоватые занавесочки, квадратные ореховые столики размещали много желающих подкрепиться. Саша приглядел дивное освободившееся место в уголке и присел за стол, давая понять, что тут занято. Вместе с ним на стуле устроился Андрей. Он подпер подбородок рукой. – У тебя случилось что? – поинтересовался Саша. – Нет, – мотнул головой молодой коллега. Он прислушивался к ударам собственного сердца, физического, волокнистого, долбящего в груди барабаном. Сосуды под давлением пропускали вязкую кровь через организм. В висках шумела какая-то ерунда. Андрей никак не мог свыкнуться с этим странным и даже страшным ощущением своего тела. Человеческого тела. В мозгу смутно вертелись какие-то отрывки сегодняшнего утра, бессвязные фразы, слепящее глаза солнце, небо… Что это вокруг?.. Что случилось?.. Минуло несколько минут, когда с подносом притащился Миша. Он плюхнулся напротив Саши и Андрея, подталкивая на середину тарелки со странным содержимым. – Это че такое? – Саша наклонился к подозрительным блюдам. – Филе сожрали все. Тормозить надо было меньше, – отозвался Миша. – Чай, что ли? – спросил Саша, беря чашку в ладони. – Да. Компот закончился. Последний раз хожу курить до обеда, – выругался Миша неизвестно на кого. Его пальцы взяли вилку. Глядя на парней, Андрей, так же как они, забрал себе тарелку и чашку. Внутри него что-то ныло. Это и было: хочу есть?.. Он вспомнил, как они обедали так каждый рабочий день. Постепенно он осваивался и начинал восстанавливать картину жизни. Это его соседи по компьютерным столам. Миша, старший юрист, знаменитый недовольный жизнью ворчун, но на самом деле хороший мужик. Сашка, его давнишний приятель и полная противоположность Михаилу, безмятежная душа компании, снисходительный к постоянным выпадам своего друга. Андрей устроился сюда чуть больше трех месяцев назад, как раз поменял работу после окончания института. Институт… Его жизнь. Вся как на ладони, человеческая. Но ведь он не человек. Он – ангел. И теперь он это твердо знал. Он вспомнил. Но как он оказался здесь?.. Легкие впускали воздух странным усилием – дышать. Кислород проходил в кровь, обмениваясь на углекислый газ, бежал, насыщая мышцы, и нервы трепетали как струны, сигнализируя, что на кожу давит шершавое… – У тебя чесотка?.. Ты раздеться решил? – Саша посмотрел на Андрея, который хватал себя за рубашку и брюки на коленях. – Я?.. Нет, нет… Я просто… – Погоди, сейчас не время. Вот пожалует кое-кто, тогда… – съязвил о чем-то Миша. Андрей перестал юлить и сел прямо, пытаясь удержать внутреннее волнение. Перед глазами все отчетливее были сцены райской жизни. Сады. Клумбы, девушки в длинных платьях. Мужчина рядом с ним… Это Михаил, первый архангел. – Ничего себе, – пробормотал Андрей, поднося к губам чашку чая. – Угу, ничего – и все тебе, – с набитым ртом отозвался Саша. – Ай! – Андрей схватился за губу. – Аккуратно, чай тут греют на славу! Под самую жару! – воскликнул Миша. – Больно, – выговорил Андрей, отставляя чашку. Больно… Первый раз в жизни физическая боль. Как будто полоснуло по тебе, живому. Что ж это: ты – единое органическое существо?.. Но как же?.. В этот момент взгляд Миши упал на вход. – О, как вызвал… геморрой… – вырвалось у него. – Миш!.. – одернул Саша. – Что?.. – не понял Андрей. В буфет вошла молоденькая девушка в мини-юбке и телесных чулках в сеточку. Она огляделась по сторонам и, заметив обедающих мужчин, направилась к ним. – Миша имел в виду это, когда советовал раздеться, – объяснил Саша. Михаил уткнулся в тарелку, нарочно набивая полный рот цветных рожков. Саша покачал на него головой и, досадуя, отвернулся. Андрей поднял голову. – Здравствуй, солнышко, – девушка наклонилась над ним, чмокая в губы. – Привет, ребята. В зрачках Андрея заструились змейки. Настолько антиестественным был этот влажный поцелуй, что он лишь взглянул на девушку в упор, не ответив на нежность. – Привет, – произнес он с ударом сердца. Она улыбнулась его глазам. – Сейчас я к вам присоединюсь, – пообещала девушка. Отпрянув от Андрея, она пошла к прилавку. Андрей посмотрел ей вслед так, как будто на него внезапно упал старинный мост. Его взгляд коснулся двигающихся под полупрозрачной кофтой лопаток. – Это… моя подруга?.. – молвил он. – Ну не моя же, – запил комок макарон Миша. – Красотка Лада. Что, ее тоже забыл? – вопросил Саша. – Она… Она же меня не любит! – вдруг воскликнул Андрей. Объяло внезапным очевидным в этом физическом механизме, где кровь течет по мышцам, и правдивым, как то, что дух здесь живет столь же свободно и безгранично, как летит в небе. Эта женщина его не любила. – Эй, ты потише, – понизил голос Саша. На этот раз даже он был сражен признанием. – Наконец осенило? – исподлобья взглянул Миша. – Поздравляю. Ты выиграл приз: пару дней жизни, свободных от лака для ногтей. – Миш, может, хватит?.. Ты итак перешел все грани, по-моему, – сказал Саша. Глазами он хотел что-то еще добавить, но в их словах уже нуждался сам Андрей. – Подождите, – встрепенулся он. – Она меня ведь совсем не любит!.. И она моя девушка?.. Почему это так?.. Мысль споткнулась на месте, на вопросе Андрея к самому себе. А что чувствовал к ней он? Но он не смог сейчас себе ответить. – Это уж у тебя надо спросить, – ответил Миша. – Я тебе сразу намекал, что у этой девушке на уме… И что встречаться с ней – как в болоте утопиться. Так ты же не понимаешь намеков. – Не твоих намеков дело чужая личная жизнь, – проговорил Саша. – Если Андрею она нравилась, то… – Что то? – Миша оборвал его движением зрачков. – А, вот именно. Ты сам знаешь, – по лицу Саши читалось, что это было правдой: он думал то же, что и Миша. Лишь сохранял видимую корректность. – Всем понятно, что она просто использует Андрея. И будь она хоть тыщу раз в мини-юбке и с декольте до пояса, это не отменит ее блестящего умения вить из всех вокруг то, что надо ей. И вынимать из тебя все жилки, пока ты не развалишься, и она не получит то, к чему стремилась… – Может быть, их обоих все устраивает, тебе не кажется? – нахмурился Саша. – К чему стремилась?.. – продолжая недоумевать, перебил Андрей. – К хате твоей двухкомнатной, к будущему спокойному, – проворчал Миша. – Хата?.. Моя?.. – Не факт, что с этого пошло, – хмурился Саша. – Факт: пошло, что ей же не с родителями жить охота, – не отступал Миша. – Блин, да я вообще не понимаю, Дрон. Что, мало девушек красивых ходит?.. Подумаешь, получилось у вас с ней на вечеринке, так и замяли бы тему, а ты сразу честный такой – встречаться… – Что получилось?.. – добросовестно тупил Андрей. – Тихо, все заткнись, – цыкнул Саша. Лада отлипла от кассы и шла к ним. Андрей сидел, не понимая, что ему теперь делать. Миша явно не переваривал эту девушку на дух. Как не любил ее и Саша, который, однако, выступал за личную свободу. Офис вокруг. А кто еще в этом офисе?.. Лада подошла непринужденная, лощеная с самого утра, волосы взбиты гелем, равномерный загар солярия по всему телу. Ровные черты губ и переносицы, такие темные глаза, и такие… бесчувственные для него. Андрей ощутил сам в себе, что ничего к ней не испытывает. Будто отрубило. И ушло куда-то чувство блаженства, что было всегда в его ангельской жизни. В панике от потери, он кинулся искать его внутри себя. Но внешний мир не клеился с внутренними событиями. Свернувшись, как компьютерное окно на рабочем столе, все его поиски ушли в небытие. – Я уже тут, – улыбнулась Лада. Она села перед Андреем, ставя перед собой тарелочку с пирожным и чашку кофе. Придвинулась к столу, не замечая, какое выражение при этом царит на Мишином лице. – Ты сегодня припозднилась, – заметил Саша. – Я в поликлинику с утра ходила, Андрюша знает. Пришлось отпроситься, – ответила Лада, высыпая в чашку пакетик сахара. – Что-то серьезное или… новую радость ждем?.. – полюбопытствовал Саша деликатно. – Радости пока не ждем, – хмыкнула Лада. – Обычное обследование, с твоего позволения… – Вы смотрите: аккуратно, а то бывает, не ждешь, а она нечаянно нагрянет… – промолвил Миша. – Вот и есть сильнее хочется сразу… А ты уже не на диете, что ли? – он взглянул на пирожное. – Уже не на диете, – зыркнула на него Лада. – Ты не волнуйся: у нас случайностей не бывает, правда, Андрюша?.. Андрей, который слабо осознавал происходящий обмен иглами, кивнул, бледный и озадаченный. – Ты загружено выглядишь, – сказала Лада. – Случилось что без меня? – Нет… – Андрей мотнул головой так же слабо, как только что кивнул. – Он просто решил сегодня немножко сойти с ума, – вмешался Саша. – Впрочем, в этом есть свои плюсы… Его ожидающий взор упал на Мишу, который с отчаянным упорством доедал остатки макарон, ковыряя вилкой полупустую тарелку. – Ты придумал, что сегодня вечером делаем? – спросила Лада у Андрея, проигнорировав домыслы Саши. – В кино идем или домой

DVD

наберем?.. Домой! У Андрея был дом, настолько абстрактный, что он с трудом мог себе представить его, и еще ее внутри. А глаза девушки с какой-то слишком привычной сальностью смотрели прямо на него. Андрей поднял ресницы, вникая в ее зрачки. На несколько секунд затянулась пауза. Казалось, все вокруг смотрят на них и ждут. – Так, что? – переспросила Лада, интуитивно не понимая эти вдруг изменившиеся, несчастные глаза. – Я… не хочу, – промолвил в ответ Андрей. Такой формулировки не понял ни Миша, ни Саша. Зато она точнее всего выразила то, что творилось сейчас с ним. – В смысле? – качнула подбородком Лада. – Что ты не хочешь?.. Кино или дома остаться? – Нет… Извини, Лада. Я не хочу… Ничего не хочу. Прости меня. Мы должны расстаться. Миша вправду подавился макаронами. Саша распахнул глаза, безжизненно склоняя запястье с зажатой в пальцах вилкой. – Что-что ты сказал?.. – Лада моргнула, сгоняя полудрему, в которой прозвучала для нее эта фраза. – Мы должны с тобой расстаться. Прости, – повторил Андрей также спокойно и ни капли не сомневаясь. Что произошло дальше, Саша мог бы предугадать, но не успел проследить. Он видел, как Лада, сраженная до самых глубин, поднимается с места. Смертельная тень, недоумение и шторм одновременно появляются на ее лице. – Почему? – произнесла она, сдерживая придыхание. – Ты меня не любишь. И я тебя… тоже, – ответил Андрей, ощущая холодок в своем признании. Остолбенение, отразившееся на ее лице, на секунду затмило собой все остальные чувства. Наблюдая за ее выражением, Миша не выдержал и попросту заржал. – Ах вы сволочи… Это из-за вас!.. – это был взрыв. Локоть метнулся назад, откидывая стул. – Обалдела, что ли?! – едва успел вскрикнуть Миша. Только в этот миг Саша понял, что делается. Но Лада успела схватить чашку и выплеснуть все ее содержимое в лицо своего уже бывшего. Андрей с воплем схватился за глаза. – С ума сошла?! – Саша взмыл на ноги. – Ублюдки!.. Вы еще ответите!.. Вы мне за все ответите!.. – орала Лада, пылая до самых ушей, и позабыв, что сейчас на нее действительно смотрят все. Благо народу под конец перерыва осталось совсем немного. Андрей не воспринимал ничего, кроме окружающего гама и зуда под веками. Чьи-то руки взяли его и резко потянули за собой. Миша схватил бунтующую Ладу, грубо оттесняя ведьму подальше от пострадавшего парня. – Я тебе все припомню, мелкий урод!.. – кричала она на него. – Заткнись дура!.. Если с ним что-то случится, то я тебе припомню еще то, чего ты не сделала!.. Андрей сквозь туман уловил, что с ним что-то могло случится… Очнулся он только у умывальников, когда Саша вовсю помогал лить воду ему в глаза. – Ну как?.. – в дверь туалета всунулась голова Миши. – Как… Нормально вроде, – пробормотал Саша, силясь взглянуть на Андрея. – Могло быть и хуже. Андрей поднял покрасневшее лицо из раковины и взглянул в зеркало на свои мокрые слипшиеся ресницы. Какой кошмар… – Видишь нормально?.. – Миша подошел близко и, взяв Андрея за щеки, критически осмотрел его зрачки. – Нормально вроде… – простонал Андрей еле понятно. – Блин, стерва сумасшедшая… – в сердцах произнес Саша. – А я тебе говорил?! – дернулся Миша. – Еле унял ее, черт возьми! Она меня еще оцарапала, дрянь такая!.. – Кипятком в лицо… – переносица Саши сморщилась от одной мысли. – Скажи спасибо, что кофе с молоком не кипяток! – воскликнул Миша. – Вот если бы чаем… Как ты с ней жил, не понимаю!.. – Раньше он ей такого не говорил, – заметил Саша не слишком оптимистично. – Я не понимаю, что я… Скажи мне?.. – Андрей взглянул так, как будто был на ниточке от рыданий. – Ладно, забей!.. Все нормально ты сделал, это она дура! – отмахнулся Саша. – Работать-то сможешь?.. – Я… постараюсь… – Миш, иди, я сейчас его приведу. А то перерыв, по-моему, давно кончился, – дал отмашку коллеге Саша. – Десять минут всего, – Миша взглянул на циферблат на внутренней стороне запястья. – Фиг с ним! Плевал я на эту работу, когда тут люди без глаз остаются… Андрей все же дошел до кабинета, если можно было назвать кабинетом огромное помещение с кучей людей и компьютерных столов, молча и опустив подбородок. Сел на свое место, сжимая губы, взял в руки мышку. На него напала прострация. Несколько минут все молчали, никто не начинал работать. Ни с того ни с сего Саша тихо засмеялся. – Ну ты отжег, Дрон, – сказал он, качая головой. – До сих пор поверить не могу, что ты такое сделал!.. За полчаса новость облетела весь офис. Секретарши и менеджеры под разными предлогами заворачивали по делам к столам героев дня и между делом пытались выспросить о подробностях. Андрей хмурил брови и смотрел в монитор. Глаза у них у всех горели, и ему от этого было не по себе. Да и работа… Теперь ему, признаться, было боязно, что он забыл все, что знал, и не сможет составить ни одного договора. Зато Саша и Миша не уставали рассыпаться в деталях. Странно, но Андрей не чувствовал к их словам ничего, кроме лягушачьей прохлады. Разные мысли текли в его голове помимо его воли, вспыхивали и гасли ужасные ощущения того, что виделось ему теперь. Глаза были прикованы к компьютеру. Нет, его опасения были напрасны. Словно на автопилоте он нажимал нужные буквы, листал страницы, замечая именно то, что было принципиально. Он умел работать с документами. И этот навык не отнял у него никто. Из офиса вышли ровно в пять минут восьмого. – Дрон, не хочешь отпраздновать начало новой жизни? – спросил Саша, потягиваясь на все еще виднеющемся солнышке. – Нет, не хочу, спасибо, – ответил Андрей, чувствуя слабость в теле. – Брось, пойдем выпьем пивка, расслабимся, – сказал Миша. – Заодно новую Ладу тебе найдем, – он взял Андрея за плечо. – Сам себе найди новую, – усмехнулся Саша. – Нет, ребят… Я очень хочу домой. До свидания, завтра увидимся. – Ну, как хочешь, – ответил Саша. Распрощавшись, направились в разные стороны. Андрей не смотрел, куда делись ребята. Он вышел из двора и побрел по улице. Ощущение духоты и напрягающихся мышц взмокшего от жары тела. Андрей смотрел на небо и не узнавал его, вдыхая грязный, застоявшийся без ветра воздух. Да, теперь он дышал этой смесью газов. И небесную благодать как смыло из его нутра. Сердце работало хорошо, и он не напрягался в своем новом обличии, все более привыкая, как будто его посадили на новый вид транспорта и пустили ехать по городу. Блажь какая-то… На секунду ему показалось, что всего этого не может быть. Но это было. Метро не удивило до входа. Попав в толкучку, Андрей изумился людям, которые его окружили. Плотно, плечом к плечу, и сумка натыкается на сумку. И никаких эмоций, кроме спертой тяжести в груди. Толпа?.. А где в ней люди, он не чувствовал их. С трудом вспомнил, на какую ему ветку и в какой вагон. Едва не забыл, как пользоваться поездом. Рука Андрея легла поручень, внутри что-то забеспокоилось, решая заглохшую еще на работе проблему. Вышел из метро на не успевший еще охладиться воздух. До дома было минут двенадцать ходьбы. И Андрей всегда ходил пешком. Что ж это получается?.. Он, ангел, создание любви, сегодня, узнав о себе правду, первым делом сказал девушке, что ее не любит? Как же так?.. Что могло волновать его больше? Отступала перед этим даже тайна его рождения на Земле. Андрей шагал, глядя под ноги и морща лоб. Неужели все то, в чем он жил, самое главное для него, потеряно?.. Но как прожить с человеком, которого не хочешь? Не то, что в физическом смысле, об этом он сейчас даже не задумывался, а скорее, в моральном, желанием и нежностью того, кто находится рядом с тобой. Хочешь – не хочешь… С кем-то тебе быть хочется, а с кем-то… Внезапно Андрея осенила одна решающая причина. А ведь не ангел он тут, хоть и ангел!.. В смысле, он больше не бесплотный дух, и значит… Значит, люди созданы по-другому. Так, что выбирают себе единственную половинку, только одну, которую любят. Какова эта любовь к той, с которой хочешь быть одним целым, когда ты любишь и других?.. Или… Как это объяснить?.. Взбодренный разгадкой, Андрей пошел быстрее. В самом деле, ведь Бог устроил людей именно так, а значит, так и надо. Другое дело, что ему еще придется вернуть себе в полной мере то чувство, когда отдаешь себя окружающим, когда служишь другим всей своей жизнью… Но Лада, он не хочет быть с ней. И она не его часть… Значит, теперь вот так… Все по-другому… На уровне других, физических уже отношений. Они что, накладывают отпечаток на все?.. Получается, да. Ходьба стала приносить удовольствие. Андрей дышал, осознавая, как нравится ему окружающий мир. Какие красивые вокруг деревья и какая свежая зелень!.. Они похожи на райские, но… нет, они все-таки другие. Как другие его движения, его мысли. Но такие классные!.. Андрей открыл домофон ключом и вошел в подъезд. Изо всех углов воняло кошками. Морщась и отфыркиваясь, он побыстрее добежал до лифта. Выйдя из кабины, смачно чихнул. Захотелось чихнуть еще раз. Так смешно это. Он прислушался к повороту ключа в замке. Знакомый отдаленно его сознанию звук. Его ассоциации стали цепляться к тем факторам, в которых он жил уже двадцать лет… И чудная вещь: старые ощущения человеческой жизни, смывшиеся ударом озарившего воспоминания, вдруг стали возвращаться к нему, пересекаясь с еще более привычными чувствами жизни ангела. И это он, двуединый Андрей?.. Ему как-то сразу вспомнилось про две природы воплотившегося Иисуса. Интересно, а что мог чувствовать сам Бог, пребывая в этом теле?.. Андрей еще не успел вспомнить всего, что было с ним в раю, но чувствовал себя легко, совсем не так, как когда случилось ему попасть под пресс физического мира впервые. Природа тела была адекватна его существованию. Он зашел в прихожую. Само собой вспомнилось, что дома надо разуваться. Он влез в тапочки, оглядывая их странно. Какой непривычный атрибут! И что, все это нужно ему?.. На всякий случай Андрей задвинул щеколду. Мало ли чего. Познавая мир, окутавший его и соприкасающийся с кожей, Андрей вошел в свою комнату. Диван был разложен, небрежно валялось постельное белье, одежда по комнате. Столько предметов вокруг сразу озадачили Андрея. Если раньше он обходился двумя руками с собой и силой мысли для получения какой-то вещи ради дела или развлечения, то теперь все, что могло пригодиться, пригодилось уже или просто было нужно каждый день, валялось по всем углам. Как можно все это запомнить и предусмотреть?.. Какой кошмар. Андрея затошнило. Он пригнул колени, присаживаясь на растерзанный диван. Только сейчас он понял, как устал. И как это отдавалось во всем его теле. Нет, конечно, и раньше он мог устать, но теперь это было как-то… по-другому. Утомившись объяснять в себе сходства и различия, Андрей прилег прямо в одежде, улавливая стук своего сердца. Рабочий день, нервное напряжение, кофе в лицо – все это просто так не прошло… Однако десять минут покоя и расслабления привели его в себя. Это было похоже на молитву, на абстрактный задумчивый отдых ангела, когда отключаешься от всего и просто вдыхаешь жизнь. Андрей поднялся, чувствуя себя намного бодрее. Интерес взял верх, и он пошел, осматривая свою спальню. Книжный шкаф, компьютерный стол, тумбочка, гардероб с приоткрытой дверцей. Андрей приблизился к окну и отдернул занавеску. С радостным удивлением обнаружил кучу истомившихся от засухи цветов на подоконнике и наличие балкона. Дернув шпингалет, вышел подышать. Москва ошеломила своим чистым дворовым воздухом. Как тут красиво было у Андрея!.. И впервые отдаленно он начал припоминать, что означала квартира с окнами в палисадник, три остановки от кольца… Трепетно любуясь, он проблесками ощущал: то, что свершилось сегодня – это самое главное в его жизни. Он ангел! Самый настоящий ангел, он был настолько естественно уверен в этом, как в том, что он стоит здесь, опираясь на деревянные перила, совсем один. Ах, а интересно, у ангела есть ангел?.. Мыслей в голове было слишком много, и Андрей решил, что надо начинать их раскладывать по полочкам. И первый вопрос, который он себе задал это: как?.. Он вспомнил архангела Михаила, его лицо во время последнего разговора стояло перед ним реальным образом… Но Андрей не мог воссоздать слов. Понимал он только, что послан родиться на Землю начальником бесплотных сил, который и дал ему возможность воплощения… Вот только… почему?.. Это был второй вопрос. Нет, третий после содержания беседы с архистратигом… Андрей вернулся в комнату, изучая ее более пристально. Кто он теперь? Молодой парень двадцати с небольшим лет. Для людей уже вполне взрослый… Самостоятельный, с высшим образованием, живет один… Или… почти один. Андрей осмотрел брошенный впопыхах плеер на тумбочке, включил-выключил – не работает. Батарейки сели. Музыка у него в ушах. Кажется, он слушал русский рок. А это что?.. Взаправду серебряное колечко «спаси и сохрани» на палец. Он его носил. Это мама подарила… Мама… кто она?.. Андрей стал выдвигать ящики, интересуясь, что у него там есть. Нашел кучу денег. В смысле лежали они кучей разными бумажками, разной степени измятости, пачка жвачки, редкие фотки с друзьями… Хм… Наверное, альбом в другом месте. Андрей вытащил маленькую коробочку, вертя ее в руках. Прочитав название, Андрей покраснел и убрал обратно. Неужели?.. Рука отерла взмокшее лицо. Что, теперь это было для него нормально, как жить?.. Он не мог пока осознать… И впервые он почувствовал, что в комнате царит не выветрившийся запах девушки. Андрей стал рыться в куче на стуле и обнаружил, что это ее вещи. Какая-то самая простая одежда, джинсы футболка… Ее блеск для губ валялся на компьютерном столе. И у монитора зеленый паразит – цветок-пылепоедатель, который принесла домой она. Андрей вспомнил, что Лада сегодня с утра уходила от него. Вернее, он ушел раньше, чем она. Она еще спала, отпросившаяся с работы, чтобы посетить клинику… Он завтракал сегодня один, сидя за столом… Нет, они не жили вместе. По крайней мере, она не перевозила вещей, ночуя у него лишь несколько дней в неделю… Больше ходили тусовались, иногда сидели в кафе, гуляли. Для Андрея это было как наваждение. С Ладой он познакомился месяца два с небольшим назад. Он помнил, как устроился на работу и почти сразу попал на корпоративную вечеринку в честь восьмого марта в кабаке. Как-то все было там легко и сразу весело и непринужденно… Они, возможно, и сами не отдавали себе отчет в том, что притянуло их в тот вечер. Случайность, возможно. Просто танцевали. А потом все получилось само собой. И алкоголь расслабил достаточно, чтобы жить только одной ночью. Пересеклись они только следующим утром на работе. На утреннем перекуре с переживания большого похмелья он предложил ей встречаться. Андрей смотрел эти кадры, моргая ресницами. Как все быстро получилось… Как все случалось в его жизни… Два месяца вместе. Он примерно знал об отношении к секретарше на работе, однако значения этому не придавал… Он просто не анализировал… вообще. Что были эти дни?.. Как ответить?!.. Он не знал, они просто были. Просто так. Не плохо, не хорошо… Еще не понимая цену ни чертам своего лица, ни тому, что связывало с ними на часы и минуты, Андрей вышел из спальни, не вынеся ничего ни в уме, ни в сердце… Не написав в воздухе отчет о трагедии, что случилась сегодня в глобальном за секунду перевороте сознания. В квартире была еще и вторая комната. Хорошенькая гостиная, с жалюзи и плазменным телевизором. Бабушкин шкаф с хрусталем, кресла и обеденный стол. Что-то екнуло, и Андрей подошел к семейным реликвиям. Закрывая собой древние бокалы, в серванте стояли семейные фотографии. Андрей бережно открыл шкаф и достал оттуда черно-белые и цветные карточки… Это были родители. Мама с папой. Совсем старое фото. А это совсем маленький он… А эта женщина?.. Бабушка в молодости. И еще родители вместе на цветной фотографии. Впервые ощутив разливающееся в груди тепло, Андрей сел в кресло, изучая глазами каждую черточку изображений. Это была его семья. Новая… старая семья. Те самые близкие, которых не знал Андрей, будучи на небе. Какой дар… те, кто тебя родили… те, кто были всегда рядом… самые дорогие… Он ощутил, как благодарен за все, что случилось с ним до сегодняшнего дня. Выходит, вот они люди, которые могли прожить вместе?.. И у него когда-нибудь такое будет?.. Бабушка, которая его обожала. Ее же уже нет. Это она оставила ему свою квартиру, единственному внуку. На мгновение вернулся мыслями к Ладе. Может быть, все же она?.. Что-то кольнуло и заплакало внутри. Что это?.. Но нет, нет… Он мотнул головой. Нет… Глаза несчастные увидели случайно брошенные у батареи пыльные гантели. Три кактуса смешно торчали у наполовину опущенных жалюзи. Он ведь и во вторую комнату хотел их повесить… Чего-то… денег не хватило… А что такое деньги?.. Все, что происходило в груди. На самом деле на самой грани, тонкой линии… Ангел и человек. Но кто он прежде всего?.. Андрей ясно ощущал, что он ангел. Да, несмотря ни на что, на прожитые дни и ошибочные секунды… Он ангел, и чувствует свое существо естеством ангельским, хотя и в теле человека. Жизнь… Прожить… Короткая… Дни… Такие длинные кажутся… И такие быстрые… С кем-то бок… о бок… В его глазах появился образ, девушка с карими глазами растягивала губы в сердящейся мимике… Ладонь Андрея тронула подбородок, проводя взад-вперед. Ай!.. – Надо же!.. А ведь и правда! – воскликнул Андрей вслух. У него успела пробиться светлая щетина. – Прав был Серега!.. Сергей. Молнией озарился ангел, сидящий с ним на письменном столе в темной комнате. И девушка, грустная с темными искрящимися зрачками… Он ее ангел. Наталья. Внезапно Андрей вспомнил все. Метания, слезы, ночи сомнений и молитв. Он – ее ангел, в которого она влюблена. Почему?.. Он… Он… Она его знала. Она как-то могла знать его, чтобы страдать сутки напролет!.. Это она, это из-за нее он воплотился в физическом теле. Его мучения, его колебания. Это она та, с кем он пришел жить сюда. Разговор с Михаилом о ней, архангельская санкция… Больше ни о ком речь не шла. Андрей встал с кресла и с трудом приладил фотографии обратно. Как ее искать?.. Где она?.. Только что заметив, что ему темно, он включил свет. Потом выключил. Тут же ушел в коридор. В ванне умывался, фыркая, как лошадь. Ладони хлопали мокрую кожу. Хотелось трогать ее и удивляться. И никакой горячей воды!... Фу, а какие ощущения!.. Что, в душ лезть? А холодный!.. Стоп, если он шел сюда на Землю, то знал, что есть решение проблемы. По крайней мере, она жила в Москве, это он помнил. Кажется, Михаил обещал что-то про их возраст. Какой у нее адрес, как он узнает?.. Тупой. Андрей вздрогнул, первый раз выругав сам себя. Он же ее ангел! Он все про нее знает, надо только вспомнить. Вылетел из-под ледяной воды быстро, не зная куда приладить полотенце, чтобы было теплее. Он вспоминал кварталы, по которым ее вел. Как легко, оказывается, воскресить, что знал. Теперь, и сомнения отступят в невероятности, когда он придет к ней. Андрей заметил, что на пол натекла лужа. Все-таки надо было вытереться. Стал делать это уже в коридоре. – Бли-ин… – это должно было с ним произойти. Глядя на эти странные, то есть ничего в них странного не было бы, если бы ни странная, мягкая на ощупь и эластичная кожа, что на роже, что на коленках одинаковая, не напоминала бы спину болонки. Нет, это было совсем неприятно. Все терпеть было можно, вернее ему все почти уже начало нравиться, но не волосы на теле. Андрей сжался, как моченое яблоко, отрывая взгляд от этой гадости. Нет… просто не смотреть… Сергей же говорил… Ах, почему он не слушал его. Андрей полез в шкаф, доставая чистые джинсы, футболку. Сейчас ему хотелось еще и паранджу, чтобы только спрятаться от этого всего. Одевшись, он пригладил волосы. Подумал и полез на тумбочку, где валялась туалетная вода. Почему не в ванне?.. Минутку, а если сейчас вещи на нем, то что делать с теми, что он бросил в ванне?.. Долгих полчаса Андрей не мог думать ни о чем, кроме дел, которых раньше даже не замечал. Теперь все оказалось сложным и муторным: и вытереть мокрую грязь, которая осталась из-за него по всему полу, и волосы чесать… Е-мое… Он даже устал от всего этого, когда остановился в коридоре, думая, как бы уже уйти на поиски Наташи. Только завтра на работу. Что, он теперь десять часов вместе с перерывом работает?.. А как же раньше все время, ангелом-то? Выходит даже послабления тут есть. Что ему неймется-то?.. Андрей вдруг понял, что хочет есть. Обалденная потребность. Что ж теперь? Андрей вспомнил Мишу, вспомнил, как плохо сегодня пообедал и вдруг осознал, что кушать придется теперь три раза в день. Боже мой, а что еще?.. Пришел на кухню, уже не интересуясь обстановкой, но только ужином. Гора посуды в раковине. Лада не мыла: берегла маникюр. Ну и он тоже не мыл. Просто не мыл. Если бы Андрей взялся описывать словесно, что он делал сегодня, он устал бы. Все в новинку, как младенец, неуклюжий, как медведь, заливший кухню из-под крана и раскокавший тарелку, чудом не спаливший себя на плите и не утонувший, когда мылся… Хорошо, что полотенцем еще не задушился. Когда вышел на улицу был счастлив, что все это закончилось. Довольная, в желудке плавала яичница. Ой, когда же у них остается время для чего-то другого?.. Андрей почти бежал по тротуару, памятуя, что ангелом он все время тратил не на быт, мыло и ужин, а на то, что было вечным… Как теперь?.. Одно другому не мешает, что ли? Пока что ему мешало все… Но ничего. Он знал, что все будет. Оптимист!.. И в уме уже шла молитва, движения на воздухе. Полет к метро, навстречу будущему!.. Прерванный у турникета, когда он понял, что забыл кошелек. И еще раз обухом у двери, когда увидел, что забыл ее запереть. В квартире странно пахло. Что это? Что, опять дал маху? Да уж… Мусор. Выкидывать иногда надо. На такие подвиги не идут герои романа. Андрей вышел из метро, думая о том, что раньше ему надо было только прилететь, если хотел кого-то видеть. А теперь, это же жуть: пока оденешься, закроешь дверь, доедешь… Да им надо жизнь делать на три миллиона лет длиннее… Знакомые места вошли в сердце, как лучи звезды. Он был тут… Чувствуя, как реагирует душа, Андрей ускорил шаги, минуя палатки с едой, подступы ко дворцу молодежи, гуляющие компании. Он шмыгнул в торец, проходя в калитку. Он прекрасно знал, как идти дворами. Кровь прибоем захлестывала голову. Это и есть волнение. Помнит ли она его?.. Ждет ли? Удивится?.. Он вспомнил, как спрашивал об этом у Сергея. Ну, у него же с Викой получилось, значит, и у Андрея все получится. Наверное… Точно! Он был убежден в этом. Волнение и съело половину пути. Взлетевший по лестнице (отчего-то не на лифте), лучше чем летал сюда на крыльях, Андрей был уже перед желанной квартирой. Бедный, как ослепленный счастьем человек, которому хочется выпрыгнуть из-за угла, с криком: вот он я!.. Непутевый ангел не нашел ничего лучше, как нажать на кнопку дверного звонка. В тесной комнате царило гнетущее молчание. Мама Наташи Алиса сидела на кровати, вывязывая крючком и пересчитывая петельки. Ее муж развалился в кресле и, не обращая внимания на громко работающий телевизор, читал автомобильный журнал. Друг на друга они не обращали никакого внимания, за вечер не обмолвившись и словом. Когда раздался звонок в дверь, женщина подняла голову, глядя на часы. Наташа сегодня явно припозднилась… Она кинула короткий взгляд на мужа, который поднялся и, произнеся что-то одними губами, пошел открывать дочери. Три минуты. Алиса повернула лицо, прислушиваясь к голосам из коридора. Перекрыв вопли телевизора, из-под двери доносился гул и ругань мужа. Не понимая, что случилось, она тем не менее осталась на месте, продолжая набирать петли бесчувственно профессиональной рукой. И в самых смелых придумках она не могла вообразить, что сейчас на пороге ее собственного дома стоят два мужчины, между которыми происходит диалог такого ненормального типа: – Здравствуйте! – Здравствуйте. А Вам кого?.. – А мне… Наташу. Вы ее отец? – Сегодня с утра было так. А Вы кто? – Я? Меня Андрей зовут. Я очень рад познакомиться. Виктор отдернул руку, как от прокаженного, и с истинным изумлением посмотрел в глаза молодого человека. Через несколько минут Алису заставил вздрогнуть хлопок двери. В комнату вломился взведенный муж. – Что?.. – это было первое слово, которое она адресовала ему в этот день. – Ничего!.. – он раздраженно плюхнулся в кресло и взял журнал, комкая страницы в пальцах. – Мало того, что твоя дочь шляется неизвестно где и с кем в такое время, так еще и к нам домой теперь будут ходить какие-то поганцы вдвое старше нее!.. – Что?.. – только повторила Алиса. Такие новости заставили ее забыть обо всем и отложить вязание. – Какие еще поганцы?.. – Сейчас приходил один. Хотел, видите ли, говорить с ней. Ну, я ему и объяснил, что я знаю все эти разговоры и чтобы он не смел больше тут появляться, – с негодованием в голосе стал рассказывать Виктор. – Он меня не понял. Тогда я ему уже жестче… объяснил. Алиса молчала, потемнев лицом. – Надо Наталье сказать серьезно, – проговорил Виктор, – чтобы быстро прекращала эту практику. А то: то один ей позвонит, то второй… Не понимаю, что она из себя решила сделать. – Почему же?.. А я очень понимаю, – молвила Алиса тихо. – Тем более что есть в кого. Виктор не взглянул на нее. Алиса взяла в руки крючок. Его ладонь выпрямила замятый лист. – Пойду покурю, – бросил он, вставая с места. Ангел-хранитель главы семейства Владимир впрыгнул в комнату просто вихрем и тут же направился к гладильной доске, на которой, балансируя, тосковала о чем-то его коллега Анжи. – Чего опять?.. – спросила она, поворачивая к нему лицо. За последнюю неделю ангелы семейной пары, равно как и их подопечные, почти не разговаривали друг с другом. После омовения рук в исполнении Михаила Анжелина все же решилась сделать то, что считала нужным. Дотоле лишь казавшуюся благополучной семью потряс страшный удар. Случайно брошенный в коридоре сотовый. Случайное сообщение. Неслучайной женщины. Алиса не могла простить измену мужа. Не могла она и пережить эту ужасную боль. Трещину в отношениях. Трещину в сердце. Превратившуюся в пытку совместную жизнь, державшуюся теперь только на детях. Слабой, забытой ниточкой. Стараниями Анж. – Я видел Андрея. Только что, – качнув головой, ответил Владимир. – Он приходил? Вернулся наконец?.. – выпрямилась Анжелина. – Вернулся!.. В человеческом теле и за Наташей!.. – Что?! – Анжи привстала, переключившись от всех своих мрачных размышлений. – Он позвонил в дверь в физическом теле?! – Владимир кивнул. – Временное уплотнение материи?!.. Воплощение?!!! – Скорее второе, – пожал плечами Владимир. – На временный его вид уж никак не смахивал. – Архангельский мир! Да что они там удумали себе такое?! – не смогла сдержаться Анжи. – Кто уж знает?! Ладно, пойду догоню его, пока он не совсем смылся!.. Может, хоть ангел его расскажет в чем дело. Следи за нашими, чтобы друг друга не переубивали… С этими словами Владимир покинул комнату. Анжи прикусила нижнюю губу. Андрей спускался по ступенькам, надувшись, как обиженный ребенок. Его глаза, не понимая несправедливость жизни, смотрели под ноги, пытаясь хотя бы там прочитать, за что его так грубо выгнали с порога квартиры, которую он считал почти что вторым домом. Он же кучу лет знает Наташиного отца и всегда так хорошо к нему относился!.. Так поступить с ангелом собственной дочери!.. Впрочем, он, конечно, не знает про ангела. Возможно, у него просто было плохое настроение. Да, Андрей знал, такое у него часто бывает, и не нужно обижаться… Лишь бы без сломанных ребер, раз теперь это так актуально. Андрей не заметил, как ступил на первый этаж. Под писк домофона с улицы шарахнулась железная дверь. В подъезд вошла Марина, мрачная и суровая. На плече ее висела большая сумка, ровный мраморный взгляд задумчиво блуждал по стенам, погруженный во что-то далекое потустороннее. В развалку она понесла себя к лифту, на ходу расстегивая сумку и что-то пытаясь там разыскать. – Привет, – произнес Андрей. – При… – Марина подняла лицо. Ее глаза просканировали лицо стоящего рядом парня, пытаясь вникнуть в ситуацию. – Э-э… А я Вас знаю?.. Андрей взглянул в горячие холодным пламенем человеческие зрачки и понял, что допустил оплошность. Знал он только ее ангела. И ему очень хотелось узнать, здесь ли сейчас был Сергей. – Ну… не совсем, – уклончиво отозвался Андрей. – Я знакомый Вашего друга. – У меня нет друга. Какого?.. – блеснув чисто женской логикой, заинтересовалась Марина. «Неужто Дениса?..» – кольнуло внутри. – Сергея, – назвал Андрей. – Вы ошиблись. У меня есть пара Сергеев в институте, но они мне не друзья, – сказала Марина. – Простите, – уже не удивляясь иногда возникавшей в своем обращении природной официальной вежливости, она посторонила Андрея, проходя к лифту и нажимая на кнопку. – Извините, – попросил прощения он. – Ничего, – кинула Марина, не глядя. Слухом она проводила уходящие шаги смутившегося молодого человека. И какой, твою…, Сергей?.. Что, это новый метод знакомиться, что ли?.. «Ересь», – подумалось ей. Мара вошла в лифт и ткнула на свой этаж. Идеи уложились в голове как продукты на полки холодильника. Андрей решился не идти домой сразу, а погулять по столь знакомому и родному району Москвы, дабы еще раз убедиться, что все, что с ним произошло, это реальность, а также чтобы вспомнить все детали своей настоящей и прошлой жизни. Хотя именно прошлую жизнь Андрей теперь безоговорочно принимал в качестве настоящей. Небо потемнело, и жара немного спала, так что дышать было намного легче. Андрей прошел сквозь двор, сворачивая на одну из многочисленных узеньких улочек этого квартала… Быстрыми шагами он миновал элитный жилой комплекс и исполинский банк, облицованный зеркальными панелями. Пристроившись на маленьком пространстве тротуара, Андрей двинулся вперед, вдыхая свежий аромат, доносившийся из-за парковой ограды. Да, тут был чудесный детский парк. Там даже лебеди плавают и утки, вон они!.. Тут малыши в основном гуляют, Андрей вспомнил. Ободренный, он шел по асфальту, стряхнув с себя все сомнения и неудачи. Чего ему бояться теперь, когда он постиг небо, принадлежащее ему?.. Впереди была стройка. Когда Андрей видел ее в последний раз?.. Кажется, здесь уже многое сделали без него. Хотя… Да, похоже, что он действительно пропустил не более нескольких дней своей жизни. Андрей улыбнулся своим мыслям. Странно как получается: он смог одновременно прожить две жизни, не так ли? Помня себя ребенком и подростком, бегающим по московскому двору, он до последних секунд сознавал себя и ангелом, служащим человеку на этих улицах. Да… Силен Господь, нечего добавить… Два поворота – очень быстро. Андрей стал улавливать, что и на Земле движение способно быть динамичным. А что?.. Ими быть прекрасно, ведь недаром они венец творения. Навстречу стали попадаться частые парочки и компании молодежи, выгнанные на улицу чудесной весенней жарой. Нашелся морг. Его Андрей тоже помнил. Равно как и монументальный забор государственного учреждения через дорогу – там всегда дежурила охрана. Он знал тут каждый лепесточек и отколотый кирпич ограды. Сквозь распахнутые окна виднелся свет и слышалась музыка. Так не стеснялись люди своей жизни, как не стеснялись ее и бесплотные духи. В трепетании штор, у каждого своя, и каждая – для всех. Андрей ускорился, бегом перебегая проезжую часть. Его силуэт пропал в объятьях парковой листвы. Вот еще один, который уже не закрывался на ночь на замок, подобно детскому парку, большой сквер, мимо которого ему доводилось не раз проходить и иногда даже прогуливаться в нем следом за Наташей. И вдруг внутри появилось жгучее желание пригласить ее сюда теперь, чтобы рассказать ей все, что он чувствует в эти минуты… Дивясь таинственному вечеру и облачному небу, синеющему над головой невероятно, Андрей шел по главной аллее, не зная торопиться или замедлить ход, бежать или припасть к листикам кустов, целуя их в водопаде чувств. Ему так хотелось разделить свою радость со всеми близкими… Только их он еще узнать не успел. Могла ли в таком состоянии отвлечь его компания пьяниц, собравшихся у круглосуточной палатки, более чем на пару мгновений? Андрей приблизился к светофору и остановился, глядя широкими чистыми глазами. На фоне этой прекрасной ночи, созданной десницей разума и света, через дорогу от него возвышался заточенный в пропорциях белеющий храм, стремящийся в небо крестами удлиненных куполов. Губы Андрея отпустили вздох восхищения. Он был уже рядом, дождавшись перейти пустынную улицу. Железный забор пускал вверх острые наконечники. Андрею так захотелось подойти ближе, чтобы прижаться к этим стенам, стенам храма, посвященного небесным служителям. Но на калитке висел маленький замочек. Его пальцы легли на прутья, Андрей буквально лег на ограду, внимая цветущим растениям ровного газона, бликам искусственной подсветки, ложащимся на стены, манящему крыльцу с затухшей у входа лампадой. Там праздновали праздник ангелов. Нет, не только в день Собора бесплотных сил. Но каждый день, под сводами стен, вокруг них, летящим воздухом мимо, воспевали ангельское торжество… Праздновали Михаила. Андрей затаил дыхание, вслушиваясь своим человеческим сердцем в эту тишину, и всей своей верой доверяя тому, что мог услышать в ней. В темноте и безлюдье пустынных лавочек храм являл излучение силы и целомудрия. Будто осанка Михаила стояла за этими белыми камнями, за синими, одетыми в форму легиона небесными сферами. Шепот переговаривающихся голосов и архангельских крыльев, казалось, вложенный между кирпичиками храма присутствием каждого из восьми архистратигов… Где старшие и младшие стоят, не зная чина, все вместе, друг рядом с другом, брат под крылом брата. Андрей вздохнул в трепете душевного переизбытка. Мимо шли люди, но он не стыдился своего порыва. Ему еще сильнее захотелось пройти вовнутрь. Андрей обошел ограду, силясь найти хоть один открытый уголок, но, увы, все было заперто плотно. Придется любоваться отсюда. Он остановился, разглядывая дальнейшие детали в утишившемся волнении. Его зрачки устремились на выложенную мозаику, блестящую камушками в лучах прожектора. Михаил стоял, сам охраняя главный алтарь храма. – Ну вот так я… – молвил Андрей, вглядываясь в каждую линию. Похож или нет?.. Верно, похож. Чем-то таким, что и не скажешь сразу. «Я пришел, – произнес Андрей внутри себя. – Я приду к тебе сюда. Обязательно». В его сердце уже сложился план, как он пойдет в церковь уже по-настоящему, как полагается христианину. Ведь он теперь человек, и другого пути ему не виделось. Слава Богу, он был крещеным. Запястье легло на воротник футболки. На шее у него висел крестик. Всегда, с самого детства. А теперь он столько сделал всего, что давно пора раскаяться. Исповедь? Это таинство ведь было здесь высшей точкой покаяния. Теперь и для него. Взгляд Андрея застелился по серому асфальту. Сколько глупостей, какие… грехи. Он должен был переосмыслить все. Под огнем той искры, которая озарила его в этот день. Андрей подался обратно к входу и наклонился, вглядываясь в расписание богослужений… Какое сегодня число, еще раз?.. Надо бы это записать… Но куда? В мобильник можно, он у него в кармане, не забыл. Хотя можно и так запомнить. Ангелы запоминали на память. Андрей смотрел на цифры внимательно, отображая их в своем уме. Комнату ошарашил звон будильника. Андрей вскочил, путаясь в одеяле и бешено пытаясь понять, что случилось. В полуобморочном состоянии он смог добраться до сотового и выключить его. Чувствуя в голове звездопад, он прилег на подушку. Что, где, утро… на работу… Андрей сполз с дивана, подняв себя на ноги, интуитивно понимая, что иначе он попросту проспит и опоздает. Каким-то непонятным усилием заставил себя пойти в ванную. А ледяная вода помогала не только от жары… Правильно, если всю ночь смотреть на звезды и размышлять о высоком… Андрей всем телом ощущал свою ошибку, раскаиваясь в том, что смог уснуть совсем недавно. Выдавливая на зубную щетку пасту, он все еще старался открыть ноющие пылью глаза и с трудом соображал, что же было вчера и что сегодня. Так много передумал за всю эту ночь. Все вспоминал свою жизнь за последние двадцать лет, оценивал, анализировал. Много припомнил, много изъянов нашел, многого ужаснулся… Вспомнил, что лет с тринадцати в церкви не был, на исповедь не ходил, забыл как священник-то выглядит. И только крест на шее остался висеть с тех пор, как его покрестила бабушка. Любимый внук… и единственный. Он хорошо ее помнил. Помнил, как проводил здесь свое детство, как носился на даче маленькой колбаской… Какое это было время… Жизнь крутил он перед глазами, как следователь фонограмму чьих-то телефонных переговоров. Какой же человеческой она оказалась. И сколько всего было сделано Андреем, что всегда делали люди… И юность, и молодость. Что дальше?.. Он вспомнил своих подруг, которые у него были за всю жизнь, до Лады. Каких разных он выбирал или же выбирали его?.. Странное дело – память, либо сердце молчало, не желая отзываться: ни один огонек не взвился в нем, когда он думал о них. Но как бы то ни было… Андрей еще вчера твердо решил, что за все попросит у Бога прощения, все исправит, будет жить по-новому. С этой мыслью и с проблеском о Наташе в голове и уснул. А сейчас спать хотелось жутко. Два раза порезал щеку безопасной бритвой. Зажимая ватой кровь, которая была алая и бегуще живая, Андрей стойко перенес эту боль и ушел на кухню завтракать. Негоже ведь было ему опоздать на работу во второй день ангельской жизни. Через тридцать минут удалось выползти из дома. Оставалось только удивляться, на что угрохал время. Хотелось перед уходом помолиться перед единственной в доме фамильной иконой, да понял, что не успел. Минуты тикали – всего ничего их было в сутках – незнакомым еще ритмом жизни человеческого ангела. – Привет!.. – когда Андрей зашел в офис, Саша уже сидел за столом, глядя в монитор и держа в руке бумажный стаканчик кофе. – Привет… А ты решил работу сменить? – спросил Саша размеренно. – Почему?.. – Андрей взглянул в уткнувшиеся в него зрачки. Он снял пиджак, усаживаясь перед компьютером. – Ну, на палача. Куски кожи, боль, крики… В общем, совсем как у тебя сегодня утром, – видя, что Андрей продолжает тормозить, Саша указал на его лицо: – Да у тебя кровища на полщеки: ты что, кинжалом брился?.. Андрей схватился за скулу. – Сильно? – встрепенулся он на стуле. – Ну… – Надо смыть!.. – Надо думать. – Пойду в туалет!.. Сейчас вернусь! – Давай, мы ждем тебя с нетерпением. Саша проводил глазами промелькнувшую мимо фигуру. Спасибо, что не голову скосил. Когда Андрей возвратился, на месте была половина сотрудников. В компании возник насупленный Миша. – Привет. Ты, говорят, с утра жжешь? – Ж-ж… жгу?.. – испугался Андрей, ища подходящую форму глагола. До него дошел смысл фразы. – Да я… Не знаю, как так вышло. Просто из руки выскользнула, скользкая в мыле, зараза, – он ощутил, как все сосуды сжались и разжались. Он же так говорил, так ругался: зараза!.. – Бывает хуже, – хмыкнул Миша. – У тебя все равно все красное. – Да я уж смывал, она снова потекла, не знаю как, – Андрей начал затирать кожу пальцами. – Давай я, – Миша встал, открывая пачку бумажных платков. Каждую весну у него начиналась аллергия, и он, мучаясь, не мог без них жить. – Спасибо, спасибо тебе, – поблагодарил Андрей, чувствуя, как жесткая рука безжалостно выскабливает с лица остатки кровяных кристалликов. В крови и комканье бумаги и начался рабочий день. Миша сидел, напевая себе под нос что-то среднее между романсами и русской попсой: понять точно было трудно. Саша периодически вздыхал и зевал, ритмично щелкая по мышке. Андрей моргал слезящимися глазами, пытаясь прийти в себя, чтобы не сползать со стула на пол. – Вы с моделью-то не созванивались, кстати? – подал голос Саня. – Дрон!.. – А? – выпрямился Андрей. – Родина моя – Караганда. С моделью созванивался, тебя спрашивают? – отпустил любимый каламбур Миша. Андрей сдвинул брови. С кем он там должен был созваниваться?.. – Ты думаешь, Лада после этого будет говорить что-то, кроме мата?.. Или что эта фурия позвонит ему первой? – мрачно взглянул Миша на Сашу. – Как знать, на что способны греческие богини в минуты раскаяния, – усмехнулся Саша. Модель – это местная кличка Лады!.. – Нет, нет, она не звонила, – Андрей поерзал на стуле. Его лоб наморщился. – Надеюсь, что у нее все обошлось. – Это у тебя бы обошлось, – темные глаза Миши застыли на противоположной стене. – Или мы обойдемся без… – Кстати, белобрысый, можешь поздравить Миху, – возвысил слова Саша. – Он наконец-то женится. – Иди ты… – цыкнул Миша раздраженно. – Поздравляю, – сказал Андрей серьезно. – Ты нашел свою любовь? – Нашел, – подтвердил Саша. – Уже два года как нашел. Но когда она ему вчера в пивную позвонила и покрыла самыми лучшими словами за то, что он не прет свою… свое тело домой, то Миша понял: это судьба… – Заткнулся бы ты, – досадливо произнес Миша. – Я на тебя посмотрю, когда ты с кем-то провстречаешься больше месяца… – Я предпочитаю разнообразие, ассортимент… – Саша зорко проследил ироничную улыбочку на чужих губах. – И вообще, главное, чтобы девушка хорошая попалась. Я уже себе присмотрел, да. – Собаку, что ли, сегодня во дворе? – съехидничал Миша. – Че ты лыбишься, дурак? Видел новую секретаршу в соседнем отделе?.. – Видел, да не про твою худосочную задницу. – Раскармливать, как некоторые, не мой стиль. Еще как про мою. Вот увидишь. – Десять пива с меня, если так. – Договорились, – загадочно улыбнулся Саша. – Смотри: узнаю, что уже замутил, уши оборву, – пригрозил Миша. Саша зычно рассмеялся. – Посмотришь еще, когда она к нам вместо Андреевской крали переведется!.. – воскликнул он. В этот момент на рабочем месте возникла Лада. Ее волосы были гладко забраны в пучок, в руках – пачка бумаг. Саша моментально осекся. Мужчины уперлись взглядами в мониторы, как будто там было что-то столь интересное, без чего прожить не представлялось возможным. Миша выражено запел свою песенку, Саша стал активно возить по столу мышью, призывно крутя колесиком взад и вперед. Не глядя на них, Лада подошла к столу Андрея. – Привет, – поднял он глаза. – «Рыбы» документов. Посмотри до обеда. Тебя посылают на переговоры с клиентом в три часа, – Лада положила бумаги, плотно прижимая их к столешнице. Голос-то бархатный – отметил для себя Миша. А вчера готова была выдрать всем волосы и не только. Тот еще рахат-лукум нашелся, гламурный. Когда же ее уволят, эту стерву?.. – Спасибо, – ответил Андрей. – Да… Лада, тут у меня… – он полез в карман. – Твои серьги. Вчера в ванне нашел. Лада посмотрела долгую секунду. Ее рука приняла протянутые ей золотые кольца. – Там еще твои вещи… Но я сегодня не стал собирать… не успел, – проговорил Андрей. Лада кивнула и, не ответив, пошла прочь. Не успел. Значит, было чем заняться?.. – Вспомнишь: вот и оно, – сказал Миша привычно. – Типун мне на язык, каюсь, – вздохнул Саша. Он взглянул на Андрея: тот смотрел ей вслед и молчал, оставив мышь и клавиатуру. – Жалеешь, что послал?.. – Нет, – отозвался Андрей. – Просто… Не знаю. А что тут было знать?.. Если смотрел он на нее и видел ту, которую обнимал так близко. Конфликт, шарахнувший его между телом и душой. Как он мог справиться с этим?.. – Она такой несчастной выглядит, – добавил Андрей. – Несчастной – так осчастливь снова, – нашел выход Миша. – Она уж не откажется, будь уверен. – Миш, – вернулся в роль намордника Саша. – Дьявол расстраивается, пока не выпьет свежей крови, – подметил Миша. – Домой?.. – не без иронии спросил Саша. – Домой, – ответил Миша недовольно. Ему хотелось настучать Саше по башке чем-нибудь тяжелым за то, что тот всем своим видом напоминал о вчерашнем скандале, который ему закатила сожительница. – Пока всем, – сказал Андрей, направляясь к двери. – Пока, белобрысый, – махнул Саша рукой почти грустно, глядя как Андрей выходит на улицу. На лестнице застучали каблуки. Соседний отдел направлялся по хижинам. Мимо Миши проплыла та самая секретарша, будто предоставляя возможность ознакомиться с тем, на чем он проиграет несколько литров пива. Миша успел оценить стройные ноги и беспредельно длинные светлые волосы. – Я пошел, – кинул Саша и быстро ринулся на выход. «Рыжий черт», – подумал Миша, уже сомневаясь в том, действительно ли дело так безнадежно. Движимый любопытством, он пошел следом. На воздухе Миша специально прикурил, наблюдая, как Саша, словно ищейка, идет за секретаршей по пятам, выбирая момент, чтобы подкатить и пригласить куда-нибудь в места не столь далекие. В эту минуту во двор зарулила салатовая иномарка. Саша сбил шаг, вынужденный посторониться. Девушка остановилась, улыбаясь, и дернула ручку передней двери затормозившей перед ней машины. Миша успел разглядеть молодого мужчину в темных очках за рулем и только мог представить со спины вытянувшееся лицо Саши. Автомобиль газонул из дворика. – Кажется дождь будет, – сказал Миша, посмотрев на небо. – Это другая секретарша, – промолвил Саша, приближаясь. – Ты как всегда все перепутал. – Да я вообще молчал, – пожал плечами Миша. На лице его была торжествующая улыбка. – Может, пива выпьем? – предложил Саша. – Не, меня дома ждут. Не блондинка, конечно, но брюнетки мне больше нравятся, – Миша потянулся. – Скотина ты, – заметил Саша как досадный факт. – Ага, – согласился Миша. По окончании тренировки Наташа вышла из открытого бассейна. Она устало повела плечами, на которые спадали недосушенные и потому спасающие от жары волосы. В одной руке у нее был зажат пакет, во второй – дамская сумочка. – Наташ, к радиальной?.. – спросили девчонки, единомышленницы по спорту. – Не. Я пешком пойду, – мотнула Наташа головой. Распрощавшись за оградой, Ната ускорила шаги по направлению к Садовому кольцу. Однако в последний момент вдруг передумала и поворотила к сокольнической станции «Парк Культуры». Почему бы и не доехать, в конце концов, одну остановку. Был солнечный весенний вечер, и у метро вовсю шныряли люди. Не стараясь догнать подруг, Наташа перескочила через дорогу, желая поскорее оказаться дома. Лето уже чувствовалось кожей, и сегодня она мечтала об одном: побыстрее закончить десятый класс и поехать в летний лагерь, где будет настоящая река, реальная природа, а не душный центр столицы. Наташа увернулась от спешащего куда-то человека с сумками и аккуратно пролавировала в толпе. Она встала прямо на проходе, не обращая внимания на беспрестанно текущую на вход массу людей. В сторонке, у дверей, был он с букетиком маленьких цветочков в руке. Смотрел на нее и улыбался. Она глядела прямо в его лицо, страстно желая отвести глаза, ноги не двигались, порываясь убежать и скрыться под крышей станции и одновременно – броситься навстречу. Рука безжизненно повисла, выпуская пакет из пальцев. Его глаза улыбнулись еще ярче, и он двинулся к ней сам. – Вот этот да… И еще вон ту иконку, вторую справа! – Андрей показывал пальцем и дарил лучезарные улыбки продавщице церковных книг. Неизвестно, что она подумала о таком обращении, но он был чист, как это солнце, которое пробивалось через окна на пол. – Берите молитвенник с полки… Икону сейчас дам. В церкви было тихо и немного прохладно. Два человека слонялись среди пустынных каменных стен, ставя свечки и молясь. Вечерней службы сегодня не было. – С Вас сто двадцать, – сказала девушка, отсчитывая цену книжечки и маленькой иконки. – И свечки две. Эти. Нет, лучше большие, – поправил себя Андрей. – Возьмите. Андрей активно достал из плошки со свечами свои. Он расплатился смятыми купюрами и повернулся. Женщина искоса бросила на него взгляд. Первым делом приладил свечку Господу Иисусу, старательно втыкая и удивляясь, почему она кривится. Все-таки смог поставить, если не прямо, то крепко. С сердцем перекрестился, глядя на икону. Андрей даже не смог ничего вымолвить: с тех пор, как он почувствовал себя ангелом, Бог начал существовать для него везде и естественно, как воздух для людей. Это общение могло лишь дополняться словами, которые сейчас ему трудно было подобрать от полноты и радости прихода в храм. Далее Андрей подошел к храмовой иконе, зажег свечу и снова плотно приладил ее на передовую подсвечника, с расстановкой перекрестился. – Ну вот я и тут, все как ты и обещал, – произнес он. На губах Андрея огоньком дрогнула смущенная улыбка. Еще войдя в храм он осмотрелся и порозовел щеками: так близко все ему здесь было, а образ Михаила как будто был способен заменить живое общение в архангельском уголке. – Я родившийся человек, и все вспомнил, как и должно было случиться, – голубые глаза устремились на лик закутанного в плащ архистратига с мечом в одной руке и копьем в другой. – Теперь я действительно все чувствую, полным потоком, как и хотел. Знаешь, это очень здорово, хотя и непривычно. Я очень счастлив, и я благодарю тебя за все, что ты сделал для меня. Благодарю Господа, что Он дал мне это через тебя. Вчера я встретился с Наташей. Она помнит меня. В смысле не в том, что меня как меня, а меня как того, кто встретил ее тогда, посреди ночи… Ну, ты меня понял. По-моему, она действительно меня очень ждала. И наш возраст почти совпал, как ты и обещал. У нас все будет хорошо, я так думаю. Я люблю ее, и она… Я не знаю, мы еще не говорили об этом друг другу. У людей все несколько сложнее – сказать… Но я ей скажу, обязательно скажу об этом. А сейчас я просто чувствую… Кажется, в этом мире я чувствую все почти также остро, как и на небе. У меня ведь была другая девушка, но я с ней расстался. Ей совсем не нужен был я, и я, кажется, тоже ее не любил… Ну… как они любят. Ведь есть разница между мужчинами и женщинами здесь и в ангельском мире или как? Я еще не очень разобрался, только понял, что тут приходится выбирать свою судьбу, то есть человека. Конечно, с Ладой все получилось не очень хорошо, ведь мы были так близки… Ну, ты понимаешь, о чем я… И меня теперь это очень мучает. Скажи, ведь у людей так бывает, да?.. Я же все равно должен быть с Наташей, а раньше я этого не знал. Или что?.. Я очень буду рад разобраться, как должен поступить ангел. Я ведь в тот момент сразу понял, кто я. И уже не сомневался. Мне сразу пришло на ум твое имя, и в небе я как будто увидел тебя… Это было как гром в моей душе. По церкви неслышно прошел священник в черном облачении с длинными рукавами. Он покосился на молодого человека, который что-то рассказывал иконе чуть ли не в полный голос, и направился к продавщице книг и свечей. – Я много размышлял о себе и своей жизни, и, поверь, пришел в ужас и даже в замешательство, наверное. Как мы можем забывать Бога, который с нами все время. Мне очень стыдно за многое, но я попытаюсь все исправить обязательно. Прости меня за то, что не оправдывал твоих надежд до сих пор. Но я очень, очень постараюсь сделать это сейчас, чтобы и ты получил посредством меня все, что так нужно нашему миру. Да-да, я чувствую себя по-прежнему ангелом, хотя и человек, и твой мир – это мой мир. Я тут уже немного соскучился по вам. Или даже много… Так хочется увидеть ваши лица, но, видимо, пока это невозможно… Вы все равно в моем сердце, и я вас всех вспоминаю. Вот и твое лицо здесь… Оно и похоже и непохоже на тебя. Твой взгляд тут очень родной. Правда я не дождусь, когда предстану перед тобой живым снова. Еще одно: я бы очень хотел узнать, кто мой ангел?.. Может быть, я знал его на небе?.. Но это не столь важно: ведь все мы, по сути, равны… Кстати, как там моя Лида?.. Я совсем забыл ее предупредить, что ухожу на Землю. Мне жутко совестно, извинись за меня, пожалуйста, если ее увидишь, скажи, что она моя самая близкая подруга, хорошо?.. Надеюсь, с ней тоже вскоре увидимся. Здесь так быстро время бежит, в этой стирке, мойке и еде… жуть прямо. Ну а вообще у меня тут еще замечательные знакомые и родители, да, очень странно это ощущать… Скоро к ним как раз поеду в гости, чтобы пообщаться, а то страсть, сколько я уже не был у них. У тебя, я хочу верить, тоже все хорошо. Вы с Агни, наверное, трудитесь, не покладая рук. Ее почему-то нигде с тобой рядом здесь нет, и это несправедливо. Впрочем, я не думаю, что это ее обижает, ведь главное сущность, а не изображение. Вот непонятно, например, почему все архангелы тут под потолком почти с одинаковыми лицами нарисованы. И ботинки у вас каких-то кислотных цветов, ни к одному плащу не подходят. Будто Габри с Варахиилом в очередной раз играли и дошутились: у них-то у одних все цвета идеально сочетаются… Свеча трескала, горя теплым светом, будто темные глаза Михаила успокаивали в ответ и убаюкивали с иконы. – Ну ладно, что-то я заболтался. Пойду я. В воскресенье обязательно буду. Передавай всем от меня привет, особенно Сереге, если встретишь. Жаль, что не могу пожать тебе руку сейчас, – проговорил Андрей. – До свидания, Михаил. Андрей коснулся края архангельского плаща и пошел прочь. На выходе затормозил и перекрестился, глядя на икону Спасителя. Наконец пришли нужные слова, хотя они и казались немного странноватыми для человека. Закончив молитву, Андрей бодро вышел из церкви. Глава 49 Маринка вышла из метро «Фрунзенская» и завернула за Дворец молодежи, слегка припадая на одну ногу. Правое колено не до конца разгибалось, в другой руке перевешивала тяжелая сумка. Глаза окинули площадку для парковки. Напрягая губы, Марина резво двигалась вперед. Пять минут от метро – ужасно долго и много. Да и до института – тьма: сорок минут, как хотелось просвистеть их мимо ушей быстрее… Как и всегда, многое… Бледная, худая, изможденная жизнью. Юбка болталась уже непонятно на чем, щеки застыли в серой неподвижности. И только движения остались прежними, приобретя лишь более нервную резковатость. Три, два, один… Один шаг, два, двадцать один, сколько тут еще от метро. – Извините, дом тридцать два не подскажете?.. Марина остановилась, обдумывая вопрос. – Назад. И справа будет, – ответила она. Спасибо – пожалуйста. Мара продолжила шаг. Ну вот опять сбили, не дали просчитать дистанцию. Все эти дни она слонялась по стеночкам, припадала на заборы. Она и не знала, что когда-нибудь ее будет мучить такой панический страх встретить Аню и Дениса. Все внутри сворачивалось клубочком и поднимало лапки. Она бы проползла где-нибудь за парапетом, лишь бы не взглянуть глазами в их глаза. Родной двор превратился в пытку. И она уже ненавидела тот факт, что они жили через дорожку. Спасибо, что не в одном подъезде, иначе бы она умерла. Умерла ли бы?.. Марина уже почти не жила, без капли сил и воли, она просто превратилась в тень. Рыдающий звук по ночам в тишину, безысходность которого никто не должен услышать. Аня же летала по двору, как заведенная на крыльях. Единожды Марина видела ее из окна. Как она изменилась!.. Будто бы и похудела даже, и спину держала как струну, вся модная, в дорогих шмотках и драгоценностях, ни одной старой вещи, походка дерзкая и уверенная. Взгляд… он просто горел. И если невозможно было разглядеть этого сверху, то это ощущалось в самом воздухе, трескающемся вокруг нее… Из мечты о чем-то большем, жизнь вдруг перевернулась в нули, и Марина не понимала, чем дышит и как двигается. Что-то чужое овладело телом и сознанием, и какие-то инстинкты и привычки толкали ее вперед, пока опоясывающим лишаем измывал ее один лишь смысл ее жизни. Денис, Денис, Денис, Денис, Денис, Денис, Денис, Денис… Денис в мозгах, Денис в солнечном сплетении, Денис тянущей трубочкой в ребрах, Денис между строчками в мониторе, Денис в поиске по Интернету, Денис единственной оставшейся надобностью в мобильном телефоне. Она жила одной надеждой увидеть его, услышать этот голос, попасть в ту сладкую ситуацию, где будет персонажем он. Как не размазывала ее по асфальту боязнь встретить, сквозь нее орало и маячило желание обратного, вопреки… И она жила только этим. Звездочки померкли, и солнышко уродливое, день прошел зря, краска была ненужной на лице, если не видел ее он. И институтские лица не значили ничего, и мужчины исчезли из мира вместе с женщинами, потому что жил тут только он. Под ногами валялись древесные сережки. Марина шла через двор домой, чувствуя сосущее в животе. Она презирала себя в этом волшебстве событий, в которых они были вместе с ним. Тогда это было таким простым и реальным, что, казалось, будет продолжаться все время… Теперь она потеряла его насовсем. И не было силы, способной разорвать этот фатум. Как будто что-то пыжилось внутри нее, и она понимала, что не сможет его получить, как бы ни гнула свои кости и не выворачивала судьбе руки… Невидимая гуттаперчевая стена разделяла их, и она понятия не имела, кто и как построил все эти препоны в ее жизни. Она зашла домой, кидая суму на кресло в комнате. Кирпичное убожество институтских книг. Еще одна бессмыслица еще одного учебного дня… М-да… Не желая ничего, ну или почти ничего, Марина опустилась за стол, одна. Глаза потеряно остановились на полке с учебниками. Так что там было сегодня в этом ненужном никому институте?.. Преддверие сессии, как обычно оно случалось, когда его не ждешь. Два года, два года, два года обучения… Тут, за этим столом, за этим монитором. И на каждом пятачке этой комнаты завал букв и терминов. Марина ощутила знакомый мандраж и покалывание где-то в стенке желудка. Это чувство вернулось в ее институт. А институт к ней?.. Не в силах держать себя в руках, Марина вдруг положила голову на руки и заплакала. Какой стыд… Какой позор… В трубу и помойку два года, когда рвались все поджилки… Когда в конце второго курса целый месяц она скомкала своими руками, не открывая ничего, не пытаясь даже вникнуть ни в один предмет, не имея в виду ни одну строчку учебы… И теперь с ужасом Марина поняла, что не просто опустилась, но потеряла все. Она чувствовала, как отупела до той степени, что сегодня на элементарный вопрос сморозила такую редкостную ахинею, что только по милости неба окружавшие ее люди не стали добивать ее нервы и самолюбие. Какой же дурой она стала. Еще пара месяцев Дениса, и она превратиться в натуральную лягушку с безумными глазами. Все, все, чего она добивалась, ухнуло в пропасть… Все было зря. Все… И ничего уже не исправишь… Ничего… И уже не тлеющие угли желаний заливали слезы, но побитая гордость скулила кровоточащими ранами. Мужская гордыня заходилась в растаявшем женском теле безысходным бессилием что-то исправить… Исцеляя и коля иголками соли застывшее железо черного льда… Но Марина еще не ощущала, как поднимаются в распор сваи стального разума, выходя на поединок варвара с кочевником, где не будет правых, но будет победивший… Анна сидела с ногами на банкетке, обнимая колени рукой. На кухонном столе стояла бутылка дорогого пива, покоясь своим горлышком под ее длинными ногтями. Глаза Ани были тверды и гладки, бороздя рваные желоба на стене. Напротив восседал Денис, настоящий хозяин своей расширенной за счет комнаты и потому шикарной встроенной кухни. Он развалился на деревянном стуле, широко расставив колени, и пил, смакуя по глотку и глядя в окно. Их двоих разделял темный стол со скатертью. – Вечерок вечереет, – молвил Денис, расслабленно любуясь видом из окна. – Ж… закатом греет, – сухо отозвалась Аня. – Смешно, – не улыбнулся Денис. – Чего ты сегодня грубишь не по делу? – его лоб сморщился. – Отчего ж не по делу-то, ты решил?.. – О, обожаю эту песенку, – Денис потянулся через стол к магнитофону и сделал погромче доносящиеся из колонок французские фразы. – Вали в кусты, авось ветками закроешь мозги, – губы Ани передернуло. Она опустила босые ноги на пол, погружая разум в круглое горлышко бутылки. – Слушай, ты чего вообще?.. Сидишь весь вечер, как медуза, я в тебя не врубаюсь сегодня, – сказал Дэн. Его рука коснулась зализанных гелем волос. – Зато во французский врубаешься: «возьми меня, дай мне», – Аня смачно присосалась к пиву. – Давай портить друг другу настроение – очень верно, – пальцы Дениса нетерпеливо прикрутили звук. – Ты говорить разучилась? Или теперь стишками свои эмоции выражаешь?.. – Частушками, твою… … – Очень интересно. И какие претензии ты хочешь мне выразить своими частушками?.. – скривился Денис. – А те, что, по-твоему, нормально пропасть на два дня и ни слуху, ни духу, а потом явиться и пошли бухать, да?.. – произнесла Аня, глядя в его лицо. – Слуш, при чем тут?.. – прихмыкнул Денис. – Я же тебе сказал: на работе был. Не обязан же я день и ночь висеть с тобой на проводе!.. – Нет, повеситься можно и на веревке, а не на проводе, тем более что у мобильника провода нет. Когда он отключен особенно. «Абонент не отвечает… Попробуйте позднее…» Круглосуточная работа, прям дежурство какое-то! – Уж какая есть… – А мне по боку, какая у тебя есть!.. – огрызнулась Аня. – Я знаю, что ты дома был еще вчера вечером, и мобилу специально отрубил!.. Мне же ты сегодня гонишь совсем другое!.. – Ах вот оно что! – воскликнул Денис. – Мамы мои, а какое вступление перед ударом!.. Что, по трубе лезла ко мне в окно заглядывать?.. – Нет, по пожарной лестнице. Отвечай лучше сразу: где всю ночь сегодня шатался?.. От нее не ускользнул мелькнувший в глазах Дэна разряд. – А тебе интересно, что ли?.. – Мне любопытно, что ли, что тебя так заняло, что ты так нагло врешь, – ответила Аня, гордо удерживая голову. – Правду страшненько сказать? – Но я ведь тебе и не клялся в вечной верности, или я чего не помню? – потемневшие глаза усмехнулись. – Что смотришь тигрицей?.. Хотела ж откровенности. Я от тебя ничего и не скрываю. А там – как хочешь. Что я обещал, то делаю, а что не собираюсь делать, того и не обещаю. Угу, и тебе не советую… – он взял паузу, выпивая живительный глоток пива. Аня сидела чернее тучи. – Между прочим, я тебе сейчас не сказал, что я делал ночью, ты уже все сама придумала. А вообще, знаешь, я тебе очень рекомендую поменьше думать и побольше гулять вечерами… В клубы ходить, покурить на улице. Может быть, тогда и ты бы была слишком занята, чтобы иссыхать сегодня по моей крови… – Чего?.. – Аня метнула на него презрительный взгляд, выгибая губу от отвращения. – А что такого? – улыбнулся Денис. – Ничего… Абсолютно ничего… – ее губы договорили за нее. Западло… сучье… – И чего ты так надулась?.. То не рады клетке, то беситесь из-за свободы. Я толерантен к тебе, разве это плохо?.. Я от тебя ничего не прошу, кроме того, чтобы ты немножко сбавила обороты своего язычка, а то сегодня мы сильно портим друг другу жизнь, по-моему… Он увидел, что Аня сидит невменяемая. Элегантно он пересел к ней, придвигаясь вплотную. – Тебе успокоиться надо, я прав?.. Сегодня недотрога передо мной такая сидит, что я… И не люблю такого лицемерия… Давно же все решили, так?.. – Уйди, собака… от меня… – проговорила Аня, силясь пробить пелену в глазах. – Ну… правда нам действительно режет больше всего… – протянул он. – Я ведь так думал о том, что приеду: обниму как следует… Что постараемся на славу… Как и ты думала… Да?.. Поцелуй в шею передернул Аню до самого дна. Она чувствовала присутствие рядом и не знала, куда деться от растягивающегося по веревочкам осознания. – Чего еще хочешь знать? – спросил он. – Я знаю: ты не решишься спросить. Как я к тебе отношусь?.. Не думай, я не сволочь и не аристократ. Я люблю тебя и хочу примерно так же, как ты меня. Не сдалось мне растаптывать твои стремления. Да… иди сюда, и все будет… И он действительно понимал, что сказать. Аня будто ждала этих слов, и с нее скатило как волна. Подавшись к Денису, она впервые за вечер позволила себя по-настоящему поцеловать. – То-то и оно, – глаза Дэна улыбнулись напротив нее. – Вот и ожидает нас приятный вечерок… А то обидно как-то получать такой отворот после таких удачных суток, – добавил он после паузы. Это был самый нежданный хук мести. Злость взметнулась в Ане новым сжигающим пламенем, она оттолкнула его от себя, отодвигаясь туда, куда уже места отодвинуться не было. Минута промедления, и, ожигая себя, она произнесла что-то с выраженной артикуляцией. – Чего-чего?.. – брови Дениса шокировано взметнулись вверх. – Вот такого я от тебя никак не ожидал. Сеешь расистские устремления?.. – Иногда сажаю по одному семечку, – отозвалась Аня, диким взглядом глядя в его черные глаза и ожидая в ответ удара по лицу. – Хочешь оскорбить мою национальность?.. Я тебя расстрою: у меня нет национальных чувств, – удивительно спокойно ответил ей Денис. – И я горжусь собой таким, какой я есть. Как и ты мной, кстати. Ага?.. – зрачки переметнулись с одного на другой ее глаз. – Квиты?.. Аня выдохнула, чувствуя, что бездна водоворотом уносится в преисподнюю. Она вдруг поняла, что пальцы, которые держат ее за руки, ждут продолжения прямо сейчас. И она не скрывала от себя, что хотела этого все два дня. – Самая большая страсть этого города… Ты же получила от меня все, чтобы быть ей в полной мере?.. Смотри, я не люблю затянувшихся сцен. – Все отлично, – хрипловато отозвалась Аня, рассеивая тучи на небе. – Точно?.. А то я всегда готов. Если не тебе, то кому скажешь. Твоей подруге, быть может?.. Где она, кстати, я что-то давно ее не видел? Я могу прическу там сделать, грудь увеличить… Лицо Ани почернело. – Что молчишь-то?.. Ладно, знаю, не простишь, – договорил Денис за нее, переливаясь глянцем зрачков. – Интересные вы, женщины. Все можете простить, кроме… Кстати, ты могла бы убить ее прямо сейчас, раз уж не сделала этого тогда. Выразительный зеркальный взгляд Ани стал для него новинкой. – Не лезь, куда тебя не пускали, – вымолвила она с внутренней твердостью. – С ней мы прошли намного больше, чем с тобой. И не тебе судить о нас двоих. – Фанатский сектор стадиона, что ли? – от души рассмеялся Денис. – И его тоже, – поджала губы Аня, не намереваясь продолжать эту тему. – Ладно, тогда не смею тебя больше расстраивать! – развеселился вдруг он. – Разве ты ж меня для этого себе выбрала?!.. Не-ет!.. Я тебя насквозь вижу: что тебя прет, а что прикалывает!.. Его рука ткнула ее в подреберье, и, задыхаясь от хохмы, он полез активно целовать ее во все открытые места. Аня и не заметила, как уже не сопротивляется и смеется вместе с ним. В одну секунду развеялись все оскорбления и дым, который был между ними, и они опустились в смерч, крутящий их задором все эти дни, что они были вместе. Дверь в комнату громыхнула, когда Марина зашла, умытая ледяной водой и еще мокрая от нее, и тут же двинулась к полке и достала стопку учебников. Ее пальцы, все еще запинаясь в движениях, стали открывать оглавления. Пятьсот, шестьсот, четыреста… Хорошо, триста двадцать… – Четыреста двадцать пять минус сто, грубо говоря… Отнять пятьдесят два… Плюс триста пять… – считала Марина страницы. – Где же ты была раньше, девочка моя?.. Так, это я читала… Только повторить… Она вспоминала, что она знала и как она вникала в некоторые темы последний раз, когда могла нормально заниматься. Марина рухнула на стул и выдвинула ящик письменного стола, заглянула во второй, пошла копаться в третьем. Рядом с учебниками в миг стали появляться груды бумаг: программок по предметам, распечаток материалов. – Блин, где же ты?.. – ее брови сдвинулись у переносицы. Что-то найти в этой Помпее было непросто. – Черт тебя подери три раза… Сам бы Александр… в своей Македонии бы… не разобрался… – кряхтела Марина, разыскивая затерявшиеся нужные ей методички. А черт с ним, с Александром!.. Пусть он остается в Македонии, нет у ней никакого Александра!.. Зато есть история зарубежных стран, и это похуже, о мрак!.. Марина почувствовала, что дрожь от этого предмета отстоит уже где-то на заднем плане. До сессии по пальцам считались драгоценные дни, и она опять чувствовала в себе силы, что со всем может справиться. Внезапный энтузиазм!.. Правильно говорил кто-то умный, о, да это ж говорила она сама, тупица!.. Нет лучшего способа решить одну проблему, чем найти себе вторую!.. О-ле, сессия! Ты, гадина, решаешь все на время своих оглоушенных дней! Виват, господа, виват!.. Гип-гип ура!.. Марина не собиралась вылечиться учебой, слишком в ней все было наоборот, чтобы лечить одно другим. Она искала в себе поломанные балки и листы фанеры, чтобы выстроить из них сцену, дабы станцевать на ней свой последний сольный танец. Зачем ей это было надо?.. Разумное объяснение продолжало молчать. В ней говорила только интуиция. И она кричала, что Марина себе не простит последнего своего поражения. Потерпев провал на волне жизни, она хотела получить на закуску ее успех, а получив, провалиться сквозь сделанные ей подмостки. Ведь это был не иначе, как собранный ей за эти годы пустой металлолом… Глава 50 Мощным взмахом огненных крыльев архангел богопознания Уриил взмыл в небесную вышину. За ним, поспевая, летели вестники любви – семнадцать пламенных ангелов. Среди них были семеро ближайших архангельских соратников, включая Зарину, Лизу и Артема, а также еще десять его прямых подчиненных. Особо выделялся среди всех ангелов маленький мальчик с почти что бордовыми крыльями, отливающими алым на солнышке. Это был Илюша. Он двигался рядом с Лизой, которая укрывала его своим телом, помогая справиться со встречным ветром. Уриил вылетел на чистое от облаков пространство и остановился посреди прозрачного воздуха, освещаемого лучами дневного солнца. Через несколько мгновений ангелы нагнали своего наставника и стали выстраиваться в круг. Они складывали крылья за спиной и выпрямлялись в струну, пылая столбиками яркого огня. – Илюша, ты ко мне пойдешь или будешь с Лизой?.. – спросил Уриил, ласково глядя на малыша, которого по-матерински обнимала за плечи веснушчатая помощница. – С Лизой, – ответил Илюша, почти виновато посмотрев на держащую его девушку. – Хорошо, – глаза Уриила засветились теплом. – Тогда давайте начинать. Ангелы замерли и умолкли. Их рыжие волосы играли на свету, пуская блики от нежно-оранжевого до ярко-красного. Пламя языками вырывалось из кожи, закручиваясь вихрями. Нефизические руки потянулись навстречу друг другу, духи любви сцепили пальцы в прикосновениях. Илюша вжался в подол Лизы. Воздух стал накаляться, заполняясь огнем божественной любви, который, сплетаясь, как корзинка, окутал ангелов сияющим кругом… Фигурой выстроился трансформатор, посылающий на Землю костер чувств. Работа ангелов Ура. – Не высовывайся! Нас точно заметят! – прошептал Габри, изо всех сил пытаясь слиться с облаком. – Я не понимаю, зачем мы прячемся? – недоумевал Варахиил. Он завис в воздухе рядом с братом. Изо рта у него торчала палочка от конфетки, которую он мерно посасывал. – Затем! – исчерпывающе объяснил Габри. – Давай двигай свое бесплотное тело за то облако, только быстро! – скомандовал он. Варахиил, как хороший разведчик, выглянул из-за белого клубка водяного пара. В нескольких десятках метров от облака пылал круг архангела Уриила. Кажется, рыжие ангелы их не видели. Варх быстро выскочил и бесшумной стрелой метнулся вперед. Следом за ним как ласточка порхнул Габри. Его спина мелькнула защитной формой омоновца. Архангел надел ее для лучшей маскировки. В небе-то. – Есть! – шепнул Габри, тормозя рядом с младшим братом. – Они ничего не просекли!.. Зарина выгнула спину и полыхнула красным пожаром. Пламя коснулось плеча Уриила, который держал ее руку, и смешалось с его бордовым огнем. Ур вдохнул полной грудью. Его золотые глаза улыбнулись Зарине и оглядели ангелов. Как по команде все сделали выдох, взвинчивая интенсивность огненной корзины. – Ур, – тихо произнесла Христина, которая стояла от архангела по правую руку. Она 1поймала взор начальника. – Там, по-моему, Габри и Варх под нами обосновались, за облаком прячутся… – Я видел, – проговорил Уриил в ответ. – Наверное, опять Габри в казаки-разбойники решил поиграть. Не обращай внимания на детей. – Мы как раз под ними! – сказал Габри, принимая самый шпионский вид. – Что будем делать? – Варахиил развернул вторую конфетку и растворил фантик в воздухе, чтобы не мусорить. Серо-зеленые глаза диалектики встретились с лазурными глазами вдохновения. Братья обменялись взглядами как два ангела, которым предстояла невыполнимая миссия. – Жди меня здесь, – произнес Габри серьезно. – Если я не вернусь, то ни в коем случае, слышишь: ни в коем случае не вызывай Михаила!.. – Хорошо, – ответил Варх. – Удачи тебе, Печальный… Главная муза коротко кивнул в ответ. Он подобрался к самому краю большого облака и приготовился к отчаянному и очень смелому шагу… – Я скоро в пепел превращусь, – сказала Христина, глядя на стоящего рядом Артема. – Прости, – извинился он. – Я сегодня в каком-то запале, прям даже не… Внезапно из-за облака вылетел Габри и, как ракета с фейерверком, рванул вверх. – Берегись! – только и успел заорать кто-то из мужчин. Доля секунды и архангел вдохновения проскочил сквозь горящий круг. Послышался треск искр и визг женщин. Круг закоротило, из груди огненных вестников вырвался обелиск дыма и всех цветов пламя. Лиза вскрикнула, ее шарахнуло в сторону. Ангелы едва смогли удержать девушку за руки. Илюша взорвался у ее коленей, из него вылетела огромная шаровая молния и, откинув всех волной отдачи, вертящейся свечой взмыла в космос. Гавриил ловко увернулся от огненной волны. Краем глаза он взглянул себе за спину и еле успел метнуться влево. Мимо пронеслась шаровая молния, подпалив кончики его волос. – Габри!!! – голос Уриила потряс все небесные сферы. С баритона он сорвался на фальцет. Архангел вдохновения победоносно улыбнулся и спланировал вниз, останавливаясь поодаль от круга. – Я не специально!.. – воскликнул Илюша. Его светло-карие глаза отчаянно уставились на Лизу. – Тебе жить надоело, что ли?! – Уриил приземлился рядом с Гавриилом, негодующе глядя в его невинные глаза. – Ты весь горишь. По-моему, у тебя температура, – обеспокоено промолвил Габри. – Я же говорил тебе никогда так не делать! – вскричал Уриил. – Ты понимаешь, что это может закончиться для тебя месяцем в лазарете?! – Ну не закончилось же… – буркнул Габри. – Еще чуть-чуть и ты бы получил ровный обугленный загар по всему телу! Ты же знаешь, что у нас сейчас кризис! Еще и Илюша пока не научился справляться со своим потенциалом! Думаешь, очень приятно ребенку рвануть как пороховая бочка?! – отчитал Уриил брата по полной. – Извини, я забыл про него… – сказал Габри. К ним подлетел сам виновник незапланированной молнии. Илюша застыл с пылающими от возбуждения щеками. – Прости, я не хотел!.. – произнес он, едва не рыдая. – Все в порядке, Илюшенька, – вздохнул Уриил, успокаивающе гладя ребенка по рыжим волосам. – Это просто старая шутка Габри. Он сам виноват. – Прости… – глаза Илюши обратились на архангела вдохновения. – Отличный фейерверк! – дождавшись окончания первой бури, к ангелам присоединился Варахиил. – Конфетку хотите? – он протянул вперед ладонь, полную карамелек на палочках. – Варх, я же работаю, – покачал головой Уриил. – Я надеялся, что ты понимаешь… – Мой Диалектический Карапуз слишком занят внутренней борьбой противоположностей, чтобы думать о чем-то другом, – оправдывая брата, заявил Габри. Он хлопнул Варахиила по плечу. – Ага, Муза права, Ур, – согласился Варахиил. – Кстати, откуда паленым волосом пахнет? Эксклюзивная стрижка горячими ножницами?.. Он наклонился, подавая Илюше конфеты. – Я длинным волосам никогда не изменю, в отличие от некоторых! – встряхнулся Габри, красноречиво глядя на Уриила. Давно это было, но вспоминалось и теперь: обстриженные рыжие волосы и дутые губы Габри, который умудрился страдать целый месяц из-за того, кто посмел нарушить весь архангельский стиль. Хотя Уриилу неизменно и бесспорно больше шло именно так. Огненный архистратиг только прицокнул языком. Его голова слегка качнулась в сторону. Ну что тут было возразить?.. – Можно я возьму? – Илюша снизу вверх посмотрел на Уриила. – Конечно, – кивнул архангел. – Спасибо, – обрадовался Илюша. – Бери больше, – сказал Варахиил. – Ребят угостишь. Пока Илюша набирал карамелек, Габри достал из кармана воздушный шарик и стал надувать. – Опять ведь рванет, – опасливо посмотрел на него Ур. – Не рванет, – гарантировал Габри. – Это новая модель, огнеупорная. Я оснастил ей школьный сад. Не можем же мы допустить, чтобы у огненных детей развивались комплексы. Габри торжественно вручил Илюше перевязанный лентой шарик. Уриил попрощался и, забрав довольного ребенка, пошел работать дальше. Кажется, теперь мальчик действительно был счастлив. – Рафаил, – Лилиана выдвинулась из-за розовых кустов, представая перед своим архангелом в уголке целителей. – Привет, Лиля, – улыбнулся Ральф. Он возвышался головы на три, весь в белом, в петельке – венчик кремовой розы, с зачесанными назад волосами. Перед ним в почти пустом лазарете покаяния стояли две девушки: одна – Лилиана, его заместитель и ближайший ангел, а вторая – молоденькая выпускница школы ангелов, еще не определившаяся со взрослым служением. – Это Елена, – Лилиана взяла за плечи донельзя смущенную ангельскую девушку. – Она хочет попробовать работать у нас. Елена посмотрела на Рафаила, пухлая щеками, исподлобья. Ее руки скрещивались на подоле фиалковой юбки. – Это так? – спросил у нее Рафаил. – Так… – отозвалась Елена тихо. – Я очень рад, – на губах Рафаила снова заиграла нежная улыбка. – Елена, значит? Очень красивое имя. – Спасибо, – девушка склонила голову. На белоснежный лоб упали светло-русые волосы. – Жаль, но я сейчас должен срочно лететь на Землю, – произнес Рафаил мягким певучим голосом. – Лена, побудь пока с Лилей, она объяснит тебе все, что тебе будет нужно знать. А когда я вернусь, то мы поговорим с тобой вдвоем, хорошо?.. – Хорошо, – проговорила Елена. Прощаясь, глаза Рафаила обволокли девушек дымкой, и он исчез в воздухе. – Пойдем, не бойся, – ободрила Лиля скованную Елену. Она взяла девушку за запястье и повела к лавочкам, на которых сидели и вышивали две сестры милосердия. – Лена, это Катя и Мила. Девушки, это Елена, наша новенькая. – Очень приятно, – радушно встретили ее ангелы. – Мне тоже… – Присаживайся, – пригласила Лилиана. – Я тебе расскажу, как мы тут живем. Елена села на лавочку и, держа ладони на коленях, приготовилась слушать. Солнце потихоньку клонилось за середину неба, и Лена начала понемногу смелеть и уже не так стеснялась задавать вопросы. – …Платье выбирай любое, главное, чтобы белое: такова наша форма, – объясняла Лилиана. – Можешь надевать брюки, если тебе больше нравится. Я например, всю жизнь хожу только в них. – Я платье предпочитаю… – ответила Елена. – Как хочешь, – кивнула Лиля. – Я тебе сейчас выдам наш знак – лепесток белой розы и дам первое поручение с кем-нибудь в паре. Начнешь учиться потихонечку. Главное, ничего не бойся: если что, мы поправим. И не расстраивайся по пустякам: я тебе сейчас объяснила только общие черты нашей профессии, остальное познается в процессе. Жалко, что ты пришла к нам в такое время, когда мы все мобилизованы. Но это к тебе не будет относиться. Когда устанешь, говори. Новичкам перенапрягаться не нужно: можно перегореть и сломаться. В этом случае нам своих лечить приходится дольше, чем других. Лучше отдохни, а потом продолжи. Наши девочки очень любят разное рукоделие. Впрочем, это абсолютно не обязательно. Можешь хоть в футбол гонять с воинами небесного легиона в перерыве. Ангелы Михаила будут просто счастливы. Мы, кстати, очень дружим. Я тебя потом познакомлю с Розой, она лучшая подруга Мирослава. – Правда? Я не знала… – удивилась Елена. Она замолчала и посмотрела на сестер милосердия. – Скажи, Лиля… А вы ведь… То есть… Вы любите его?.. Девушки улыбнулись – Ральфа-то?.. Конечно, разве его можно не любить? – ответила Лилиана. – И он вас тоже?.. – Он ко всем девочкам одинаково хорошо относится, – отозвалась Лиля. – И любит всех тоже одинаково. Всегда подойдет, спросит, что случилось, позаботится о тебе. Он замечательный, ты это поймешь очень скоро. – Я уже поняла… – ответила Елена. Ее глаза задумчиво и немного грустно поднялись на окропленное облаками небо, отражая вопрос и предчувствие. Сегодня было ветрено и солнечно. Такая приятная прохлада и свежесть на коже… Глава 51 – Блин, – Саша попытался достать сигарету из пачки и переломил ее надвое. Миша с серьезным видом прикурил, прикрывая огонек ладонью. – Знаешь, мне кажется, – произнес Саша, аккуратно вынимая вторую сигарету, – что с нашим Дроном… – …явно что-то не то, – договорил Миша. Парни вышли на перекур вдвоем: Андрей несколько дней назад бросил вредную привычку. Все вредные привычки. – В последнее время он совсем какой-то невменяемый ходит, – продолжал Саша. – Не курит, пиво пить перестал, говорит ерунду какую-то… Может, у него что случилось?.. – Кто его знает?.. – с гримасой пожал плечами Миша. – Хотя он странно довольным выглядит… – Может, влюбился?.. – Кто знает, может и втрескался в какую-нибудь… – Или на наркотики подсел!.. То-то он все время глаза таращит, будто не врубается… – Типун тебе… на ж… – досадливо протянул Миша. Его губы затянулись дымом. – Не верю я, что Андрей будет колоться. Хотя он мне всегда немного странным казался, но… – Надо выяснить в чем дело, иначе мы его потеряем, он совсем от рук отобьется. Только как?.. – Легко. Возьмем его сегодня в охапку и потащим в бар на очную ставку. Пусть тогда действительно колется, орешек, – с сухарем в голосе отозвался Миша. – А если не расколется?.. – Расколется, – сказал Миша уверенно. – Мы ему нальем пару-тройку кружек, так сразу расколется. – А если пить не будет?.. Или вообще не пойдет?.. – продолжать нудеть Саша. – Длинный, что ты заладил со своим «если»? Надо сделать так, чтоб получилось без «если». Хватаем его сегодня после работы под руки, и пока не выпьет с нами, никуда не пойдет, ни к топ-модели, ни крокодилов зеленых считать. Точка. После этого решим, что с ним делать дальше. – Ладно, – согласился Саша как-то не очень оптимистично. – А то меня все это сильно парит… Вечером ничего не подозревающий Андрей поднялся с рабочего места и традиционно направился на улицу. Ребята улетели вперед него, толком не попрощавшись. Андрей удивился, но еще больше, когда на улице Миша внезапно остановился и, развернувшись, преградил ему дорогу. Андрей сначала ничего не понял. Он попытался сказать до свидания и пройти мимо, подарив ту самую блаженную улыбку, что начинала так жутко раздражать окружающих, но тут к плечу приятеля прильнул Саша. Оба они стояли и смотрели на Андрея пристально, один высокий, а другой низкий, два лучших друга, как герои мультика. Было бы смешно, но воспитание Андрея не позволяло ему смеяться над другими. – Вы чего?.. – Андрей хлопнул на них ресницами с таким взглядом, что Миша вдруг засомневался, что он и вправду не ударился в общество поклонников зеленых травинок. – Пойдем посидим в кафешке, – сказал Саша, почти насупившись. – Извини, я сегодня не могу… – начал было Андрей. Он увидел, как Миша качает головой. – Пойдем, мы недолго, – Михаил взял Андрея за плечо. Саша настойчиво схватил за второе. Больше Андрея никто ни о чем не спрашивал. Через двадцать минут он сидел в маленьком прохладном кабачке за столиком в уголке, у самой стенки. Сбоку его для верности зажал Саша, Миша расположился напротив, положив руки на стол, и выглядел бы странно неприветливым, если бы не был таким всегда. Первой в омут разговора нырнула прическа Саши. Он не выдержал того, как Андрей болезненно озирается на стены столь знакомого заведения. – Ну, рассказывай, Дрон, – произнес он. – Что в твоей жизни такого произошло. – Что?.. – ангельски не понял Андрей. – Ты какой-то… в последнее время… Мы за тебя беспокоимся, – сказал Миша. – Какой я?.. – сложил губы Андрей. – Ты… другой какой-то стал, – проговорил Саша осторожно. – Мы тебя не таким знали. В тот день, когда ты порвал с Ладой, тебя как будто подменили. – Да нет… Я собственно… – Андрей замялся. «Застыдился», – отметил про себя Миша, который, не отрываясь, наблюдал за коллегой. Значит, на самом деле что-то скрывает. «Сказать правду?..» – подумал Андрей. Ведь он действительно поменялся в тот день. Андрей почувствовал себя не в своей тарелке. В это время Саша кликнул официантку. Не преминув улыбнуться ей пару лишних раз, заказал пива. – Симпатичная девушка, – молвил Саша, неожиданно переводя тему. – Она пришла, пока тебя не было, – обратился он к Андрею. – Не хочешь с ней познакомиться?.. Миша скрыл ухмылку. Жертвы Саши во имя дружбы не знали границ. Еще в прошлый раз он собирался приударить за ней сам. Авось расколет?.. – Нет, – Андрей мотнул головой. – Спасибо, у меня есть девушка. Расколол!.. Лицо Саши озарила молния. Они с Мишей искрометно переглянулись. Точно! Дрон влюбился! – У тебя появилась девушка? Что же ты молчал, белобрысый?! – воскликнул Миша. – Нехорошо скрывать сей факт от нас!.. – Расскажи о ней! Ты из-за нее с Ладой расстался, признавайся?.. – Саша нетерпеливо толкнул Андрея в бок локтем. – Нет, я… Я не из-за нее, – покачал волосами Андрей. – С ней я уже потом познакомился… Вернулась официантка, неся в руках поднос. Андрей помедлил, будто подбирая правду или правду не совсем. Пока он оставался ангелом в тайне, полной правды высказано быть не могло. – Спасибо, красавица, – окрыленный неожиданным открытием Миша улыбнулся ей во все зубы, за что получил ногой под столом от Саши, едва официантка успела удалиться. В знак напоминания о благоверной, которая ждала Мишу дома. – Тебе, – Саша поставил перед Андреем добрую немецкую кружку. Ну, не совсем немецкую… – Не, я не буду! – засопротивлялся Андрей. Его руки отодвинули от себя мутную жидкость. – Выпей! – Саша приставил кружку обратно к нему. – Такая жара стоит, сплавишься!.. – Давай, ничего с тобой от пол-литра не случится, не боись! – вмешался Миша. В конце концов Андрей сдался. С опаской он отпил горькую жидкость, поморщился, но смолчал. Мозг выискивал в себе вкусовые ощущения, загружая программу воспоминаний… Андрея впрямь жутко мучила жажда и страшная духота. Давила на тело, а значит и на чувства, которые на небе так долго были едины. – Так как ее зовут, твою новую девушку?.. – спросил Миша, живо отпивая щедрый глоток. – Наташа, – ответил Андрей. – Гляди, как засмущался! – пнул его Саша. – Ну, не ломайся, как девушка! Расскажи нам!.. – Давай, тут все свои! – подбодрил Миша. – Какая она?.. Блондинка, брюнетка?.. Рыжая?.. – Тебе все рыжих! – вскрикнул Саша. – Уже женился почти, а все туда же!.. – Иди в задницу! – отмахнулся Миша. – Сам иди!.. – Брюнетка, – Андрей дождался, пока утихнет перепалка. Он отхлебнул уже смелее. Карта ощущений загрузилась. Да, кажется, ему нравился этот горьковатый вкус. Далее вопросы посыпались один за другим. Симпатичная?.. Фигура хорошая?.. Андрей милостиво ответил на все. Он допил свою кружку почти до конца, пиво пошло в тело и голову, даря приятное легкое расслабление. Андрей ловил это знакомое и ставшее в новинку состояние заново. Как хорошо, особенно после рабочего дня и пыльного офиса… Парни уговорили одну порцию пива. Миша заказал вторую лично, а Саша поржал над ним, когда вместо симпатичной девчушки, к нему подошла давно знакомая леди Жесть, которую они прозвали так за выражение ее лица. Миша погрозил кулаком и припомнил, кто сегодня расплачивается за пиво, благодаря Сашиной вчерашней неудаче. – Где ты с ней познакомился? – решил узнать Миша. – Я… в городе, – уклончиво отозвался Андрей. – Где именно? – полюбопытствовал Саша. – В центре. На Парке Культуры. – Ты на аттракционах катался? – догадался Миша. – Мог бы Санька с собой взять… – Иди в задницу! – воскликнул уже Саша, закуривая сигарету. Андрей чихнул. – Чего курить бросил, оболтус? – поднял брови Миша. – Али из-за нее все?.. Вторая кружка ушла быстрее первой. Жара и пересушенное горло требовали еще. Дальше понеслось без счета. – И все-таки, Дрон, ты засранец!.. – громко заявил Саша, туша четвертый бычок о край пепельницы. – Как ты мог нас держать в таком ужасающем неведении?! Мы уж чуть ли не хоронить тебя собрались!.. – Простите, ребята… Я сам не знаю почему… – оправдывался Андрей. Он испытывал у себя в голове странное плывущее чувство и где-то смутно понимал, что свою «новорожденную» дозу нежный организм уже перебрал. Но руки теперь не знали, чего творили, машинально поднося, а губы – глотая и глотая, как на конвейере. Так же внезапно друзья почудились совсем близкими, и хотелось остаться тут и болтать целую жизнь. – И что, у вас уже было?.. Давай признавайся, не тяни, – Миша закурил вальяжно, с выражением лица прожженного ковбоя-ветерана. Никто не понял, ждал он или нет дежурного за эти дни Андреевского «что?..», но Дрон, опустив взгляд на пританцовывающий стол, ответил по-человечески. – У нас все хорошо было. – То есть ты ее уже приглашал к себе… телевизор посмотреть?.. – с должной своей проницательностью посмотрел на него Саша. – Отпадно!.. – незнамо чему заржал Миша. Он пил в отличие от остальных крепкое, и потому был изрядно хорош. – А ты думал!.. У нашего Дрона всегда все отлично получалось!.. – кинул в ответ на реплику Саша. Так уж устроено наше сердце, единственное в своем роде. И что-то, что не заденет другого, иного способно полоснуть кнутом, когда вторгается в его сокровищницу… скрытую до времени от глаз. Андрея неприятно отрезвил первый ударчик током. Они с ребятами говорили на разных языках. В глазах явственным плазменным изображением всплыл Сергей и его образ деланного земного плейбоя, причины которого его обладатель так до конца и не узнает. Неужели Андрей был таким же все эти детские двадцать три года?.. – Нет, вы меня не так поняли, у нас еще не было ничего такого, – тон Андрея понизился. – Нет!.. – Миша разочарованно хлюпнул. – А-а-а… – протянул Саня. – Ну, ты б так и выражался!.. – Ты когда нам ее покажешь?.. – ожил Миша. – Да, мы хотим на нее посмотреть!.. Приводи в центр после работы! Пускай Лада тоже полюбуется! – предложил на разделку идею Саша. – Зачем ей это?.. – сдвинул брови Андрей. – Лада чтоб полюбовалась, надо еще ого-го какую найти! – не слыша его, заметил Миша. Какое откровение о стерве!.. – Ага, во как заговорил! – подловил его Саша. – Ну, Дрон-то у нас абы кого не найдет, верно, белобрысый?.. У Андрея в ушах зазвонил из колоколов сам Царь-колокол. Словно подростку, впервые нагуливающемуся в компании сверстников, ему затуманило мозги слишком быстро и безнадежно. Голоса друзей слышались сплошным шумом, он пытался ловить происходящее, сам не зная, зачем и чего он хочет тут поймать. – Пойду… отойду, – Миша поднялся с места. – Не промахнись дверью! – крикнул вслед Саша и, послушав очередное «пошел в…», довольный вернулся к пиву. – Так… можно пока нормально поговорить. Кем, говоришь, она работает?.. Андрей, собственно, ничего еще про это не говорил. Он попытался ответить, но в этот момент к столику подошла официантка, и Саша переметнулся на нее. «Выписав» два пива, он вдобавок попытался заказать ее телефон. Девушка рассмеялась и ушла. – В институте учится? – изменил догадку Саша. – Нет. – А где, в колледже?.. Андрея замутило. Первый раз в свою будущность ангелочеловеком он почувствовал себя настолько непреоборимо тяжко. И не то пиво… Не то он перешагнул свой эмоциональный предел. Глаза Андрея вперились в предательский бычок, дымившийся в руке Саши. – В школе, – вымолвил он с трудом. – Нет, ты посмотри на этого урода! – всплеснул руками Саша. Андрей увидел, что его испепеляющий взгляд направлен на стойку, за которой Миша, вернувшийся из недалекого местечка, приставал к официантке. Он же с девушкой живет, как же?.. Андрей не успел додумать. Саша будто проснулся от оцепенения. – В школе?.. – в голосе проскользнуло то ли удивление, то ли еще что-то. – Заканчивает, что ли? Андрей не понял, почему сия деталь произвела такое странное впечатление. Вернулся Миша. – Может, тебе больше повезет, – чуть разочаровано подмигнул он Саше. Но Саша был не с ним. – Сколько ей лет-то?.. – взглянул он на Андрея. – Шестнадцать. Слишком поздно Андрей поймет то, что чего-то нельзя говорить в определенной компании. Слишком поздно в памяти всплывет характер Саши. И эта маленькая черточка, которая позволяла убежденному весельчаку, относящемуся к жизни вроде бы слишком легко и по приколу, считать, что есть на свете противоестественная… блажь. – Шестнадцать?.. – повторил Саша, осознавая две циферки. – Ты серьезно?.. – В чем дело, вы про что?.. – вернулся в русло Миха. Что думал по этому поводу Миша, Андрей так и не узнал. Возможно, для него девушки такого возраста остались далеко в прошлом. Но почему так ополчился вдруг Саша на то, что многие считали нормальным? Не по своему ли горькому опыту?.. – Ты озверел совсем, – произнес Саша. Веселье за столиком утихло. Миша заткнулся, гипнотизируя стол. Где ты был, тот опыт, и отчего ты был таким?.. Может, виноват был его хозяин?.. – С чего, я тебя не понимаю, – промолвил Андрей, еще не чуя, что сегодня выльется наружу больше чем стакан пива. И что вытереть это будет намного сложнее. – Не понимаешь? – Не понимаю. – Ты с ума сошел, вот что, б…, – сказал Саша, и его интонация выдала его с потрохами. – Как ты собираешься так жить, ответь мне?.. Тебе нужны родители, стоящие у двери твоей спальни?.. Или истеричный припадок собирающейся рожать малолетки?.. Если она залетит, ты подумал?.. Ты уже тут одними деньгами и белым халатом не отделаешься… Саша высказывал резонную позицию того, кто исповедовал заповедь: никаких детей в доме. И смысл в его словах могли уловить многие, но представьте себе жужжащего на незнакомом корейском языке комара у своего уха, и как он вас может достать, если его вовремя не отмахнуть в другой угол?.. Рука Андрея вжикнула пивной стакан на середину стола. Его глаза зажмурились, а что-то внутри вдохнуло всю атмосферу сразу, снимая мозги с ручного тормоза. – Мы с ней разберемся сами, это касается только нас двоих, – выговорил он ту фразу, которая была заповедью его. В нем начало рождаться негодование, но он сам того еще до конца не осознавал. Или скорее, в своей кондиции не мог осознать. Саша резко отодвинулся от стола, пробурчав что-то неприятное. И что способно было так вывести из себя человека всегда адекватного?.. – Не, Андрей, в самом деле, – проговорил Миша удивительно тихо. Впервые Андрюха слышал его таким. – Саша прав. Конечно, девушка может быть очень симпатичной и нравится тебе, но стоит ли идти на такой геморрой?.. Сколько ходит по городу хотя бы восемнадцатилетних, умниц и красоток? С твоей-то внешностью, какие у тебя будут проблемы найти себе одну из них?.. Конечно, тебе решать, но… Миша совсем некстати взял на себя роль арбитра. Уж если два барбоса сорвались с одной цепи… – Я и решу! Что вы ко мне привязались?! Вы для этого меня сюда позвали, отнимать мое время?! – воскликнул Андрей слишком громко, чтоб его не услышал весь ресторанчик. И как у него с языка сорвалась последняя фраза, откуда такое взялось, он и сам не знал. Ведь раньше он никогда бы такого не сказал, потому что считал за золотое правило: время, подаренное друзьям, никогда не будет потраченным зря. – Ах вот как, значит. Мы еще и время его тратим. Ты подумай, Миш, – акцентировал Саша уже негромко и саркастично, – он уже не считает нас достойными своей компании. Не слишком ли быстро ты вырос над собой, а, Андрей?.. – Я не… – попытался пойти на попятную Дрон. Но Миша был у микрофона первым. – Нехорошо ты сейчас делаешь, что бы ты там себе не считал, – молвил он. – Если тебе, конечно, по фигу на всех, то флаг в руки. Но орать на нас, будто мы детсадовцы, тебе тут тоже никто не позволит. Саш, по-моему, нам пора счет просить… – Миш, я правда не хотел, – проговорил Андрей, – понимаешь, я… – Все уже все поняли… Все, забили тему, – отозвался Саша сухо, но беззлобно. И впрямь: надо было ему ссориться из-за какого-то ослиного случая?.. – Давайте еще по одной и домой. В этот момент у Миши истошно зазвонил мобильник. Миша аж подскочил. Он схватил свою трубу из нагрудного кармана и унесся на улицу. – Саш, прости, я… – промямлил Андрей сконфуженно. – Забили тему, – повторил Саня. – Ох, я чувствую, ты сегодня не самый большой неудачник будешь… Его глаза многозначительно смотрели на взвившуюся вслед Мише пыль. Михаил вернулся через минуты три с глазами пьяного сумасшедшего. Великое падение на стул предварило слова Саши. – Финиш твоей семейной карьере? – поинтересовался он у друга. – Финиш! Я убью кого-нибудь, клянусь! – Миша со злостью кинул мобилу в карман. – Тупая корова!.. Она еще хочет, чтобы я на ней женился!.. Да … ей, … … …!.. Как же она меня достала!.. Вот, …, Дрон! Посмотрим, как ты будешь говорить, когда и тебе накинут хомут на шею! Да не одна баба, а и ее предки в довесок!.. Возможно, со всей своей искренностью Миша не хотел продолжать спор с Андреем, желая лишь высказать накипевшие за рутину дней эмоции. Но этот монолог оказался искрой в бочку сухого пороха. Рожденный с генетической прожилкой праведного гнева, который подчас доставался будущим небесным легионерам или перетекал в тело от общения с первым архангелом, Андрей добавил вечеру сахара. – И это говоришь мне ты? – он выдвинулся вперед, и глаза его метнули настоящие молнии так, что не заметить было трудно. – После той головомойки, которую устроили сейчас мне вы?! И ты, который говорил про геморрой, ты смеешь теперь утверждать, что я должен высунув язык бежать искать себе девушку в зрелые восемнадцать, с моей-то внешностью?!.. Ты, который хренову тучу лет прожил с женщиной в одном доме и не переставал все это время поливать ее грязью?! Ты учишь меня жить так, как подобает человеку?! Ты, который клеится к официантке при первом удобном случае и считает, что все это нормально, потому что никто не видит?! А когда тебя прижмут к стенке, закупориваешь рот и ползешь извиняться перед своей женщиной, чтобы завтра рассказать на работе, какая же она все-таки сука?!.. И что перерезало дыхание более: то, что это сказал ему Андрей или то, что его обвинили при всех в неправильной жизни?.. Миша оцепенел на первые минуты. Молнии в зрачках погасли, и утекли обратно в кожу вырвавшиеся языки мощи, которые способен был выдать тот, чьи убеждения неслись галопом собственной непреложной истины. Пускай и в стельку пьяной. Саша прочувствовал, как кровь кидается к ушам и далее в щеки, опускаясь в артерии пузырьками адреналина. Он видел, как Миша встал, покачнувшись на месте. – Ты все сказал?.. Пристально глядя, как Андрей молчит, Миша залез в карман. На свет появился бумажник. – Мой выигрыш за мой счет, поздравляю, – произнес он, обращаясь к Саше. На стол полетела пачка денег. – Увидимся с тобой, – и Миша пошел к выходу. Может быть, он хотел сказать просто «увидимся». Но сказал совсем другое. Саша, бледный, махнул пальцами, желая попросить счет. Принесли. Расплатился молча сам, только кинув Андрею: – С тебя… – Я не взял денег сегодня, я не знал, что вы… – проговорил Андрей, впервые ощущая себя человеком, который промахнулся с рублями. – Я завтра… – Забей, – последовал ответ. Саша встал и пошел к двери. – Саш… – окликнул его Андрей. – Иди домой. Поспи, может, полегчает… Это был последний на сегодня совет. Глава 52 Первый архангел активными шагами зашел в свой уголок. Послав улыбку оживившимся от его прихода белкам, он быстро подошел к столу. Найдя глазами чистые бумажки, Михаил взял в руку гелевое чудо-перо и, поставив колено на стул, наклонился, что-то записывая. Он спешил, явно заскочив на минуту, чтобы зафиксировать важные данные для будущего распоряжения. Однако едва главный легионер успел оторваться от листов и собрался покинуть свои владения, в проходе на него буквально налетела девушка. Не ожидав такого конфуза, она так же и отлетела на шаг назад, но весь вид ее выдал, что сейчас это не способно ее смутить. – Осторожно!.. – воскликнул Михаил, подаваясь к ней и придерживая за плечо. – Ты в порядке?.. Обеспокоенный вопрос был излишним. Запыхавшаяся ангельская девушка напротив, в джинсах и с запутавшимися хвостиками, была сама не своя. – Михаил, скажи, что это шутка!.. – выпалила она, даже не здороваясь и чуть не плача. Вся обмякшая и обескураженная, на ее лице были видны следы пересохших слез. Она явно летела издалека. – Какая шутка, Лида? Ты про Андрея? Это он тебя так расстроил?.. – Михаил заглянул в ее глаза, не снимая ладонь с маленького плеча. – Он… – только и вымолвила Лида. – Я все утро… Где… Как так… Я ничего не понимаю… – по ее щеке потекла слезинка отчаяния. – Тихо, тихо… – пальцы Михаила коснулись туго заколотых волос. – Я понимаю, ты шокирована. Поэтому я и послал тебе весточку, чтобы ты обо всем узнала, прежде чем начнешь метаться по небу… – Я так ждала встречи с ним… Так соскучилась… Прихожу… А его нет… И вместо него совсем другой ангел… – проговорила Лида прерывисто. – Я спрашиваю: «Где он?».. А он отвечает… Что нет его больше… А я… не поверила… Побежала ко всем своим… А потом… птичка от тебя… – Прости ради Бога. Я не вхож во все тонкости ваших отношений и, признаться, не подумал об этом сразу. Надо было раньше тебе все рассказать… – Почему он решил бросить все?.. Почему ушел? – казалось, Лиде было все равно, когда она узнала эту ударившую новость. – Он не решил все бросить. Просто Андрей получил разрешение пройти земную жизнь, чтобы узнать то, к чему его так тянуло. Это был его выбор. – Я знаю, его это мучило… Но почему он не сказал, что хочет это сделать, мне?.. Я думала, мы с ним друзья… – пальцы Лиды промокнули бегущие слезы. – Вы и есть друзья. Просто, понимаешь, мы должны принимать решения сами. И совет друзей, увы, не всегда помогает. Иногда лучше побыть один на один с собой… – Но он мог хотя бы предупредить!.. – Порой слишком уж захватывает эта борьба внутри себя, – Михаил вздохнул. – Я уверен, что он хотел предупредить тебя и попрощаться… Просто… забыл. Лида не сразу смогла ответить, было видно, что она не осуждает Андрея, но ей нестерпимо больно. Михаил стоял, словно стеной заслоняя от обрушившегося водопада. – Как же я без него теперь… – после продолжительной паузы молвила она. – Он же мой самый близкий… – Иногда мы должны отпустить самых близких, – произнес Михаил мягко. – Это ненадолго. Ты и моргнуть не успеешь, как он вернется… Что она, человеческая жизнь?.. Миг. Хотя для любящих этот миг может длиться вечность… Но на Земле, я думаю, ты скоро его увидишь. – Правда?.. – Конечно, – кивнул Михаил. – Если хочешь, можешь прямо сейчас слетать к нему. Я дам тебе адрес. Только с одним условием: не являйся ему и не пытайся идти на прямой ментальный или чувственный контакт. Для людей это может быть очень опасно. – Хорошо, – согласилась Лида. Михаил продиктовал, где живет и работает новоявленный Андрей. – Спасибо тебе огромное, – Лида заулыбалась. Влага обсохла на ее щеках, счастьем засверкало в глазах солнышко. – Не за что, – улыбнулся архангел. – Не переживай. Если что, прилетай ко мне. Лида попрощалась и убежала во всю прыть. Михаил взглянул ей вслед с неизменной лаской в глазах и пошел наружу, тоже направляясь к одному из самых близких. Сейчас должен был произойти разговор по душам. Казалось, что жизнь начинает закручиваться вокруг одной земной семьи. И Михаил наблюдал, понимая, что ход событий он поменять уже не в силах. В уголке архангела Варахиила царила самая приятная и уютная атмосфера. Небольшая территория была окружена молодыми крепкими дубками и березками, через кроны и стволы просачивался ветер, наполняя воздух мягким шелестом и прохладой. Под ногами разрослась бархатная травка ядреного изумрудного цвета, кое-где из нее торчали неброские колоски и маленькие цветочки голубоватой окраски и нейтрально-свежего аромата. То и дело оттуда и отсюда выскакивали большие кузнечики и вновь драпали в траву, довольные тем, что их тут никто не трогает. В тени единственного старого коренастого дуба, ствол которого был сплошь увит кремовыми чашечками вьюнка, стояла деревянная скамеечка, расписанная ни к селу, ни к городу трудноугадываемыми сценами сражений русских войск против шведских рыцарей. Эту скамеечку хозяин уголка Варх когда-то давно дал на откуп Габри, который в то время увлекался авангардным творчеством. В итоге архангел вдохновения так изуродовал несчастную лавку, что теперь благоверного князя Александра нельзя было отличить от всех остальных, а рыцари почему-то извергали пламя и воевали кастетами. Тем не менее, любовь к брату была сильнее предрассудков и жажды исторической достоверности, и Варахиил решил оставить скамеечку в уголке, хотя и не показал ее князю Александру, дабы понапрасну не травмировать психику вечно молодой души русского героя. Неподалеку от дуба, погрузившись в траву, как в ласковую ванну, сидела, пригнув колено, Агнесс. Одним локтем она опиралась о землю, рядом успокоился меч небесного легиона. Варахиил развалился на полянке. Его голова лежала на колене Агнесс, прикрыв веки, он блаженно смотрел на небо. Начальница легиона пальцами левой руки перебирала его жесткие волосы, нежно поглаживая архангела по голове. – Вот закончится эта мобилизация, и от тебя снова будет пахнуть лавандой, – проговорил Варахиил. – Это так тебе идет. – А от тебя – свежескошенной травой. Мне очень нравится, – ответила Агнесс. – Да. Но лаванда все же лучше, – решил Варахиил. Его глаза наблюдали, как ветер колышет листья деревьев. – Я тебе подарок сделаю самый лучший, когда все пройдет. Только я еще не придумал какой. Надо будет с Габри посоветоваться, он всегда все знает. Ты бы хотела какой-нибудь интересный цветочек или растение или украшение красивое?.. – Я бы от цветочка не отказалась. Хотя лучше ты реши, – улыбнулась Агнесс. – Хорошо. Я решу, – отозвался Варахиил. Он согнул ногу. – Ты с нами пойдешь запускать воздушного змея после того, как Михаил отменит мобилизацию?.. У нас с Габри уже такой проект змея готов! Ты будешь в восторге. – Пойду, конечно, – кивнула Агнесс. – Разве я могу бросить моих любимых ангелочков?.. И все разговоры были о мечте. Когда на поляне появился старший архистратиг. – Привет. Все ласкаетесь? – спросил Михаил, улыбаясь. – Ага, – протянул счастливый Варахиил. – Жаль, но я вынужден прервать ваши объятия, – произнес Михаил. – Варх, у меня к тебе поручение. – Говори, я готов, – Варахиил сел в траве и слегка неуклюже поднялся на залежавшихся ногах. Агнесс встала следом за ним, забирая из травы ангельский меч. Очень нежные руки приладили ножны на бедро. – Тебе не самая приятная работа, – молвил Михаил. – Мне нужна статистика самых плохих явлений в твоей сфере: измены, аборты, разводы… Ну, ты понял. За последние четверть века. Найди их, пожалуйста, и проанализируй. Попробуй проследить динамику, соотнеси с работой Самуила… Все соображения выскажи. Хорошо? – Договорились, – встряхнул волосами Варахиил. – Когда предоставить? – Сегодня вечером. Управишься? – Поздно вечером, если только, – пожал плечами Варахиил. – Если ты хочешь капитально, придется к ангелам слетать на Землю и в переходную, посоветоваться. – Идет. Буду ждать, – сказал Михаил. Варахиил сделал два шага и остановился. – Что? – не понял первый архангел. – А обнять? – посмотрел на него Варх. – Непременно, – Михаил прижал младшего брата к груди и два раза провел ладонью по его затылку. – Иди с Богом, младшенький. – До встречи, – улыбнулся Варахиил. – Пока, Агни! – он помахал рукой Агнесс и испарился. – Пока, Варх, – воительница взметнула пальцы вверх. Они с Михаилом остались вдвоем. Если не считать выскакивающих из-под ног кузнечиков. Агнесс стояла, поправляя рукоять меча, подрагивая светло-коричневыми ресницами. – У меня к тебе есть тема для беседы, – вымолвил Михаил. – Какая? – Агнесс подняла лицо. – Такая, что ты шалишь, дорогая барышня, – Михаил подошел к ней ближе. Он покачал головой, глядя в зрачки помощницы. – Ты о чем?.. – не уловила мысль Агнесс. – Я о том, что ты сегодня учудила на Земле. Я сам себе едва поверил. Зачем ты устроила этот боевик с выдворением демонов-искусителей?.. Темные глаза архангела смотрели прямо и спокойно. – Ах, ты про это… – Агнесс смутилась. – Я думала, что это безобидный шаг… – Агни, не надо дурачить себя и меня. Даже выпускник школы знает, что так делать нельзя, – отозвался Михаил. – И хотя твои глаза чисты, я вижу, что внутри тебя не все так спокойно, как на твоем лице. Сейчас, Агнесс, после того, как это случилось с нами, и каждое наше чувство открыто нам обоим, бесполезно пытаться кривить душой. Пусть неумышленно, – упредил он ее пронзительный взгляд. – Но ты ведь знаешь, что даже если удалось убедить саму себя в том, что нельзя – это можно, в запрете от этого не найдется лазейки. Михаил попал в самую точку. Он увидел, как переменилось выражение лица Агнесс. Потоком разноречивых чувств она занервничала перед ним. – Я… Я не знала… Я не знаю… – ответила она. Силясь объяснить, слова перепутались и застряли на полпути. Но он был тот, кому слова были необязательны. – Агни, скажи, зачем ты это сделала?.. Ты можешь объяснить мне, как начальница легиона?.. Ты не думай: я прекрасно понимаю твое желание помочь Андрею… Небо, о чем я говорю?.. Агни, я чувствую это так прозрачно, как чувствуешь ты. И понимаю, что я не способен переживать это в таких тонах, как твоя душа. Но ведь нам даны не только чувства и спонтанность, но и разум, и воля. Зачем ты вмешалась в ход его испытаний?.. У Андрея своя жизнь, своя судьба, свой Божий промысел. И у него есть свой ангел-хранитель, который действует так, как видит нужным только для него. А тут ты врываешься через голову самого близкого к сердцу бесплотного и выкидываешь искусителей, которые из ряда вон выходящего ничего не делают и запрещенных приемов тоже не используют. Сказать мне: женский порыв – ничего не сказать. Я тебя слишком хорошо знаю. Для меня это необъяснимо, Агни… Убежденная, негромкая и проникновенная. Его речь закончилась, его фраза поставила протяженную точку. – Прости, Михаил… Ты прав, я виновата, – Агнесс коснулась лба рукой. – Я не знаю, как это объяснить. Я просто прилетела проведать его… Я знала, что мне не стоит этого делать, что я могла спросить у тебя… Но я решила… Минута свободного времени… – она перевела мысль. – Я думала: посмотрю и улечу, ничего такого. А тут увидела вокруг него троих демонов… Ты все понял сразу, сама себя обманула: ведь демонов можно увидеть только желая этого, и я полуосознанно этого хотела… Они вертелись вокруг него как осы… Понимаешь, мне вдруг так нестерпимо стало, как будто это я сама… – Я понимаю. Я ощутил это тогда же, и потому сразу как смог бросился разобраться, что произошло. Для меня это стало шоком, эта пробоинка, которая возникла в тебе, читай: в высшем эшелоне небесного легиона. И что бы ты ни хотела в этот момент, ты действовала не только от своего лица, но и от лица всего небесного войска. Твой поступок выплеснул ни на что драгоценную энергию, а кроме того, он сделал маленький взрыв, который может привлечь ненужное внимание преисподней к парню. Хотя я все же очень надеюсь, что Самуил сейчас занят совсем другим и не обратит на это внимания. Михаилу показалось, что Агнесс вздрогнула. Последнее, что она допускала для себя, так это навредить ангелу. – Я поняла… Прости меня, пожалуйста. – Я чувствую твое раскаяние, и от имени не столько себя, сколько легиона, принимаю его, – ответил Михаил. – Вот только ограничительные меры мне ввести все равно придется. Дело сделано, и если такой опытный воин, как ты, совершает необдуманные вещи, то это уже открыло дорогу для нарушений другими легионерами. Мне очень больно, Агни, что такое случается. И хотя этому могут быть подвержены все, ответственности это с тебя не снимает. Я доверял своим начальникам как себе, но теперь вынужден издать приказ, согласно которому любые действия, кроме прямо разрешенных кодексом мобилизации, будут запрещены. – Может быть… – попыталась возразить Агнесс. – Нет, Агнесс. Уже не может. Я больше не могу рисковать. Я немедленно доведу это до сведения наших ангелов. Прошу выполнять. – Слушаюсь, – кивнула Агнесс. Она опустила подбородок и прикусила нижнюю губу. – Теперь я даже не знаю, что с тобой делать, – сказал Михаил. – Наказание налагать на тебя нет смысла: мы не в том положении, чтобы тратить на это время и энергию. У меня для тебя было ответственное задание на Земле, но сейчас у тебя все силы растрачены. – Я все равно полечу. Я виновата, и я буду отвечать за свои поступки. – Как я могу тебя послать на Землю, если ты еле держишься на ногах? – проговорил Михаил. – Ты и сама можешь выбыть из строя, и сорвать поручение. Я сам полечу на Землю, а ты возвращайся в уголок и принимай посетителей. Можешь с бумагами поработать. Но ни шагу никуда до вечера, пока я не буду выдавать норму сил. Распоряжение понятно? – Понятно… – ответила Агнесс. – Выполняй. Увидимся вечером. Высосанная до капли откровенным разговором, Агнесс, не поднимая головы, направилась в сторону выхода. Михаил уже собирался уходить, как внезапно на поляну на всех парах влетел Радослав. – Разреши доложить, Михаил, у нас ЧП! – выпалил он, приземляясь. – Слушаю, – коротко кивнул архангел. – Ты срочно нужен на Земле! Иегудиил превысил лимиты архангельского организма и теперь на грани полного срыва! – Как?! – воскликнул Михаил. – Ральфа вызвали?! – Я вызвал, но неуверен, что он слышал… связь ангелов работает плохо… – Самуил обрывает наши связи! Рад, срочно лети к Ральфу лично и гони его к Гуду!.. – велел архангел. – Господи, помилуй, да как же он так, а?.. Агнесс увидела, как Михаил, сам не свой, резко мотнул головой и испарился. Вслед за ним торопливо исчез Радослав. Где-то в обыкновенном современном городе Центральной Европы был такой же обычный день. Стояла прекрасная погода, и незанятые делами граждане предпочитали проводить его на улице. В одном из городских парков, с очаровательными клумбами и дорожками, гуляли, общались на лавочках люди всех возрастов. На газонах валялись молодые парочки, которые то ли прогуливали занятия, то ли вышли проветриться в перерыве. Они лежали и сидели на траве, иные что-то живо обсуждая, а иные практикуя поцелуи. На одной из таких романтичных весенних лужаек возвышался серый, окруженный цветами валун – чудо парковой мысли. На нем, невидимый для всех, молча сидел облаченный в рясу архангел. Лицо его было закрыто ладонями, ни одна мышца не шевелилась в его теле. – Здесь, – Михаил шагнул из воздуха и сразу кинулся к брату. – Гуд, как ты? – он опустился на колени и попытался заглянуть в лицо Иегудиила. Архангел подвижников ответил не сразу. Будто и появление Михаила, и все, что было во внешнем мире, текло как бы мимо. – Миша, я больше не могу… – произнес Иегудиил. Ладони отнялись от скул, и Михаил увидел перед собой измученные усталостью глаза. Из шрама на щеке просачивалась кровь. Михаил взял ладонь брата. – Держись, Гуд, я с тобой… – молвил старший архангел. – Сейчас Ральф придет. Не успел Михаил договорить, как появился Рафаил вместе с Радославом. – Боже, спаси! – всплеснул руками архистратиг покаяния. Через мгновение он был уже на коленях перед Иегудиилом. Михаил посторонился и молча встал рядом с генералом. – Я Иегудиила случайно нашел, – проговорил Радослав тихо. – Летел посоветоваться с Мирославом. Наобум маршрут выбрал… Над городом почувствовал, что что-то не так… – Случайности бывают редко… – сказал Михаил. – Спасибо тебе, Рад, что неоценимо помог. – Я тут ни при чем, – ответил Радослав. – Разреши идти на пост? – Иди, – кивнул Михаил. Радослав ушел, и первый архангел, поджав губы, стал смотреть за братьями. – Как так можно? – непонимающе укорял Рафаил. – Ты дышишь, как будто в тебе сделалось короткое замыкание! Угробить себя решил?.. – Я старался исправить… Но я не смог… – проговорил Иегудиил. – Они… не хотят нас слушать… Они не хотят ничего менять… Они нас не слышат… не чувствуют… Они предпочитают жить, как жили… как хочет он… Я не могу больше… Это я виноват… – Гуд, о чем ты говоришь? – вмешался Михаил. – Если ты и виноват, то не больше, чем мы все. Мы лишь стараемся делать свою работу, людская жизнь остается за людьми. – Это в моей сфере произошел срыв… Это была моя ошибка… Только моя… Я не видел ее годами… Как слепой… Теперь слишком поздно… Я готов отдать все, что у меня есть, но и этого мало… – выговорил Иегудиил. – Куда уж больше! Ты на пределе! – воскликнул Рафаил. – Скажи спасибо Раду, еще чуть-чуть, и я бы тебя год на ноги ставил. – Не видел… Как и я, который тоже не видел ничего… И виноват не меньше, чем кто-то, – отозвался Михаил с болью. Рафаил закончил лечебные массирующие прикосновения, нормализующие биение бесплотного сердца и успокаивающие дыхание… Его пальцы скользнули за пазуху, он вытащил лепесток белой розы и приложил к груди брата. Лепесток тут же растворился на уровне его сердца. – Мы не можем сделать за них все, – сказал Михаил. – Но мы можем сделать для них все, – уверил Иегудиил. Его выразительные глаза встретились с глазами Михаила. – Бедный мой, – Рафаил погладил Иегудиила по голове. Даже когда был взвинчен, он не терял своего исключительного обаяния и нежности. – Все будет хорошо… Ты сейчас пойдешь в рай и отдохнешь. Возражения не принимаются, – категорически ответил Ральф на взор брата. – Я сопровожу тебя и попрошу Лилиану с тобой посидеть. Слушайся ее во всем и скоро будешь как новенький. – Спасибо, Ральф… – Иегудиил с помощью Рафаила поднялся на ноги. – Миша, поблагодари от меня Рада, – попросил он старшего архангела. – Ладно, Гуд, – качнул головой Михаил. – Выздоравливай скорее. Михаил проводил глазами растаявших в воздухе архангелов и через несколько мгновений сам испарился в неизвестном направлении. – Круто! Так бы каждый день! – воскликнул Самуил. Его пальцы радостно притерли горлышко бутылки с нефильтрованным пивом, блестящие темные глаза обласкали обширную зеркальную гладь на стене, в которой отражались незримые человеческому глазу сцены Земли. Князь сидел в конференц-зале в своем любимом новом кожаном кресле, свободолюбиво закинув ногу на ногу. Справа от него расположился на добротном стуле генерал второй адской армии Алан. У его ног стоял целый ящик пива, и он не спеша посасывал бутылку за бутылкой, тоже из горлышка. По левую руку от Самуила, на почтенном расстоянии от его кресла, выпрямилась по струночке на стуле его супруга Диана. Ее колени были прижаты друг к другу, туфли расставлены в стороны, сосредоточенный взгляд припаян ко второму зеркалу, где в символическом виде отображалась Вселенская база информации. Открытая ей Самуилом. Черные зрачки Князя с неподдельным кайфом наблюдали за видевшимся в зеркале Иегудиилом. Однако вскоре своим явлением всех шокировал Радослав, а затем и Михаил. – Уроды, … Как догадались, гады перьевые?.. – проворчал Алан выточенными губами. Его голова негодующе качнулась в сторону, выражая больше презрения, чем могли сказать слова. – И года не прошло, – скривил мину Самуил. Он с унижающим снисхождением смотрел на старшего брата. – Ой, я не могу, какая прелесть! Ты посмотри: какие телячьи нежности!.. На экране появился Рафаил, а за ним опять Радослав. – Вся семейка в сборе, – произнес Самуил. Он наклонился и поставил пустую бутылку на пол. Алан полез в ящик и достал еще две, одну начальнику, а другую себе. – И Ральф как всегда образец мужественности! Просто настоящий идальго, только бантиков не хватает! – Скотина Радослав, – наморщился Алан. – То сливал нам Америку со своими сопляками, а тут вырисовался, нашел, глядите. Я так хорошо заблокировал все контакты этого изуродованного, что еще бы полчасика и вместо него бы кашу нашли. Везет же дуракам! Чай выйдет из немилости карающего… – Бездна, да его уже вывели, ты чего, не видел? – повел бровями Князь. – Михаил его простил меньше чем через неделю, опять на прежний пост отправил, – Самуил едва не сплюнул на пол. – Да, жалко: такой бы был фурор, когда бы я вывел из строя одного из архангелов, – это «я» было личностью владеющего Царством и присваивающего себе все заслуги. – Но ничего, у нас и так гигантское преимущество. Мы разотрем их, как мокриц о край раковины. Молодец, Аланчик, я все равно доволен. Видят камни, у меня будет на кого положиться, когда мы выйдем на Землю. Уж тогда попьем пивка, и не надо будет тянуться до пола, потому что его будут нам подносить сами несравненные… – Бла-бла-бла… Ты можешь прилепить свое помело куда-нибудь хотя бы на секунду?! – прервал фразу голос Дианы. – Из-за твоих бараньих бредней я не могу сосредоточиться!.. – Как я могу, киска, когда думаю о том, что скоро мы будем с тобой кувыркаться на Земле? – ничуть не обидевшись, поглядел на нее Самуил. – Ты только что о пиве думал, – сверкнула на него глазами Княгиня. – Вот когда выиграем битву, тогда и будешь молотить всякую чушь… А то фантазировать вы все горазды, пока до личной встречи… – добавила она негромко. Диана не договорила и отвернулась к зеркалу. – И почему все красивые женщины такие стервы, а, Алан?.. – задал риторический вопрос Князь. Алан что-то проворчал про ангелов и опрос общественного мнения так, что различить смысл было невозможно. Его синеющие в редком для преисподней ярком искусственном свете глаза критически смотрели в парковую жизнь. – Может быть, ей Михаила стало жалко?.. – предположил Самуил. – Все-таки первая любовь… – Он неважно, кстати, выглядит, – без задней мысли начал Алан. – Видно, мобилиза… – Послушайте вы оба, – Диана развернулась к мужчинам, ее голос дрогнул перегнутой железкой. – Я повторяю в тысячный и последний для особо понятливых особей раз: мне наплевать на Михаила и всех его братьев вместе взятых!.. Еще одна плоская шутка, и я брошу все к сучьим чертям и уйду из вашего скотского общества!.. Сами будете со всем возиться! Понятно?! – рявкнула Диана. Ее глаза испепелили и Князя, и его генерала. Алан отхлебнул пива, даже не удостоив разъяренную Княгиню взглядом. – Зачем так нервничать, киска? Я же просто поинтересовался… – пожал плечами Князь. – Возможно, твои старые переживания настаивают на том, чтобы я тебя освободил от задания, противоречащего твоим убеждениям и привязанностям. Я же всегда готов пойти навстречу, ты знаешь… – его глаза сально испытали ее зрачки, но устремленный в Базу профиль не высказал ничего, кроме нагромождения черных скал. – Видать, ты просто переутомилась… Надо тебе сегодня устроить капитальный релакс, угу? Как ты на это смотришь, светик? – Князь поднял бровь. – Посмотрим, как настроение будет, – холодно проговорила Диана. – А вообще у тебя же есть блестящие генералы, зачем тебе я?.. – Обиделась, – хмыкнул Самуил. – Я забыл упомянуть твои заслуги? Так они настолько бесспорны, что даже не обсуждаются, моя кошечка… Я прав, Алаша?.. – Абсолютно, – ответили ему как из колодца. Алан допил очередную порцию и взял себе следующую бутылку, отодвинув ногой пустую тару с сорванной этикеткой. – Смотри, это? – указательный палец Дианы указал в зеркальную поверхность. На экране мерцал большой шар, переливающийся лиловыми оттенками. Знак каких-то зашифрованных сведений. Файл Базы данных. – По описанию подходит? – Самуил оживился и посмотрел на возникший сгусток информации. – Подходит, – бросила Диана. – Да, это он, – резко кивнул Самуил. – Давай, моя девочка, взломаешь, будешь просто умницей. Я не заставлю себе об этом напоминать… – Был бы толк в этих напоминаниях, – скривила губы Княгиня. Ее синие глаза прищурились, вытягивая темные стрелки век. Длинные ногти задвигались параллельно друг другу, соскребая воздух. По зеркалу, примеряясь, побежали черные шарики, растворяясь нечитаемыми наборами букв – возможными паролями доступа. Князь буравил жену совершенно почерневшим взглядом. – Вот черт, а… – буркнул Алан. Денница повернулся к зеркалу Земли. На экране был лишь парк и пустующий валун. Архангелов и след простыл. – Ушел? – спросил Самуил. – Ага, – кивнул Алан. – И шифровку поставил. – Нехороший какой! – осуждающе прогнусавил Самуил. – Но ничего, моя когтистая пантерка взломает и это, – он покосился на Диану. Княгиня подалась вперед и колола взглядом информационный файл. Ее запястья вонзались в стул. Она была похожа на выгнувшуюся кошку, готовую к прыжку. Экран изнывал от мелькающих паролей, которые неизменно натыкались на шар и отскакивали. – Черт, сколько защиты понатыкано, – процедила Диана сквозь зубы. – Похоже, без любимого брата не обошлось… Но ничего… Она приняла более удобное положение и продолжила рвущую битву. Женская интуиция… Природное чутье, которое порой принято противопоставлять рациональности мышления. Адская Княгиня также не была обделена нюхом на кровь, своеобразной отрицательной интуицией, которая проявилась у нее извращенной и отрицательной формой вместо таинственного небесного общения. Дар антипода… Субстанция зла. А имея на протяжении столетий молодости доступ к самой сердцевине души первого архангела, шифровальщика легионерских планов, Диана оставалась непревзойденной взломщицей. Незаменимой в войне. Мужчины следили за процессом. Наконец-то замолчавшие в желании увидеть, как выступит живая кровь в реальности. Благодаря Диане. Около пятнадцати долгих минут было слышно только как Алан глотает пиво, а Диана бурчит себе под нос ругательства. – Есть! – огласила Княгиня. – Ха-ха, Михаил, ты снова проиграл! Когда ж ты придумаешь что-то поумнее?.. – она больше не сдерживала эмоций, свидетельствующих о том, что кто-то из архангелов ей далеко не безразличен. Нога Дианы, изгибаясь, воткнулась шпилькой в пол. – Браво! Моя детка! – Князь вскочил со стула и, подлетев к жене, жарко поцеловал ее в губы, обнимая за обнаженные плечи. Диана оторвалась от его рта с уже потеплевшим безразличием. Непроизвольно скосив глаза, она заметила на себе взор Алана, который, встретившись с ее взглядом, поспешно убежал в стену. – Давай читать! – сказала Диана. Ее ладонь легла на плечо мужа. – Нет, для тебя на сегодня работы достаточно, – вдруг оборвал ее Князь. – Ты свободна до вечера. – Что?.. А как же информация?.. А взлом нового похода Михаила? – Диана непонимающе посмотрела на Самуила. – Не сейчас. Ты итак много сделала, – ответил Князь. – Давай иди домой! Отдохни перед тем, как я тебя позову к себе… Самуил поднял жену со стула и насильно выпроводил ее из зала, закрыв за ней дверь. Затем он вернулся назад и занял свое место. – Предчувствую этот момент, – улыбнулся Самуил, потирая руки. – Зачем ты ее прогнал? – спросил Алан. – Она же обладает колоссальным талантом и интуицией… – В некоторых делах женщины лишние. Особенно жёны, – отметил Князь. Он приподнял кресло, придвигаясь поближе к зеркалу. – Ты про что?.. – нахмурился Алан. – Иди сюда и все поймешь. Генерал вместе со стулом переместился к Князю. Самуил щелкнул пальцами. На экране сквозь туман высветилось скрытое до времени имя файла. Заботливой рукой. – Агнесс, первый женский лик ангелов? – произнес Алан. – Диана взломала данные начальницы легиона?.. – Именно! – воскликнул Князь. – Это было нелегко, но я верил, что она справится. Хотя мне пришлось скрыть имя, а то ее рвение могло бы снизиться. Алан поймал жадную улыбку Самуила. Лицо генерала потемнело, а губы сжались. Князь как ни в чем ни бывало принялся деловито листать страницы жизни своей бывшей помощницы. – Что ты хочешь с ней сделать? – наконец спросил Алан. – Я хочу обновить свою семейную жизнь, – беспечно отозвался Князь. – Каким образом?.. Хочешь заполучить ее в любовницы? – Почему сразу в любовницы? Какой ты пошлый, Аланчик! – укорил его Самуил. – Неужели Агнесс похожа на ту, от которой нужно только это?.. Нет, дорогой, она может дать мне намного больше. И поэтому я ей тоже дам все, чего она заслуживает. – Ты… – начал Алан. – Я сделаю ее своей законной супругой, – ответил Князь. – Согласись, она отлично подходит на эту роль: красивая, умная, принципиальная, как черт. Вместе с Михаилом тысячи лет: она расскажет нам все его секреты. С ее помощью наш победный задел увеличится еще больше. И мои усталые пальцы найдут новый рельеф для изучения… Самуил не дал растянуться улыбке. Его глаза прищурились, в зрачках мелькали написанные строчки биографии. На экране появлялись иллюстрации. Князь остановился на одной из картинок первой помощницы и, увеличив ее, на этот раз дал волю белозубому оскалу. – Что будет с Дианой? – решился узнать Алан. Он сам удивился, насколько сухо прозвучал его голос. Тот, которому этот вопрос сейчас был важнее всей жизни. Князь перевел глаза на генерала. Алану показалось, что черные зрачки затягивают его, унося в бесконечную завороженную бездну. В такие моменты дьявольская сущность Самуила обнажалась до самого дна, и не было декораций, скрывающих сплетающуюся оторванными лапами мощь, и не существовало того, который бы выдержал на себе этот ад. – Не переживай, с Дианой все будет хорошо, – потусторонним голосом проговорил Денница. – Я буду приглашать ее к себе, когда меня замучит тоска по прошлому. А так, я пристрою ее куда-нибудь в надежное место… К тому, кто особо усердно мне служит. Угу, Аланчик?.. В глазах Князя мелькнула странная искра. На мгновение Алану почудилось, что Самуил видит его насквозь и знает обо всем. Генерал едва сдержался, чтобы не навернуться со стула. Он сглотнул сухую пленку, не имея сил переменить бледности лица. Князь равнодушно улыбнулся и повернул лицо к зеркалу. Алан опустил голову, пытаясь прийти в себя. – Какая прелестная положительная девушка, – заметил Самуил. – Ангелочек прямо. Какая редкость в наше время и при нашей профессии… Но у любого ангелочка могут прорезаться очаровательные рожки. Алан, ты можешь идти, – обратился он к генералу. – Сегодня ты мне больше не нужен. Гуляй, развлекайся. – Благодарю, – ответил Алан коротко. – Да, и будь так добр, зайди к Диаше, скажи, чтобы в девять была у меня. Она так старалась, нужно ее как-нибудь ущедрить. – Хорошо, – кивнул Алан. Он поднялся со стула, не взглянув на Князя. – И пусть наш разговор останется маленьким секретом. Мы ведь друг друга понимаем? – спросил Самуил с гладким намеком в голосе. – Разумеется. Алан направился к выходу и, хлопнув дверью, покинул конференц-зал. Диана восседала у себя в гостиной, забравшись с ногами на канапе. Она устало подпирала голову одной рукой, а во второй держала бокал вина, когда в дверь постучались. – Войдите, – молвила Княгиня. В комнате появился Алан. – Разреши передать тебе, прекрасная, что твой светлейший супруг ждет тебя ровно в девять, – сказал он. – У меня все. Он повернулся и хотел уйти. – Алан, – окликнула его Диана. Генерал едва не вздрогнул. Веками редко она произносила имена. И, казалось, он никогда не слышал, чтобы она так назвала его. – Да, прекрасная? – Алан обернулся. Его ноги сами поставили его лицом к лицу с этой чарующей женщиной. – Присядь на секунду, я должна кое-что у тебя спросить, – попросила Диана. – Хорошо, – генерал придвинул к себе один из стульев и сел. Он внезапно почувствовал себя будто в другой жизни. – Скажи, Алан… – произнесла Диана, не глядя в лицо. – Как ты считаешь… почему Князь сегодня выпроводил меня из зала?.. Он раньше никогда не пренебрегал моими советами в работе, – она посмотрела на генерала, встретившись с его синими, как море, глазами. – Не знаю, – повел плечами начальник гордыни. – У твоего мужа вообще бывают заскоки. Обычное пренебрежение ко всем и всему было в этом тембре. – Что было в файле, ты видел? – прямо спросила Диана. – Ничего… Ничего особенного: обычный файл с каким-то ангельским планом… Легионерская операция, по-моему. Я точно не знаю, я ушел почти сразу после тебя. – Не надо меня обманывать, – перебила его Диана. – Я не одна из тринадцати дур, – Алан увидел, что ее ногти скоблят хрусталь бокала. – Я не обманы… – свел брови Алан. – Говори, что там было?! – вскрикнула Диана. Временная мягкость исчезла с ее лица, сменившись пронзающей резкостью. Она опустила босые ноги на пол и в упор смотрела на генерала. – Он что, опять подозревает меня в интриге?! Или ищет себе новую шлюху?! Кто на этот раз?! Опять Жанна?! Или очередная зеленая выскочка у ног Михаила?! Отвечай! – Я уже ответил тебе: я не знаю, – повысил голос Алан. – Там не было ничего, кроме рабочей информации… – Ты не знаешь, но знаешь, что это по работе! – подловила его Диана. – Что с ним стряслось?.. Почему я потеряла его расположение? Он опять рехнулся ревностью?! Или пронюхал, что мы с тобой целовались?! – Я не уверен. Но, по-моему, он ни о чем не догадывается… – «Я не уверен, я не знаю». Ты хоть что-то знаешь вообще?! – выражено принизила его Диана. – Ничего я не знаю, – сухо ответил Алан. – Все, я ушел. Генерал оставил стул и решительно двинулся к выходу. – Стой тебе говорю! – закричала Диана. – Говори немедленно все, что знаешь, иначе я расскажу Князю во всех красках, как ты ко мне домогался! – Рассказывай. Мне теперь уже все равно, – бросил Алан. Его рука легла на ручку двери. – Ты клялся, что любишь меня! – воскликнула Диана. – Ты обещал мне все! А теперь даже не можешь рассказать о том, что видел в этом чертовом файле! Алан замедлил движение. Диана поднялась на ноги и, выпрямившись во весь рост, приблизилась к нему. – Что я могу рассказать, если рассказывать нечего? – он не смотрел на нее, но чувствовал совсем рядом. Диана узрела, как сжались его губы. – Значит, не любишь, – она вскинула голову и насмешливо посмотрела в сводившие с ума холодные глаза. – Мужчины обещают все сокровища мира, только чтобы добиться своего… – Хочешь верь, а хочешь нет, но я безумно тебя люблю. И другого смысла в моей жизни нет, – вымолвил Алан, вглядываясь в даль ее зрачков. – До свидания, Диана. – Трус! Несчастный трус! Я ненавижу вас всех! Вы думаете только о себе! Вы делаете, только если что-то сделали для вас! – в ярости прокричала Диана. Она закрыла лицо руками, ощущая собственное обжигающее дыханье. Алан, который уже успел выйти из гостиной, услышал брошенные вослед слова. Он с размаху треснул кулаком по стене. – Черт подери все это! – генерал вошел обратно в комнату. – Ты хочешь все знать, да?! – его глаза сверкнули молниями на Диану. – Песню ангелов-хранителей помнишь?! – Зачем она мне? – ошарашено выпалила Диана. – Затем! Спой ее и поймешь, кто тебе угрожает! Да пой повнимательнее, а то не разберешь же ничего, архангел разорви! – наорал Алан. Он вышел из кабинета, нереально громыхнув дверью. – Постой! – Диана высунулась из комнаты. – Это что, другая женщина?! – Нет, бездна возьми, архангел Михаил! – выкрикнул он из-за поворота. Через секунду все стихло. – Идиотизм… – произнесла Диана. Она подошла к канапе и, опустившись на подушки, начала вспоминать навязшие когда-то слова ангельского гимна, которые поневоле в дни его появления запомнила вся преисподняя. Слишком долго и нудно пели ее ангелы-хранители, за которыми много следили демоны в те далекие времена. Алан как в воду глядел: с первого раза Диана не нашла там ничего странного. Пришлось вернуться в начало, и прочитать стихи во второй раз. – «Михаил и его сила, И прекрасная Агнесс… с нами», – на этих словах Диана осеклась. – Нет… Не может быть… – прошептала она, мгновенно пересохшими губами. – Только не это… Княгиня непроизвольно откинулась на спинку и осталась недвижима. Самое страшное для нее уже случилось. Глава 53 На свист оторвались голубоватые глаза от долгих строчек. На прищуренные веки протяженностью в полминуты легли разноцветные блики. – Черт бы… вас всех побрал… Марина натужно встала с дивана и щелкнула на кнопку выключения телевизора. Затем она вернулась обратно. Несколько прозаичных дней… В этих днях было слишком много вовсе не стихотворных фраз, страниц, зубрежок и переосмысливания. Ведь недостаточно выучить, когда надо понять. Марина билась за отставшее от нее понимание уже четвертый день подряд, не заботясь ни о ком и ни о чем, кроме учебы. Возрождение произошло, если оно не было перерождением одной боли в другую. И только футбол мелькнул на экране своими полутора часами, не прибавив сердцу. Марина скорее слушала, чем смотрела его, не расставаясь и в эти некогда бывшие святыми для нее минуты с книжкой. Только скверные слова отпущены в конце… и никаких чувств в захлестанной заморозкой душе. А что ей было кривить этой самой душой? Марина видела, что с тех пор как возник в ней Денис, все остальное перешло на параллели. И даже страсть к великой игре ныне осталась рефлексивной привычкой, ритуалом типа чистки зубов и подкрашивания глаз по утрам. Машине… нужно выполнить задание… Она не спрашивала зачем. К концу второго вечера героизма, когда Маре наконец удалось сдвинуть векторы в своей душе на курс «Александр против Александра», она поняла ровно в половину двенадцатого ночи, что новый идеализм до конца не дойдет. А еще: что, несмотря на это, она сделает то, что задумала. Если Марина заводилась по-серьезному, она прекрасно знала, что не отступит. Но и отброшенные почти на сутки мечты отступать не собирались. И Марина, взахлеб утопая в нечеловеческом количестве давно заброшенного материала, не видя никого вокруг, вдруг поняла, что Денис вернулся к ней в душу, и что никакой страх и вой самолюбия внутри не заглушат его напевающего зовущего голоса. Желание остановилось на равных с волей. И Мара не стала сопротивляться. Счастье… Как отличить тебя от момента веселья?.. В вечернем дворе раздавались голоса гуляющей молодости. Марина, тихо ступая тапочками по паркету, вышла на кухню. Зрачки внимательно просмотрели гладь отсвечивающего оконного стекла, не узрев, что творится за ним. Она налила воды в чайник. – Я не буду! Я не пойду!.. Марина приладила его на электрическую подставку и включила кнопочку. – Отдай! Отдай же!.. Из-за бетонной высотки появилась на газоне Аня. Она задыхалась. Рядом с ней шагал Денис. Марина взглянула на идущую к потолку оконную раму, о чем-то думая. – Я запыхалась уже!.. – Начинай снова бегать по утрам!.. – Денис откинул волосы назад, во все блистающие глаза глядя на восторженную игрой подругу. Его пальцы зажимали пачку сигарет, пряча ее от Ани. – Отдай!.. Я ее хочу!.. – Не можешь справиться с одышкой – не надо курить, – заметил Дэн интеллигентно. Компромисс был найден снова в параллелях. Сладкие мысли не трогали мыслей завоевателя. И хозяйка, сдававшая вместо квартиры свою голову, свыклась с новой жизнью в работе и грезах… Одновременных и независимых. Что-то привлекло размышления Марины, и она с таким же темнеющим взглядом ушла к себе в комнату. – Дай сюда! Зря, что ль, я за тобой всю лестницу неслась?! – Аня не умеряла пыла. – Ох ты как… – Она последняя! – Аня вертелась вокруг Дэна, пытаясь разжать его пальцы и заполучить единственную в смятой пачке сигарету. Слова вылетали у нее вместе с удушившимся смехом. – Последняя?! Ну ладно, ты выкуришь мой бычок! Денис открыл пачку, тыкая ее Ане в лицо. – Что?!.. – Она пустая!.. – Денис повертел оберточной бумагой, откуда посыпались крошки табака. – Дурак!.. – Аня полезла его колотить, Дэн подхватил ее под ребра. – Пусти, говорю!.. А-а-а!!! – А-а-а!!! Бои без правил!!! Своими криками и дракой они привлекли внимание сидящих на дворовых лавочках. На Дэна и Аню смотрели все. Слушали все. – Что это у тебя? – Где? – Аня наклонила подбородок. – Ну вот тут, смотри!.. – Болван!.. – Аня шлепнула Дениса по небритой щеке. Ее рука поправила глубокое декольте. Марина вернулась в кухню, морща лоб: что-то ее напрягало, и тянуло в груди. Кто-то шумел на улице. Чайник вскипел и выключился. Денис остановился, на секунду теряя прежнюю тему. Анька отряхивала топик, подтянутая, в золотистом цвете блесток; зауженные джинсы обнимали босоножки. – Хорошо, что еще одну купил, – проговорил Дэн, глядя куда-то вдаль. Он вытащил из заднего кармана новую пачку и круговым движением оборвал целлофан. – Ах ты!.. Мучаясь как будто фоном в голове, Марина остановилась, держа руки на разделочном столе. Пойти… куда-то… посмотреть… Что-то… где-то… Кто-то гуляет во дворе… Визжит… еще громче. Кто… – А мне гнал! – взвизгнула Аня, становясь в позу. – Я вообще гонщик, ты забыла?.. Локоть поднялся вверх. Марина открыла дверцу и достала банку кофе. Что-то свистело в мозгу… – Как трогательно… – Аня вытащила сигарету, которую Денис, тщательно подув на бумагу, сунул ей в вырез. – Тебе прикурить прям так?.. Марина ощутила во рту привкус табачного дыма. Что-то знакомое… Вкус вечера в Новодевичьем парке прочувствовался нутром. Ноготь пробил мембрану кофейной банки, открывая ее по периметру. – Потом сделаешь… – отозвалась Аня. – Куда пойдем-то?.. Денис обнял ее за выгнувшуюся талию, пристально глядя в отстранившееся назад лицо. – Неделя… неделя… всего одна неделя… – твердила Марина. Денис поморщился. – Не, я сегодня не танцую. – У тебя критические дни?.. – полюбопытствовала Аня. Звонок сотового прервал изнывающие эмоции. Мара побежала в комнату. – Мои не твои… Как они там, кстати?.. – Денис затянулся уголком губ, изучая Аню проницательностью вопроса. – Алло?.. Да, я дома… Мама говорит. Перезвони минут через двадцать. Да, скажу конечно… – Марина оперлась о косяк, отвечая голосу в трубке. – Пятнадцать где-то осталось. Что?.. Не, шпоры не делала, прости… – Лучше. Будут. Если кто-то будет пользоваться резиной, – сказала Аня. – Чего?.. Откуда ты это взял?.. – повела бровью Марина. Уж либо ей возвращалась роль эксперта, либо она прохлопала ушами всю предэкзаменационную консультацию. – Не волнуйся: здесь собрались профессионалы!.. – заржал Денис. – Хорошо… Не хочу иметь пару орущих существ в нагрузку. – Еще и уродов… – Ладно, я посмотрю, – кивнула Мара. – Давай, перезвонишь тогда на городской. Пока. Она нажала на кнопку. – Свое не воняет… Глаза не режет… – Аня снисходительно посмотрела в смолистые зрачки. Мара вернулась на кухню и наконец залила подостывшей водой кофе с сахаром. – Спасибо… Доброе слово и собаке приятно, – ухмыльнулся Денис по-лягушачьи. – Кошке, – поправила Аня. – Собаке… – настоял Денис. – …Пожалуйста, – пожала на это плечами Аня. – Для породистого кобеля слова не жалко. – Поехали. Губы Дениса на этот раз поцеловали по-особенному нежно. Марина облокотилась на подоконник, выглядывая на терявший дневную окраску двор. Кто-то газонул из двора. И снова люди-люди… А для нее никого там нужного и не было видно. Уже. Глава 54 Когда Михаил вернулся в рай, он застал Агнесс сидящей на лавочке. На ее коленях расположилась одна из белочек. Опустив подбородок, помощница гладила ее по рыжеющей шерстке. – Привет, – поздоровался старший архангел. – Привет, – Агнесс грустно улыбнулась. – Как ты? – Михаил подошел к скамеечке. Белка, завидев его, радостно сиганула вперед. Архангел успел коснуться пушистого хвоста, и зверек ускакал к своим сородичам на ветки орешника. – Все хорошо, – сказала Агнесс. – Как Гуд?.. – Уже нормально. Сейчас с ним Лиля, – произнес Михаил. Он подался ближе, присаживаясь рядом с девушкой. – Но когда мы с Ральфом пришли, на него было страшно смотреть. Слава Богу, Рад вовремя подоспел, иначе бы все точно плохо закончилось… И я не зря записочку на столе оставил, что у Варха. – Бедный Иегудиил. – Признаться, я не припомню, чтобы он когда-то доводил себя до такого состояния. Видимо, Самуил крепко приложил к нему руку… – Мне так стыдно, – молвила Агнесс. – Тут такие события разворачиваются, а я веду себя как малолетний мотылек… Прости меня. – Ты уже извинилась, и я принял твои извинения. Не надо понапрасну переживать все заново… – Я до сих пор не могу понять, как я могла так поступить… – Знаешь, все мы иногда ведем себя как несмышленые дети. Вспомни хотя бы, как я хотел пойти в ад и разгромить его до основания. – Ну, ты упомнил тоже… Когда это было: сколько лет было тебе, и сколько сейчас мне. – И тогда ты оказалась умнее меня. И смогла даже не словами – взглядом сказать мне все, что было надо, – губы Михаила тронула улыбка. Он увидел, что Агнесс тяжело вздохнула.– Агни, не переживай. Если бы я знал… Мог почувствовать сразу, как ты будешь страдать, я бы ограничился двумя короткими словами вместо целой лекции… – Ты все правильно сказал… А я… может быть, до сих пор бы не поняла, что я сделала, если бы ты не вразумил… – Полно тебе… Поняла бы и так, я уверен… – вымолвил Михаил. – Мне было бы намного легче, если бы ты меня наказал… Наверное, я бы искупила этот булыжник в груди… – Обойдемся без наказаний. Разбей свой булыжник: он непропорционально тяжелый, – Михаил обнял Агнесс за плечо. – Как ты себя чувствуешь, зай?.. – Плохо… До сих пор коленки дрожат. Я только когда прилетела сюда, поняла, какой выплеск энергии совершила. Той энергии, за которую Гуд так боролся. А я пускаю ее на ветер… – Потерпи немножечко, скоро выдам еще сил… А пока возьми моих. – Не надо, я виновата сама… – Это неважно, – возразил Михаил. – Виновата или нет, я имею право тебе помочь. Или мы тут изверги сидим, в легионе, что ли… Пальцы Михаила принялись успокаивающе ласкать струящиеся волосы, разглаживая спутавшиеся за тяжелый день пряди. – Птенчик любимый… Не мучай себя, не надо… – Ты такой добрый… – Агнесс прислонилась щекой к архангельской груди. Силы оставляли ее, и она почти не ощущала слабой мягкой волны, которую дарил Михаил ей последним запасом своего здоровья. – Каким и должен быть, – улыбнулся архангел глазами. – Кстати, я тут очень повеселился, когда пересмотрел, как ты высадила в ад этих демонов. Представляю себе их душевное состояние, когда они стоят, вроде ничего особенного не делают, так, работа, рутина, понимаешь ли… и тут на них налетает помощница архангела и с криком: а ну пошли вон отсюда, выбивает на незапланированный отдых!.. – Я же не с мечем на них вылетела, а так… Демоны третьей касты ведь в основном невооруженными ходят, – проговорила Агнесс. – Знаешь, после курсов самообороны для женщин, которые ведет наш Мирослав, я бы, например, десять раз подумал, что лучше: рукопашный бой или меч. Помнишь, как музы поспорили с нашими легионерами по поводу эффективности приемов авторского самбо Мира? Я с таким интересом наблюдал эпизод, когда Лиля отправила через колено нашего деятеля, который специально притворился демоном. По-моему, если бы он вовремя не сказал, что он ангел, она бы его и в ад турнула, – усмехнулся Михаил. – Было дело, – улыбнулась Агнесс. – Но я-то на эти курсы всего месяца два походила… И то ради интереса и чтобы инициативу Мира поддержать… – Искушенный легионер налету схватывает, – подметил Михаил. – Видно, тебе хватило бы и одного урока… Агнесс заулыбалась воспоминаниям. – Ох, помню, как тогда влетело легионерам, а потом и музам, когда разобрались что к чему… – Да… Они вряд ли захотят повторить эксперимент, – промолвил Михаил. – Думаешь, Самуил уже знает про миссию Андрея?.. – помолчав мгновение, Агнесс изменила тему. – Неуверен. Сейчас он занят предстоящей битвой, и, возможно, даже не обратит внимания ни на этот случай, ни вообще не поинтересуется, что и как мы там «трепыхаемся». А у меня такое ощущение, что наши телодвижения он сейчас именно так и воспринимает. Да и мы часто тоже на самом деле… В любом случае, недозволенные методы ему использовать никто не даст. Мы сразу вмешаемся. Андрей под нашей защитой, тебе не о чем беспокоиться. – Я понимаю… – отозвалась Агнесс. Ее скула касалась звезды на груди архангела, глаза следили за вечереющим небом. Как хотелось сейчас прижиматься ближе и ближе… – Сколько у нас сил на эту битву?.. – Вопрос: сколько их у нас по сравнению с ним, – ответил Михаил. – Но я пока не могу ответить на него… Как и на многие другие. А вот Сэм руками Дианы успешно взламывает наши блоки информации один за другим. Впрочем, в последний полет на Землю мне кое-что удалось разгадать. И уж зашифровал я так, что они вряд ли смогут открыть, – в глазах Михаила вспыхнула и погасла искорка улыбки. Один из архангелов, он был тем, кто обладал даром блокировать информацию. В легионе это приходилось делать самому. – Значит, важное задание прошло успешно?.. Это радует, – одобрила Агнесс. – Но Диана хорошо тебя знает… И ее адские предчувствия могут снова одолеть твои коды… – Не на этот раз, – отозвался Михаил. – Готов спорить, что она не угадает, что я туда поставил. Это событие и дата ее первой брачной ночи. – Миша! – Агнесс отодвинулась, не веря своему слуху. – Что ты делаешь?! – А что такого особенного, в сущности?.. Мне уже надоело, что она все угадывает. Я шифрую – Ди открывает, я снова шифрую – Ди опять открывает, я еще раз шифрую… Не надоест ли такая бесполезная трата времени и сил?.. – Откуда ты вообще знаешь эти подробности? – Ну, во-первых, и так понятно, что она совпадает с днем свадьбы. А во-вторых, Самуил мне сам раз пятьдесят об этом рассказал, когда бегал за мной в те далекие времена, приставая с байками о новой жизни, – Михаил улыбнулся. – Видишь: раз даже ты, зная меня так хорошо, не догадалась, то Диана и подавно не подберет пароль. – Да… Наверное, ты прав… – взглянула на него Агнесс. Он ответил улыбкой в глазах. Губы Михаила коснулись щеки помощницы. Он крепче обнял ее, сильнее прислоняя к себе. Лицо Агнесс прояснилось. Она молчала, держа голову на его плече. В это время уголок разбавило светом. У порога появился архангел Уриил. – Ага, я так и знал, – произнес он, морща украшенный треугольником родинок лоб. – Сидят тут в обнимочку!.. Вам восемнадцать есть, господа? Огненный архангел встал напротив лавочки, прямо глядя в знакомые лица. – Тысяч лет? – переспросил Михаил. – Давно уже. Так что Вы опоздали, юноша. Да и мы сами можем сомневаться в ваших документах. – Я не помешал? – улыбнулся Уриил. – Архангел любви не может помешать влюбленным, – ответил Михаил. – Привет, Ур. – Привет, Миша, – Уриил пожал брату руку. В раю это обычай был не столь обязателен, сколь выполнялся по желанию. – Привет, Агни. – Привет, Ур, – улыбнулась Агнесс. – Что-то у тебя глаза грустные… – заметил Уриил. – Случилось что?.. Агнесс мотнула головой. – У нас уже все хорошо, – сообщил Михаил. – Ну, смотрите… – произнес архистратиг. – Миша, я пришел сказать, что я на Землю по делам. Как вернусь, так скину тебе отчеты. – Хорошо, Ур, лети, – кивнул Михаил. Уриил оглядел лица присутствующих, желая попрощаться. Но кое-что его остановило. Глаза застыли на зрачках Агнесс. – Что?.. – не поняла она. – Что-то… Погоди… Уриил прищурил веки. Пристально всматриваясь в ее глаза, он наклонился над головой Агни и приблизил губы к ее лбу. Из его рта вышел огненный шарик и прошел в кожу Агнесс. Помощницу передернуло, она вздрогнула всем телом. – Что это?.. – выдохнула Агнесс, жалобно глядя на Ура. – Не знаю, – он нахмурился, пожимая плечами. – Бяка какая-то маленькая… Не очень серьезная. Сейчас я ее ликвидировал. Будь внимательна, Агни, береги себя. Если что, проси помощи. Миш, ты тоже смотри в оба. Я пошел. Уриил попрощался и покинул уголок. Агнесс вновь погрустнела еще сильнее прежнего. Михаил задумался, держа ее в руках. Пока что он молчал. – Как ты думаешь, что это могло быть?.. – спросила она. – Я не знаю… – покачал головой архангел. – Я ее не чувствовал в тебе. Я смутно ощущал, что с тобой что-то не так, но объяснить не мог. Тут еще эта мобилизация, усталость… Испытания наши… Видимо, это у тебя слишком личное, глубинное… – Это уже второй день со мной происходит, – созналась Агнесс. – Я тоже думала: мобилизация виновата, но потом поняла, что что-то еще… Не могу осознать, что меня гложет изнутри, как будто пощипывает… – Ты сама знаешь, что сейчас кризисный момент. И ко всем нам могут заявиться наши искушения. Это нормально, и мы должны быть готовы терпеть и выстоять. – Я стараюсь… – ответила Агнесс. – Но это чувство… Я даже не знаю, что оно означает. Искушение, не искушение… Просто ерунда какая-то лезет… А сегодня к этому вдруг добавилось еще одно. Как будто холод внутри и какое-то предчувствие… Впервые за много лет мне вдруг захотелось убежать и спрятаться куда-нибудь. Захотелось, чтобы ты был рядом и не отпускал меня… Лоб Михаила прорезала морщинка. – Сначала я это переборола вроде, но теперь опять чувствую то же самое… – Знаешь, давай-ка лучше перестрахуемся, – архангел поднялся, подавая Агнесс руку. Она послушно встала. Михаил вытащил из ножен меч и, опустив его лезвием вниз, взял двумя пальцами под рукоять. Агнесс увидела, что архангел начинает крестить ее со всех сторон оружием и читать молитву животворящему кресту. Она опустила ресницы. – Пусть будет, – проговорил Михаил, убирая меч в ножны. – Вроде легче стало… – промолвила Агнесс. – Вот и отлично, – Михаил взял ее за плечи и посмотрел в глаза. – Мое сердце всегда с тобой, птенчик. Но ты должна помнить, что Бог силен в тебе равно так же, как и во мне, и во всех остальных без исключения… И вместе с Ним ты можешь справиться со всем лицом к лицу. – Я буду помнить… – отозвалась на его слова Агнесс. Взгляд Михаила устремился поверху, касаясь небосвода. Солнце медленно садилось, золотя листья высоких ягодных кустов. «Закат», – мелькнуло в голове у архангела. И тут внезапно, как молния сверкнула, он вспомнил, как в далекий вечер прошлого они с Агнесс, еще совсем юные ангелы, наблюдали за таким же уходящим за горизонт солнечным кругом. «Знаешь, как я тебя люблю?» – в его сознании вновь всплыл тот самый вопрос, который он задал ей тогда, сидя на поваленном дереве, обымая ее талию и чувствуя, что рядом она, самый близкий ангел на небе. Земли еще тогда не было. Глаза Михаила потемнели. В горле пересохло от несказанного слова. – Миша? – обеспокоено позвала Агнесс. – Что, Агни? – он опустил глаза. – Что с тобой?.. Все в порядке?.. – спросила она, чувствуя перемену внутри. – Да, все хорошо, – уверил он. – Просто… бывает… Мы говорили с тобой только что… – его ответ прозвучал намеком. Но очень прозрачным намеком на то, что ей было недоступно узнать тогда, как и сегодня. – Знаешь, мне нужно слетать на Землю… – Я думала: ты останешься со мной на этот вечер, – молвила она. Зрачки Михаила пристально взглянули в ее лицо. Она просила. Она желала, чтобы он был рядом. – Если ты хочешь, я останусь, – ответил он после паузы. Благодарная улыбка расцвела на ее губах. Михаил взял ее руку и поцеловал. Его сердце сжалось в тиски. Вот и к нему, говорившему о готовности, пожаловал старый знакомый… С древними желаниями… Что же, придется быть твердым. Придется преодолеть. Час истины уже близок, при дверях… – Бездна! – воскликнул Самуил. Он махнул рукой так, что расплескал из бокала коньяк. Зеркало, в котором он читал, вдруг пошло полосами, с него исчезли тексты и картинки. – На самом интересном месте!.. Спохватился, видать! Так обычно и бывает: только вошел во вкус, и тут возвращается муж! – Он ей не муж, – послышалось железо тембра. – Тем хуже для него, – ответил Князь. Губы Варфоломея едва тронул оскал. Первый генерал адской армии стоял около кресла начальника, выпрямив спину и исподлобья глядя на зеркало. – Хотя я до сих пор не могу понять, что же заставляет мужчину жениться, – пожал плечами Денница. – Женщины, они порой сводят нас с ума, – он сделал глоток. Ледяной взгляд генерала первой адской армии проследил за ним, не выражая никаких эмоций. – Ладно, я думаю без последних пятидесяти лет биографии я вполне обойдусь, – Князь повернул голову и посмотрел в непроницаемые косящие глаза. – Ты свободен, Варф. Больше поручений на сегодня нет. Развлекайся. – Мое главное развлечение сейчас – это работа для будущей битвы, Князь, – сказал Варфоломей. – Не сомневаюсь, – промолвил Самуил. – Иди, служи дальше на благо отечества. Впрочем, всем и без того понятно, кто в аду служит лучше всех. – Моему Владыке виднее, – отозвался Варфоломей. – Позволь откланяться на сегодня. – Спокойной ночи, Варф. Хотя это, наверное, для тебя невозможно, – рот Князя исказился усмешкой. – Удачного вечера, Князь. Варфоломей наклонил голову. Развернувшись, он жесткой походкой направился к выходу из конференц-зала. Глава 55 Андрей вернулся в мир реальности утром, лишь в одиннадцать часов. Пошевелил бровями. Открыл глаза. Из груди тонкой струйкой вырвался вздох. Что это было?.. Он чувствовал мир плывущим под пиратским парусом. Словно не он вчера шел домой, шатаясь и едва не обнимаясь со столбами, как будто не у него в глазах двоилось и троилось, якобы и не Андрей, а кто-то другой не мог попасть ключом в замочную скважину… Ой… Ну и сволочь какая-то тут в воздухе витала, не давая даже чихнуть, чтоб от нее избавиться… Андрей мотнул головой, изумляясь собственному мозговому бреду. И первое чувство в этом дне, но не впервые в этой недолгой ангельской жизни на Земле, было испытанным стыдом. Маленькая полная колбочка внутри под названием совесть была на месте. И нутро полное воды, несущейся в покрасневшие глаза, оно же солнечное сплетение, интуиция, ангел-хранитель. Начистоту, Андрей забыл вчера и об ангеле и о его связи с предчувствием и всем остальным, что направляет в этой жизни человека. Он встал, и ему было стыдно. Жутко стыдно. Он чувствовал, словно вечером проваландался в свинарнике, выставив на посмешище себя и свой человеческий образ. Интересно, был ли ангел, хоть и во плоти, образом и подобием Бога?.. Андрей не смог ответить на этот вопрос. Он подумал, какой козьей мордой вместо лица стал для небесного мира. Он, знающий свое предназначение и свое происхождение!.. Какой позор… Какой… ужас!.. Лицо Михаила, всплывшее в разуме видением, стало не для Андрея первого очным судом самого себя. Он не находил слов, как извиняться, как просить прощения. Андрей пошел в ванную. А что он наговорил вчера Мише?.. Это же был кошмар какой-то… Еще один. Хоть и правда, хоть и… Нет, нет, надо все обдумать. Голодный как зверь, ощущая пустой аж с обеда перепившийся желудок, Андрей вошел на кухню скорее ставить чайник. Руки его взялись за голову, и он уже собирался сесть и думать, как полководец, который что-то пытается осмыслить в самый разгар безумия битвы, но тут… Так вдруг явственно представилось, что образ Михаила внутри внезапно улыбается и лишь качает головой. Ребенок… Дети… Какие же вы еще маленькие и глупые… Возможно, лишь фантазия желающего романтики крыльев человека?.. Хорошо, что это была суббота. Первые шишки взрослой жизни мотылька-ангела в Андрее. Сидя в маршрутке, он трясся на великолепных российских дорогах, и смотрел в окно. В уши были воткнуты наушники. Они играли любимый громкий рок. Русский рок. Лицо Андрея было серьезным и задумчивым. Он все-таки успел осмыслить то, что произошло в глубине и отложить это линиями своего устремления, своими выводами. Пусть это останется его личным. Да, он взрослел. И он собирал себя сегодня первым штрихом, не подразумевая еще, что должен будет написать шедевр портретного искусства… Жизни, мастерства, где сложнее всего понять и найти свою личность. Он где-то даже удивился, как машинально всунул в уши плеер, а до этого догадался зарядить батарейки. И как поставил с утра чай. И как передал денежку платой водителю маршрутного микроавтобуса. Рефлексы возвращались к Андрею, и старая жизнь приходила из прошлых дней вдобавок к новой. Это было очень интересное ощущение, надо сказать. Лишь навык бриться безопасной бритвой к Андрюхе возвращаться просто упорно не желал. И он ехал с новым порезом на шее, заботливо заклеенным пластырем. Криво. Андрей спешил к родителям. Как он ждал этой субботы, этого момента… Как сжималось его сердце уже при телефонном разговоре. Волнение, вот что было внутри того, кто увидит впервые в своем настоящем я тех, кто подарил ему эту жизнь. Эту Землю. – А я думал, что ты нас совсем забросил!.. Это были первые слова и первое крепкое прикосновение пожимающей руку мужской ладони. – Папа!.. Ты так думал?! – все чувства Андрея были так ошеломлены, что он сам будто наблюдал со стороны за своими фразами. – Конечно!.. Полгода носа не показывал! Дом родной забыл?! Ладно, здорово, что приехал!.. Они обнялись, стоя в прихожей. С бьющимся сердцем Андрей вдруг ясно понял, что второе есть родительская ласка, и что первое было обычным мужским приветствием здесь, на Земле. Обычным!.. О, как же он опрофанился!.. Опять!.. Фоном на проходящие главные события легло то, что Андрей все эти дни совершенно не здоровался с коллегами за руку. Вот что еще вызвало на их лицах столько недоумения и, вероятно, охлаждения… Надо же было догадаться, что если они протягивают руку первыми, то и он когда-то должен был это сделать!.. Ладно, спасибо и на том, что не прощался как-то типа: помилуй тебя Бог, или: о, небеса! да будет ветер тебе попутным в крылья!.. Тогда его бы уж точно тут не… – Андрюша!.. В это мгновение из кухни появилась маленькая женщина. – Что же ты молчишь, что он уже тут?!.. Она замешкалась с шумевшим миксером и не услышала приход сына после звука домофона… – Мама!.. – Андрей произнес это на придыхании. Склонившись, он обнял пожилую женщину. Да-да, такую пожилую для его мамы, худощавую телосложением. Глаза встретились сиянием с ее лицом. Что происходит в эти моменты?.. Как для нее, когда она увидела его, впервые появившегося на свет, и для него, который тогда еще ничего не понимал, но уже чувствовал руки рядом, ее молоко, которое кормило в самые первые минуты его жизни. Казалось, ее даже смутил этот взгляд. Этот свет в зрачках. Она не видела его таким с тех далеких пор детства… Или же не видела никогда?.. – Ты чего молчишь?.. – произнесла она под пристальным взором тишины. – Твои глаза… Мама, – Андрей не мог привыкнуть к звучанию этого слова. – Да, глаза у тебя мамины, это точно! – подал голос отец. – Я помню: это первое, на что я обратил внимание, когда ее встретил. Это ты не в меня пошел. Все думали, что ты у нас кареглазым родишься: по моей линии все такие, бабушки, дедушки… Но не тут-то было!.. Потом стали копать: прадед был у тебя тоже с голубыми глазами… Вот как встретились гены… Азы генетики для Андрея. А в его голове с молниеносной быстротой крутилась его ангельская внешность и что она осталась тут такой же, как была там. И похожей на родителей. Как же все было продумано, до самых мелочей… И именно не подобрано, а продумано… – …но в остальном ты явно мой ребенок, – улыбнулся отец. – Ладно тебе забалтывать сына, – повернулась к нему мать. И Андрей увидел на мужском лице, тронутом уже глубокими морщинами, ямочку на щеке, и выраженное сходство в скулах и строении лица. Обалдеть… – Давай кушать!.. – позвала (поманила!) мать. – Небось, проголодался, пока доехал в такую даль?.. – Уж раз в полгода можно и приехать, ничего, – послышался комментарий отца. Андрей зашел в ванную и включил воду. Его ресницы взметнулись вверх, давая обзор отражавшемуся в зеркале лицу. Все б ничего, да зачем столько зеркал в этих квартирах?.. И ванн, туалетов… Андрей встряхнулся, возвращаясь из ангельских мечтаний о мире, где на свое отражение смотрели редко, в мир обеда и колбасы. Вкусный запах стал свидетельством того, что не все так плохо на этой планете. – Ммм… Мясо по-французски?.. – угадал он. – Твое любимое!.. – мама уже доставала из духовки дымящийся противень. – Наверно, сам обычно всякую ерунду из фастфуда ешь?.. – спросил отец, когда сели за стол. – Да не… – Андрей изошел слюнями. Не заметил, как следит только за накладывающей женской рукой, на безымянном пальце которой тускло светилось обручальное кольцо. – Я дома… часто. Врать было нехорошо. – Не ахти, если яичницу одну готовишь, – заметил отец. – Есть еще замороженные пельмени, ты что, забыл?.. – посмотрела на мужа мать. – Пельмени – это святое!.. – отмахнулся он, хмуря брови. И чего в них святого?.. – Да я вообще… – Андрей справился с ножом и вилкой и положил в рот горячий тающий кусочек. Сильно обжегся. – Осторожно! Горячее!.. – воскликнула мама. – Да, я понял… – Андрей пережил очередную травму. Больно, однако начало входить в привычку. – Я говорю, что мне девушка иногда готовила… Иногда вместе… – Какая девушка?.. – взгляд отца поднялся на его лицо. Андрей осознал, что болтнул что-то такое, что понял, только когда уже произнес. И часто такое бывало с людьми?.. Про Ладу он родителям ничего не говорил. – Ты с девушкой живешь? – посмотрела на него мама. Она села по правую от сына руку и была сыта, потому что могла говорить с тем, кого любила больше всех. – Я?.. – голубые глаза Андрея перекрестились с ее глазами, на минуту позабыв про обед. – По правде… – Сейчас, по-моему, все живут друг с другом лет с четырнадцати!.. – высказался отец. – Но когда мы говорили по телефону, Андрей не упоминал про девушку, – молвила мама. – Ты давно живешь не один?.. – По правде говоря, – продолжил Андрей начатую мысль, – я с ней уже не живу. То есть я с ней и не жил… Так, на пару дней иногда вместе оставались у меня… – Что-то не получилось?.. – расстроилась мама. – Ну… – Что ты мучаешь парня? – сморщился отец. – Не видишь: он не хочет это обсуждать… – Но я же могу знать, я же мать… – Все нормально, – заверил Андрей. – Просто не срослось, как люди говорят… Он чуть не прикусил язык. А он кем сам был, Колобком из сказки, что ли?.. В рот лег кусочек мяса побольше. Это было вкуснее и полезнее его ответов. – Жаль… Тебе уже пора бы серьезные отношения иметь, – поджала губы мама. – Да подожди ты… Ему двадцать три года всего!.. – вступился отец. – И что с того?.. Лучше уж сразу нормальную жизнь строить, чем гулять неизвестно где… Кажется, мама не заботилась о том, что Андрей и вправду мог гулять неизвестно где все это время и что она могла бы поставить его таким замечанием в неловкое положение. Но он-то был не таким!.. Последние полнедели… – У меня теперь другая девушка. И мы друг друга любим, – произнес он. – Правда?.. – обрадовалась мама. А как был этому рад сам Андрей. …Как ты?.. Взгляд Андрея в глаза продолжился такой же светлый и глубинный, прозрачной до дна рекой. Наташа ощутила, что ее обнимает за талию та самая рука, такая особенная, просто обнимает… Были сердца, которым хотелось начать встречу другими словами. Но легче им было выразить безмолвно чувства, ведь одно и то же слово могло значить все или ничего и даже диаметрально противоположное. Поэтому Наташа на его «привет» просто улыбнулась. – Как ты себя чувствуешь?.. В этом вопросе она осязала Андрея. Осязала невидимо, в такие моменты, когда мы не зрим, но чувствуем телом лицо, что рядом. – По правде говоря, неважно. А что, видно? – взглянул Андрей. – Есть немного, – проговорилась Наташа. – Замотался?.. Андрей тронул пальцами лоб. – Не… ну… я не знаю… Они шли по Старому Арбату, обнявшись. Наташа не ощущала себя частью красивой пары… Она была тихо рада. Странно, напрочь отрубило старинные чувства от того, что рядом кто-то… твой парень. Антиквариат, а не эмоции… Только умиротворение… и счастливые глаза. – Я бассейн забила сегодня, – призналась она. – Почему?.. – изумился Андрей. – То есть… ты ж его любишь… – он увидел, как Наташа смеется. – Я так думаю… – Люблю… «Любовью привязанной». Не знаю, захотелось поваляться на диване… Поваляться и помечтать. Это плохо?.. – Нет… не знаю… – Андрей пожал плечами. И снова незаметно друг для друга они рассмеялись. – Видишь, опять ничего не знаю!.. Она видела… его. – Как твой визит прошел?.. – спросила Наташа. Она знала, что для него это очень важно. Знала по тону, которым он ей рассказывал о том, что собирается к родителям. – Хорошо… – отозвался Андрей. Но в голосе будто колебался. – Хорошо поговорили… – Ты был с ними в ссоре?.. – Почему ты так решила? – удивился он. – Не знаю… Ты так переживал. – Нет, я… я не переживал… Но… давно, что ли, не был там… Он остановился неожиданно для нее. И она остановилась вместе с ним. Андрей смотрел на толпы людей, гуляющих по уходящей домами и камнями улице. – И зачем мы сюда пришли?.. – изрек он. – Не знаю, – хмыкнула Наташа. – Я думала, тут нам обоим ближе будет встретиться… А сейчас… – Ты что-то хочешь?.. – Я думаю, лучше было пойти в какой-нибудь красивый парк… С водоемами. – Ты читаешь мои мысли. В какой?.. – Есть один рядом с моим домом… Вру, не один. Но один как раз для нас. – Поехали. – Ты знаешь, о чем я?.. «Революция заканчивается тем, с чего она начиналась», – сказал умный человек. И возвращается сердце к себе домой, но и сердце уже другое в утихшей революции. Буря невечна, мир и справедливость отчетливы на душе. Андрей дышал воздухом Новодевичьего, ловя глазами неуловимое его движение. Его чувства передались Наташе. И часа два они могли провести, сидя на спинке лавочки – на спинке, потому что так хотелось – сцепив руки и созерцая. Что-то не открывалось. Андрей знал о ней больше, чем она о нем… Но и она чувствовала, что знает более чем думает он. Он провожал ее до дома около десяти вечера. До встречи… В ее словах он прочитал то, что в вечности эта встреча уже совершается. Он попрощался с ней и пошел к метро. …В работе, стремлении жизненной Земли, дневной суете… наступает момент, когда хочется сказать: хочу простоты. Стоя вдыхать, а не бежать. Но Андрей еще не успел познать это. Он вышел из другой природы, и двум природам долго оставалось познавать друг друга. – Я люблю тебя, мама. И тебя тоже… – на прощание Андрей обнял и мать, и отца. – Спасибо, что приехал… Береги себя… – До встречи, приезжай еще… – отец проговорил эти слова, глядя в глаза исподлобья. Что-то Андрей еще не мог истолковать в выражении человеческого лица. Что-то, что не могут объяснить сами люди, но что безусловно имеет смысл. Тонкий и привычный, чтобы в нем просто жили, не понимая его до конца. – Я приеду. Спасибо вам… …Он вошел в квартиру с чувством успокоения в душе, в сумерках на улице. Сегодня была суббота. И святой день, потому что это был драгоценный день его жизни, который Андрей почтил минутами смысла и радости. Дети… если не станете как дети… Каждый из нас способен бежать под дождем, наступая в лужи и брызгая смехом, как росой. В ночи – любовь к Свету, создавшему эти сумерки. Эту таинственную полутемноту синего неба и множество звезд, из которых взгляд порой привлекает только одна… Дорогая, как дикое первозданностью сияние алмаза на фоне глаз. Воскресенье наступило ярко; столь же красивым, как ночь, был день и был другим, но в нем так же хотелось жить. И счастьем он был от самого своего наличия, даже для тех, кто еще не успел выйти сегодня на улицу, растворяясь в теплоте воздуха. Любовь к природе и городу растворяла в своих днях на протяжении всей человеческой жизни. Лика сидела, щурясь к шкафу, над которым через не доставшееся этой половинке комнаты окно сиял ушедший за далекий полдень воскресный день. – Ну что ты молчишь… Скажи что-нибудь, – произнесла Наташа, опираясь на стол. Ее тапочки соприкасались на полу, нагие голени были видны из-под складок халата. Она была одета в домашнее. – А что мне говорить… – негромко ответила Лика. – Я тут ничего не могу решить… – Мне идти скоро… Полчасика еще посидим и… – Понятно. Я уйду. – Постой, тебе необязательно уходить. Хочешь, я тебя познакомлю с ним?.. Погуляем вместе… – Не… – Лика встрепенулась, хмуря брови. Ее взгляд наконец-то вернулся к подруге. – Если это и будет, то явно не сегодня. Не в первую медовую неделю. – Ты как будто на каторгу меня провожаешь… – молвила Наташа. – Ты знаешь, что это не так. Я за тебя рада, ты даже не можешь себе представить как, – серьезно и искренне вымолвила Лика. – Наконец-то я вижу тебя не раздавленной, как вареная клубника, а счастливой и сияющей… – ее грудь поднялась в непроизвольном вздохе. – А о чем ты сама волнуешься, о том и я. Мы только что все обсудили… – Обсудили! – воскликнула Наташа. – И к чему пришли?! Ни к чему! Ты даже не сказала ничего!.. – она внезапно разволновалась, ее рука поправила копну волос, взъерошивая их на одну сторону пробора. – Я сказала, что я думаю! Что ты еще хочешь от меня, я тебя не понимаю?!.. – Лика! Я хочу твоего совета!.. Пойми: мне самой паршиво как никогда… – Тогда позвони Антону прямо сейчас. И скажи ему все, как есть, – ответила подруга. – Позвонить сейчас… Легко сказать. Его и дома-то, наверное, нет… – замялась Наташа. – Ты ж не звонила. Ты даже попробовать не хочешь… – сказала Лика. – Не хочу… Е-мое. Лик, я не знаю, как ему все скажу. Что, прямо так спокойно и просто: отворот, адьёс… После того, как все было нормально, да?.. – Нат, что было нормально?.. – посмотрела на нее Лика. – Андрей был этим нормально?.. – Мы нормально встречались. Гуляли. Нам было хорошо. – Отлично. Тогда в чем проблема?.. – Ты знаешь. Не надо иронизировать, пожалуйста, – Наташа была близка к тому, чтобы обидеться. – Прости. Сорвалось, я дура, – вздохнула Лика еще раз. – Скажи, что ты думаешь. Вот и все. Кроме тебя, у меня нет настоящих друзей. – Ты правда хочешь все как есть услышать? Все, что я по этому поводу думаю? – спросила Лика, распознавая скорее во взгляде, чем в словах. – Да, хочу, – кивнула Наташа. – Хорошо. Только и ты мне тогда скажи: ты любишь Андрея?.. – Ты знаешь, как я к нему отношусь… – Нет. Я знаю, что ты думала тогда, как ты страдала по нему. А сейчас, когда все произошло и вы встречаетесь, скажи мне: ты любишь его?.. Наташа помедлила. – Если серьезно… Я не могу сказать… То есть нет, ты не подумай. Я прекрасно знаю свои чувства к нему… Но раньше я так легко говорила, что люблю кого-то… А теперь… Наташа помолчала. Лика безмолвствовала, вслушиваясь в колебания воздуха, которые происходили в комнате от их дыхания. – Мне хорошо, когда он рядом… Не то. Я живу в нем… Понимаешь?!.. Нет, никто не может понимать!.. Я смотрю на него и как будто дышу им… Только тем, что вокруг нас я и дышу… И я не могу представить, как бы было, если бы он не пришел, не появился в тот день с этим букетиком ландышей… У всего этого не было бы тогда смысла… Что это, любовь?.. Я не имею понятия… Я не знаю… И знать не могу, что такое эта любовь… – Понятно… А с Антоном… Все было хорошо… Нормально… – Я так просто выразилась… – Вот что. Ты сохла по Андрею. С первого дня, когда его увидела – так и потеряла ум. Любовь или нет, с первого взгляда, со второго или с третьего… Не мне об этом судить, да и никому еще… В конце концов кому и секс в клубной кабинке – уже первая любовь… – Лика приостановила речь. – Это «нормально» с Антоном с самого начала было не очень нормально. Ты была на краю другого света, он предложил встречаться. Вы гуляли, ходили в кино, и было хорошо вместе. Примерно как с одноклассниками на тусовке. И больше ничего. И глядя на вас, ты уж извини, и зная тебя… По-другому бы и дальше не было. – Но я ему нравлюсь, в этом проблема. Он сам говорил… Хотя я и не верю, что это что-то настоящее… – А тогда верила, когда начинала?.. Наташа усмехнулась, потупив взгляд. – А ты его не знаешь, что ли, сама? – карие глаза поднялись на Лику. – Вот ты все и сказала сама. Что искалось с Антоном, то и нашлось, – ответила ей Лика. – Ты хочешь сказать, что я поступила плохо?.. – Я ничего такого не говорила. – Ты подумала. – Ты мысли читаешь? – лоб Лики пошел морщинками. – Я тебя знаю со второго класса. – Ладно. Я считаю, что ты поступила так, как ты не делала никогда. И это непохоже на тебя. Вот и все. – Да, непохоже!.. Я никогда не играла в эти игры и играть не собиралась. Для меня либо серьезно, либо никак. И с кем я встречалась, для меня так и было!.. Когда появился Андрей, во мне все перевернулось. И я поняла, что влипла по самые уши в того, кто больше никогда не появится в моей жизни. Так я тогда и думала. И когда я осознала, что мне придется жить дальше: как бы я себе не пыталась свернуть шею, я ничего не исправлю, тогда я постаралась забыть. И Антон предложил мне встречаться, когда все вместе гуляли. А я… подумала и решила, что ведь он мне нравится… Да, я, наверное, себя обманула… Но я исходила именно из этого… Но для всего на свете был аурой только Андрей!.. Выходит, ничего не могло быть хорошего помимо него. И мне оставалось только смириться с этим. – Оставалось… – почти неразличимо промолвила Лика. – Ты бы так и сделала, да?.. И осталась бы одна? – взглянула на нее Наташа. – Да, и была бы права. Вот только я не сделала… – Что я?.. – Лика подняла светлые, как вода в весенней лужице, глаза. – У тебя это случилось, а не у меня. Любовь одна, ей не раскидываются. И ты теперь боишься даже произнести это слово, не поэтому ли… Ты сделала так, а я сказала, что это было… А сама я… Мои умозаключения не в счет. Я сама не знаю, что говорю… Наверное, поэтому у меня и нет парня… – Ерунда все это… – Наташа закрыла глаза ладонями. – Ты права… Лика, ты права во всем… Я все скажу Антону… Сегодня же вечером позвоню и скажу… Надоело мне это… – Ну и хорошо. Что уж теперь страдать?.. Не было Андрея, а теперь снова есть. А Антон… значит, не судьба. Что ж поделаешь… – Лика увела глаза в сторону. – Обожаю тебя за твой оптимизм, – Наташа подошла к подруге и, улыбаясь, хлопнула ее по щеке. – Иди, Джульетта!.. Ромео сейчас к балкону приползет, а ты в халате тут гуляешь!.. – Так он и уползет обратно, когда увидит!.. – засмеялась Наташа. Глава 56 – Дыхание твое… Летит во мне… Летит ко мне… И явью мне, А не во сне… Ты сон мечты, Ты явь явись… Ты солнце красоты… Твоя, дивись… Марина топталась в углу комнаты, водя рукой по гладким на ощупь обоям. Тело наворачивало круги, зацикливаясь на пятачке, одевая кожу нотами песни. Ей было бесцельно в задавленной голове. Открывшаяся дверь, которая ударила бы ее, вряд ли разбеспокоила бы или вывела из транса… Она ходила как сумасшедшая, чувствуя, что этот мозг уже не принадлежит ей, но какому-то бреду, перегруженный информацией, расплющенный реальностью. Марина готова была взлететь от легкости, от чувства, которое называлось «не чувствую, потому и не знаю, где мой якорь, который бы удержал»… О, какая же это была ерунда… Она останавливалась, наслаждаясь мнимой свободой и мучаясь тем, как переживет следующую секунду этого жуткого шума в ушах. Ей грезилось, что голова вырубилась, но продолжает думать обо всем по чуть-чуть. Мысли ни на чем не задерживались, она не могла сфокусироваться на чем-то одном… Жестокое дело было сделано учебой… А думала она о ней с перерывами в секунды, как сжимается и разжимается сердце на кардиограмме, когда вмешиваются иные думы сахарными кристалликами шумов внутри мышцы жизни… Она танцевала на самом деле неуклюже, теряя координацию. Она уже пела, что означало последнюю стадию ее напряжения… Она не думала, как выдержит дальше. Она панически боялась, что не выдержит, и жаждала конца всего этого прошедшими днями, мелькнувшими как-нибудь мимо и незаметно. Она смеялась, сама не понимая, что смеется этой потерявшей разум солнечной ересью животных извилин в голове… Марина жила тут и сейчас. Ее заставили дела. Ее ткнули лицом в стол, где она, не растеряв ничего своего, была вынуждена сидеть, она вынуждала саму себя!.. Болея при этом всем, чем только могла болеть раньше… О, эти круги и радуги, какие вы темные и разноцветные, какие вы нереальные и реально приятные!.. Денис, казалось, перешел в ней в тихую меланхоличную шизофрению, вяло текущую желейной радостью, налетом на всех ее делах. Она думала о нем в перерывах и во время всего, когда ложилась спать, когда шла в ванну, когда садилась обедать и одновременно вставала, желая ходить с тарелкой и слушать музыку непрерывно. Она представляла себе так живо, что обязательно будет, что случилось, что могло бы быть, и она не верила или не задумывалась о том, чтобы поверить в правду происходящего, она просто закручивала это внутри себя протяжно и невыносимо здорово, так классно… И такой бред снаружи… Этим всем, что навалилось сейчас непосильной ношей на эти слабые плечи… Эммм…. Как ломало… Как же выворачивало и ломало. Порой Марина мечтала, чтобы по дороге в институт на нее незаметно бы свалился кирпич и положил бы конец всей этой наркоманской тяге загружаемого, как жесткий диск, всяким мусором, тоннами букв мышления, дымящегося, кипящего, изнемогающего, как пичкаемый супом и кашей ребенок, который ее больше не может… не может… не может больше!!! Но может, сволочь, жри, дрянь… Ты, дрянь, сожрешь, – говорилось самой себе. Давай, так тебе и надо!.. Кирпич бы закончил все ее мучения… Вместе с Денисом и кругами радужными… институтом и всем остальным… Иногда ей чудилось, что ее просто должен задеть колесом несущийся велосипед. Что кровь, выступившая на теле, вернет болью физической через горячку моральную к жизни. Что даже месяц внезапно обрушившейся из-за какой-нибудь тротуарной аварии на велосипеде или роликах, врезавшихся в нее, больницы, перевернет ее жизнь, заставит вздохнуть и освободить себе воздух чистого листа… Вопреки логике своей убежденности, выходит Марина все еще верила в последнее. Однако в нее никто так и не врезался, увы… увы… и ура… Песни менялись с одной на другую так же резко, как и ее мысли и дыхание… Она все еще ходила взад и вперед по комнате, которая была уже застлана мраком стемневшей улицы. Она ходила. Она лежала, чтобы унять себя… Ее не унимало… Природная жестокость И крепость ниток жильных… Железом в черных джинсах Мне быть тогда решилось. Предчувствием желая, И в смысл не врубаясь, Зачем все это делать… Мне жизнью предлагают… Глаза закрывались сами собой, а мозг работал ясным небом на износ, не давая телу уснуть. Столько дел еще было… Она больше не могла. Надо было поспать хоть чуть-чуть, чтобы продолжать их. На ощупь и дыханьем… Я обладаю ночью… Мной обладает черствость, Мне что-то жизнь пророчит…. Природная жестокость И сталь высоковольтной. На башню без оглядки Я лезу через штормы… Ужасное ощущение. Кошмарное совершенно. Хочу спать и не могу. Не получается. Она глушит успокоительное, которое не успокаивает и не дает уснуть. За снотворным, что ль, переться?.. Нестрашно провалиться помимо своей воли в зияющую бездну ночи?.. Мне вечность точит нервы… И где-то идеалы… Ловлю я тени первой – В реальности так мало… Мне жизнь Сгибает локти. Скажи, где друг? И боли… Идут бок о бок дети, Загнившие без воли… Она ворочается и включает свет. Она готова подбить подушку под любое место, лишь бы хоть как-нибудь сделать, чтобы хоть на минуту подольше было удобно… удобно… Я что-то знала точно… Подозревать обманом. Не ведала иллюзий Созданных мною храмов… Языческих хранилищ И жертвоприношений… Я сердце убивала, Не принося прощений… Нельзя тратить столько времени впустую, не отдыхая и не работая в итоге. Раз уж она решила выиграть у него хоть одну, заочную битву за свой успех, она должна была это сделать. Не первый день Марина не могла уснуть. И дальше становилось только хуже от нервных перегрузок. Она лежала, убого глядя в темноту. Я не прощала нервы… Я не прощала пены… Я не прощала буйства… У рта. И мои вены… Я резать собиралась Два раза на неделе. Безумством одевалась, Когда колонки пели… Я вечность вопрошала. Искать глазами темень. В моих зрачках лишь бездна, …Вопросы не по теме. …Где вечность в этом мире? Сквозь отношенья брани Стяжать или по телу Лупить всю жизнь плетями?.. Она выходила в ночь, чтобы перейти через проспект и войти в круглосуточный магазин. Она идет на зеленый, когда секундомер на светофоре считает, сколько секунд осталось на переход пешеходов. Мигает свет в зрачках, она уже не помнит, как что-то погасло. Как шаги раздавались в приглушенном цвете асфальта. Врывается, заглатывая все ее внимание, вдруг жуткое гудение автомобиля. Мечущийся взгляд и расшатанная реакция: ей кажется, что шаг, куда бы она его ни сделала, был бы неверен. Задевая бедро потоком воздуха, мимо проносится машина, едва не сбивая ее на месте. Злоба и шок перемешиваются в миксере. Она готова орать, не готова сдвинуться. – Да пошел ты на …!.. – этот голос срывается на асфальте, где продолжают нестись машины. Кое-как Марине удается добраться до тротуара, она понимает, что только что ее чуть не убили на полной скорости. Она в полном чувстве того, что будто толчок в плечо, какое-то движение спасли ее в последний миг. А все потому что она идет в другой магазин, где меньше шансов встретить своих знакомых… Нет логики в вопросе. Есть тень, и нету смысла. И добродетель в мыле Одета в сатанисты… И я хотела вечность, Не зная, что познала Один удар под дых я Убийством и кинжалом… Лишь искра слабо светит, Маяча горизонтом… Надежду одинокой замечу Через зонт я… Сердце бьется в груди, потому что оно продолжает жить дальше. Марина стоит на тротуаре, пока не двигаясь… Расставив ноги, она в мини, она в черном, она накрашена черным под глазами… Она смотрит на проспект, чуть не завершивший ее жизнь одним вожделенным ей же ударом в живот. И каким ужасом вдруг кажутся мысли о смерти!.. То, что она могла думать о таком. Ей становится страшно. И вот уже она шепчет, наращивая скорость, и боится не успеть попросить у Бога прощения за то, чего хотела. Умоляет забыть ее слова. Надолго ли это будет?.. Это бывало и раньше. Заметить на асфальте, В который я смотрела, И сидя на коленях, О вечности – не смела… Убить и прокатиться На гребне Сладкой муки, Без страсти не разбиться, Не будет тягость скуки. Закончить все мечтала Одним ударом в ребра. Его одним писала, И за него Зарезать Себя в подъезде темном. В его глазах Сдыхая, Чтоб понял, Что смогла я… И видя эту сцену, В груди века желая… Желая бесконечно, Чтоб длилась эта вечность, И нет концу в желаньях Желанья бесконечность. Стяжая в мыслях Образ… В моей крови Желанья… Я видела сквозь тени, Как бы мое преданье… Уносящиеся вдаль машины. Даже ночью их много на Комсомольском проспекте. И все до единой, они помимо желанья… Сегодня символизируют одно… Одного… Плавные линии черной томности… и шика… Уносящиеся вдаль автомобили. И чувствующаяся в воздухе ночная влага… Она явственно наполняла тот самый вечер… Ту самую ночь… Марина помнила ее… Она ощутила рядом эту ночь… Этот вечер безумия и мелькающих огней, пахнущих влажным воздухом города. Она не распознавала свое присутствие в магазине. Она возвращалась, не потеряв этого чувства… В котором стоял он… Она шла обратно на зеленый свет, с подурневшей кровью шла. Чувствуя себя не пьяной, но испортившейся во всем дыхании и жизни… Как затухшая живая плоть… Несвежая жилка бьющегося мяса… Она проснулась сквозь ночь. Вернее, она почти вскочила на кровати. В ушах бил пульс. Сердце дико колотилось. Марина задыхалась. Словно не в себе она ринулась с кровати. В пыльной буре мыслей, не понимая, что творится, она побежала по комнате. Ее руки хватали горло, будто не ее руки. Как в другой реальности тело. Ей нечем было дышать. Казалось, воздух не доходит до обмена в крови. Что-то надо было делать. И Марина сообразила. Щупая артерию, она заметила, что пульс все-таки бьется ровно, хоть и очень быстро… Ей могло быть плохо от этого. Резкими движениями она открыла балкон и вывалилась туда прямо в ночной рубашке. Темное небо представилось ее глазам. И холодноватый воздух ворвался вдоволь в легкие. Она дышала, дышала и не могла надышаться… – Хорошо… все хорошо… – она говорила это самой себе. Чувство перенапряжения. Чувство дикой усталости и мучавшие саму себя чувства. Она понимала теперь, что устроила такое состояние сама себе. И это было страшно ей сейчас, как было страшно несколько дней назад то, что случилось на проспекте, когда ее чуть не переехало машиной. Марина шла на попятную опять. Мысли о Денисе. Полная отдача этим мыслям, она убивала ее в комплекте с тем, что доканывала ее сессия. В страхе она щупала запястье, пытаясь успокоить собственное сердце. Она знала, что в таких ситуациях было главным не бояться, иначе становилось еще хуже. Она и пыталась этого не делать. Отвлечься… на небо, на улицу, на что угодно, осязаемое и жизненное. И опять выкинувшее испугавший финт тело, живое и кровяное, заставило ее встрепенуться в эту жизнь. Марина стояла на балконе, держась за перила и глядя на серые облака. Как давно она этого не делала… Она уже давно не делала что-то просто ради жизни… Во всех ее действиях, начиная с тех роковых дней «истины» в школе был ее собственный смысл… Вытащенный из потемок предчувствий ей самой. Подозревать обманом. Не знала я иллюзий, Созданных мною храмов… Языческих хранилищ И жертвоприношений, Я сердце убивала, Не принося прощений… Еще раз… Она смотрела в небо. И как-то помнилось: она ходила сюда и раньше. Подышать воздухом в перерыве между зубрежкой предметов?.. Это было не просто так ли?.. Она не отвечала себе на этот вопрос. Но было что-то еще. Вчера она, стоя вот так, когда еще было светло, но солнце было уже на этой предзакатной стороне, смотрела на его лучи. И что-то произошло. Внезапно на несколько мгновений, что-то тронуло ее внутри. И откуда-то появилась нежданная радость, какое-то чудо в груди. И свет стал светом для нее. И жизнь будто переменилась. Перевернулась, как будто на мгновение кто-то снял все черные завесы и отпустил ее в этом счастье. На несколько секунд… это было так. Но после этого день Марины вновь утопил это волшебство под толстыми слоями грязи, и она вернулась туда, где находилась. Вернулась выживать под булыжниками, не зная, хранится ли в ней еще тот проблеск, что случился удивлением мига, продлившегося по смыслу дольше, чем все собранные конструктором дни… Возможно, сквозь тени можно было видеть ее предание именно таковым, каковым можно было его чувствовать в тот момент. Целует нежно в губы Иной помимо воли Его желаний страстных. Другой, другим уколом. Другим, в другие губы. Другие мои губы. Сквозь темень ожиданий – На свет, не видят тени, Другого обнимая… …Что хотело в ней кого-то другого? Неужели это было закопано, так глубоко, но все же было… Глава 57 Адские часы пробили полдень. Самуил находился в конференц-зале в столь частый за последнее, ставшее сплошь деловым время раз. Он курил крепкие сигареты, выдыхая обильные клубы серого дыма. Поясница была прижата к спинке кресла, черные глаза внимательно надзирали за происходящим. А происходящим была Княгиня Диана, которая, в напряженной позе расположившись напротив зеркала Вселенской базы информации, пыталась разгадать зашифрованный файл. Последнюю горячую выходку самого первого архангела. Мышцы на лице Дианы были натянуты, она ежеминутно кусала нижнюю губу и очень болезненно ругалась. Было ясно, что она не столь злится, сколь нервничает. И это удивляло. Все видел и Самуил. – Черт, да что же это! – выпалила Диана. Ее рука хлопнула о колено, оставляя розовое пятно на горящей коже. – Запарка выходит, – проговорил Князь, эманируя негромкую интонацию. Он стряхнул пепел на пол и сделал следующую затяжку. Веки чуть заметно прищурились, ресницы подрагивали в свете мысленных прожекторов. Диана принялась подбирать новые ключи к файлу, но все ее попытки вновь разбились о глянцевый экран. Недавняя прогулка Михаила по Земле не поддавалась взлому. – Все, не могу больше! – воскликнула Диана. Она резко откинулась назад и порывисто развела ладони. – Это невозможно распознать!.. – Раньше ты была гораздо более настойчива, – произнес Князь. – И более удачлива, – заметил он весомо. – Раньше не было таких бараньих кодов!.. – огрызнулась супруга. – Я думал, что для меня ты сделаешь все что угодно, – сказал Самуил. – Извини, я не виновата, что мне приходится, как идиотке, гадать над всяким бредом!.. – словно бросила раскаленной головешкой Княгиня. – Что с тобой, Дианочка? – спросил Самуил, пристально глядя на жену. – Мне кажется, что в последние два дня ты стала какой-то неуверенной, даже растерянной. И в моей постели позавчера ты была совсем не такая страстная и отвязанная, как раньше. Что случилось, моя дорогая? Или я стал уделять тебе слишком много внимания?.. Князь выходил на серьезность и искренность разговора. В его елее общения это случалось нечасто. Нечасто Диана имела шанс стяжать настоящую супружескую беседу с тем, душа которого ей должна была быть ближе всех. Но сейчас Княгиня была не рада его сбросившим маски словам. – Даром ли дается это внимание, – зло пробормотала она. – Диана, в чем дело? – Самуил поднял брови, не теряя равновесия в голосе. – Почему ты перестала вести себя, как подобает Княгине Преисподней?.. Ты что, забыла свою должность в моем Царстве? – Зато ты ведешь себя достойно настоящего адского Князя! – заявила Диана. Ее взгляд переметнулся на лицо мужа. Глаза супругов встретились. Зрачки Дианы будто обварило кипятком. Самуил остался непроницаем. – Я надеюсь. И я надеюсь, что рядом со мной тоже будет настоящая Княгиня, – он создал последнее слово. Его губы сжались, а ноздри раздулись, подчеркивая хищный разрез. – Да?.. Может быть, ты решил заменить меня на кого-то более подходящего для этого высокого звания?.. – промолвила Диана. – Я такого не говорил. Но если ты сказала это сама… – его глаза коснулись края стакана. Забытый, он был зажат в его левой руке. Смакуя, Самуил отпил крепкого напитка. – Ты думаешь, я дура?.. – голос Дианы опустился. Она с трудом могла говорить, подбирая витающие вокруг сердца слова. – Думаешь, я ничего не замечаю вокруг?.. Скажи мне, почему ты вдруг стал так интересоваться ангельским миром женщин?.. Почему так резко полюбил блондинок спортивного телосложения, что забил ими половину своих тринадцати?.. И отчего вчера в твоей спальне полдня провела женщина удивительно похожая на помощницу Михаила?.. – Твоя осведомленность поражает, – констатировал Денница. – Ты стала следить за мной?.. Ба, признаться, я очень польщен, – он выбросил окурок на пол, туша его мыском ботинка. Самуил подался вперед, сдвигаясь на край стула. – Ну провела баба полдня, и что дальше?.. А блондинок у меня в тринадцати, да будет тебе известно, не половина, а всего лишь две. И если тебя это очень раздражает, то я уж тут… – Я знаю, что ты положил глаз на мою сестру! – вскричала Диана, чувствуя, как шумит кровь в сердце и поднимается горячее к вискам. – Ух ты, какие у нас сведения!.. – присвистнул Самуил. – И кто же тебе рассказал эту ерунду, позволь спросить?.. Али самой привиделось после бессонной ночи, проведенной со мной?.. Диана почувствовала на своем лице издевательский взгляд. Самуил смеялся над ней, но в его голосе слышалось усиливающееся раздражение. – Ты не сможешь ей завладеть! Она любит Михаила, а не тебя! – не отступила под его глазами Диана. – Любовь, любовь… Это дело наживное и привязчивое, особенно к разного вида удовольствиям, – губы Князя криво усмехнулись. – И потом, – добавил он, – ты ведь тоже любила Михаила. – Что ты задумал?!.. – потрясенная ударившей ее фразой, воскликнула Диана. – Ты что, решил возвести в первую касту эту дешевую куклу?! – Не думаю, что Агнесс в сравнении с кем-либо из здешних барышень будет дешевой куклой, – скептически хмыкнул Самуил. – И потом: почему ты так низко берешь? Первая каста… даже не модно как-то… – произнес он, раздумывая. Диана больше не могла удержать себя в руках. Она вскочила со своего места и в отчаянии кинулась к мужу. Ее шпильки резко подкосились, и она упала перед ним на пол. Ее заколотило как в ознобе, из глаз ручьями брызнули слезы. Руки Дианы жарко обняли колени Самуила, по его брюкам разметались длинные золотистые волосы. – Пожалуйста… Умоляю тебя… Прошу тебя… Не делай этого… Пожалуйста, – выговорила она, вымучивая из груди каждое слово. Диана разрыдалась, прижимаясь лицом к его ногам. Все то, что тщательно запиралось внутри в эти горящие углями дни, на замок от всех, вырвалось теперь наружу. У нее не было больше сил терпеть эту муку. Действительно, за несколько часов после того как Диана узнала все, она переменилась до неузнаваемости. Она сделалась настороженной, неуверенной, даже ее стервозность уже была больше похожа на агонию больной слепой собаки. И когда Самуил позвал ее к себе в тот вечер, Княгиня была настолько не в себе от происходящего, что не смогла принести с собой свою обычно неистовую страсть. Охваченная ужасом потери, трепетом осознания собственной беспомощности, она хваталась за мужа пальцами и ногтями с единственным желанием – удержать, не отпустить, не отдать… робея под каждым его прикосновением, и как никогда ощущая его жгучую, способную уничтожить власть, которая была в тысячу раз сильнее нее, понимая всем своим телом, сколь беззащитна она перед ним теперь. – Да-а-а… не ожидал я такого увидеть, – протянул Самуил. – Как отвратительно тебе не идет, когда ты унижаешься. Она не могла видеть его лица. Но в его глазах проступило отвращение. Вся эта ситуация явно начала напрягать Князя. – Встань, Диана, – велел он сурово. – Твоя комедия на меня не подействует. – Пожалуйста, не бросай меня… Я люблю тебя, Сэм… Я тебя одного люблю… Я все для тебя сделаю… Все… – Диана плакала, стоя перед ним на коленях. – Как трогательно. Я очень рад. Ты можешь теперь этим и заняться. Может быть, наконец доломаешь свою кукольную головку до расшифровки последнего кода. Сейчас ты встаешь и идешь работать, а еще, уж будь так мила, не учи меня жить. Иначе я могу очень сильно разозлиться. – Тебе совсем наплевать на все эти годы, которые мы были вместе?.. – Диана подняла зареванные, покрасневшие и, казалось, еще более посиневшие от горя глаза. – Ты забыл, как клялся мне в страсти и говорил, что я одна твоя царица и что только я имею для тебя настоящее значение?.. – И ты еще не врубилась, что я говорил это, чтобы ты отстала от меня со своими глупыми бреднями и лучше вкалывала над адскими планами? – Самуил поднял бровь. – Ты еще не поняла, что нужна была мне только потому, что лучше всех здешних ангельских шлюх знала своего первого и ненаглядного и могла крутить его планы вокруг своего подола?.. Ты думала, что ты действительно чем-то еще отличаешься от остальных моих бабочек?.. Тогда извини, дорогая, но ты еще большая дура, чем они. – Ты – изверг!.. – только смогла произнести Диана. – Ты – кровопийца!.. Ты… Ее губы посинели и задохнулись. – Поправка к оговорке: я – дьявол, и ты обожаешь меня именно таким слепо, как курица, – Самуил разжал вцепившиеся в его штаны пальцы. – Давай двигай отсюда. Диана не успела ответить. Руки Князя без лишних церемоний подняли ее на ноги. Ни капли не заботясь о ее внешнем виде, он грубо и властно дотащил ее до выхода. Диана сама не поняла, как очутилась за дверью. Перед глазами все плыло, как в пьяном сне. Вдруг она обернулась назад и увидела, что у дверей конференц-зала стоят две любовницы из тринадцати и нагло на нее смотрят. Диана спешно отвернулась. Колени сами понесли ее вперед. Не думая, как она смотрится улепетывающей прочь, как малолетняя девочка, и не видя другого выхода при сложившихся на столе картах, Диана фактически бежала по камням, ведущим от конференц-зала на обширный пустырь и через него в западную часть элитных адских владений. В это время как раз из-за стен поворота на VIP-сторону жилищ первой касты послышались громкие голоса и мужской хохот. На резко сужающейся после пустыря дороге появились генералы Князя. Впереди всех шагал с перекошенным лицом Варфоломей, вырисовывалась раздолбайская фигура Ираклия, увлеченные вопли которого только и было слышно, и над которыми беспрестанно покатывался Булат. Остальных Диана разглядеть не успела, но они, без сомнения, были все в сборе. Она вспомнила, что на половину первого было назначено рабочее совещание и начальники войск с должным опозданием спешили опоздать на него еще больше. Княгиня стиснула зубы и ускорила шаг, остро размышляя, как незаметно проскользнуть между ними. – И я тогда ей говорю: «Вы, дамочка, еще не видели, как я в шашки играю!» – изображал из себя Ираклий. – А она мне: «Как?..» Улицу огласил невнятный гам. В разговор вмешался Казимир. Булат продолжал ржать как конь. – Князь! – внезапно заорал дурным и уже изрядно пьяненьким голосом Ираклий. – Ты куда, а совещание?!.. Диана вздрогнула. За ее спиной, показалось совсем рядом, прозвучал отчетливый голос мужа: – У меня непредвиденные обстоятельства! Не торопитесь, мальчики, погуляйте пару часиков!.. Сквозь его слова раздался звенящий женский смех. Диана узнала в нем тех девиц, что караулили у двери. – Эй, а как же жена?! – весело подал голос Дементий. – Жена? А разве я женат?! Ах да, точно, а я и забыл!.. Женщины захохотали еще сильнее. Диану обдало льдом, она пошла еще быстрее и уже никуда не глядя. Голос Князя быстро стих где-то сзади: скорее всего, он вместе с девицами исчез в рабочем зале, дабы не ходить далеко. Диана слышала только треск камушков под своими каблуками и стук растревоженного стонущего под ребрами сердца. Неожиданно перед ней выросли две фигуры. Диана подняла плавный подбородок. – Княгиня, здравствуй, – напротив стоял улыбающийся Ираклий. Он фривольно заслонил собой дорогу, не позволяя ей пройти дальше и жуя, как травоядная скотинка. Рядом каменной стеной возвышался Варфоломей. – Привет, – коротко произнесла Диана. Не прося, чтобы отошли, она попыталась протиснуться между мужчинами, но наткнулась на сомкнутые плечи. – Куда ты так спешишь, прекрасная? – поинтересовался Ираклий. – Не хочешь поговорить?.. И по тону обращения открывалось, что Князь сказал генералам более про будущее, нежели содержала его «забывчивая» шутка про жену. – Нет, не хочу. Пропустите меня немедленно, – потребовала Диана. – По-моему, у нее опять плохое настроение, – осмелился довольно бодро предположить Казимир. – Точно, – кивнул Варфоломей. – Берегись, Итальянец, – предостерег он Ираклия, – вдруг она назовет тебя бараном. Или Князю пожалуется, что ты ее обижаешь. – Не пожалуется: он ведь ее только что так кинул!.. – во всеуслышание воскликнул Булат. Диане показалось, что у нее свело зубы. – Что-то ты занервничала, – приметил Ираклий, пристально буравя движения ее лица. – Может, останешься с нами, Ди? Мы тебя успокоим… Или наоборот. – Пусти меня, козел!.. – Диана рванула, пытаясь локтями пропихнуться мимо генерала удовольствий. Но безрезультатно. – Как пыхтит от старания, – проговорил Варфоломей, глядя, как Ираклий, смеясь, сдерживает Диану на месте. – По-моему, она к тебе неравнодушна, парень. И, разумеется, к нам тоже как к твоим друзьям. – Урод паршивый! Чтоб ты сдох, косой черт!.. – заорала на Варфоломея Диана. Бешенство перехлестнуло в ее теле, она чудилась разрывающейся фарфоровой статуэткой на фоне адских глыб мужских фигур. Глаза Варфоломея стали наполняться черной яростью, но Диане было уже все равно. Она рвалась и хрипела, как пойманная дворняга. Рука Варфоломея медленно потянулась к ее шее. Ираклий сдвинулся вбок, дабы отстранить Диану поближе к первому генералу и дать ему простор для действий. Но внезапно запястье начальника похоти остановила чья-то крепкая ладонь. Это был Алан. – Хватит, Варф. Прекратите. Стальной взгляд Варфоломея пронзил глаза генерала гордыни. В один миг, растолкованный как нарушение иерархии и поднятый кусок старого дерна противоречий между двумя армиями, все уставились на них двоих. – Что ты вмешиваешься?.. – прозвучал голос Варфоломея. Он не отдернул руки, его пальцы продолжали стоять на своем, словно не тронутые прикосновением Алана. – Или ты хочешь поспорить о наших привилегиях?.. – Наши привилегии останутся нашими, – проговорил Алан с привычным холодом. – А Диана – все еще жена Князя. И он пока не давал нам никаких прав. – Пока!.. – воскликнул Ираклий. – Именно, – подтвердил Алан не относящимся к личности взглядом. – И пока он их не дал, она принадлежит ему и только ему. Или кто-то хочет подвергнуть сомнениям власть адского Владыки и господина Царства?.. Желающих высказаться не нашлось. Алан ослабил руку Варфоломея. Варф молча опустил ладонь. Над головами повисла тишина. Будто дух самого Князя, вызванный своим именем, смотрел из бездны. Тем временем, очнувшись от оцепенения и воспользовавшись всеобщим торможением, Диана встрепенулась и, деранув замедитировавшего на причудливую сцену диалога Ираклия по щеке всей пятерней своих когтей, вырвалась из его объятий, со всех ног бросаясь наутек. Вопль четвертого генерала заставил всех вернуться к действительности. – Стерва!.. – взвыл он, хватаясь за располосованную щеку и попытавшись тщетно ухватить ее словно выскользнувшую из рук вожделенную, но увертливую рыбу. – Я тебе покажу еще, как все делается!.. Только попадись мне на темной улице, сучка!.. Из мрачной дали донеслась в ответ нецензурная ругань. Скрывшаяся от глаз Диана вылила на голову Ираклия все помои, включая сомнения в том, что он что-то реально сможет показать. Двумя-тремя словами. Ираклий выбранился еще раз, отнимая ладонь от затянувшегося розовой кожей лица. Никто не двинулся с места, чтобы что-то исправить. – А жаль, – помолчав, произнес Булат. – Можно было бы и догнать… – И по шляпе дать, – пробухтел Ираклий, не теряя злого каламбура. – По-моему, мы уже все выяснили: что кому дать, – ответил на его слова Алан. Темно-карие глаза Ираклия коснулись профиля второго генерала без злобы. С тех пор, как Ираклий с Аланом повздорили из-за адских пятых точек, после чего устроили очный поединок на тренировке, который, к всеобщему сожалению, не успел закончиться ничьей победой из-за вмешательства незнамо откуда нарисовавшегося Князя, опасавшегося генеральских потерь перед войной с ангелами и потому раздавшего обоим втыки и мягкие тумаки, их отношения словно затупились. Они продолжали держаться в скрытой неприязни, однако былая враждебность как-то сама собой затихла. Слишком быстро остывал горячий Ираклий, слишком хладнокровен, чтобы зажечься, был Алан. – Пойду разберусь хотя бы, как она. А то Князь нам влепит по репе. А мне еще с ней работать в штабе, – проговорил Алан. Когда адский план закипел во всю и по всем фронтам, сотрудничество Алана с Ди перестало быть для всех секретом. Но не темой для пересудов. Подобных же слов, не связанных логическим единством и странных в не считавшихся с окружающими устах, не ожидал услышать никто. Не обращая внимания на пять косых взглядов, посланных в спину, Алан отделился от товарищей и, насупившись, молниеносными шагами растворился в темноте улиц вослед супруге Князя. – Чего это он? – моргнул русыми ресницами Булат. – Хитра сволочь, – заметил Казимир, презрительно выгибая губу. Шпильки Дианы мололи по адским камням, как сошедшие с ума мельничные жернова. Она бежала сквозь мрак вперед и вперед, не оглядываясь, не задумываясь, что навернется. Сердце выпрыгивало из ее груди, колотясь, будто от лошадиной дозы кофеина. Как ни рада она была только что выкрикнуть раздавливающие Ираклия оскорбления, которые по правде-то и сдержать не мог ее острый язык, она смутно раскаивалась в своих последних словах. Откровенно, Диана была настолько напугана всем, что на нее свалилось, что теперь дрожала всем телом, каждой прожилочкой души, почувствовавшей вдруг свою обнаженность: потерявшая первый и последний рубеж защиты – своего мужа, она только что оказалась один на один с ними, сильными и жаждущими ощутить ее вкус, готовыми воплотить наслоившиеся пласты мести в реальность, доказывающими, что и они – существа, имеющие право на жизнь, а не придаток к телу чьего-то обожаемого и ненавидимого Владыки и супруга. Каждую секунду Диана чувствовала явственно и безысходно до нереальности образов: они могли бежать за ней, они могли догнать, схватить, и тогда уже ничего не поможет… Все это в целом плыло цветными искорками и грезилось невозможным. И леденяще страшным. Дыхание Дианы сбилось, она не смогла бы посмотреть назад, даже если бы захотела. Вдруг, нежданно для нее и ужасно во всем проявлении происходящего, ее каблук попал в щербинку между камнями улицы. Щиколотка подвернулась, послышался треск ломающейся шпильки. Диана со всего маху полетела на пол. Перепуганная, Княгиня быстро поднялась на ноги, отрывая от пола ободранные, затормозившие падение ладони. Наклонившись в сторону, Диана попыталась поднять слетевшую с ноги туфлю. Она увидела, что платье на колене разорвано, а кожа вместе с чулком разодрана до кровавых пятен. Из глаз снова полились слезы, более от злости и обиды, чем от боли, которую не успел просигналить по телу остановившийся где-то у дальних залов разум. Диана старалась поскорее починить каблук, но ее руки тряслись от двойной нервной взбучки тем больше, чем больше она торопилась соединить обломанные концы точно по рельефу сколов, дабы срастить их силой своей мысли. Все еще надеясь взять себя в руки ради своего же спасения, Диана сделала шаг к стене, намереваясь к ней прислониться и, получив упор, вернуть себе проворность, одновременно же не отдавая отчета в том, что сейчас лучше всего кинуть поломанную обувь в сторону, а еще лучше зажать в руке, чтобы не оставлять следов для преследования, и бежать дальше сломя голову, спеша укрыться в своих покоях. Голая ступня опустилась на холодные булыжники, и тут Диана глухо вскрикнула, ощутив жгучую резь в связках. До побеления десен стиснув челюсти, она, хромая, добралась до каменной стенки и оперлась об нее лопатками. Несколько секунд прошумели в висках неопознанным течением времени. – Диана? – послышалось отчетливо с далекого другого конца улицы. Глаза Княгини воткнулись в темень адского коридора, где различимо звучали быстрые подкованные шаги. Ее рука в судороге сжала туфлю. Бежать было бесполезно: слишком болела нога, слишком много времени было потеряно на возню со шпилькой. – Диана?.. – чересчур быстро к ней шагнул из пустоты Алан. – Как ты?.. Возможно, Диане, которой казалось, что она просто мчится по улице, не могло прийти в голову, что в длинном платье, на огромных каблуках, она просто ползет как мокрица по камням по сравнению с широким мужским шагом натренированных в битвах ног. Ног, которые она сейчас ненавидела больше всего на свете. А Алан, признаться, бежал за ней без порывов, трезво и расчетливо живо, передвигаясь, однако, по сплетению коридоров скорее наугад, чем по продуманному плану. Циники, генералы могли назвать Диану дурой еще раз за то, что она почти что в точности повторила самый обычный маршрут в свою половину ада, а она была слишком переполошена, чтобы подумать, и не запутала свои шаги, чтобы подрагивающее в груди чужое сердце не смогло ее найти среди бесконечной, но все же имеющей свои очертания, паутины пещер. – Скотина, не подходи!.. – с надломом взвизгнула Княгиня. Свободная рука вскинулась вверх, готовясь расчихвостить ногтями любого, кто посмеет к ней приблизиться. – Не бойся меня, я не хочу тебе ничего плохого, – голос Алана прозвучал спокойно, ничем не выдавая хоть йоты его волнения. Его ладонь подалась вперед, отражая словно нерешительность и словно… застенчивость подняться вверх в знак мира или коснуться чужого плеча. – Ты в порядке? – В полном, – прохрипела Диана, не найдя иронии для приправы. – Ты вся в крови. Ты упала?.. – спросил Алан, окидывая ее тем же прохладным, нейтральным взглядом. – По этим ухабам нельзя бегать на женских каблуках, – сказал он, как будто школяр, читавший ей теорию преисподней. Алан попытался сблизиться, но рык Дианы остановил его. – Не двигайся, дьявол!.. – Я не сделаю тебе ничего плохого, – повторил Алан. – Я пришел, чтобы узнать, все ли у тебя нормально. Ребята переборщили. Они извиняются. – Чтоб они сдохли, твои ребята!.. – как горячий пар выпустила клубы злости Дианы. – Вместе со своими извинениями!.. – Они не мои. И если сдохнут, я плакать не буду. – Вот и отлично! Надеюсь, так и случится!.. – Диана, негодуя, принялась приделывать сломанную шпильку обратно. – Стадо скотов!.. Тупоумные баранищи!.. Нападающие только сворой, какая они и есть всегда!.. Какими мужественными они, должно быть, теперь себя чувствуют!.. – Уверен, что Варф чувствует, – голос Алана не менялся. Его пальцы ненавязчиво выхватили туфлю Дианы и поспешили починить за две секунды. – На, забирай, – Диана взяла свою обувку и поспешила нацепить на некрасиво припухшую ногу. О, черт… Только этого публичного уродства ей еще и не хватало. – Давай помогу, – Алан потянулся, чтобы заживить ее ссадины, но получил по руке. – Лапы прочь!.. – Ты вся дрожишь. Ты сейчас снова упадешь и еще вдобавок чего-нибудь себе переломаешь. Давай руку, я тебе помогу. – Знаешь, что?!.. – Диана рванула от Алана, словно срывая с рук цепи. Оступившуюся голень разрезали мучительные кнуты, но она без звука стерпела адские мучения. Ее глаза метнули в генеральское лицо горящие головешки. – Перестань корчить из себя героя-любовника, Красавчик!.. Если ты думаешь, что таким образом сможешь меня заполучить, то знай: ты не добьешься этого ни в этой жизни, ни в следующей!.. И своим друзьям передай, что они меня не получат!.. Никто из вас меня не получит!.. Клянусь кровью мужа!.. Диана, пылая гневом, отмахнулась от Алана и, превозмогая жуткую боль, зашагала прочь, держась прямо из остатков своих сил. Алан смотрел ей вслед, опустив подбородок. В этой хромающей впереди фигуре, казавшейся такой избитой и придавленной, просвечивало сейчас столько нечеловеческой злости, столько горечи и униженной, растоптанной в прах гордости, что, чудилось, как ими трепещет вокруг воздух. И в этот момент ему стало предельно ясно, что Диана не примет помощи. Ни его, ни кого-то другого. Она вообще никого и ничего не примет. Ей нужен был только Князь. Теперь это было настолько очевидно, что Алан чувствовал, насколько идиотскими выглядели и генеральские разговоры с попытками угадать, кто из них больше нравится Княгине, и его собственные бредовые мысли приглянуться ее глазам. Для него сделалось простым и понятным, что в чувствах Дианы существовал только Самуил, остальные же были лишь марионетками, рабами и шестернями, которые можно, покрутив в руках ради минутного удовольствия, выкинуть в грязь за ненадобностью. Потому что только она была великой Княгиней и хозяйкой преисподней, истинной женой дьявола, только Диана и ни одна женщина более… До недавнего времени. Алан повернулся без вздоха, ощущая ноздрями, как ложится безжизненный, нехолодный и нетеплый воздух преисподней на столь же омраченную нечувствующую грудь. Свободный от ожиданий, освобожденный от надежды, он двинулся назад по темному коридору, такому же бесконечному и беспросветному, как виделась теперь его бескрайне неумолкаемая, но примолкшая на эти мгновения жизнь… В кабинет Княгини постучались. – Да, заходи, – проронила Диана. Дверь приоткрылась не более чем на половину, и в гостиную зашел второй генерал. – Приветствую, прекрасная, – произнес он. – Привет, – тихо отозвалась Диана, не поднимая ресниц от бумаг. Алан поглядел на нее, по-прежнему безупречно красивую. Сегодня Диана была одета с необыкновенной скромностью, и это было понятно: не она была той, кому хотелось сейчас дразнить взгляды и без того озверевших генералов. На Княгине была красная обтягивающая кофточка, застегнутая на все пуговицы и лишь с попыткой декольте, несколько рубиновых камней на голой шее. Грудь Дианы оказалась полностью закрытой и, что было еще непривычнее, она, кажется, надела наконец лифчик. Алану непроизвольно подумалось, что Ираклию будет о чем поговорить в ближайший месяц. От воспоминаний о младшем коллеге его затошнило. Диана сидела за письменным столом, переплетя колени, и что-то записывала. Из-под стола и длинной юбки без разрезов были едва видны матовые чулки и классически строгие черные туфли. Алан невольно засмотрелся на ее белоснежное запястье. Пальцы Дианы с подрезанными вполовину ногтями с французским маникюром стали еще изящнее. Маленькая ручка, державшая длинное черное перо, выглядела трогательно беспомощной. Взгляд генерала остановился на обручальном кольце, которое без измены блистало на ее безымянном пальце. Теперь оно выглядело как издевка, супружеская и общественная, над некогда почти всесильной Владычицей ада. Диана молчала, будто генерал второй армии и не вошел в эту комнату. – Как дела? – наконец спросил Алан, не удерживая в себе то, что ему хотелось произнести. – Все нормально, – легонько кивнула Диана. – Присаживайся. Выпить хочешь? – она подняла глубоко-синие глаза. – Не откажусь, – ответил Алан. – Возьми в баре что-нибудь. И мне принеси, чего себе, – попросила она. Диана говорила непривычно тихо и спокойно. Видимо, ей было не с руки ссориться с единственным, кто еще не жаждал ее крови. Или хотелось не бояться хоть кого-то наедине с собой в этой комнате. Дело было в том, что она не знала и не могла знать, сидя тут, сколько слов было сказано ее мужем и сколько наглости хватит этим извращенным животным. Когда генералы в первый раз после произошедшего начали заходить в ее кабинет, Диану брал ледяной озноб. Успеет ли она убежать и запереться в своей спальне, сможет ли вытащить припрятанный в ящике стола кинжал, будет ли кричать и услышат ли ее в этой мрачной пещере, где она стала никому не нужна?.. Только беспримерное самообладание выручило ее под пилящими взглядами, не скрывающими уже свои непристойные желания. Диана выдержала эти деловые визиты. С долей облегчения она поняла, что Самуил действительно пока не дал на нее никаких прав, что слова, озвученные Аланом, защищают ее как острие, готовые свалиться в одну секунду, как дамоклов меч. На какое-то время Диана успокоилась. Не взирая на лица и сплетни, она сократила количество посещений генералов до минимума. Казалось, работа отвлекает ее, но никто не мог сказать, какие эмоции, пока она смотрит на генеральские отчеты, снуют в груди этой женщины, с подрагиванием поднимающейся при дыхании. Алан, негромко передвигаясь по гостиной, дошел до стоящего в дальнем углу резного шкафчика-бара. Через пару секунд он присел напротив Княгини за письменный стол, откупоривая бутылку коньяка, которую держал в руке в придачу с двумя бокалами. Его глаза в очередной раз коснулись лица Княгини. Линии переносицы, плавной и естественной, какая была присуща многим женским лицам. Алан, как и наверное сама Диана, понимал, что за тысячи проведенных на абсолютистском троне ада лет Княгиня успела испортить отношения со всеми, кто ее окружал. Она была не расчетливым кремнем, вроде Жаши, которая умудрялась, ведя себя гордо и с диковатым проблеском достоинства, завоевывать притом чужие симпатии. Диана же, надменная стерва без всяких тормозов и границ, никогда не считала, что ей может кто-то понадобиться, даже в корыстных целях. Она никого не ставила и в грош, впадая в истерику и все круша сразу же, как что-то было не по ее. С генералами мужа она, как уже известно, обращалась как с грязью, в открытую высказывая им, что они бараны и шестерки, стражников она давным-давно достала своими выпадами и затрещинами при любом удобном случае, элитные воины ненавидели ее из солидарности с начальниками, а заодно и за ту власть, которой обладала над ними женщина. Женщина. Перед Аланом сидела обычная женщина, которая разрывалась в нем между простой и непростой, просто красивой и исступленно прекрасной, которую он видел как диаграмму и наблюдал как сияние самоцветов. Он уже не отдавал отчета в своей экзальтации или разумном рассудке. Он полюбил ее Княгиней. Теперь он любил ее Дианой, он любил ее такой. Был ли это очередной незаметный переворот?.. Алан не знал. Она молчала, и он тянулся к ней, как обнимает теплота кожу, пользуясь секундами тишины. Женщины тоже ненавидели эту женщину, которая для них была не просто красивой девкой, а Княгиней, заполучившей лучший кусок, неистовой лишь в своем везении и разделанной сотнями языков. Они поклонялись идолу Князя, могли ли они сказать про нее что-то другое?.. Ее не выносили тем более за то, что она всегда оставалось безнаказанной. Если не считать с размаху нанесенных пощечин и ударов кулаками Князя. Алан знал и о них. Слухами полнилась адская земля… И если ранее было безразлично, то теперь душа исходила разрушительным гневом, а сердце – кровью… На нее злобствовали все вокруг. Взрывной Ираклий давно точил свой острый зуб, Казимир тихо презирал княжескую половину, Дем обожал, когда ее начинали обсуждать. Даже тупица Булат и тот терпеть не мог Княгиню. Помнится, Лопата все пытался выяснить у генералов, почему Диана никогда не здоровается. Ну как ему было объяснить, черт подери, почему великая Княгиня преисподней не здоровается с двуногими клопами с кожаными лапами?.. Только один Варф обыкновенно не позволял себе высказаться о супруге Князя. Но его отношение к женщинам было давно известно. Что касается Алана… он был… он стал… он сидел тут, не оценивая себя по отношению к ней… Лишь в плоскости Князя могли быть теперь его оценки. Странно. И дико для него. – Спасибо, – Диана взяла полный бокал. Она отложила бумаги и поднесла коньяк к губам. Алан, недолго думая, осушил фужер залпом и налил себе еще. Диана молча наблюдала не то за ним, не то следуя движению своих мыслей. – Алан… – Да? – Скажи… Он уже? Или еще нет?.. – Нет пока, – мотнул головой второй генерал. – Но уже скоро. Я тебе сообщу когда, если хочешь. – Благодарна… Губы Дианы сомкнулись. Они не называли имен, прекрасно понимая, о чем идет речь. Взгляд Княгини уперся в стену. Ее глаза были как обычно щедро подведены, а губы полно накрашены ванильным блеском, однако искушенный наблюдатель мог бы сразу определить, что сегодня Диана делала макияж сама, не прибегая к силе мысли. Это было видно по линиям косметики, хотя и нанесенным профессиональной рукой. Сейчас у нее оставалось слишком мало сил, чтобы расходовать их попусту, на мысли и невещественные фантазии. После разлада с Самуилом, он, похоже, решил, что жене вообще не нужна жизненная энергия. Он словно забыл о ее существовании, лишь изредка посылая к ней каких-нибудь слуг, чтобы забрать результаты работы. А зачем утерявшей должность Княгине был нужен княжеский блеск?.. Хорошо, что на такие случаи у Дианы всегда хранился неприкосновенный запас из косметики и вещей, который она сделала еще давным-давно, после первого серьезного скандала с супругом. Алан до сих пор помнил, как Диана и Самуил вели холодную войну. Две недели они не общались и не подходили друг к другу. Князь пытался взять жену измором, не выдавая ей ни капли сил, а Диана в ответ отказалась от выполнения всех своих обязанностей. Это время врезалось в память демонов как период полного хаоса в преисподней. Отряды работали как попало, без всяких планов и системы, половина искушений была заброшена, половина проиграна из-за отсутствия стратегии. Генералы трудились через пень-колоду, элитники шатались без дела и целыми днями пили и ругались между собой. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Диана, случайно гуляя по улице в западной части преисподней, также случайно не столкнулась на улице с Князем, который тоже случайно шел по каким-то делам вот уже в течение получаса. Встретив друг друга, супруги обменялись взаимными любезностями, после чего между ними началась перепалка, в конце которой Самуил шибанул жену об стенку, а Диана до крови оцарапала ему шею. Закончилось все неравной по силам, но равной по страсти дракой и выкручиванием рук, после чего Князь отволок жену к себе в спальню. Там они и помирились. – Ты не будешь пытаться его остановить?.. – вопросил Алан. – Я похожа на больную? – взглянула на него Диана. Он поймал в ее взоре то, что чувствовал сам в себе. Горечь. Но теперь это была ее горечь. – Нет. Но ведь в твоих руках изобретательность и женское коварство всей планеты. Неужели ты даже не попытаешься найти выход… – Какой выход, о чем ты говоришь? – ответила Диана. – Игры закончились. Князь свернет шею любому, кто встанет на его пути. С меня и так хватило. В этих словах читалось то, что ей пришлось испытать. И за эти дни в том числе. В движении запястья ко лбу Алан увидел только отчаявшуюся покорность. И как он хотел и чувствовал почему-то, что мог бы это изменить, если бы она только захотела ему поверить. – Думаешь, он посмеет тебя тронуть? – молвил он, под этими словами имея в виду скорее самое страшное, чем то, что уже произошло. – А то не посмеет, – Диана вскинула подбородок. На ее губы легла ироничная усмешка. – Для него не существует ни законов, ни богов, кроме самого себя. – Да, наверное, ты права, – проговорил Алан. – Тебе лучше не рисковать. Он прищурил глаза, задумчиво уставившись в пол. – А чего ты так переживаешь? – поинтересовалась Диана. – Боишься, что я сорву план мужа? Синий взгляд Алана остановился на ее лице. – С чего мне переживать из-за этого? – сухо отозвался он. – Ну, не знаю, – Диана пожала плечами, давая понять, что цинизм не покинул ее крови. – Мне-то казалось, что Князь пообещал меня в качестве приза своим доблестным генералам. – Тому, кто лучше выслужится. И я не вижу причин мне из-за этого веселиться. – Почему же? – Диана повела коленом. – Я бы на твоем месте радовалась прекрасным шансам. Ты же ключевая фигура в штабе, автор сотен планов и каверзных иллюзий… – Не я, а мы вместе. – Князю это невдомек. Он считает, видимо, что я ни на что неспособна. – Это уже претензии к нему, я-то тут при чем?.. – надменно хмыкнул Алан. – Все вы никогда ни при чем, – обобщила Диана. – Если хочешь знать, то твой муж, скорее всего, всех нас водит за нос. И, по-моему, каждому намекнул, что лучше всех работает именно он. – Откуда ты знаешь? – Я знаю твоего мужа. И потом: стоит только посмотреть, какой самодовольный вид у Ираклия и какой гордый ходит Лопата, что того и гляди впечатается в стену. А уж Казимир вообще чуть не подыхает от счастья. Князю наверняка донесли мой последний выпад «в его честь» тогда на пустыре, и теперь он уж точно не позволит мне быть рядом с тобой. Вероятнее всего, он облагодетельствует своего незаменимого Варфоломея. – Вонючая волосатая горилла, чтоб он сдох и его закопали, – процедила Диана. Алан увидел, что ее глаза полны черной поглощающей злости. – Надо же, я думал, что ты ненавидишь нас всех одинаково и тебе все равно, что я, что Варф, – заметил он. – Уж лучше ты, чем этот безмозглый Извращенец! – воскликнула Диана. – Правда? – губы Алана исказила отвращенная гримаса. – Спасибо за комплимент. Я никогда не слышал таких приятных вещей. Алан не знал причину столь глубоко неравнодушных чувств Дианы к Варфу. Иначе последнего уже не было бы в преисподней, и где-либо еще тоже. Однако единственное, что еще могло утешить Диану в произошедшем между ними двоими, а вернее, троими с участием ее мужа, так это то, что кроме них об этом никто не знал. Условие мести Князя – уединенный позор священной кошки. – А что ты смеешься? – кинула на него пронзительный взгляд Диана. – Или думаешь, ты лучше, чем твой бравый друг и остальные прихлебатели?.. Просто ты рожей больше вышел и манеры у тебя поизысканей. А так вы все из одного теста. – Конечно, куда уж нам до твоего великого муженька-архангела, – съязвил Алан. – Уж точно никуда, – ухмыльнулась Диана. Они и сами не заметили, как скатились до своих повседневных фраз. – Всемогущий и справедливый властелин Вселенной, – игнорируя ее высказывания, продолжил Алан. – Великий воин и управитель, дающий счастье своим многочисленным подданным. Любимец и любитель женщин, идеальный муж и несравненный любовник, богатый на обещания и планы, даже к сотой доле величия которого мы не можем приблизиться ни на… – Хватит юродствовать, – оборвала его Диана. – Князь – великий Владыка преисподней и идеал мужчины всех времен. И я хочу быть рядом с ним. Потому что только он обладает властью над всем. – Которую ты решила испытать на своей шкуре, – в добавление кивнул Алан. – Да. И я хочу, чтобы со мной был тот, кто достоин мной обладать. – Не гнушаясь никаких средств, чтобы это обеспечить. – Именно, – Диана откинула волосы с плеча. Ее взгляд потемнел и похолодел. Алан взял бутылку за горлышко и, разливая коньяк по полу, коротким ударом разбил ее о край стола. – Это еще что? Знак протеста? – подняла брови Диана. – Как хочешь, – отрезал Алан. Его лицо посерело. – Ты что, поменял свои жизненные принципы? Хочешь быть как Михаил? – усмехнулась она. – В гробу я видел твоего Михаила, – буркнул Алан. Он взглядом дематериализовал осколки, а затем убрал лужу коньяка. – Надеюсь, он там в итоге и окажется, – ответила Диана. – Только пусть сначала приструнит свою ненаглядную. А то я понять не могу: как мужчина может позволить зарваться какой-то убогой потаскушке. – Может быть, он просто ее любит и собирается обойтись без заламывания локтей и вдавливания в кровать? – предположил Алан, наполняя смыслом одно лишь центральное слово. – Ты на что намекаешь? – наморщила лоб Диана. – Хочешь сказать, что Князь меня не любит?.. – Не я это сказал, – произнес Алан. Это было то, что Ди уже не могла стерпеть. Ее залихорадило, стервозность взорвалась в ней салютной петардой. Как хирург он нащупал нарыв и нажал, как палач. – Да кто ты такой, чтобы судить о наших отношениях?! – воскликнула она, выражено артикулируя. – Ты что, держал свечу у нашей кровати?!.. Что ты вообще понимаешь в любви, ты, которому всегда было на всех наплевать, который даже в сексе любит только себя самого и притом любит всегда одинаково!.. Да даже снеговик в постели будет более страстным, чем ты!.. – разразилась Диана целой тирадой. – Да-а-а… – протянул Алан, как демон, узнавший о себе много интересного. – Я вижу, что до тебя дошли все подробности моей интимной жизни. Его ноздри непреклонно раздулись, что означало одновременно вознесенную на высоты гордость и нарождавшееся отпором негодование. – Также как до вас все детали моей! – парировала Княгиня. – Наверное, твоя единственная любовь в жизни – это отражение твоей рожи в зеркале!.. Хотя, нет, наверное… – Ты права, так оно и есть пред лицем большой любви, оставляющей большую надежду на лучшее, – холодно прервал ее Алан, пародируя старославянский язык. – Теперь давай работать. – Отличная идея! – Диана задохнулась. – Вот и славно, – Алан подвинулся к столу и с противопоставляющим себя всему миру видом загреб первые попавшиеся бумаги. – Бездна, где здесь что вообще? – проворчал он, просматривая буквы. – На чем мы хоть остановились-то?.. Сам не зная, что делать, что спросить или сказать, Алан поднял ресницы. Отодвинувшись от стола, Диана давилась в беззвучных рыданиях, закрывая рот обеими руками. – Эй, ты чего?.. – сразу как-то не понял Алан. – Ненавижу все это… Хочу, чтоб все сдохли… Чтоб провалился ад, небо и земля… – отрывисто проговорила она. – Ненавижу… – Ты что… Дианка?.. – Алан удивился бы, что у него вылетело это ее имя, но он уже был ошеломлен. Не следя за движениями, он привстал с места. – Успокойся, перестань… Диана надрывно всхлипнула и разразилась громким и полным потоком слез. Она плакала во весь голос, не слыша его слова. Его плечо нерешительно шевельнулось. И вот Алан уже сделал шаг к ней. Через секунду он стоял напротив отодвинутого в сердцах стула. – Диан… Слушай, ты извини… Я лишнего болтнул… – вымолвил он, словно глотая ее слезы. – Ты любишь Самуила – это твое право… Да, он сумел сделать так, что Диана все-таки сломалась. Добил одним ударом, как всегда умел находить критические точки, подобно ультразвуку. Браво! Молодец!.. Черт подери, это была единственная женщина, которую он за всю свою жизнь полюбил. И ту умудрился довести до срыва, движимый словно вошедшим в кровь рефлексом – уничтожить до основания любого, кто посмеет покуситься на его самодержавное самолюбие. Истинно, в этом мире только гордыня могла быть более жестока, чем сама жестокость. – Это моя обязанность… – сдавленно отозвалась Княгиня. – Бездна возьми, да ни один брак не выдержит такой тьмы веков!.. Рука Дианы с силой опустилась на колено, зажимая подол юбки. Ее било, губы дрожали, но глаза оставались каменными, окаменевшими от этой убийственности. Ее голос прерывался, но тек, не переставая, под камнями гостиной. – …Сначала… он говорил, что я у него единственная… божественная… Клялся, что будет вечно меня обожать… что весь мир мне подарит… А как… он смотрел на меня тогда!.. Я была его единственным идолом, кумиром… единственной страстью… которую он сжигал дотла изо дня в день… а затем еще и еще… зажигал снова… А что потом?.. Потом он стал заглядываться на других, изменять втихаря… а потом уже не втихаря… Мы стали видеться все реже и реже… Черт возьми, я, его жена, почти забыла, что такое проснуться у него в спальне!.. Каждый его визит становился мне одолжением!.. И вот теперь я ему вообще не нужна… Я отправляюсь на помойку, как безмозглая бездарная кукла… На поругание Варфу и его компании… Поток слов прорвал плотину горделивости. Диана говорила и говорила все, что было на языке, перед глазами, что занимало ум и сердце, произнося признания страсти скорее стенам чем бывшему рядом. Словно это был не Алан, не адский генерал, но водное отражение, меняя очертания, возникло в больном воображении, чтобы принять ее излияния. – Диаша, да перестань ты… Вы помиритесь, все будет хорошо, я уверен, – Алан оперся о стол, тщетно стараясь подобрать слова утешения. Но он никогда никого не утешал, стремясь лишь выбросить вон все, что мешало его воле мерзнуть в одиночестве. Сейчас он выглядел растерянно и неуклюже, таким, каким мечтали его узреть множество завистливых глаз, но им так и не суждено было увидеть!.. Доводы шли нескладные и фальшивые, и он понимал это сам, не зная, чем их заменить. – Какой помиримся?!.. Ты в своем уме?! – в отчаянии вскрикнула Диана. Ей показалось, что перед ней либо идиот, либо садист. – Он унизил меня перед шлюхами, растоптал перед генералами, да ему все равно, что они со мной бы сделали!.. Он сказал мне, что я не лучше его затасканных проституток!.. И наверное, даже хуже, потому что с ними он так не обращается!.. – Диана, плача, пригладила волосы. Ее глаза воспалились, на белой коже выступили красные пятна. – Не надо воспринимать все всерьез… Это просто очередной заскок твоего падшего… Ты же сама всегда говорила ему, что он баран. Вот отбесится и еще прискочит к тебе на задних лапах… Алан скрестил руки на груди. Похоже, он настолько старался войти в чужое горе, что сам начинал считать правдой то, во что бы хотелось верить Диане. Но она больше не верила. – В другой жизни он вернется! Поздно будет возвращаться, когда от меня ничего не останется!.. Сволочь… Тварь… – в ее голосе проступила придавленная злоба. – Да, да… Так оно и есть… – закивал Алан. – …Ненавижу ее!.. Генерал гордыни осекся. В это мгновение он осознал, что вся злость Дианы направлена совсем не против Князя, а против одной лишь помощницы Михаила, ее родной сестры и непримиримой соперницы. – Уродливая фригидная дура… – произнесла Диана как проклятие. – Да кому она вообще может понравиться?! Разве что Михаилу, к которому она присосалась как пиявка, пока меня не было рядом… И Сэм считает ее идеалом… Наверное, я и вправду безмозглая дешевка, по сравнению… – голос Дианы понизился и упал. Ее грудь тихо подрагивала, зрачки больше не видели, расширившись в потускневшем свете покоев. – Диана, ты сошла с ума, если так говоришь, – произнес Алан серьезно. – Ты – самая прекрасная женщина на этом свете, самое совершенное создание во Вселенной. Я красивее и умнее тебя никого не встречал. Ты настолько… искрящаяся и соблазнительная, что мужчина, который откажется от тебя, будет просто… безумным олухом… Но и этот олух раскается и в конце концов… вернется обратно… Дыхание прервалось лишь единожды, переводя чувства на язык подлинного слова. Ощущая, как слова вылетают сами собой из самого сердца, искренние и более не подчиняются разуму, Алан опустился перед Дианой на корточки, инстинктивно ища ее глаз. Короткий взгляд Княгини ответил из-под черных ресниц. Что он делал?.. Что он говорил?.. Этот шум, исходящий из легких, вырывающийся из вен, он произрастал из ребер, в которых не было ничего, кроме холода, но и холод вдруг сумел преобразиться и светить бело, как зимний снег под лунным лучом. Она не знала, что ему ответить. Она не знала, зачем он это говорил. Неужели он и вправду так думал?.. Или Алан все еще питал надежду ее соблазнить, пусть таким путем?.. Но почему, если скоро она итак достанется одному из генералов, а потом, скорее всего, и всем остальным?.. Как он мог пытаться успокоить ее после того, что она здесь наговорила?.. Или он действительно… простил?.. Ее глаза взметнулись и без сил иначе встретились с его взором. И в этот момент Диана впервые поняла, почему за этими зрачками уходят толпы женщин из ада, рая и Земли. Он смотрел на нее так, как нельзя было описать. Протяжный, долгий и не отрывающийся взгляд, в немигающей синеве которого было столько таинственной тоски и непретендующей жажды, и в котором вдруг появилась мягкость родника и откуда-то такое тепло и такая нежность, какой она не знала в нем все эти тысячелетия. Это был взгляд Алана. Она не искала его, не видела его ранее, она лишь слышала о нем, и ей, увы, не дано было догадаться, что сейчас на нее смотрят глаза того, да не того генерала, о котором слагали песнопения и легенды. Взгляд Алана был обращен на нее, впервые для нее, и на ее глубины, неведомые остальному миру, видящий и чувствующий, какого не мог стяжать никто более. Которого просто не было больше ни для кого. Она ощутила этот общий миг, осязанием прочувствовав, что ощутил и он. Диана не могла больше думать, не могла сопротивляться и вдыхать что-то, кроме его глаз. Разоренной под корень, ей овладело лишь одно желание – окунуться, растаять, быть там, где бы она могла укрыться от всего, что наступило на нее со всех сторон, ощутить перед собой стену, исчезнуть из этой боли… Ее пальцы едва шевельнулись на колене. Но Алан уловил и это движение. Диана не ведала, что и ее взор заставил Алана раствориться и потечь по камням, что и у него все желания вырвались и соединились с тем, чего сейчас хотела она. Веки Княгини опустились. Вдох генерала оборвался на половине. Все вокруг него поплыло и испарилось. Он тихо протянул вперед ладонь, прикасаясь пальцами к ее запястью. Из губ Дианы вырвался слышимый вздох, она закрыла глаза, не в силах бороться. Алан был готов броситься к ней, обнять, укутать в объятиях, поглотить пламенем, не зная, что делать дальше, не понимая, как слиться с этими губами. Чтобы уже никогда никто не смел прикоснуться к ним. Но тут дверь в гостиную с оглушительным грохотом распахнулась. В гостиную Дианы бодро вошел Варфоломей. – Удачной работы, – звякнув в ушах, произнес первый генерал. Его лицо исказило нечто иное, чем просто оскал. Это была страшная маска иронии, оправдавшейся догадки.– Хорошая посадка, Алан, – проговорил Варфоломей. – Наверное, очень помогает следить за тем, чтобы никто не покушался на чужих жен до приказа, не так ли?.. – Что тебе надо, Варф? – Алан в одно мгновение, к сожалению, оказавшееся недостаточным, чтобы скрыть свои чувства, поднялся на ноги и уже прямым боевым взглядом смотрел на генерала первой адской армии. – Я здесь по приказу Князя, – отозвался Варфоломей отрезвляюще ледяным тоном. – Он требует, чтобы план был закончен до четырех. Потом приказывает тебе зайти к нему. – Я и Диана зайдем вместе как демоны штаба, – промолвил Алан. – Нет уж, ты начальник тыла, ты и заходи. Он звал тебя одного, – в устах Варфоломея эта должность прозвучала как презрительный укол. – Прекрасная Дианочка же может отчитаться в своих успехах кому-нибудь другому. Например мне, когда я вернусь с Земли. Буду рад выслушать твои красочные рассказы о супружеской верности, – глаза Варфоломея блеснули нескрываемым лезвием, губы отразили развратную усмешку. – До скорой встречи, демоны штаба. С этими словами Варфоломей резко подался назад и вышел из комнаты, хозяйски хлопнув дверью. – Скотина, я убью его, – произнес Алан, касаясь вспотевшей ладонью рукояти меча. Если было что-то в этом мире, что нельзя было простить, стоя на Страшном суде с лезвием архангельского меча у щитовидной железы, то для Алана это случилось только что. Вхождение Варфоломея превратило их из вечных соперников в двух мстителей, соединенных навеки кровной клятвой вражды. – Мерзкая свинья, – с отвращением выговорила Диана. Ее подбородок склонился, а сжатые губы и постройневший взгляд превратились в сосульки, которые если бы могли, то пронзили бы на месте и насквозь. – Хочешь, я догоню его и вмажу в камни? – спросил ее Алан. – Вряд ли это оценит муж, – коротко урезонила Диана. – Давай работать, а то не успеем. Ее голос сделался беспристрастным и твердым. Княгиня поправила прическу и придвинулась к столу. Алан взглянул на ее лицо, на котором лишь слегка, почти незаметно размазалась подводка для глаз, и, не ответив, отправился к своему стулу. – Нам надо выбрать место для решающей битвы. И написать ее план. После этого наша работа будет окончена, – сказала Диана. Она спешно нашла три нужные бумаги и разложила их на столе. Слезы уже обсохли на ее глазах, лицо снова приобрело обычное слегка неживое выражение. – У нас три варианта поля боя по Новому завету: три символа человеческих сердец в нашей власти. Три земных рельефа из притчи о сеятеле. Голые скалы из серого камня, перекресток двух земляных дорог, заросли диких растений… Знак бесплодия и пустоты; распутства и метаний, с птицами, разоряющие гнезда посевов; терние, выросшее на благодатной глине, имеющее всю суету мира и забивающее голос совести… Все они дают нам многие преимущества, осталось выбрать, где их больше… – Я думаю, надо брать заросли, – предложил Алан, обратившийся в спокойствие скульптуры. – При нужном раскладе мы там сделаем такие засады, что войскам Михаила вовек не разобраться… – Не думаю, что это хорошая идея, – Диана дернула ручку выдвижного ящика. Порывшись в столе, она выудила сложенную карту земных полушарий, совсем свежую без всяких отметок. – С учетом того, что по приказу Князя мы должны будем отыскать в сердце цветок, символизирующий образ и подобие Божье, мы сами так запутаемся в своих же обманах, что останемся с носом. Обилие греховных мыслей порой умеет маскироваться под невинность самого чистого образа, – глаза Дианы улыбнулись жутким и понимающим демонским блеском. – Да, похоже, ты права, – в раздумьях протянул Алан. Похоже, он слишком часто стал с ней соглашаться. – Дороги тоже плохо, – Диана распрямила карту поверх лежащих на столе бумаг. – Много пространства для маневров, все эти иллюзии со стенаниями – пух и прах, стоит дунуть, и они рассыплются, оставляя ангелам обзор как на ладони. Мы возьмем голые камни, но сделаем их рельефными и выщербленными, как у нас дома. Это будет наш конек, наша самая привычная среда, как вода для рыбы. Легионеры любят развернуться на просторе облаков, здесь они сразу запутаются, вся их тактика расклеится и застрянет. Если она, конечно, у них будет, – выразила сомнение Диана. На ее губах играл мрачный привкус. – А еще мы устроим мрак, чтобы им, привыкшим к свету, было «удобнее» с нами сражаться. – Тоже правильно, – согласился Алан. – Так значит, камни… Как быстро и как расчетливо. Незаменимая Княгиня тьмы просчитывала шаги с точностью игрока в шахматы и с предчувствием очковой змеи. – Именно, – кивнула Диана. Она взяла карандаш и обвела нужное место на карте. Это была Азия. – Устроим где-нибудь здесь. Латинская Америка засвечена, а вот запасной штаб Михаил так и не открыл. К тому же тут есть похожая местность: нам будет проще и меньше энергии уйдет, – ее рука протянула Алану чистый лист бумаги. – На, напиши свой вариант хода битвы. Я напишу свой, а потом сравним, доработаем и сделаем единый. – Хорошо, – принял Алан. – Пришло время отдавать, Михаил… – негромко произнесли губы Дианы и сомкнулись, храня тишину каменных стен. Глава 58 Андрюша возвратился домой, когда еще не было поздно, в это детское время еще не успело стемнеть, а счастье било у него из глаз тем без соринки вопиющим светом, который мелькает коротко и идеально и который, наверное, невозможно удержать в воздухе жизни. Он и не удерживал. Пока что он переживал все как данность, словно дитя, повинуясь ладони Отца всего мира, он воспринимал все, что Отец ему предлагал. Счастливый общением, переполненный глазами, лаской своего же собственного взгляда, словно в зеркало смотрелся в зрачки женщины, что показала ему свет на этой Земле, словно струны музыки пил из источника девушки, которую успел полюбить, еще летая в небе. Но он простился с Наташей сегодня слишком рано, глядя в лицо и говоря искренне, что у него есть еще одни, кроме того, что он сегодня ездил к родителям, очень важные дела. Она хотела спросить какие; он во вдохе прятал важность. Он до времени не мог объяснить ей, чувствовал, что сейчас не надо, и она его отпустила. Ведь когда любишь, отпускаешь на свободу, переполненный свободой. С легким сердцем. Андрей возвращался в квартиру, думая более о ней, чем о делах. Словно чувства его обвивали ее тело, а душа пыталась слиться с душой. Он опустился на разобранный диван, озадаченно глядя в потолок. Что это было внутри, и чего он хотел?.. Привыкший к прикосновениям, сотканным из солнечных лучей, он уже ощущал, как ему этих прикосновений не хватает, даже от друга, а не от любви всей жизни. Жизнь?.. Андрей пока не понимал еще, что значит любовь всей жизни. Не понимал и что такое эта жизнь. Он чувствовал лишь, что не хватает. И что душа его, стыкуясь уголками, по-другому чувствует Наталью тут… Как?.. По-другому. Но одна и та же душа любила ее тут, как и там, всей собой. На секунду мысль коснулась Зари и Уриила. Как непохожи были пары друг на друга. Сколь разные характеры, столь разные они. И столь одинакова любовь, такая разная в лицах. М-да… Но размышления Андрея скинуты, как покрывало с головы, движением волос. Он вспомнил, что сегодня его вело домой кое-что очень значительное. Еще одно самое важное. И ему стало минутно совестно, что он думал только что о другом, пусть и еще одном лике совершенства… Андрей открыл молитвенник, с сильным чувством вглядываясь в канонические строки. Он смотрел и вникал, какие и на какой случай они полагаются, он вникал, хоть и знал это. Естественно, как любой ангел он был осведомлен, что за молитвы читались перед исповедью, какие утром на каждый день. У них в старших классах была своеобразная профподготовка по всем религиям. Вот только он смотрел, не понимая, напиться ими или исполниться. Ангелы молились. Но молитва их была иной. Чистый фонтан творческим порывом к Богу, стихи и песни, баллады или просто слова. Они спонтанные, не как правило, безо всяких правил, прямым общением; как ребенку в лоне матери достаточно лишь пошевелить плечом, чтобы ощутить на себе женскую ладонь. Прозрачные, устремленные струной, радостные… Прильпе душа моя по Тебе… Андрей еще не открывал этот псалом. Но ему предстояло ощутить, что это значит. И почему так прилипает, порой желая закрыть глаза на все и витать в этом вселенском Духе, трепетная душа… Эта мостовая была сухой или мокрой, одинаково шумной, только с неповторимым шелестом волны из-под колес, разметывающейся в дождь… Мара сидела дома и смотрела в окно. Сегодня она уже побывала в институте. На какой-то там консультации в день перед экзаменом, очень актуально, хе-хе. Когда надо зубрить во все зубы, уши и волосяные луковицы, они там сидят толпой и ждут опаздывающего преподавателя, как всегда, будто не знают, что можно давно начать приходить на час позже, тогда будет как раз вовремя… консультация. Она сидела на подоконнике в аудитории, привалившись к стене, продувая спину ветром. …Моментный взвизг потерявшего опору человека, о какое это чувство!.. Неожиданно. Когда она, смеясь и сердясь одновременно, слетает, приземляясь на пол, и кричит, что кто-то обалдел. Ее староста пытался выкинуть ее в окно. В шутку, разумеется. Она разводит руками, вот это встряска, е-мое, зеленые елки, это было весенним днем тепла. Это было… Но это воспоминания… Она смотрела в глаза и видела только одни за ними. О, на кой же в этой группе столько карих мужских глаз?!.. Это эпидемия! Она готова была выскакивать в коридор, отряхивая лицо, как от спорадической заразы. Пошли, пошли, пошли, чур меня!.. Авось поможет!.. Она сидела, зажав уши коленями в прямом смысле этого слова, и думала, как бы упразднить ваши карие глаза… А за ними упразднить Марину. Но Дениса оставить. Непременно. Она танцует, летая по комнате, оставив свои заботы. Иссякли заботы, иссяк день, пришла пресыщенность, то состояние, которое, характеризуя знание, оставляет тебя на кнопке «стоп делам». Завтра бой. Мосты сожжены, книги выкинуты за борт, я такая, какая есть сейчас. Именно сейчас пиво не повредит ей. Две тени танцуют рок-н-ролл, независимые в одном помещении. Так близко эта грудная клетка. Я слишком голодна до тебя. За это и выпью. Марина выходит на улицу, когда полумрак уже ложится на лицо, а макияж похож на боевую раскраску. Она зашла в один из магазинов и купила пива, которое и выпила с вожделением, чтобы пойти потом домой. Что бы ни думал человек перед очной и решающей в лицо, она потом не могла вспомнить, с какими мыслями провела темноту выключенного света этого вечера. Она легла и уснула. Крепким опьяневшим сном снятого нервного напряжения. Он сначала лежал на кровати, положив руку на ее поясницу. Потом Сергей сел рядом, продолжая ночь без сна и отдыха в созерцании. Он размышляет много и видит провидение. И видит себя. Еще немножко о характере. Это та, которая идет по проспекту и, видя яблоню, не может удержаться от возгласа, пролетающего звонкими каплями, трогающими сердечную мышцу. Как любая религиозная метущаяся душа она неравнодушна к яблокам и не может оставить их без комментариев. Она хамит и посылает старушек. Она пошлет матом любого. Не стесняясь ни мамы, ни дедушки, будь-то даже дедушка Ленин или дедушка Фрейд. Это она бьет себя по губам, когда незапланированно со вздохом перед ухом какой-нибудь любимой преподавательницы вылетает жизненное «б…». Да-да, она любит преподавательницу!.. И не одну!.. И они ее, как ни странно. «И добродетель в мыле одета в сатанисты…» Сергей читает эти строки впотьмах спальни. Это она кидается на пол животом, валяясь там, и переворачивается на спину, проскребая ногтями паркет и отдаваясь, сама не зная чему, но своим крестом на груди прикрывая себя от брошенного демонского обличия… Парадокс, знаете ли. А вера вместо фактов. И разум размышляет каждые три секунды, вернее каждую из них так, что иногда готов разорваться под гнетом. Но не чистый рационализм анализа, а интуиция зарослей жизни владеет этой неглупой в целом головой. Воля железа построена сама собой по любительскому плану, самоизобретенному и считающемуся единственно правильным. Это борьба с ножиком в зубах даже не женщины, но дикаря, разукрашенного и в набедренной повязке. С походкой уверенности парня на каблуках, чувствуя твердость мужчины. Смешно было, когда улыбка заслоняла лицо почти криво или совсем нереально, когда улыбаться и не хотелось. И как ждало плохое сердце прихода сердца хорошего, соединиться с ним; но дождалось плохого… Сергей слышал посапывание. Ресницы его были светлые, обращены в другую сторону. Воевала. Против мерзости, однозначно. И с такой же злостью отвергала любого «паиньку», потому что было отвратно даже смотреть на него. У нее не было принципов. Но был стимул воевать… А Сергей мог только положить ладони на колени. Надо знать, за что воюешь. Знать головой и сердцем. Знать солнечным сплетением и всей собой. Когда бежишь за мрачным темным зайчиком – пятном в дебрях, не знаешь, был ли проблеск и идешь наугад. Доверяя себе телом, легко идешь на эхо, а не на голос. Хоть и не привыкшая к собственной непогрешимости и готовая лоб расшибить от прошлых неудач, так же просто она поддается заблуждению чувства, которое привязывает к себе, смешивая чистоту искры с мрачным безумием, любовь с изуверством, распущенность с глубинами души, красоту ног с красотой глаз… Хочешь наткнуться на острый сук и пропороть себе все внутренности? Верный способ ошибиться – это перепутать все понятия, намешать струйки хорошего с капельками грязного. А дальше ты попался, и ничто не определит тебе путь, кроме определения понятий и заповедей жизни. Свои заповеди. Будто они не должны совпадать с Божьими. Свой ад. Будто он и не существовал в утробах Земли. Свое счастье. Словно оно не мучалось в тошноте удушливых схваток ложных вод в животе. Предчувствие перло напролом, извините, тупое и совсем не предчувствующее. Играло, как котенок, на чужих нервах темной веткой невидимой смуглой рукой в заросшем заколдованном лесу. Как будто две девушки лежали сейчас по обе стороны Сергея. Они спали, отвернувшись в разные стороны, рай и мрак, а посередине был он. И он мог бы на человеческом жаргоне смело назваться лохом. Ибо они обе не смотрели на него. Та, что была светла, потому что была уже в раю. А та, что мрак, ибо не любила блондинов. Но что нам эти дурацкие штамповки?.. А он был на распутье. Что было проще, чем полететь и окунуться в свет?.. Но его Марина лежала ближе к другой стороне. И он обнял ее. Андрей листал первый из канонов, покаянный канон. И, читая, все более уходил с головой, влетая в неведомые разверстые перед ним трещины души. Чем были исполнены эти слова: окаянный, жестокий, черствый, злобный… или их синонимы, не важен слог, важен смысл?.. Ранее он слушал их, не опускаясь в них сердцем. Не прочувствовав до самой глубины, и не мог прочувствовать тогда, но теперь это был он. Всеми этими словами – он. Когда под сводами темного храма читали псалмы на вечерней. Это был он. Это был его исстрадавшийся храм внутри ребер, стенами из этих ребер. Ему больно до физической рези. Неужели это он?.. Но кто он… почему так?.. Он ли не был ангелом, устремленным ввысь во всю душу и все глаза. Но он уже успел побыть человеком двадцать три года. Имело ли это значение, если сейчас он был…?.. Он задохнулся на излете мысли. Сейчас он был человеком. И это было навешанное ярмо вечного греха, хотя бы по причине грехопадения Адама и немощной плоти людей. Слова давались тяжело. Он едва смог дочитать до конца, чувствуя, как на лбу выступил пот, а тело клонится в изнеможении. Он отдавался этой молитве сначала с опаской, с боязнью, а потом целиком, ухнул с шеей и суставами. Его повело. Он вынужден был найти стул и сесть, все еще кидая взгляд на икону. Весь организм побивало мелкими волнами. Уже в полубессознательном состоянии мысли Андрея скакали, перепрыгивая целые куплеты канонических песен. Страшные тайны… Злак божественных… Образ и подобие. Внезапно это сложилось с первыми мыслями. Ведь образ и подобие Бога, хоть и претерпевшие падение, – это человек, но не ангел. Ангел – чистый кристалл, лишенный способности творить себе подобных, первый ребенок, горячо любимый, рожденный Богом… Но венец творения – это человек. Что же, он приобрел, а не потерял?.. И только людям дана кровь Божья… Он испытал вдруг ни с чем не сравнимый экстаз осознания того, что и ему тоже теперь дана эта самая страшнейшая из тайн. Порывом вихря вырвалось благодарение из его души. Но как эта тайна соотносилась с небом и небесным общением?.. Где была грань приобщения?.. Дети или служители?.. Он не мог ответить. И это ясно. Он был просто молодой ангел, не провозвестник же тайн. Если где и хранилась эта тайна, то в архангельском сердце, в таиннице архангела Гавриила, оберегающего секреты мироздания, мудрость самую сверкающую и истинную… И может быть, в других ангелах тоже это было и в людских душах, но не в его… Пальцы Андрея стали быстро перелистывать нетронутые страницы молитвенника – признак неважный: лучший молитвенник, как и лучшая книга, отличаются страницами желтоватыми и засаленными от того, что восприняты до запятой и до дыр. И вдруг он остановился, читая во все охлажденные ушатом воды глаза. – Ой… – это было произнесено одним из тех полутонов, где мы тянем «и краткое», а не «о». Андрей весь сморщился и взялся за виски. Это было правило подготовки к причастию. И он его прочитал, хотя ведь знал… Дело было в том, что к православному причастию полагалось поститься около трех дней. Не, ну какой же непутевый он оказался! Он ровным счетом ничто из человеческого на себя не примерял. И это притом, что хотел оказаться в шкуре человека!.. Здрасьте, приехали. Отъезжать теперь пора!.. Андрею стало мучительно совестно за собственную недогадливость. Бывает как выключает, ну не вспомнил он, что так нужно, ну не мог вспомнить, пока не увидел своими глазами. Что же теперь делать?.. Исключения для грудных детей и больных. А он метр восемьдесят и здоров как молочный бычок. С причастием не получится… Да уж, поспешил Андрей обрадоваться, думал все тут ему бежит навстречу, и усилий прикладывать не нужно. Работать, трудиться, друг… Это он сказал себе сам, пытаясь войти в судьбу человеческую целиком. Да, кстати, насчет работы. Тут работа тоже была интересная какая-то. Вот на небе, все понятно: каждую секунду отдаешься вечному служению Богу, а тут что такое?.. Но он не стал сейчас это додумывать, лишь решил быть посерьезнее. Однако как ему поступить?.. Ему сейчас так нужна была церковь, символика веры, сближающая с небесным миром на Земле. Он так жаждал ее всю неделю, а работа не давала. И вот теперь так… Эх… Ну как же… Андрей совсем ошалел от раздумий, он даже привстал и походил слегка, пошел попить что-нибудь на кухню. Вернулся, замечая налет тумана в голове. Видать, утомление начало наступать. А еще что-то появилось в теле… Что-то нервное. Чего-то не хватало. Чего-то хотелось. Это было и в первые дни. Андрей потом понял, что хотелось сигарет. Но не поддался. Но теперь было еще что-то… Он не понял что. Ладно, на исповедь-то ему можно будет пойти. Почему нет?.. Поговорит со священником, расскажет про себя, ему сразу легче станет. Не священнику, естественно: Андрей не думал, что такое действие от него самого возможно. Решив свои проблемы таким образом, Андрей немного приуспокоился и пошел дочитывать каноны, взяв себя в руки внимания и бдительности. Как учил Михаил. Но все равно чего-то не хватало этому телу. Бдеть и молиться. Вперед. Блюсти самого себя. Он готов. Готов ко всему, кроме канона ангелу-хранителю. На этих строках он остановится надолго, чтобы прочитать их особенным шепотом и с таким же особенным благоговением пойти спать, храня в сердце недоуменную тайну. Сергей сидел у кровати, глядя на брезживший из окна свет. Уже свет дня, вернее, утра. Марина по-прежнему спала. В одном из тех мало романтичных, но умилительных и расслабленных положений, в каких спят люди, по-настоящему отдыхая после длительного стресса. Взгляд ангела с какой-то сиюминутной тоской остановился на стуле, стоявшем у кровати. Там лежал мобильный телефон. Сергей наклонился, вглядываясь в него. Он даже слез с кровати, приседая на корточки и пытаясь выявить из чуда-связи что-то ему нужное. Не-ет… Надо же было ей догадаться положить мобильный вниз дисплеем?.. Как он теперь увидит местное время?.. Сергеем почти что овладел соблазн взять да и перевернуть трубку, чтобы посмотреть на циферки, но это было против правил, и он сдержался. Поднявшись на ноги, он прошел сквозь дверь, направляясь смотреть время в кухню. Он вернулся быстро и опять сел у изголовья ее кровати. Его глаза смотрели на девушку ласково и с неисчерпаемой любовью, которая граничит с трепещущей росинкой и потому кажется порой нам грустной. Но он смотрел с нежностью и хотел этой нежностью ее окутать. Казалось, про себя он считает секунды. Наконец по его лицу стало возможным прочитать: пора. Сережа подался к Марине и погладил ее по голове. Марина открыла глаза мучительно и не сразу, моргая, будто ослепленная дневной яркостью. Мозг еще не согласился включаться в жизнь. Вдруг Марина подскочила на кровати, пронзительно хватая телефон. – …!.. Ее ругательство было первым «здравствуй» для Сергея в это утро. Мара как ошпаренная вскочила с кровати, путаясь в одеяле, и кинулась вперед, как прыгая в мешке. Так это и выглядело. – Ты чего?.. Привлеченная громкой возней и криками, в комнату заглянула мама. Она стояла у входа, глядя на Марину. – Да твою…, этот долбанный будильник нифига не сработал, блин, чтоб его разорвало урода, о-о-о-о!!!! – все это походило на стон. Марина на ходу надевала брюки костюма для экзамена, откидывая ворох нерасчесанных волос, которые она вчера, будучи уже под-шафе (с одной бутылки истощенные нервы тоже берет), успела помыть, и которые оттого сегодня были дико взъерошены и спутаны клоками. Выглядело забавно, но никому было не до смеха. Маре было до злости. Сергею было до того, чтобы просто жать тонкие губы. Она не слышала будильника. Она спала как медведь, редким теперь для нее спокойным и глубоким восстанавливающим сном. Он хотел ей дать еще поспать эти драгоценные для ее организма мгновения. Он разбудил ее как раз за те двадцать минут, за которые она могла успеть собраться и накраситься. Он же знал ее потребности. – Поешь, – посоветовала мама. – Я не буду: я сблюю во время ответа, – аргументировала Марина, не хотя вроде грубо, но достаточно эпатажно, чтоб обидеть. Она была такой в общении и порой многое из своей резкости перед близкими сама ненавидела. Но пока сделать ей ничего с этим не удавалось. Она нацепила пиджак поверх белой рубашки, благодаря, что день сегодня не слишком жаркий, чтобы выглядеть подобающе. Взяв косметичку, она улетела в ванную. Промолчав, мать ушла к себе. Что творилось в сердце родителя, знающего, когда нельзя стучать в бетон, и переживающего эти неизвестные до конца страдания ребенка?.. Не заметить было нельзя. Оценить до конца тоже. Размолвка с Аней причиной была очевидной. Все остальное оставалось покрыто мраком. И может, хорошо. Марина не выдержала бы произнести всего этого перед ней. Участие сочилось без слов, порой отдаляясь, чтобы не давить, но неизменно любя и надеясь на лучшее. Таково было сердце. Живое сердце понимающей матери. Деловой вид костюма и тонна косметики, которой Марина разбавила или, вернее сказать, закончила свой угрожающе решительный вид. Она безжалостно расчесала патлы, с яростью три раза переделав – на удачу три – убрала волосы под крученый хвост в заколку. Она была готова. Она вышла, чтобы попрощаться уже более нормальным тоном. – С Богом, – благословила мать на победу, сама не зная, над кем. – С Богом, – согласно кивнула в ответ Марина. Тоже не совсем понимая, над кем для себя. Глава 59 На входе в уголок старшего архистратига показалось яркое одеяние. – К вам можно? – Можно, – скулы Михаила тронула едва заметная улыбка. Первый архангел сидел на лавочке, держа ладонь на плече самого младшего из братьев. Иеремиил, которого вот уже три дня никто не встречал в райском саду, сегодня появился под тенью ягодных кустов, дабы просить старшего брата о поддержке. Сколько всего переживал в эти дни высший ангел милосердия, в период частичной мобилизации и разгула дьявола на Земле. В это давящее время можно было только вообразить, сколько приходиться брать на себя этому нежному телу, сколько зла и ненависти переливается через тоненькие, как отблески, нити его души, какое горе и слезы испытывает он вслед за всеми, кто страдает под его крылом; и все это, чтобы добиться на выходе одного – милости для не имеющих сострадания, милости для жестоких сердцем, милости для обреченных и обрекающих на зло… милости, а не жертвы. Он жил безропотно, безмолвно, не скрывая и не рассказывая, пряча скорее себя, чем свои испытания за короткими подрагивающими ресницами, за золотистыми глазами, за грустным взглядом светозарного зрачка… Мил никогда не распространялся насчет своих чувств. Знал их только Михаил. Но для Михаила это была тайна на двоих. На щеках Иеремиила рдел розоватый румянец, но он разливался на фоне посеревшего, болезненно-землистого цвета лица. Юношеские черты сильно осунулись за эту неделю, в глазах немотой застыл далекий блеск. Казалось, и эти розовые блики на коже свидетельствуют скорее о внутреннем жаре, чем о жизненной силе. Мил по-прежнему был слишком серьезен, чтобы быть миленьким, и слишком невероятным небесным столпом провидения, чтобы, глядя на его лицо, не видеть одно лишь сияние. Сияние, зарящееся вокруг лучистой, как солнце, фигуры. – Привет, Тёма, – поздоровался Михаил. – Здравствуйте, – огненный ангел, один из постоянной свиты архангела Уриила, кивнул головой в знак приветствия высшим по иерархии. – Мы пришли к вам кое-что сказать… Артем перевел взгляд на маленького рыжего ребенка, жавшегося у его ног. Это был Илюша. По нему было ясно, что мальчик волнуется: языки оранжевого пламени неравномерно вздымались и закручивались от его тела, сливаясь местами с пылающим огнем ангела. – Давай, не стесняйся, – Артем легонечко подтолкнул протеже огненного мира к первому архангелу. Илюша сделал несколько выразительно несмелых шагов и остановился перед лавочкой взрослых. Его глаза окинули сперва старшего архангела, затем скользнули по лицу Мила. Затем они опять вернулись к Михаилу. – Я тебя внимательно слушаю, – произнес Михаил. Сейчас, когда он сидел, его лицо было почти что напротив лица ребенка. Темные глаза архангела смотрели ясно и дружелюбно. – Я хотел извиниться… – проговорил Илюша так насуплено, что вряд ли можно было списать это на смущение. – Мне объяснили, что ты не свергаешь в ад всех подряд …- он опустил подбородок, делая щеки еще более надутыми, а губы – зажатыми. – Прости, пожалуйста… – Ничего страшного, я не обиделся, – ответил Михаил. – Главное, что ты понял, что меня совсем не надо бояться. – Понял, – ответил Илюша без особой уверенности. Он покосился в сторону куста с белками, словно кого-то ища. – Ты что-то еще хотел? – поинтересовался Михаил. – А ее тут нет? – обернулся на огненного ангела Илюша. Кто хотел бы верить, что контакт старшего из архангелов и младшего из малышей был установлен, ошибся бы, узнавая это во взгляде назад. – Агнесс? Нет, она сейчас на Земле, – догадавшись о чем речь, покачал головой Михаил. Илюша вздохнул столь безнадежно, будто Агнесс никогда раньше не улетала из рая. – Если ты хочешь, я могу ей что-нибудь передать, когда она возвратится. – Я хотел у нее тоже попросить прощения. За то, что назвал ее «подружкой»… – щеки Илюши полыхнули еще сильнее. – Я теперь знаю, что она помощница, а не подружка… – Я передам ей твои извинения, – пообещал Михаил. – Уверен, она тоже не сердится. Она очень любит детей. – Тем более что вряд ли существует такая уж принципиальная разница между подружкой и помощницей. По крайней мере, не вижу ничего негативного в слове «дружить», – произнес дотоле молчавший Иеремиил. Илюша устремил на него свои глазки, такие же светло-карие и молоденькие. – Я вас не познакомил, – сказал Михаил. – Илюша, это архангел милосердия Иеремиил. Иеремиил, это тот самый маленький ученик Уриила, о котором я тебе рассказывал. Огненное солнышко рая – Илюша. – Можно просто Мил, – улыбнулся Иеремиил, освещая свое лицо радостно умиленным светом. – Очень рад, – отозвался Илюша, и на этот раз было видно, что Мил расположил его к себе куда больше, чем первый страж легиона. Впрочем, так было для него со всеми, кроме еще Агнесс. – А… Ты тоже провинился, раз ты тут?.. Михаил усмехнулся наивной заинтересованности. Иеремиил едва подавил улыбку удерживающих слезную влагу губ. – Илюша, Мил – младший архангел, брат Михаила. Они часто общаются. Вовсе не обязательно провиниться, чтобы прийти сюда, – вмешался Артем. – Михаила посещают те, кто хочет поговорить, у кого есть проблемы или пожелания… Извините, ребята, просто Илюша еще не до конца прошел райское устройство, мы его сами учим потихоньку… Михаил увидел, как заалел ребенок. Илюша опустил голову, не смея поднять глаза, его лицо пошло бордовыми пятнами, а уши загорелись, как два факела. – Не надо извиняться, все в порядке, – ободрил Михаил. – Тебе еще многое предстоит узнать, Илюшенька. – Мы пойдем, пожалуй, – сказал Артем. Желая предупредить дальнейшие непонимания, он приблизился к Илюше и взял его за руку. Распрощавшись один с улыбкой, а другой шепотом и с запинкой, оба ангела покинули архангельский уголок. Елена тихо зашла во владения ангелов покаяния и остановилась, поджав губу. На ней было длинное белое платье с завышенной под самую грудь талией и фисташковый шарфик, в любимом цвете которого она не смогла себе отказать, как бы не нарушая общего тона формы ангелов Рафаила. На ее лице лежали думы и частичка той печали, что бывает в растерянности. В уголке сада никого не было: мобилизация, и все улетели работать на Землю. Елена стояла одна среди пустых лавочек и мерцающих чистотой белизны цветущих кустов. Гармонично влились в жизнь минуты. Можно даже сказать незаметно она провела эти несколько дней вместе с сестрами милосердия, и уже теперь это место ощущалось ее сердцу дорогим и близким. Спокойный и бодрствующий уклад жизни целителей, не успевший стать еще привычным, был отныне мил сердцу. Только это нежное сердце не было спокойно. Елена приглушенно вздохнула, что означало далекие и не для чужих глаз переживания. Самые сокровенные и до простоты понятные. Неожиданно взгляд девушки привлекла большая ивовая корзина, увитая кремовыми лентами, которая аккуратно стояла на одной из скамеек и была наполнена крупными нежно-розовыми розами, украшенными меленькими белыми цветочками. На ручке корзины красовался большой воздушный бант. Елена, позабыв на миг обо всех своих мыслях, приблизилась, дабы разглядеть это чудо. Удивительно, подарочная корзина так удачно вписывалась в интерьер, что ей даже не сразу удалось ее заметить. Елена наклонила голову, разглядывая живые лепестки. Даже шипы у этих роз были совсем мягкие и безобидные. Девушка заметила, что на зеленых стебельках едва заметно поблескивают серебристые крошки. Видимо, работал кропотливый флорист, не упускающий самых незначительных, на первый взгляд, деталей. Елена бережно вытащила до половины один цветок и прильнула к нему лицом. – Правда красивые? – услышала она. Этот голос не мог напугать даже своей неожиданностью, таким ласково-воздушным он был. Но Елена испугалась, как стукнуло ее сердце при звуке этих успокоительных нот. Молниеносным движением она выпрямилась и, позабыв поправить розу, поглядела на того, кто только что вошел в уголок. Руки ее были опущены и держали платье по бокам. Перед ней стоял Рафаил. – Здравствуй, – молвил архангел, улыбаясь очаровательно смущающейся улыбкой. – Я тебя испугал?.. – Нет… Я просто немного… Вернее сильно залюбовалась, – поправила себя Елена. – Здравствуй, Рафаил. – Прости, я так и не смог выбраться к тебе раньше, – проговорил архангел. Его фигура приблизилась к ангельской девушке. – Как твои дела? Как идет служение?.. – Мне здесь очень нравится, – ответила Елена. – Хотя я еще не все совсем освоила… – Это не страшно, – произнес Рафаил. – Главное, чтобы тебе нравилось и чтобы все у тебя было в порядке. Тогда и получаться все будет. – У меня все в порядке, – отозвалась Елена, опуская подбородок. Разговаривая с Ральфом, ей хотелось понизить голос под стать мягкости его нот. – Мне кажется, что ты из-за чего-то грустишь. Впрочем, ты можешь не отвечать из-за чего, – промолвил архангел, видя, что его слова произвели странный эффект: тело Лены прошло мелкой волной. – Значит, тебе понравились эти розы? – он изменил тему. – Очень, – кивнула Елена сдержанно. – Они такие нежные… Словно из шелка. – И прекрасно нежные, как сердце, трепет которого можешь ощущать, – довершил ее слова Рафаил. – Знаешь, для кого они? Нет? Видишь вон ту маленькую записочку? Прочитай ее. Елена увидела, что рядом с бантом и вправду висит на ниточке разноцветная бумажка. Ее пальцы чуть быстрее чем нужно, дабы не было заметно волнительности в движении, коснулись корзинки и сняли исписанную открыточку. Рафаил уследил, как дрогнули ее светлые ресницы. Его глаза наблюдали за Еленой оберегающе и просто, как ежедневно касались лучами восхода белых лепестков платьев. – Это мне?.. От тебя?.. – Я не знал, как лучше сказать тебе, что я счастлив твоему появлению. И я решил, что ничто лучше не выразит мои чувства к тебе. Спасибо, что ты провела эти дни с нами. – Ко мне… – пальцы Елены сжали записку. Ее глаза устремились в сторону, более не пряча ее неуверенности. Какие-то слова хотели слететь с губ, но она не нашла, что сказать. На щеках девушки блеснули слезы, срываясь тем, что было только что сказано и что накипело за все эти мучившие недосказанностью дни. Внезапно таким своим прикосновением, словно пахнущим ладаном, она ощутила, что Рафаил вытирает ее слезы белым платочком. Что-то растаяло между ней и им, и вот она уже стояла рядом, чувствуя, как его руки бережно держат ее за плечи. Она беззвучно плакала, не глядя в его глаза. – Все хорошо… – успокаивал ее архангел. – Все хорошо теперь… Это я виноват, что так получилось… Я должен был прийти раньше… – Ты был занят… на Земле… – проронила Елена, тихо задыхаясь. – Я не знаю… Как это… Что со мной случилось… – Прекрасно, что случилось. И нет ничего страшного в том, что тебе сейчас трудно об этом говорить, – ответил Рафаил. – На небе мы не привыкли скрывать то, что чувствуем. Мы, ангелы, говорим об этом друг другу, глядя в глаза. И пусть голос иногда дрожит. Разве это может нам помешать? Глаза Лены поднялись, встречаясь взглядом. Рафаил улыбался. И она улыбнулась тоже. – Я люблю тебя, Рафаил, – призналась она. – Я когда… увидела тебя, скоро поняла это… Мне казалось до этого… что я знаю свое призвание. Но потом все изменилось… И я уже не знаю ничего… – А я думал, что знаешь, – глаза Рафаила улыбнулись. – Я сразу увидел, что ты наша душа, Лена. Я люблю тебя. И я буду счастлив заботиться о тебе как о своем ангеле. Если ты будешь согласна… – Я согласна… – опустила реснички Елена. – Я счастлив, – повторил Ральф. Его ладони остановились, прижимая ее плечи. Он наклонился к девушке, целуя ее в щеку. Щеки Елены разыгрались румянцем. – Я только… Еще не сказала… – произнесла она, помедлив. – Михаилу… Я ведь говорила ему, что так хочу быть легионером… И вот… теперь это совсем не так… – Не волнуйся, он не будет возражать, – успокоил Ральф, окутывая Елену сероватой голубизной глаз. – Такое случалось и раньше. Иногда, чтобы понять свое призвание, нужны годы. Но порой достаточно пары секунд, чтобы все изменить, как тебе. Глава 60 Было утро воскресенья, без десяти девять на часах. Андрей приблизился к молодому священнику и встал рядом с лежащими на подставке Евангелием и крестом. Машинально его внимание улавливало звуки часов, которые читал алтарщик в отдалении, в центральном пространстве храма. Андрей взглянул на человека, который сейчас был готов принять у него исповедь… Если Андрей захочет, позже он сможет провести параллели с другим разговором, происходившем здесь же, на Земле, у дверей квартиры. Разговор глухого со слепым. – Я слушаю Вас, – Андрей смутился, не сразу решившись открыть рот. Ведь и вчера, и сегодня, стоя тут, он думал, с чего начнет, и как-то все это поблекло в один момент. Он нервничал. Почувствовал, что до дрожи в коленках. – Ну я… Андрей стал рассказывать с места в карьер, не заботясь о логике. Возможно, сейчас это было единственное правильное решение – пожертвовать понятностью ради искренности. Странно, но, кажется, едва он произнес вторую фразу, слова пошли свободнее. И он говорил, нацеленный на то, чтобы ничего не забыть. – Подождите, Вы сказали, что расстались с девушкой? – вдруг прервал его голос священника. – Ну да, – подтвердил Андрей неуверенно. Он же только что это произнес, к чему было спрашивать. – Это была Ваша инициатива? – спросил священник. Андрей посмотрел в устремленные на него темные глаза. – Моя, – подтвердил Андрей. – Я же как раз сказал, что… – У Вас произошла размолвка… – Да, я… – Если Вы обидели ее, надо пойти и извиниться. – Я не обижал… Я уже извинился, – противореча сам себе, заговорил Андрей. – Погодите минутку, в чем же Вы извинились, раз не обижали? – Я не хотел обидеть. Но она обиделась. Дело в том, что… Андрей начал объяснять все сызнова, пытаясь скорее сам построить цепочку в своей голове и наконец понять, в чем он должен каяться. – Если Вы хотите вернуть отношения, надо сделать первый шаг самому, – услышал он ответ. – Но я не хочу, – запротестовал Андрей. – Я уже не могу. У меня все по-другому, я люблю другую. – Выходит, Вы все-таки виноваты в размолвке. Видите ли, отношения требуют терпения. Нельзя бросаться людьми так, как будто это вещи. Это не по-христиански. Андрей опешил. Он и не успел заметить, как ушел на повороте молодой батюшка. Кажется, теперь он должен был каяться в том, в чем совершенно не собирался. – Ты… Вы меня не так поняли, – окончательно разволновался Андрей, оговариваясь по старой привычке обращаться к окружающим. – Я хотел сказать… Слова пошли чередой. Андрею показалось, что он даже вспотел, раскладывая историю с Ладой по полочкам. – Вот видите: Вы говорите о том, что любви у Вас не было. Вместе с тем, настоящие чувства требуют постоянной работы, – развел руками священник. – Если не работать над собой, не получится ничего создать. Здесь нужно терпение и смирение… – Но ведь и так не получится, если любви изначально не было! – горячо откликнулся Андрей. – Иногда так проще всего объяснить разлад. Если не хочется работать над… – Дело не в разладе! – Андрей устал, что его перебивают. Силясь прорваться через высказанные штампы и еще не успев пожалеть, что он не пошел к соседней стенке, где терпеливо отпускал грехи другой священник, он стал тараторить так, чтобы его никто не мог остановить. – Разлада-то никакого и не было, понимаете?.. С ее стороны не было любви, с моей… Я не знаю, как это сказать. Если как на небе, как по совести, все мы любим друг друга, а если как с женщиной здесь, – он хотел добавить «на Земле», но вовремя обогнул этот вираж, – то это совсем другое дело. Там есть любовь ангельская, здесь есть человеческая, то есть и она как ангельская, но человек – венец творения, чтобы творить себя в паре… Андрей и не заметил, что на следующем зигзаге свернул с проторенной дороги исповеди и с размаху покатился в бурелом теологических рассуждений. – Но мы же не можем сравнивать горний мир с миром человеческим!.. – теряя терпение, забил кол в ледяную насыпь священник. Он, как и Андрей, решил во что бы то ни стало выйти победителем. – Почему? – Андрей со всей искренностью изумился. Священник только что сказал это пока единственному человеку на Земле, который сравнивать мог и, более того, был должен. Увы или к счастью обоюдному, тот этого знать не мог. Оба так отпали друг от друга, что один даже не успел заметить, как назвал весьма несовременное и не всем понятное название небесного мира, а другой сам не понял, как его понял. Им сейчас было не до того!.. – Потому что там все совсем по-другому… – со всем тщанием начал наставлять священник молодого верующего. – Да, я согласен, – закивал Андрей. – Но… И опять это упрямое «но». Нет, сегодня тем, кто сзади, не суждено будет получить отпущение грехов. Священник покосился на толпу жаждущих исповеди воскресных прихожан и с внутренним вздохом понял, что пора сворачивать дискуссию. Не для споров он тут поставлен в конце концов. Для споров есть и другие места… Ну, писательское поприще, например… Или… – В вышнем мире, – священник пришел в себя и не стал повторять странного слова «горний», – все совсем по-другому. Там нет мужчин и женщин, там нет ничего… Он хотел добавить к «ничего» еще слово, но… Андрей чуть не упал. Только что он услышал своими ушами, что его нет. Вернее, что он был все это время чем-то рода среднего. И что ему виделись в бреду Михаил и Агнесс. А также, что этого ничего, в сущности, не было. Жил и не знал об этом. – Как нет?! – пораженному возгласу не было берегов. Священнику показалось, что на них обернулись все рядом стоящие, включая старшего товарища по исповеди – батюшку. – Нет ничего похожего на наш мир, – проговорил священник, невольно понижая голос, чтобы больше не привлекать к себе лишнего внимания. – Если Вы хотите, Вы можете почитать литературу про бесплотные силы, в нашем храме ее, кстати, много, слава Богу… Священник успел подумать, было ли последнее упоминанием имени Господа всуе?.. Он решил свести все споры на нет. Что было делать, если не вся современная молодежь понимала все тонкости религии? – Подождите минуту, – Андрей молчать не собирался. И незнающим он не выглядел. – Я не понимаю, почему на небе нет мужчин и женщин?.. А как же небесные легионеры? Или сестры милосердия? – это были первые, кто пришел ему в голову. – Конечно, первые все поболее мужчины, а вторые сплошь женщины, но… Есть ведь архангелы, и Рафаил во главе сестер милосердия, например. А Михаил? Да они же все даже у вас на иконах изображены мужчинами. А помощница архангела Михаила, например… – Кто, извините?.. Теперь пришел черёд священника падать. На всякий случай он положил руку рядом с Евангелием, не для опоры, но для уверенности. После первого ужаса все постепенно становилось ясным… – Агнесс – помощница архистратига. Они уже тысячи лет воюют вместе против демонов. От нее давно трепещут все адские силы не меньше чем от самого архангела, и, между прочим… Андрею пришло в голову сказать еще про жену сатаны, но он сдержался, дабы не навлекать на себя имя Самуила в церкви. – Та-ак… И откуда у Вас такие… сведения?.. – по изменившемуся тону священника стало очевидно, что ему многое теперь понятно. Но Андрею это было неясно. – Какие сведения? – не понял он. – Ну, о бесплотных силах?.. – У меня?.. Андрей растерялся. В самом деле, откуда? Не из школы же ангелов. – Я просто знаю… – ответил он. Священник сдержал оканчивающий кивок головы и улыбку. Ему пришлось подавить в себе волну, похожую на разрядившееся злорадство. – Давайте сейчас не будем спорить, молодой человек. Дело в том, что в православной церкви совсем другие представления об ангелах. Если хотите, можете об этом почитать. А наш разговор пора заканчивать, а то мы и так много времени отняли у других. Ваше имя?.. – Андрей… Андрей не успел осознать, как его почти насильно подогнали под епитрахиль. Над ним послышались слова разрешительной молитвы, ему отпускали так и непонятно, какие грехи. – Целуйте крест и Евангелие, – указал священник. И пока Андрей касался их губами, он закончил на правах батюшки: – Не надо опошлять небесный мир. Помните, что любовь небесная совсем не то, что земная. К ней мы все должны стремиться. А здесь на Земле мы должны внимательнее относиться друг к другу и не допускать шатаний, помните: «что Бог соединил, то человек да не разлучает». Одним победным ударом положил конец ненужной болтовне. Что-то там упустил про «могущих вместить», но главное поймать суть, верно?.. Андрей не успел что-то ответить. Исповедоваться уже шла другая женщина. Опустив подбородок, он отошел в сторонку. А батюшка остался стоять на месте: нет, в самом деле, призывая на суд граждан, даже братьев, если хотите, мало того, что этот Андрей точно знал, что его кто-то не любит, так и еще что-то про ангельский мир. Нет, это уже походит на наглость. Слишком гордо… Марина топала домой не то что окрыленная, но клокочущая вулканом внутри. Победа, казалось, разровняла все преграды, которые были в жизни. Высший балл по десятибалльной!.. Она не сдерживала теперь ехидной радости. Она шла домой, дико красивая, раскрашенная, со зверским взглядом. Ей казалось, что глаза косят от усталости, косят от черной подводки. Что это было? Тупая ботаническая оценка? Нифига!.. Он пытался угробить ее тоской и тупостью. У него ничего не получилось. Она по-прежнему была одной из самых умных на курсе. Он ее не сломал. Попадись он ей сейчас, она бы пнула его ладонью в грудь. Трепещи!.. Это гол!.. Счет 99:1… Ясно, не в мою пользу… Ничего, у нас еще есть шанс отыграться за 20 минут до конца матча. За пять дней до окончания курса… Она зашла во двор, впервые за долгое время не боясь. По стеночке правда. Глаза окинули двор. Пусто. Ну и ладно. Рука скользнула за ворот, сверкая лаком. В лифте Марина достала с груди крест, целуя его и крестясь. Слава Тебе, Господи… Пора благодарить, не иначе… И когда на следующий день эмоции улеглись, и был выходной, воскресенье, единственный выходной у нее в неделе, когда она поняла, что надо собираться с силами для нового боя, и что победа отнюдь еще не видна на горизонте, она выходила из дома, хорошенько выспавшись. Косметика на лице, юбка на бедрах едва до колен. Во дворе вновь пустота. Вернее, нет тех, кого она ждала увидеть. Около дома шел и остановился парень. Светловолосый. С опущенной головой. Марина кинула на него косой взгляд. Парень достал из кармана мобильник и стал набирать последний вызов. Марина отвела глаза и свернула в арку. Она шла поставить Богу свечку в ближайшую церковь. – Аллё?.. Аллё, Наташа?.. – Да, что случилось?.. Андрей, это ты?.. Лежа под ворохом одеяла, Наташа перевернулась на живот, прижимая к уху сотовый телефон. – Да, это я… Я не вовремя?.. Голос звучал неуверенно и как-то стушевано. Наташа привстала на диване, придавая себе спросонья более бодрый тон. – Нет, что ты. Ты всегда вовремя, – она шумно усмехнулась. – А который час? – поинтересовалась Ната. – Около двенадцати… – ответил Андрей, которого привели в неловкость замученные слова, доносившиеся в первую минуту по ту сторону связи. – Двенадцати?.. Что-то я разоспалась, – констатировала Наташа. – Ну как всегда по выходным правда. – Я тебя разбудил?.. Прости, я перезвоню… Наташа откинулась на спину, блаженно потягиваясь. Он хотел сказать: попозже, но девушка прервала его на полуслове. – Нет, не надо! Мне давно пора просыпаться. Ты что-то хотел сказать?.. – По правде говоря, я стою под твоим окном. Хотел тебя увидеть. И немножко побаиваюсь, что сейчас выйдет твой отец и накостыляет мне по ребрам, – признался он. Наташа и удивилась, и улыбнулась. – Ты сейчас у меня во дворе? – это стало для нее новостью. – Погоди пару секунд, я только оденусь и спущусь. А родителей не бойся: они уехали на дачу. Я одна дома. Наташа слезла с простыни, кидая телефон на стол. Не теряя времени, она схватила висящие на стуле джинсы. Она знала про сцену, которую устроил Андрею ее папа у порога квартиры. И сейчас ей стало легче, когда он высказал, что он чувствует. Ведь тогда женщине не приходится по полуслову додумывать, что творится в душе у мужчины. Как он нашел ее – единственное оставалось непонятным. Сколько он ни объяснял, слова затаптывали скрытый смысл. Наташа так и не знала, откуда он появился тогда на Парке Культуры. – Привет, – выпорхнув из подъезда, она поздоровалась поцелуем в щеку. – Привет, – Андрей поймал ее в руки, неслышно и облегченно выдыхая. Наконец-то она снова была рядом. Хотя надо отдать должное Наташе: то, что некоторые делали часа по два – подбирали одежду и красились, она умудрилась уложить в пятнадцать минут. Андрею не пришлось долго ждать. Через несколько минут они сидели на лавочке. Рука Андрея обнимала Наташу за талию, ее голова лежала у него на плече. – Я так рад, что ты вышла ко мне, – говорил он. – Я уж думал, совсем не вовремя пришел… – Все в порядке. Ты немного шокировал меня. Прямо сюрприз в выходной день, – Наташа улыбалась, глядя на его пальцы в своей ладони. – Ага, получился сюрприз, – вздохнул Андрей. – У тебя что-то случилось? – скосила глаза Ната. – Ты выглядишь немного… странно. Она подумала, не обидит ли его это слово. – Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Я не знаю, в последнее время… Просто хотел увидеть тебя. – Это хорошо, – улыбнулась Наташа. Они молчали, разглядывая возвышающийся напротив бетонный дом. Профиль Москвы. – А вот ты как думаешь: небесный мир обедняет то, что там есть взаимоотношения полов? – выйдя из нутра своих переживаний, спросил внезапно Андрей. – Чего-чего?.. Рука выскользнула из руки Андрея. Глаза Наташи смотрели прямо в его лицо. – Ну… Ты думаешь, небесный мир будет опустошен, если допустить в нем отношения полов?.. – вынужден был повторить он. Андрей пожалел, что спросил. Наташа рассмеялась. Он не понял, кольнуло ли его это или нет. – Откуда такие вопросы?.. Я хочу сказать: что, это так важно? – увидев, что он даже не улыбается, Наташа придала своему лицу серьезное выражение. – Я уже не знаю… – покачал головой Андрей. – Скорее, для тех, кто наверху. Его губы сжались, и Наталья поняла, что он вряд ли захочет продолжать этот разговор. – Это тебя так огорчило? Я как-то не задумывалась на такие темы, – решила исправить положение Наташа. – Чему тут огорчаться? Я просто хотел сказать, что даже если на небе есть отношения между девушками и мужчинами, это уж никак не может повлиять на светлый мир ангелов и тем более как-то его опошлить. Когда любовь опошляла, между кем бы она ни была?.. Глаза Андрея изучали невероятно заставленный цветами балкон второго этажа. – Конечно нет, – ответила Наташа. – Если так подумать, то я с тобой соглашусь. Андрей не сдержал непроизвольную улыбку. Они снова смотрели друг другу в глаза. – Начали утро с метафизики, – улыбнулась она. – Ага, – ответил он. И опять непонятно: ни тени смеха на его лице. Такие детали, неразличимо удивляли Наташу и продолжали расставлять о нем трудноразрешимые значки вопроса. – Что-то я проголодалась, – сказала Ната, компенсируя недоделанные за утро потягивания. Сегодня она выбежала на улицу, не позавтракав. – На самом деле я со вчерашнего вечера ничего не жевал, – признался Андрей. – Серьезно? Может, пойдем тогда наверх попьем чаю?.. – Не знаю даже… – заартачился Андрей. – Пойдем! Ты что, в йоги готовишься? И меня готовишь? – отшучивалась она. – Как-то неудобно… – Брось, я же говорю, что одна дома. Родители еще не скоро приедут. – Не думаю, что они от меня в восторге. – Ну и ладно, это их проблемы. – Не надо так, – остановил ее Андрей. – Как скажешь, – пожала плечами Ната. Самым резонным выходом было предложить пойти в кафе. Но Андрей почему-то не предлагал. Да и Наташу с недавних пор стало тошнить от забегаловок. Все хорошо в меру. Голодная, но счастливая, она на выдохе прижалась к Андрею покрепче. – Скажи, Андрюш… – начала она. – Что?.. – Сколько раз мы уже встречались?.. – Не знаю, я не считал… – Раз пять есть, я думаю?.. – Да… Пять, – ответил он после раздумий. – А знаем друг друга еще более давно, если так подумать, – улыбнулась она. – Да, это так, – согласился Андрей. – Скажи, почему… – помедлив, произнесла Наташа. В этот момент на нее упала крупная дождевая капля. Ната подняла глаза в серое, нахмурившееся с утра небо. Через пару минут на влюбленных обрушился настоящий ливень стеной. – О, блин!.. – Вот повезло! – взвизгнула Наташа, вскакивая со скамейки. – Сейчас нас смоет!.. – крикнул Андрей, инстинктивно пряча девушку в полу ветровки. – Скорее в дом!.. Ната потянула парня за собой. Они пробежали через размякшую землю скверика и ринулись под навес подъезда. Наташа, покопавшись в сумке, быстро вытащила ключ от домофона. – Русалки и водяные снова впереди! – сказала она, поднимаясь на этаж и вставляя ключ в замочную скважину. Андрей стоял рядом, обтекая тонкими струйками. В ситуации стихийного бедствия спорить со спасателями было неуместно. – Раздевайся, проходи, – бросила Наташа, переступая порог, – я сейчас быстренько переодену кофту. В отличие от Андрея, Ната вышла гулять в одной водолазке и вязаной накидке. Она исчезла в своей комнате, хлопнув дверью. Андрей стащил с плеч куртку. Он смущенно оглядел вешалку, изрядно поредевшую после отъезда всей семьи на дачу, решая, куда бы повесить ветровку, чтобы не обмочить остальные вещи. За окном слышался невероятный шум. Хлестающие дождем тучи решили вылить все свое содержимое минут за пять. Появилась Наташа в красной футболке. – Давай я повешу, – она взяла у Андрея куртку и приладила ее на свободный крючок. – Возьми папины тапочки и проходи на кухню. Андрей снял с ног кроссовки и, послушно обувшись, пошел за хозяйкой. Наташа уже ставила чайник. – Присаживайся. Чай, кофе? – посмотрела она на него деловито, как любая девушка на своей кровной кухне. – Кофе, – Андрей сел в дальний угол и положил ладони на стол, а затем убрал их на колени. Он оглядел окружавшие его стены. Какой тесной показалась Наташина кухня, как давила на плечи знакомая обстановка. Не развернуться. – А я кофе не люблю, – молвила Наташа. – Я зеленый чай пью. – Да, – ответил Андрей, знающий, но не по посещению кофеен, где они ради экзотики всегда брали фруктовые чайники. – Что «да»? – усмехнулась Ната, оглядываясь на него. – Да, это хорошо говорю, – отозвался Андрей. Спохватившийся. – Считаешь, это бурда? – спросила Наташа, засыпая заварку в чашку. – Нет, почему же: зеленый чай очень тонизирующий и полезный для организма, – проговорил Андрей. Наташа подавилась от смеха. – Что?! – не понял Андрей. – Нет, ничего. Ты говоришь как в рекламе, – весело покачала она головой. – Сахар, молоко?.. – Да, – утвердительно кивнул Андрей. – Значит и сахар, и молоко, – повторила себе Ната. Она залезла в холодильник. – Та-ак… Молока мне оставлять необязательно, понятно. Придется черный. Или чай?.. – Что? Нет, давай черный кофе, – предпочел Андрей. – Бутерброды? Сыр, колбаса, ужасный невкусный паштет в железной банке?.. – Нет, невкусный не надо. – Да? Жалко, я думала, что хоть ты его съешь, – Наташа шлепнула продукты на стол, плюхаясь сама на табуретку. Она рассмеялась. – Прости, меня что-то несет сегодня. – Ничего. – Подай хлеб, пожалуйста, там… Да, вон там, – кивнула Наташа, принимая из рук Андрея батон. Она снова встала, делая утренние напитки. Через пять минут завтрак был на столе, и молодые люди с наслаждением уплетали «здоровую» пищу. Наташа сидела напротив Андрея. Стол был узенький и тесный, другой бы сюда не влез. Она почувствовала легкое прикосновение внизу. Андрей убрал ноги под табуретку. – Ну что, умею я готовить? – с веселым кокетством взглянула она на него. – Отлично, – подтвердил голодный Андрей. Он растер подушечками пальцев прилипший микроскопический кусочек масла. Наташина рука протянулась через стол, беря его запястье. – Что? – спросил Андрей, глядя в ее темные глаза. – Ничего… – ответила она тихо. – Знаешь, – заговорила она, изменив тон, поспешно. – Я ведь хотела тебе сказать… Мы уже неделю гуляем. А ты… ни разу не попытался меня поцеловать. Я разве тебе не нравлюсь?.. Андрей почувствовал в груди жар. Щеки полоснуло теплой кровью. Наташа заметила краску на его скулах. – Ты… мне не только нравишься, но и намного больше… Разве я не даю это понять? Андрей замялся. Что-то не хватало этому парню здесь, на Земле, чтобы высказать все до конца. – Нет, конечно, даешь. Не обижайся на меня, – проникновенно сказала Наташа. – Просто… мне так хочется, чтобы это было… просто понятно всем… И она не нашла других слов, разговаривая о таких материях. Рука Наташи через стол переплелась с пальцами Андрея. Неожиданно для него она поднялась и села совсем рядом. Что ему было сказать? Он хотел бы произнести: «А без этого никак?» Но это было невозможно. Каждое прикосновение итак переживалось им как трение клеток кожи, странно бьющее по сосудам и некомфортно заставляющее сжиматься два тела, дабы ощутить сладостную мелодию душ. Но удивительно естественно, он сам не понял как, обнял Наташину талию, и их губы встретились в долгом взрослом поцелуе. – Я люблю тебя, – горячо прошептал Андрей, отнимаясь от ее лица. – И я тебя… так ждала… – ответила она в полуфразах. Ее руки сильнее прильнули к Андрею, и пальцы двинулись в едином порыве, бескомпромиссно поднимая ткань одежды. – Мама!.. Марина ощутила, как на кинопленке, что стол складывается у нее под ступнями. До одурения четко понимая в эту секунду, что происходит и что ухватиться не за что, она почувствовала, что летит на пол, а стол – за ней. Тело глухо шлепнулось на паркет. Следуя остаткам здравого смысла, Марина вывернулась набок, прикрывая голову руками. Рядом с ее ногой, в нечувствуемых миллиметрах, с грохотом рухнул стол. Минуло несколько секунд, когда Марина, наполовину осознав, что ей ничего не отбило и не прибило, подняла голову. – Б…, последний раз выкручиваю лампочку, твою…! О-о-о-о!.. Взвыла она. Ладонь сама собой ударилась о пол, вызывая острую боль в локте. Через минуту Марина поднялась, думая о том, что, наверное, зря не проверила крепления в пазах раздвижного стола. Что об этом думал Сергей, осталось неизвестным. Мамы дома, к счастью, не было. Глава 61 Михаил возник на стриженном газоне своей поляны и быстрыми шагами направился к ягодным кустам. Лицо архангела было напряжено, губы поджаты. Обычно спокойные движения стали резковатыми, левее от середины лба пролегла глубокая морщина. Архистратиг уже собирался войти к себе, когда вдруг его глаза пронзительно врезались в изгиб возвышающихся кустов. Михаил остановился. – Все, выхожу, я все понял… – услышал он. Из-за поворота с внешней стороны окружающей уголок растительности вышел ангел. Голова его была неестественно опущена вбок, глаза потеряно убегали от чужого взгляда. – Стас?.. – произнес Михаил. – Я пришел сам. Я больше так не вынесу, – ответил ангел. – Прости меня… Прости… Я перед тобой… Наказывай, как хочешь, – Стас убито закрыл лицо ладонями. Он услышал шуршащие по траве шаги Михаила. Не противостоя порыву, Стас опустился на колени. – Что ты?... Успокойся, прошу тебя, – он почувствовал голос архангела над своей головой. Михаил говорил мягко и отчетливо. Стас искоса поднял глаза и увидел, что архистратиг садится перед ним на корточки. – Расскажи, что у тебя случилось. – Так ты ни о чем не знаешь?.. – спросил Стас, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза. – О чем я должен знать? – в голосе Михаила не прозвучало удивления, лишь нотка новизны. – Я думал… – Я готов тебе помочь. – Михаил, случилось непоправимое, – Стас сделал глубокий вдох, ощущая, как на глаза опять наворачиваются предательские слезы. – Я преступил небесный закон. Он ждал какой угодно перемены, любой. Но Михаил лишь положил руку на его плечо. – Каким образом ты это сделал?.. – не меняя интонации, промолвил архангел. – Я… полюбил женщину. Полюбил ее так, как любят люди, – сказал Стас, удивляясь, как размереннее начинает биться его сердце. – Я не вижу в этом преступления. Любовь везде одинакова, что у людей, что у нас, – напомнил Михаил. – Ты меня не понял… Я неправильно сказал, – Стас нервозно выдохнул и набрал побольше воздуха. – Я просто сошел с ума по ней. Я ревную ее ко всем. Я не могу думать ни о чем, кроме нее. Только она существует для меня в жизни. Это навязчивая идея в моей голове, – ангел осмелился исподлобья взглянуть в темные глаза. Взгляд Михаила был серьезен. – Я слушаю тебя, Стас, – сказал он. – Михаил, эта женщина – Агнесс. Ни зрачки первого архистратига, ни одна жилка не двинулась на его лице. Губы Михаила оставались спокойно сомкнуты. Стас вытер пальцами лоб: – Она обо всем знает. Она тебе ничего не сказала?.. – Нет, – архангел качнул головой. – Не думаю, что такие вещи касаются кого-либо, кроме двоих. Хотя я и знал, что у тебя проблемы. Столько времени не появляться на Земле, будучи ангелом-хранителем, это не шутка. Пришлось выяснить, где ты, и послать страховать тебя другого ангела, ты уж не взыщи. – Ты все знал?.. И не вмешался?.. Но почему? – Стас широко раскрыл глаза. – Ну, как сказать знал… – отвел ладонь Михаил. – Я знал, что что-то происходит. Чувствовал, что это какая-то внутренняя борьба и что у тебя идет отторжение всех, кто может появиться. Как я мог вклиниться в твою жизнь, провоцируя тебя на настоящую глупость?.. Я поговорил с Агнесс, ведь она недавно летала в вашу семью. Она попросила меня последить за тобой и держать ее в курсе. То, что происходит, ее сильно взволновало. – Не понимаю… Почему она не пришла, если знала?.. – Видимо, она еще лучше, чем я, почувствовала, что ты не приемлешь никого и что каждый, кто появится, может быть для тебя как лезвие по нервам. Мы должны были оставить тебя в покое, чтобы дать тебе разобраться самому и все решить. К кому идти за помощью, а к кому нет, – закончил Михаил. – Да, вы были правы, – Стас вновь опустил глаза. – Если честно, меня трясло от одной только мысли, что ко мне может явиться кто-то из ангелов. Знаешь, я никого не ненавидел и тогда, и сейчас, но тогда мне казалось, что если кто-нибудь придет, я просто вышвырну его прочь или сам прыгну с неба… Я думал, все, кто меня видел в этот день, сразу полетят и все расскажут тебе. И мне становилось от этого еще более невыносимо. – Я понимаю тебя. Такие искушения бывают. – Прости меня… Я знаю, что виноват перед всеми, о ком так думал. Я уже давно чувствую, что перестал быть ангелом и не смогу им быть и впредь. Для меня будет лучше всего, если ты отправишь меня вон из рая, в преисподнюю, к дьяволу, чтобы там было легче терпеть этот ад внутри. Твоя кара будет моим избавлением… – Что ты такое говоришь, Стас? – не вытерпел Михаил. Его зрачки внимательно переходили с одной стороны лица ангела на другую. – Зачем ты пророчишь себе такие ужасные вещи?.. – Но я виноват, я преступник… – Начнем с того, что ты ничего не совершил, что бы каралось изгнанием в ад… – Тогда на Землю… Не намного лучше, – сглотнул в пересохшем горле Стас. Увлекшийся человеческой жизнью, он вдруг понял, насколько дорог ему был рай. Незаменим в его душе ничем. – И с Землей тоже ничего не получится, – покачал головой Михаил. – Я вообще не буду применять к тебе кару. – Но почему?.. – недоуменно взглянул Стас. – Потому что, – Михаил вздохнул, ощущая, что Стасу легче сейчас обрубить все канаты, чем пытаться что-то переделать, – к тебе пришло искушение. Искушение еще не есть грех, ты это сам знаешь как ангел-хранитель. – Но мои мысли… – начал Стас. – Твои мысли – это лишь предложение к тебе, предложение нарушить закон, пойти вслед за демонами. Пусть оно и растянулось надолго, но оно не предопределило твой выбор. Твой выбор по-прежнему остается за тобой, Стасик. – Ты хочешь сказать что?.. – Стас взглянул в темнеющие глаза архистратига. Прозвучавшее имя словно влилось в его сердце свежей струей, заставляя вспомнить, что для Михаила они по-прежнему все дети. – Сколько тебе лет? Четыреста?.. – спросил Михаил. – Я понимаю, ты еще никогда не переживал такого. Что ж, тебе повезло: искушение пришло к тебе, когда уже есть опыт. Ты родился близким по духу людям, и это твоя данность. Никто не запрещает тебе интересоваться их жизнью, любить ее и даже чем-то восхищаться. Но твоя жизнь остается за тобой. И тебе решать, какой она будет, – произнес Михаил. – За возможность решения не отправляют в ад. И на Землю тоже. Мы все рождены свободными. – Значит, я могу остаться здесь?.. – Можешь, если ты решил и дальше жить согласно нашим ценностям и законам. Стас расплакался. – Не страдай: это случается со всеми рано или поздно. Таков дар выбора, читай – свободы. И твой путь остается за твоей волей: быть ангелом или демоном, – рука Михаила скользнула по ангельскому плечу, он взял Стаса за локоть. – Не бойся зла, они только и ждут, что ты его испугаешься. Все дается по силам, помни об этом. – А я ведь действительно так испугался, что могу потерять все… – сказал Стас. – Я так люблю этот мир. Я только сейчас это понял, – проговорил он искренне. – И ее я люблю как прекрасного ангела, правда… – Я верю, – ответил Михаил. – Мне противно, что я мог испытывать такие эмоции к ней, и к тебе тоже… Прости меня… – Не переживай: не ты первый и не ты последний, – отозвался Михаил. – Мне не за что тебя прощать. И Агнесс, правду сказать, в этой истории совершенно ни при чем. Просто кому-то хочется втереться в наши чувства. Помни, что настоящая любовь, а что нет. – Это уже случалось с кем-то? – поинтересовался Стас, вытирая пальцем слезу. Михаил кивнул с лаской на губах. – С кем?.. – Тебе список имен написать, с родом занятий и местом пребывания? – улыбнулся начальник легиона. – Нет… Я просто не то спросил… – порозовел Стас. – Все нормально, – молвил Михаил. – Кстати, Агнесс скоро вернется в рай. Хочешь ее увидеть? – Нет… По правде говоря, мне сейчас это тяжело… Я не смогу… – Я понимаю. Тебе лучше побыть наедине с собой. – Я думал… Я хотел помолиться… где-нибудь, где никого нет… – Ты хочешь к Иегудиилу? Насовсем или?.. – все понял Михаил. – Я еще не знаю… Но сейчас я очень хочу туда. Правда мой подопечный… – Не волнуйся, я решу этот вопрос. Ты можешь идти прямо сейчас. Только учти: у Иегудиила очень тяжелое служение. И сам он сейчас тоже в нелегком положении. Ты сможешь найти его или у себя, или у Ральфа, он еще ходит туда подлечиваться… – Михаил увидел вопросительный взгляд Стаса. – Да, ты же, скорее всего, не знаешь, что у нас сейчас состояние мобилизации, – Стас только сейчас обратил внимание, что архангел в боевой форме. – Дьявол бросил нам вызов и готов напасть на планету в любую минуту. Это он сумел довести Гуда до срыва, к сожалению… – Михаил, – ресницы Стаса внезапно дрогнули. – Я должен сказать тебе прямо сейчас… В действительности, я не знаю, правда ли это, но… Ко мне приходил демон, – Стас отбросил все условности и предрассудки. – Он искушал меня и сказал, что они хотят забрать Агнесс. Он говорил, что Князь хочет видеть ее своей. Я не знал, верить ли ему или… Я умоляю тебя, Михаил, как бы это ни было, защити ее. Не отдавай ее дьяволу. – Каждый ангел под моей защитой, Стас. Каждый ангел под защитой Бога. Но я уже говорил, что любой волен выбирать свою судьбу, – ответил первый архангел. – Я сделаю для нее все что в моих силах, обещаю. – Спасибо тебе, Михаил, – поблагодарил Стас. Он увидел, как глаза архангела наполняются глубокой чернотой. Михаил легко встал, разгибая колени, и помог подняться ангелу. – Иегудиил ждет тебя в своем уголке, – проговорил Михаил. – Я только что обменялся с ним мыслями. Иди, Стасик. Благослови тебя Бог. – До встречи. Спасибо за все… Глаза Стаса коснулись глаз Михаила. Архангел кивнул, едва улыбаясь на прощание. Ангел заспешил через поляну небесных легионеров. – По-моему, мир перекувыркнулся!.. – Владимир бодрым шагом влетел в комнату, появившись сквозь дверь. – Представляешь, Стаса заменили!.. Сначала Андрей… Все вверх торма… Белокурый ангел замолчал. Он увидел, что Анжелина сидит на столе, сгибая колени, и упорно закрывает глаза ладонью. Длинные каштановые волосы струились через плечо, полностью скрывая одну сторону лица. – Не в ад, я надеюсь?.. – проговорила она чуть различимо. – Нет… – Владимир смутился ее вида. – Он к Иегудиилу перешел… По собственному желанию, – ответил он негромко. – Все куда-то бегут… – Наверное, следующая в этом списке я, – услышал Владимир. – Вот только куда… Наверное, туда, где ангелы никому уже не вредят… – Анжи, о чем ты говоришь? – ошеломленный Владимир приблизился к напарнице, ища ее взгляда. – Что случилось?.. – А знаешь, ведь ты был прав, – она подняла на него глаза. – И только сегодня я поняла, что в пику тебе все эти годы я толкла воду в ступе. А ты… все правильно говорил. Как и Михаил сделал правильные выводы… – Какие выводы?.. О чем ты с ним говорила? – недоумевал Владимир. – Выводы о моей пригодности для службы в легионе. И о том, что следует делать, а что – никогда. Анжелина горько покачала головой. Кончики пальцев коснулись скулы. Нет, эта твердая как камень женщина не плакала и теперь. – Откуда такие познания?.. Я что-то упустил в рассказах о твоем общении с архангелом? – проговорил Владимир одними губами. Его лицо застыло, не двигаясь в напряженном ожидании. – Нет, – ответила Анжелина. – После того раза, я больше с ним не говорила. Да и в тот раз больше говорила сама, чем его слушала. А он говорил мне… О том, как легко разрушить и как тяжело создать. Но я искала правды. Вернее, раскрытия фактов. И я нашла это. На развалинах той самой чести, которую так хотела построить… – Анж, может, я совсем уже не ловлю смысл, но объясни все-таки попроще, – Владимир оперся двумя руками о стол и смотрел в далеко глядящие от тоски глаза. – Ты рассказывала, что Михаил был не в восторге от твоей идеи по раскрытию супружеской измены, но оставил тебе решать самой. Ты и решила. В чем же тогда дело?.. Да, такой результат ты получила, а какой ты еще надеялась увидеть? Зато теперь все честно; я не спорю, это важно… – Что может быть важного, что? – воскликнула Анжелина. – Я натолкнула свою подопечную на самые плохие времена, я превратила ее жизнь в кошмар! И все ради чего? Ради правды?.. Зачем я хотела эту правду?.. Быть может, позже бы все образовалось, было бы не так… Дети бы выросли, в конце концов… Может, он и сам бы одумался. А я только спровоцировала лавину, в которой мы сейчас захлебываемся и которой нет конца и края!.. Ей не хватило дыхания. Кулак Анжелины медленно и твердо опустился на стол. Сжимая пальцы, она будто хотела перебороть бушующий внутри вихрь. Дальше она говорила уже спокойнее и тише. – Я хотела правды. Хотела ангельской доблести и справедливости. Только Михаил сказал о том, что правду надо тщательно искать. И что Божья правда порой не похожа на нашу. Знаешь, ведь я только сегодня поняла, что она не в том, чтобы обличить и наказать виновных. И не в том, чтобы победить огнем и мечом. Ангельская правда и честь только в любви и милосердии, и у нас нет другой правды… Это я осознала до глубины души, когда сегодня опять пошла к архангелу. Ведь ты не верь мне: несмотря на всю мою уверенность, с тех пор как все открылось, я потеряла покой. Я хотела еще раз поговорить с Михаилом, потому что не знала, что мне дальше делать. Надеялась, что хоть раз за последний век наш разговор закончится взаимопониманием. Но, знаешь, когда я подошла к его уголку и заглянула внутрь… Я увидела, что он не один, а сидит на лавочке и утешает Иеремиила. А Мил… сидит рядом, и из глаз его льются слезы… Я первый раз в жизни видела, чтобы архангел плакал… Анжелина закончила уходящим голосом. На ее щеках заблестели влажные дорожки. Ее руки метнулись к лицу, пытаясь сдержать внезапный и удивительный для нее порыв. – А я первый раз вижу, как плачешь ты… – промолвил Владимир. Анж почувствовала чужую руку на своем плече. Это была рука соратника. Более не пытаясь скрываться от самой себя, Анжелина заговорила дальше: – Меня как будто током ударило… Он сидел такой покорный и стойкий ко всему… И в нем было столько печали, столько тоски… Что у меня сердце защемило и не смогло отпустить… Что нельзя ему было ничего сказать, ничем утешить, понимаешь, ничего, кроме «терпи»… И это было бы еще более жестоко, чем поступила я. А Михаил просто был рядом с ним, просто так, ничего не говоря, ничего не внушая, потому что не нужны были слова для того, кто столько терпел, сколько никто из нас не вытерпел бы… Потому что не могло быть по-другому для того, кто любит всей душой… Слова Анж лились ручьем, передающим причудливые очертания одних лишь чувств. Владимир молча гладил ее по плечу. С каждой паузой Анж удавалось брать себя в руки, она говорила логичнее и хладнокровнее. – В один момент мне показалось таким глупым все, что я пыталась изобразить. Все, за что я боролась всю свою жизнь, разбилось в один момент. Я не смогла подойти к ним. Я не смогла даже дождаться Михаила. Я убежала и все, как девочка, пока они не успели меня заметить. Теперь я только поняла, что означал взгляд Михаила: то, что я ничего не понимаю, а объяснять мне все равно бесполезно… Таких не только в легионеры, но и в ангелы-хранители брать не стоит… Первый в совместной жизни разговор по душам состоялся. – Ну зачем сразу палить из всех пушек?.. Я знал, конечно, что ты решительная, но чтоб как пиратский капитан… Глаза Владимира блеснули. Анжи подавила кривую улыбку. – Я считаю, ты – замечательный ангел-хранитель, таких еще поискать надо. И ты боролась за то, что считала верным, и ты всю жизнь была верна небесному миру. Просто нельзя абсолютизировать ни проявления милости, ни проявления строгости. Вспомни, ведь и сам Михаил выступает в роли карающего… – А ты не думал, почему рядом с рукой карающего всегда рука милующего? Как ни далеки они по рождению, они ближе всех других архангелов. И там, где милующий говорит свое слово, карающий молчит, потому что кара бессильна против милости. – Это так, – согласился Владимир Слезы Анжелины высохли. Она снова стояла на своем. Владимир удержал усмешку. – Но любовь наказывает из любви, милуя тоже из любви. И все это – стороны одного явления. И вообще, как говорил царь Соломон: нельзя оставлять юношу «без наказания розгою»… – В моей жизни было слишком много этой розги, – проговорила Анжелина со вздохом. – А в моей, видимо, слишком мало. Наверное, поэтому мы и встретились тут, на Земле, – губы Владимира все же дрогнули огоньком. Анжелина тоже не смогла сдержать движения лица. Первый раз в жизни они понимали друг друга. – Ты же не хочешь нас сравнить с архангелами? – спросила Анж. – Нет, что ты, – покачал головой Владимир. – Архангелам намного легче друг друга понять. На то они и братья. – Это точно, – с грустинкой в голосе согласилась Анжелина. – И что нам теперь делать с нашими?.. – Не знаю… Рано или поздно это все равно открылось бы. И решать, как жить дальше, только им. Мы здесь бессильны, просто немного ускорили этот момент. – Наверное, ты прав… Темные глаза Анжелины просветлели. Владимир уловил их чистый и спокойный ангельский блеск. Какой же она была красивой. Казалось, лицо точилось под характер. И он знал ее только такой. Хотя теперь чувствовалось… ненадолго. В уголок первого архангела вернулась Агнесс. – Привет, как твои дела? – спросил Михаил, улыбаясь помощнице обычно нежной улыбкой. Он вдруг узрел, что Агнесс еле держится на ногах, но вид у нее обыкновенно стойкий. Михаил подошел к ней и отвел ее к скамейке, усаживая рядом с собой. – Бывало лучше, – честно ответила Агнесс. – Сейчас на Земле как на качелях: не знаешь, что будет в следующую минуту. Мы балансируем на грани, – она знала, что говорила то, что было у всех легионеров на устах. Агнесс облокотилась о руки архангела, пытаясь расслабиться и чувствуя, как сердце тревожно и с усталым надрывом трепещет внутри. Она ощущала усталость Михаила и понимала, что как бы он ни был рад дать ей немного своих сил, давать было уже нечего. Но одного его присутствие ободряло, как и прежде. – Приходил Стас, – промолвил Михаил. – Мы говорили. У него все хорошо. – Слава Богу. Я волновалась, – вдохнула Агнесс. – Уже почти начала считать себя виноватой… – Не в чем. Но я рад, что все обошлось. Они поняли друг друга по нескольким коротким фразам. Не хотелось будоражить чужие чувства. Архангел молчал, мерно перебирая волосы помощницы. Он уже успел сегодня поведать Агнесс, что его зашифрованный от Дианы визит на Землю принес скрытый, но все же более чем весомый успех небесному легиону. В течение многих часов общавшийся с ангелами тех людей, которые попали под план дьявола, архангел сумел наконец установить, каким образом Самуилу удалось совершить свой прорыв в сфере последнего шанса. Но самое главное, Михаил понял, что все это обратимо и, более того, рассыплется при грамотной работе ангелов за какие-нибудь лет пятнадцать. Теперь оставалось только выиграть битву и получить в запас эти самые пятнадцать… Иначе, все усилия будут напрасны. Агнесс слышала, как спокойно бьется сильное сердце Михаила. Так привычно с тех пор, как они стали взрослыми. Однако теперь она осознавала, что плеск переполнявших его чувств изменился. Также явственно, как волнение в ее собственной душе: внутри была неровность, полет в бесконечности словно сменился протяжным перекатыванием тяжелой воды. – Он будто пустил камушек в мою душу, и по ней пошли круги, – произнесла Агнесс. Михаил кивнул. Речь шла уже не о Стасе. Агнесс увидела, что архангел задумчиво кусает нижнюю губу. – Ты не должен волноваться за меня. – Почему ты это сказала? – спросил у нее Михаил. – В моей душе волнующаяся гавань. А ты – стена этого мира. Тебя не должно смыть моими волнами… Ты же чувствуешь это, я знаю… – Я чувствую это в тебе, Агни. И мое волнение… Твои чувства тут ни при чем. Раз это переживаешь ты, отныне буду переживать и я. Все равно, ты же знаешь, что в наших душах остается нечто сокровенное, куда никто не может проникнуть. Если уж так, не закрывай от меня остального, прошу тебя. – Я не закрываю. Я уже ответила тебе да, и я не могу и не хочу брать свои слова назад, – молвила Агнесс. – Только и глубинное в тебе я ощущаю закрытым тобой от меня… – Я что-то делаю не так?.. – взглянул на нее Михаил. – Нет, – глядя в его глаза, Агнесс отрицательно покачала головой. – Я просто знаю, что и для тебя это время не проходит бесследно. Но это не имеет значения. Ведь я люблю тебя. – И я надеюсь, что никогда ничто не повлияет на мою любовь к тебе, – ладонь Михаила прижалась к ладони Агнесс, они молча сплели пальцы. Агнесс заглядывала в его зрачки и видела, как где-то в глубине его темных глаз прыгает что-то ей незнакомое, не принадлежащее ему. Михаил смотрел на нее, не отрываясь, и в ее груди вздымалось его дыхание. Оно было неспокойно. И один из вдохов вдруг объял ее ребра тягой мышц. Агнесс на мгновение прервала дыхание и прикрыла веки от боли. Михаил опустил глаза и покачал головой. – Не расскажешь? – рука Агнесс легла на левую сторону его груди. – Прости, – ответил он. – Не извиняйся. Агнесс порывисто обняла его, прижимаясь к груди архистратига. Михаил заключил ее в объятия. Как крепостные стены, сжимался этот круг, все уже и уже делался он. И стонала планета, когда на стены форта поднималось пламя и вокруг пенилась вода. Они должны были выстоять этот бой одним сердцем с теми, кого защищали. Прошел час. В раю стало вечереть. Агнесс сидела за столом, подобрав волосы в заколку на затылке, Михаил взад-вперед ходил по уголку. – Он нас дурачит. Он просто издевается, – сказала помощница, просматривая генеральские отчеты за прошедший день. – Я тоже так думаю, – сдвинул брови Михаил. – Такое впечатление, что он на все сто уверен в себе и совершенно не беспокоится о наших усилиях. – Ральфу удалось выправить положение, но только сначала, – Агнесс подперла пальцами виски. – Теперь же все снова в жалком состоянии. Мы на самом дне. – Пока еще нет, – отозвался архангел. – Дела наши усугубляются тем, что мы не знаем, какой силой обладает Самуил. Если энергия добродетели спустится ниже одной третьей от общей энергии Земли, нам конец. Придется уходить с планеты насовсем. В заключительной фразе была последняя из угроз. И реальная. – Не говори этого, ты меня пугаешь. Мы и так делаем все что возможно. – А что нам еще остается?.. Внезапно лицо Михаила исказила судорога, рука рывком схватилась за эмблему на груди. Агнесс вскрикнула от острой рези, зажимая ладонью левое подреберье. – Что это?! – воскликнула она. – Прости, я не хотел, – Михаил направленно подошел к ней и мучительно взглянул в ее глаза. – Давай прекратим это, я не могу тебя терзать. Пусть моя боль остается только моей. – Нет, ты слышишь?.. – Агнесс медленно поднялась со стула. Ее зрачки, остановившись, смотрели на его лицо. – Не делай этого, прошу. Мне будет еще больнее от того, что ты оборвешь то, к чему мы так стремились. Нынешняя боль покажется мне ничем… Ведь я знаю, что в тебе она в десятки раз сильнее, чем во мне. И ты ее терпишь. – Я – архангел, Агни. – А я та, кто хотя бы отчасти знает, что такое им быть. Они стояли, глядя друг на друга. Рука Агнесс обняла руку Михаила, и он ощутил, как пульсирует ее ладонь. Крепче сжав ее запястье, он не знал, что отвечать. Они оба молчали. Больной и острый пик архангельской болезни настиг их двоих. И Агнесс не отпускала любимого. Чувствуя это, Михаил не мог оттолкнуть ее от себя. В эти долгие мгновения в уголке повеяло сквозняком. Маршем ворвался архангел Гавриил. – Я пришел, я сделал, я ухожу, у меня дела, я все понял! – скороговоркой произнес он. – Габри, привет! Что случилось? – взглянул Михаил. – Тебя как будто молнией ударило! – всплеснула руками Агнесс. Ее пальцы мгновенно расстались с пальцами архистратига, и она будто уже забыла обо всем, что происходило только что. – Все хорошо, – Габри остановился и оглядел их обоих. – Я все сочинил. В его руках возникла свернутая бумага, перевязанная подарочной ленточкой. – Может быть, сам прочитаешь? – предложила Агнесс. – Не надо, – возразил Михаил. – Это затруднит засекречивание. Пусть лучше каждый прочтет про себя. Габри передал свиток брату. – Я пойду… – грустно сказал Муза. – Мне надо домой… – У тебя точно все в порядке? – спросил Михаил. – Точно, – кивнул Габри. – До встречи. Он не замедлил испариться. – Странный он какой-то, – молвила Агнесс. – Мы все сейчас странные, – поджал губу Михаил. Он сел за стол и развернул свиток. Рядом на стуле устроилась Агнесс. Михаил ощутил ее руку на своем плече. Ангелы начали читать. Лист бумаги был заполнен мелкими буквами в две колонки с пробелами. На самом верху значилось название: «Баллада о битве», чуть правее гриф «Совершенство секретно». Это рассмешило бы в любой другой момент, но не сейчас. Ореховые глаза Михаила устремились в строки, он полностью погрузился в чтение. Баллада о битве Пришел тот час, когда у двери Стоит, стучит нам страстный бог, Его улыбка как оковы, И покорил он сколько смог. Копил он силы для потравы Пшеницы, плевел и себя, Его нам сладостной отравы Вкусить придется, не хотя. И красота его – уродство, И ненависть – его любовь, Все перемешано, и точку Пускай поставить кто-то смог. Смог поставить, разобраться, Смог увидеть и понять, Сатане не поклоняться, Своей смерти избежать. Время выбора пришло! Бодрствуй, дщерь, и, сын, молись! Оправь пояс и взбодрись! С нами Бог и Его сила, Он в тебе, и Он во мне! То, что истинно красиво, Не прейдет, поверь, вовек! Сердца зализывают раны, Ища того, что не было и нет. Трепещут золотые храмы, О да, мы выполним обет. Мы встанем ввосьмером на битву. Но девять нас, не верь глазам. Тот, кто дарил всем нам молитву, Давно нам подарил тебя. Кустарник розы, он с шипами. Когда на битву выйдет тот, Не преградит пути струями Разврата, похоти полет. Однако ж станет ли защитой, Что для защиты нам дано? Ведь сердце трепетно, залито Обманом, горечью оно… Самообман страшнее мести, И горько медом сладких рук, Порочный круг из сна и лести Перебори, прошу, мой друг. Время выбора пришло! Бодрствуй, дщерь, и, сын, молись! Со слезами горячо ко Творцу ты обратись! Освятит тебя Он силой, Славой, крепостью Своей. И тогда не будет дела, Неподвластна для людей. Его печаль настигла силу. Склонив смиренную главу, Лишь об одном теперь молился: Не быть подверженным греху. В тоске смертельной умолял он И клялся, отдавал себя Тому, Кто жизнь вдыхал отвека, Кто жертву приносил, любя. Не в силах он от зла отбиться, Познал тем самым славу и покой. Напрасно он не мог молиться: И выигран за него тот бой. Среди блаженства – бунт, восстанье. Преодолеют ли теперь? Ведь таково Его желанье, Чтоб умер лютый самый зверь. Время выбора пришло! Бодрствуй, дщерь, и, сын, молись! Пред Создателем склонись! Он слабость претворяет в твердость, Он счастье подает тебе, Воистину, кто стал как дети, Тот обретет Его в себе. Выбор сделан. Надо дальше Жить, идти и пострадать, Если выбрал ты десницу. Если нет, тогда упасть. Ты в любви Его пребудешь, Выйдя на смертельный бой. Не один ты вовсе будешь, Если выберут с тобой. Что поможет правду выбрать? Ослепленные глаза? Иль убитое доверье? Образ ложный, что в тебе? Бездна, словно как спасенье, Представляется во мгле. Разум губит и спасает, Разум слышен в тишине. Тот, Кто вечно пребывает, Говорит в твоей душе. Время выбора пришло! Бодрствуй, дщерь, и, сын, молись! Ты не бойся, не страшись! Со смиреньем в сердце чистом, Бога ты прими в себе, Освятит твои он мысли, Силы он подаст тебе. Чего нет у одного, Будет вам двоим дано. Мощь взметнется белой птицей, И единое отвека Вместе вновь соединится Для спасенья человека. Будет стон и будет битва, Лягут сотни с двух сторон, Когда, сквозь стены пробиваясь, На бой прорвется легион. Тогда считаться будут лепты, Что вложены людьми в любовь, И много будет очень крепких И слабых, что приняли Кровь. Падет из ангелов сильнейших, Мечом гордыни поражен. Но тот, кто презирал всех женщин, Без битвы ей теперь сражен. Время выбора пришло! Бодрствуй, дщерь, и, сын, молись! В вере сильно укрепись! Час пришел, пора настала Вознести плоды любви. Бог страдал за нас немало, Все что можешь подари. Тогда придет слуга страстей, Хозяин мнимый всех людей. Сам раб на службе у обмана, Он встанет, силой океана, Грехов и лести облачен. Конец той битвы предрешен. Выбор сделан, силы истекают И пораженье предрекают. Кто ныне сможет нам помочь? Он, отгоняя страхи прочь, Бороться будет до конца За раны острого венца. Запястье упадет от боли: Пробит он вражеским мечем. Но бой продолжен силой воли – Разит рука его огнем. Выбор сделан, что же дальше? Что же сможем мы теперь? Что желали люди раньше? Их поглотит злобный зверь. И из недра бездны беспробудной, С сердца собственного дна, Вопиют они всей силой Силе, что им не видна: Тот, кто Богом дан планете, Ты спаси всех нас теперь! И любовь, что есть на свете, Будет ярче всех страстей! «Искупленье только кровью, Жизнью, верой и собой. Все, что мне дано по воле, Я могу отдать. Постой! Рано праздновать победу! Будет жизнь в крови жива, Если выберу я это, На алтарь падет она!..» Хочешь ты стенать от боли И лежать в чужих слезах? Но да будет Его воля, И исчезнет зверя страх… Михаил поднял голову. Агнесс увидела, каким темным было его лицо. Глаза архангела смотрели вдаль, в такие неизведанные глубины, какие ей было не по силам узнать. Агнесс стало не по себе. – Что ты об этом думаешь? – спросила она негромко. – Не знаю, – Михаил пожал плечами. Он развернулся к ней. Его зрачки прояснились и светили отчетливым разумом. – По-моему, мы перехитрили сами себя. Мы хотели, чтобы Габри узнал, что будет. Но, если честно, я ничего не понял. – Я тоже, – призналась Агнесс. – Нет, конечно, понятно, что будет битва, что на ней будет сам дьявол и что нужно делать выбор между добром и злом. Но все остальное… – Да-а… Я только понял, что выбирать придется еще много раз и что будет тяжело разобраться во всем этом… Но конкретнее… – Может, попросить Габри написать трактовку? – предложила Агнесс. – Ты же знаешь, из этого ничего не выйдет. Творческий полет на то и полет, что Габри увидел все спонтанно и в иносказательной форме. Он, скорее всего, и сам не знает, что хотел этим сказать. Михаил решительно поднялся и прошелся по уголку, пытаясь прийти в себя от увиденного. – Кровь – кровь Иисуса? Принятие людьми крови – принятие Иисуса. Лепты – те крохи, которые мы собираем, – предположила Агнесс, взяв кусок из середины. – Похоже, похоже… И слова все понятные, главное, но смысл их остается неясным. Что такое кустарник розы? Самообман и какой-то порочный круг? Мы сейчас завязли по уши в обманах Самуила, это и есть самообман?.. Почему страшнее мести? Кто кому мстит?.. Самуил мне? – Михаил остановился у стола. – Не знаю, – развела руками Агнесс. – Разве что это просто сравнение… Я тоже не понимаю. – Ой, не могу… Знаешь, именно за это я обожаю женщин и муз: столько тумана и тайн напускают, что сами начинают запутываться, – рука Михаила уперлась в стол. – Это комплимент? – спросила Агнесс с улыбкой. Она уловила столь любимую ей красоту его запястья. – Все что я говорю тебе – это комплимент, – ответил Михаил. Он подал Агнесс ладонь. Опершись на его пальцы, она поднялась со стула. – Давай работать дальше. Может быть, чего поймем. – Все равно не зря мы его попросили: очень красивое стихотворение получилось. – Красивое. И тяжелое, продирает до костей, – Михаил опустил подбородок. Агнесс погладила его пальцы. – Ладно, оставили, а то время тикает. Сейчас я выдам энергию ангелам. А потом совершим облет Земли, посмотрим еще раз что к чему. – Хорошо. А можно мне сегодня Запад? – попросила Агнесс. – Конечно можно. Только обещай не слишком приставать к ковбоям. – Ты будешь ревновать? – Нет, – мотнул головой Михаил. – Но Габри не переживет, если ты найдешь ковбоя лучше него. – Ладно, я постараюсь. Очень постараюсь, – улыбнулась Агнесс. В воздухе начал разгораться светлый луч. Щеки Агнесс затеплились румянцем. Она вдохнула полной грудью, чувствуя приток новых сил. Да, надо было работать дальше. Глава 62 Ладонь Андрея толчком коснулась двери. Вагоны поездов с гулом прибывают с двух сторон, утекая, оторвавшись на интервалы. Неорганизованные в движении, как перемещение молекул в веществе, налетая друг на друга, расходятся реками люди в метро. Разум на минуты оставляет тело, бросая времени идти вперед, а вереницам дел наступать, независимо от осознания ума. Человеческое внимание не беспредельно. – Привет. – Привет… Что с тобой случилось?.. Саша откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел в лицо Андрея. Миша едва оторвался от монитора, чтобы узнать, что вызвало такое удивление. На часах было девять девятнадцать. – Нет, ничего, – помотал головой Андрей. После секундного простоя он быстро двинулся на свое рабочее место. – Подрался немного… Это объясняло то, что на скуле у него светилась красная ссадина и вообще вид был весьма непрезентабельный. – С кем это? – проводил его взглядом Саша. – Так… Ни с кем, – уклончиво ответил Андрей. – Понятно, – Саша сомкнул губы, из которых более не вылетело ни звука. Андрей сел за письменный стол. И вовремя. Через две минуты его позвали в кабинет начальника. Надо же, и этот человек был способен отвечать сразу без вопроса «я?» или «со мной?» Миша с головой ушел в работу. Андрей возвращался домой необыкновенно усталым и забитым. Настал момент, когда он ощутил, что значит работать, возя воду на собственном живом теле, у которого тоже есть желания и потребности. Весь день прошел для него в тишине и взрывах начальствующего состава. «С какой радости он ходит на работу как на боксерский ринг? Завтра к половине седьмого чтоб все документы были готовы!» И на что они, эти документы, людям. Казалось, Андрей слишком хорошо начинал понимать пропасть, коя лежит между обычными смертными и правовым отделом… Не обращая особого внимания на то, что на этаже кто-то есть, он вышел из лифта и собирался вставить в дверь ключ. – Привет, ты меня не замечаешь? Голос раздался позади него. И на плечо Андрея естественно легла теплая близкая рука. Он обернулся. Это была Лада. – Тяжелый день? – проговорила она на его молчание. – Слышала, тебе сегодня досталось от Бориса. Борис был начальником. Но скорее его чем Ладу Андрей ожидал увидеть у себя в подъезде. – Откуда ты тут? – спросил он, искренне удивляясь. – Тебя задержали на работе. Я решила подождать, – пожала плечами она. Похоже, она приехала заблаговременно перед Андреем, наверное, даже отпросилась сегодня пораньше из-за важных дел. – Что-то случилось? Ты за вещами пришла? – выдвинул Андрей сразу два предположения. Мозг как-то очень не хотел думать. Хотелось есть и спать. – Вещей, слава Богу, у меня всегда хватало, – ответила Лада. – Кто ж тебя так? – произнесла она. Она стояла и почти в упор смотрела на его глаза. Андрею пришлось повернуться к ней. Рука зажала ключ. На лестнице неприятно отдавало куревом. – Подрался, – объяснил Андрей. – Получил по заслугам. Получилось сухо оттого, что было сухо в горле. Он не знал, что говорить и как себя вести, поэтому просто предал ситуации нести себя вперед. – Может, ты пригласишь меня войти, и мы все обсудим? – сказала Лада. – Что обсудим?.. – не понял ее Андрей. – Ну… все. Нас с тобой. То, что произошло. – Я не понимаю. Объясни, пожалуйста. Андрей реально не чуял куда дует ветер. – Ладно тебе, – отозвалась Лада. – Я знаю: ты обиделся на меня из-за того кофе, который я плеснула тебе в лицо. Но поверь, и тебе есть за что передо мной извиниться. – Прости меня, если я тебя обидел. Я не хотел. – Я не обижаюсь. Послушай, Андрей, – Лада не выражено вдохнула, выдерживая паузу. – Я понимаю: мы оба погорячились. Давай забудем все и начнем сначала. – Давай, – согласился Андрей. – Что начнем?.. – дошло до него. И что-то стало понятно. Что-то было в этой жизни не такое очевидное, как на небе, и скрытый подтекст и иносказание выглядывали в простых словах. – Я люблю тебя, хухрик, вот что, – почти с сожалением произнесла Лада. – И я, признаться, жутко соскучилась. Даже больше чем следовало. Нутро перевернулось в Андрее два раза и встало на место не так, как было. – Лада, – он перевел дыхание и стал говорить тверже. – Если ты про то, чтобы начать наши отношения заново, то это, к сожалению, невозможно. – Но почему?.. – изумилась Лада. – Послушай, я знаю, что тебе говорили про меня, но, поверь, это не так, как… – Лада, я тебя не люблю, понимаешь?.. – Андрей непроизвольно коснулся рукой своей груди. – И ты меня не любишь, это так… Сказать про новую девушку у него как-то язык не повернулся. – Но я люблю тебя! Вспомни, как нам всегда было хорошо вдвоем! Она стремительно взяла его за плечи. Должно быть, если кто-то сейчас смотрел в глазок в соседней квартире, то ему было очень здорово. – Лада, прошу тебя, – он попытался вежливо прекратить это. – Ничего не знаю!.. Иди ко мне, как тогда… Она обняла его так, как будто они стояли не на лестнице, а как минимум в прихожей квартиры. Андрей ощутил, как ее дыхание ищет его губ, а кожа – поцелуя. Так горячо внезапно стало и сокровенно, неповторимое чувство того, что уже приходилось испытывать. Неожиданно, и это льдом на сдобренную почву огорошило Андрея, он понял, чего человеческому телу так не хватало все эти дни. Ее. Вернее, той ласки, к которой он привык, отводя ее к себе домой по нескольку раз на неделе. Женских слов рядом, томного выдоха, нежных губ… Он почувствовал примерно такое еще один раз, вчера, когда рядом была Наташа. В ужасе озарения Андрей отшатнулся от своей бывшей, глядя на нее во все глаза. – Лада, все закончилось, – проговорил он. – Я люблю другую, у нас больше ничего нет. – Другую? – брови Лады саркастически поднялись. – И кто ж твоя новая, позволь узнать? Модель из школы юных манекенщиц? Или та секретутка из соседнего отдела?.. – Ты ее не знаешь, – коротко ответил Андрей. – Ах вот оно, значит, что. И быстро у вас это получилось?.. Я знаю, ты не любишь затягивать, по крайней мере, когда встречался со мной. – Я не понимаю, что значит «это», – молвил Андрей тем тоном, каким говорят только когда понимают. – Я встретил ее после того, как мы расстались. – Ага, – кивнула Лада. – Я тебе охотно верю. Сволочь! Я тебя ненавижу. Я тебе еще это припомню! В ее глазах взметнулся острый гнев. Но теперь она полностью владела собой. И это внушало большое уважение. И страх. Повернувшись от Андрея, Лада оставила его и направилась вызывать лифт. Все было кончено теперь для двоих. Эти дни прошли для Андрея как по касательной каждый, в числе достаточном для того, чтобы зажила на лице болячка, спрятанная под пластырем, и изгладилось впечатление от встречи с Ладой. Но каждый день, в который он приходил на работу, был полон холодка и отчуждения. И хотя один из коллег держал приличия, другой явно забил в эту тему длинный гвоздь. Была середина недели, когда Андрей в солнечную и ветреную погоду шел по улице, живой в движении людей, узкой для автотранспорта, старой и зеленой для разросшейся Москвы. Не знай он, куда идти, он бы запутался. Но он выучил этот маршрут, ангелом повторяя его изо дня в день. И теперь ему оставалось только наслаждаться тем, как хорошо он знал район «Спортивная» – «Фрунзенская». Наташин мобильник зазвонил, когда она вела боевые действия шваброй против Лики. Лика шла в контрнаступление веником, то и дело грозясь врезаться на отскоке в стоящее на полу ведро. В последнюю в четверти среду на этаже вовсю кипела итоговая уборка школы. – Алло?.. – не выпуская из рук швабры, Наташа отрыла в оставленной на подоконнике сумке телефон. – Привет, Поросенок!.. – она воинственно отмахнулась от Лики. – Да, могу!.. А ты где?.. Лика опустила веник в пол с чувством утраченной игры. Опять эти свиньи!.. Ее глаза смотрели на подругу; сомнений не было: звонил он. Налетел на чужую надежду и даже не споткнулся!.. – Уже?.. – Наташа оперлась на швабру. – Я? Конечно. Минут через пятнадцать выйду. Я позвоню. Давай, чмок. – Это чего, нам за пятнадцать минут все доубирать? – после продолжительной, в несколько секунд, паузы, произнесла Лика. – Да… Да чего тут мыть-то? Намочим быстренько, – повела плечами Ната с извиняющейся улыбкой. Лика проводила глазами половину немытого этажа и со вздохом окунула веник в воду. Шваркая, грязь полетела к стене. – Эх, сейчас разберемся с этим и гулять!.. – Наташа мечтательно завела глаза, оставляя на полу влажную полосу. Неясно, кто где мыл, а кто мел. Она совершенно не соблюдала последовательность уборки. – Могла хотя бы предупредить, что сегодня тоже идешь гулять с ним, – негромко проговорила Лика, выдержав длинное молчание. – Я просто забыла!.. Мы еще вчера собирались встретиться… – Понятно… – последовал ответ. Лика подметала пол, сжимая губы. Ее лицо не выражало ничего такого и оттого выдавало все. – Лик!.. – позвала Наташа. – Чего? – отозвалась Лика, не поднимая глаз. Нет, она была счастлива за подругу. И даже более чем мог быть кто-либо другой, без всякой зависти и чувства обиженного собственника. Просто в последнее время она почти перестала видеться с Наташей вне школы. Андрей начал занимать в ее жизни больше места, чем все предыдущие парни вместе взятые, оставляя Лике не столь гордое одиночество. Она готова была перенести и его ради дружбы. Но сегодня… Когда только вчера они говорили о другом времяпрепровождении вдвоем. – Ты что, обиделась?.. – Наташа подошла к подруге, заглядывая в ее лицо. – Нет, – ответила Лика. – Ну серьезно!.. – Я серьезна. – Лик, блин, я же вправду спрашиваю!.. – А я вправду отвечаю, что не видно? Лика взглянула в Наташины глаза. Нет, все-таки она не сдержалась на этот раз. – Не видно, – произнесла Наташа. – Ну прости, я правда не хотела. Я как-то не соотнесла, что мы сегодня тоже с тобой собирались погулять. – Ничего страшного. Правда, – Лика выдохнула, беря себя в руки. – Идите, я не обижаюсь. – Хочешь, пойдем с нами? Я тебя давно хотела с ним познакомить. – Э, не, вот третьим лишним я точно не буду! – взмахнула веником Лика. – Перестань, ты что, в каменном веке живешь?.. – Не думаю, что в каменном веке умели так совершенно считать, – высказалась Лика, прогоняя порцию бумажек дальше по полу. – Чего он так рано-то с работы идет? Уволили, что ли?.. Она поняла, что перебарщивает. Но Наташа не рассердилась. – Да у них там какие-то переговоры были сегодня, не то в банке, не то не в банке. Андрей ездил куда-то и раньше освободился. – Понятно. – Короче, ты идешь с нами. – Ладно, я дойду с тобой до поворота. А ты давай убирай, иначе твой Поросенок тебя не дождется. Лика не успела договорить, когда с лестничного пролета послышались громкие голоса. Как бы убегая от слов, на кафеле защелкали босоножки и промелькнули три фигуры в мини и розовых бриджах. – Что такое? Опять убраться нормально не можете! Стыдоба, вымахали в здоровых девок, а веник в руках держать не умеете! Как вы хозяйство вести будете?! – Мы домработницу наймем!.. – ответила одна девушка за всех. Никто не остановился. – Куда вы идете?! А кто заканчивать за вас будет, Пушкин?.. – Сейчас воздухом подышим и закончим. У меня, между прочим, аллергия. Девушки скрылись с линии обозрения. Через минуту на этаж зашла учительница истории, она же завуч. – Аллергия у нее!.. Лень это называется хроническая, а не аллергия! – прокомментировала она, когда девчонки уже не могли слышать. – Кошмар какой-то!.. Завуч, ища поддержки, взглянула на Лику и Нату, которые застыли с уборочным инвентарем в руках. – Скажите: разве это так сложно – пол-этажа убрать?.. – Не, несложно, – мотнула головой Лика, пытаясь быть серьезной. – Вот вы правильно делаете! Надо ведь сначала подмести, потом мыть, а не так – гонять пыль из угла в угол!.. – учительница попыталась показать эти дикие движения, которыми, по видимости, злоупотребляли ученицы. – Это мы знаем, – кивнула Лика осведомленно. – Молодцы, девочки! – похвалила завуч. – Вас в пример можно ставить!.. По полу простучали каблуки в полном молчании. Лика едва сдерживала улыбку. Когда историчка надежно скрылась за углом, она тихо заржала в ладонь. – Бли-ин!.. Офигеть!.. – Ага, – подтвердила Наташа, взметнув вверх брови. – Представляю, как эти девочки ведут хозяйство. Надя, я знаю, даже посуду никогда не моет. – А Лера уж точно вымахала такая здоро-овая девка! – покатилась Лика над миниатюрной статуэткой Наримановой. – И аллергия у нее! На сигареты!.. – Зато мы молодцы оказались. – В сравнении-то! – хихикнула Лика. – Ща… Наташа бросила швабру и дошла до угла. Выглянув на вторую сторону этажа, она постояла чуток, а потом пошла обратно к Лике. – Похоже, инспекция прошла, – сказала Ната подруге. – Отлично! – обрадовалась Лика. – Давай довершим начатое и руки в ноги!.. Сотрясаясь от смеха, она взяла в руки ведро, Ната приготовила швабру. – Не окати меня! Мне еще с Андреем встречаться! – предостерегла Наташа. – Не волнуйся! Все ж отработано!.. – заверила Лика. Она рванула ведро двумя руками. В следующую секунду на пол каскадом полилась вода. Наташа сорвалась с места, растирая ее по полу быстрее, пока не появился кто-то из учителей. Лика схватила веник и бросилась на подмогу. Через пару минут пол на половинке этажа, которую должны были вымыть девчонки, оказался достаточно мокрым, чтобы считать задание выполненным. Наташа перескочила несколько половиц, добирая руками особо крупный мусор. Затем он полетел в окно. – Ну все, убрались, теперь вперед, – сказала Наташа, беря пустое ведро и швабру. – Вперед! – указала веником на лестницу Лика. Из школы вышли ровно через семнадцать с половиной минут после разговора Наташи с Андреем. Лика угадала: у крыльца стояли парни и великолепная тройка мелких девчонок, четвертая из которых сегодня почему-то не пришла; все курили, и Лера, подтверждая свою аллергию, держала двумя пальцами длинную сигарету. У одного из молодых людей недвусмысленно торчал из широкого кармана штанов край алюминиевой банки. В компании хорошо пахло не только сигаретами и духами. – Пока, – кинула Наташа, обходя ребят. – Сигаретку? – услышала Лика в спину. Она прошла мимо известного оболтуса школы Ромки. – Нет, спасибо, – ответила за нее Наташа, поворачивая голову. – Может водочки? – не унимался Рома. – Не приставай, – бросила Лера. Она поднесла сигарету к губам и изящно затянулась. Глаза ее беспечно проводили Наташу. Лика поравнялась с подружкой. Впереди, на повороте, стоял молодой человек, явно кого-то ожидая. – Поросенок?.. – шепнула Лика Наташе, и ее глаза заблестели. Наташа едва кивнула, пряча улыбку. Она ускорила шаг, и Лика за ней. – А ничего твой Поросенок! – успела пробормотать ей на ухо Лика. Не ускользнула перемена в пейзаже и от тех, кто был у крыльца. – Привет, – Наташа поцеловала Андрея в щеку. – Заждался?.. – Нет, не очень, – улыбнулся ей Андрей. – Знакомься, это Лика, – представила Наташа. – Моя лучшая подруга. – Очень приятно. Андрей, – ответил Андрей снова с улыбкой. Лике показалось, что в глазах Поросенка промелькнул какой-то странный свет. – Это что, парень Наташки? – спросила у подруг Лера, которая только что заприметила это приветствие далеко справа. – Где? – встрепенулся Рома, разворачиваясь к месту действия. – Да не высовывайся ты!.. – одернула его Надя, подруга из четверки. Тем временем Андрей обнял Наташу за плечо, слушая, как она и Лика наперебой делятся новостями только что закончившейся уборки коридора. – Я как засветила – так Наташа еле отпрыгнуть успела!.. – расписывала Лика, которая внезапно почувствовала себя с Андреем очень легко. Будто и не было между ними, кого ревновать. – Да ладно! Я же видела, куда ты льешь часа за два! – отмахивалась Наташа. – Ясно, ясно, – кивал головой Андрей. – Как твои переговоры? – поинтересовалась Наташа. – Ты знаешь, мне кажется, бывало и лучше… Я хочу сказать: посмотри на лицо нашего контрагента и поймешь, что в жизни все настолько страшно и удивительно, причем не только сегодня!.. – объяснил он не без юмора. Лика хмыкнула. Слово-то какое – «контрагент». Девчонки не видели, что компания у крыльца как-то странно притихла и как будто слушала, хотя отчетливо услышать ничего и не могла. Женская ее половина замолкла. – Надя, пойдем со мной, – показала глазами Лера. – …Я еще когда сегодня утром выходил, коленом хряпнулся о подъездную дверь, думал, вообще не дойду и меня начальник убьет, – рассказывал Андрей. – Не до крови хоть?.. – испугалась Наташа. – Чуть-чуть, неприятно так. – Покажи! – потребовала Ната. – Не, чего я тут буду… – Да ладно! Что я, ног не видела?.. – взглянула на него Наташа. – Может, я не видела, – повела на нее бровями Лика. Андрей посмотрел на нее, одобряя шутку. Лике показалось, что он иногда бросает на нее странные по проницательности, как будто хочет что-то сказать, взгляды. Он стоял такой высокий, в костюме, со снятым галстуком, пиджак в руке. – Привет, – послышалось нежданное мягкое вторжение. Наташа обернулась. Лера и Надя. – А ты что ж, Наташа, скрываешь от нас своих знакомых? – произнесла Лера. – Да, в общем-то, не собиралась, – возразила Ната. – Лера, Надя, это Андрей – мой друг. Надя, Лера – мои одноклассницы. – Очень приятно, – Андрей повторил это второй раз, и Лика не удивилась своей неприязни, зато удивилась пытливому взору, который кинула сама в его глаза. Нет, на них он не посмотрел так, как на нее. Ведь Андрей был рад увидеть Лику снова, здесь на Земле. А рядом с ней должна была быть та, которая столь дорога – Лида. Что кто понял по его лицу еще, неизвестно. Когда в компании встречаются хотя бы пять взглядов, невозможно прочитать, что рождается на их стыке. – Я только хотела сказать, что у меня намечается вечеринка в честь окончания года, – молвила Лера. – В эти выходные. Приходите вместе. – Спасибо за приглашение, обязательно, – откликнулась Наташа. – Отлично, там и встретимся, – заключила Лера. – Надеюсь, что ты больше не будешь прятать своих молодых людей от подруг, как и раньше. У Лики потемнело в глазах, она почувствовала, что ее сейчас вырвет и захотела, чтобы это случилось на Леру. Да как эта недоросшая метла позволяет себе вворачиваться Наташе в подруги?.. – Никогда, – улыбнулась в ответ Ната. Лера и Надя попрощались и пошли к своим. Лика молчала, боясь, что ее все-таки стошнит. – Ну что, мы идем куда-нибудь? – прервал недолгое молчание Андрей. – Идем, – кивнула Наташа. – Только Лика идет сегодня с нами. – Здорово! Я предлагаю в кафе. Ужасно хочется чего-нибудь съесть. Я угощаю. – Да, я тоже не против, – согласилась Наташа. – Лика, ты как? – Я всегда за такие походы! – закивала Лика, изумившись, насколько искренне может обрадоваться человек, что ему портят свидание. Через несколько дорог и долгих минут, молодые люди, презрев солнечные лучи, уже сидели в одной из многочисленных кофеен московских проспектов. – Пока, – губы Андрея коснулись губ Наташи. – Пока, – прошептала она. Ни один из них не уходил, стоя под сводами потемневшей арки, освещаемой пронзительным фонариком. – Ты не обиделся, что я Лику взяла с нами? – спросила Наташа негромко. – Нет. На что тут обижаться? С вами было очень весело. Улыбка Андрея растаяла в рассеянном свете. Наташа увидела, что он не обманывает. – Ладно, иди, а то вдруг родители пойдут, – проговорила она. – Похожу еще две недели с синяком, – усмехнулся Андрей. Его руки держали ее за плечи, он стоял родной и почти сливающийся с воздухом: такими же осторожными и нежными были его прикосновения. Глядя в глаза, Наташа поправила прядь его волос подальше от скулы. Тот день будто изгладился у них в воспоминаниях. Тогда, когда вдруг чуть не произошло самое близкое… Как будто даже сцена, когда вернулся отец, потухла вместе с тем ударом в лицо. Андрей чувствовал, что Наташа остается спокойна в его ладонях, более не вспоминая о том, как жарко было тогда, когда они остались вдвоем. Он и не просил, чтобы она вспоминала. – Ладно, созвонимся, – сказала Наташа. – Созвонимся, – едва кивнул Андрей. Он наклонился, даря прощальный поцелуй. Он вернулся домой, из ласкающей темноты ступая в электрическое освещение прихожей. Устало положил пиджак на тумбочку. Нагнувшись, развязал ботинки. Андрею казалось, что он чувствует, как Наташа так же входит в квартиру многими минутами раньше и идет к себе, вдыхая умиротворение, ни с кем не здороваясь. Он чувствовал сейчас. Да, между ними чуть было не произошло это. Но не произошло. Не позволил случай. Андрей хорошо помнил озверевшее выражение лица ее отца, вернувшегося со всем семейством с дачи на полдня раньше из-за зарядившего с самого утра дождя. Словно вокруг него жили нелюди, так показалось Андрею тогда. Но ни крик Наташи не звучал в его ушах, ни голос ее матери. Остался лишь момент. Андрей ощущал, как с него как пленка снялся это барьер, что больше прикосновения не несут для него странности. Что он способен испытывать их также желанно, как и небесные. Наташа не говорила об этом. Как будто они вдвоем решили не возвращаться к теме происшествия. Андрей не возвращался. Но теперь, когда она ушла из-под рук, и страсть осталась страстью лишь где-то, еще не описанной, Андрей чувствовал, каким одиноким он стал. Он сидел на диване в тишине, прижимаясь к мягкой спинке, и понимал, что неудавшаяся близость не была для него столь значима, сколь не хватало ему кого-то рядом. Будто не насыщали человеческие руки, глаза, волосы, которые он целовал, его душу. То, что оставалось в нем заветным, чем он не мог поделиться, что он, открывшись, не мог пережить с другим человеком. И теперь яснее, точеный в неясном вечере, перед ним стоял образ Лиды. Где это, то, что полностью могло успокоить, завладеть, чтобы почувствовать то единение, которое он чувствовал на небе?.. Он сидел один, он не самом деле не был одинок. Но отголоски одиночества играли на его струнах. Он был один тут, среди людей. Неизъяснимо… Как не оказаться неблагодарным, когда у него были близкие здесь, но только другую музыку играло это, и так не хватало музыки родного края, небесной зари. И как значится это одиночество?.. Как ангел, сидящий на крыше и смотрящий вдаль? Но и она в этот вечер не одинока, потому что просто грустит. Где эти потаенные ячейки в душе и теле, заполнив которые все без остатка, прекращаешь ты существование одиночества?.. Сколько надо чувств поймать одновременно, чтобы оно отключилось… Одиночество есть ли для тех, кто ощущает присутствие Бога? Не были одинокими отшельники, живущие в пещерах, но чувствовал в себе нотки одиночества Андрей. Чувствовала себя одинокой Марина. И только начинала чувствовать это Лика. Насколько мы можем забыть, позволить себе не смотреть на свободу? Андрей не пытался изменить это чувство. Утихшие небесные голоса, и он уже, совсем как человек, не помнил, что они рядом. Замерший звук родного крыла, и он уже не знал, что оно было вместе с ним. Сколько минут уходит в тишину зазря, гонимые душой мятежа, одинокого, как пустынная дорога в осеннем парке. Прилипли листы, мокрый асфальт, и сумерки не дают опомниться. Оно опустошает и лишает передвижение смысла. Оно заставляет смотреть только вперед или только назад, не замечая момента. Оно есть и стоит протянуть руку, как оно тает и исчезает сквозь пальцы… Сидит на крыше ангельская дева, и к ней подсаживается незаметно еще один ангел, обнимая ее рукой. Плачет тихо и навзрыд девушка в черной рубашке, свернувшись в кресле. А другая, вернувшись домой, понимает, что совершила непростительное в сегодняшний вечер. – Что случилось?.. – крик заставил Андрея влететь в кабинет и склониться над столом. – А что могло случиться?! Нет, ты не на меня смотри, ты в бумаги смотри! Смотри внимательнее!.. – Что такое, я не понимаю?!.. – Дебил, что ли?.. Смотри сюда! Миша пальцем тыкнул в нужную строку договора. В первую, вторую, третью… – Что это?.. – лоб Андрея прорезало несколько морщин. – А то, что ты написал, полюбуйся!.. – Миш, подожди ты, может… – Саша приблизился к столу, опуская руку в разбросанные бумажки. – Что: может?! Ты это сделал?! Нет?! И я этого не делал!.. «Может»!.. – повторил Миша. – Ничего он уже не может!.. Андрей смотрел на договор и не мог поверить. Он точно писал этот пункт, и этот тоже, там точно должно было все быть. Срок, размер неустойки, иные санкции в случае неисполнения… – В задницу!.. – Миша долбанул ладонью по бумагам и ушел из кабинета, хлопнув дверью. – Саш, я не писал такого, – Андрей повернулся. Он был белее штукатурки. – А кто тогда писал?.. Кто?.. Этот вопрос так и повис в воздухе. Работа в этот день свернулась, как испорченное молоко. В полдесятого весь отдел вызвал на ковер начальник. Договор был вчера вечером, как и требовалось, у него на столе. Единолично виноватого никто не искал. Но Миша однозначно указал на Андрея. После долгих разборов и поисков выхода, было решено, что поделать уже ничего нельзя. Борис с каменным лицом показал на дверь. – Чтобы сегодня вас… больше не видел. Разошлись поздно и тихо. Саша и Миша курили у двери, когда стрелки прибежали до половины девятого. Андрей не проронил ни слова, пройдя мимо них. – Ладно, Миш… Ты ведь знаешь, что Андрей не мог такого сочинить. Ты же сам лично читал договор, – проговорил Саша полушепотом. – А мне наплевать… честно говоря, – Миша сплюнул в сторону. – Читал – не читал. Ответственным за договор был Андрей. – И он сделал все нормально, – утвердил Саша. – Твою…, длинный, какого…, ты его защищаешь, я не понимаю?! – взбеленился Миша. – Если хочешь, иди догони его и разреши поплакаться в твою жилетку!.. С меня его хватило уже во, по горло! – он очертил пальцем свой воротник. – Да блин, не собираюсь я давать ему плакаться ко мне в жилетку, – ответил Саша с нотками нетерпения. – Просто я говорю, что, по-моему, нас очень здорово подставили. – Не знаю уж, кто кого подставил, – отозвался Миша. – Но я отвечать за проблемы, которые нажил себе он, не собираюсь… Когда Андрей остановился у входа в метро, чтобы перевести дух, он осознал, что остался в этом кошмаре один. Коллеги, как сговорившись, отвернулись от него. Вот оно что означало «жизнь жестока». Он вдыхал этот воздух и не понимал: как? Как все это могло случиться за один день. Он точно помнил, что писал в договоре нормальные условия, как обговорили, и десять раз перепроверил, прежде чем нести Борису. Но такую ошибку не совершил бы даже второкурсник. – Черт!.. – первый раз в сознательной новой жизни Андрей жестко чертыхнулся и схватился за лоб. – Алло? Привет!.. Я тебе уже полчаса звоню!.. – выпалила Наташа в трубку и тут же удивилась глухому и далекому, как из колодца, голосу Андрея. – Привет. Прости, на работе сегодня задержался, – ответил он. – Я хотела тебе сказать, что мы едем на тусовку в субботу, в семь вечера, – проговорила Наташа, не в силах сдержать новости. – Хорошо. Слушай, я сейчас не могу говорить, у меня… Работа кое-какая осталась. Давай я тебе перезвоню завтра утром, все обсудим, – складывалось впечатление, что Андрей старательно выбирает слова, боясь оступиться. – Ладно, – удивилась Наташа. – У тебя что-то случилось? – наконец поинтересовалась она. – Нет, ничего, – последовало после непростительной паузы. – Извини меня, пожалуйста. Завтра созвонимся. – Ладно, пока, – молвила Ната тихо. На том конце послышались короткие гудки. В недоумении, она выключила кнопку на телефоне… Андрей выдохнул, поправляя волосы. Нет, сейчас он действительно не мог говорить. Казалось, он когда-то уже переживал такую фрустрацию, только вот когда?.. В кармане пикнул мобильник. Андрей достал его и взглянул на дисплей. Новое сообщение… «Поздравляю… Это только начало…» Он несколько раз прогнал стрелочки взад и вперед. «Поздравляю…» «Начало…» Прислано с сайта оператора. Подписи нет. Что за начало? Кто это вообще был?.. Андрей был готов вскрыть телефон, чтобы найти следы того, кто это отправил. Неужели кто-то предвидел все, что с ним произойдет?.. Или скорее… кто-то мстил ему? Но кто мог это сделать? И главное, каким образом?.. Не в состоянии больше соображать, Андрей отложил телефон и решил пойти спать. Он еще не знал, что сон не всегда приносит людям успокоение. Суббота. Утро. Наташа живо набрала знакомый номер, чтобы удостовериться в том, что еще один человек готов трудиться и обороняться. – Алло? – Лика взяла трубку бодрая, одетая и умывшаяся в эти одиннадцать часов утра. – Лик, здорова!.. Ты чего на смс`ки второй день не отвечаешь?! – Наташка! Привет!.. Да у меня телефон валяется где-то под диваном, я как бросила сумку вчера днем, так и не поднимала больше. – Как ты могла?.. Мне только что звонил Андрей!.. Ровно в шесть тридцать мы встречаемся на «Краснопресненской» и идем к Лере!.. Ты должна быть максимум в полшестого у меня!.. Мне столько тебе всего надо рассказать!.. – Рассказывай сейчас. Потому что я никуда не пойду, – ответила Лика твердо и спокойно. – Как?!.. Ты что, с ума сошла?! Мы же уже все обговорили!.. – Наташа сегодня с утра была сама не своя от возбуждения и топталась с трубкой телефона по кругу в своей половине комнаты. – Я сказала: посмотрим, может быть. Я не говорила, что точно пойду. – Брось!.. Это ты специально так говорила, потому что хотела отказаться сразу! – расколола ее с одного удара Наташа. – Ну и что если так?.. А я все равно никуда не иду. Если хочешь рассказать что-то, рассказывай… Голос Лики звучал однотонно и механически, как у запрограммированной машины. – Лик! Ну в чем дело? Ты хочешь меня одну бросить?.. – У тебя Андрей есть, почему ты одна в таком случае? – ответила вопросом на вопрос Лика. – Лика!.. Сколько раз тебе говорить?.. Ты моя подруга, и Андрей тебя не заменит!.. Если ты из-за него не идешь… – Да не из-за него я не иду!.. – произошло то, что Наташа и ожидала, Лика больше не смогла хранить маску бесстрастия. – Я не иду, потому что не хочу видеть эту четверку! И в дом Леры тоже не хочу!.. – Ах вот оно что!.. – воскликнула Наташа. – Значит, в прошлый раз ты тоже специально смоталась раньше всех с ее дня рождения?.. – Ничего не специально!.. У меня правда голова раскалывалась!.. – отмахнулась Лика. – А вот пошла я с тобой тогда, действительно чтобы тебя не бросать одну этому собранию!.. – Почему ты так настроена, я не понимаю?.. – Почему? А ты взгляни и увидишь, что они относятся ко мне как к ничтожеству!.. И не говорят этого только потому, что я твой довесок! Тень такая!.. – Перестань, никто так не думает… – Это тебе так кажется. – Мне кажется, что ты сама себе это придумала, – ответила Наташа. – Сама подумай, с чего им любить меня и ненавидеть тебя? Чем мы так отличаемся?.. – Вот у них и спроси!.. – бросила Лика. – И вообще, меня никто не звал! Лера сказала приходить только тебе и твоему парню! Про меня речи вообще не шло!.. – Она имела в виду всех!.. – Как-то очень скрыто имела в виду!.. – Ну хватит! Чтобы в половину была у меня и точка!.. Там решим, что делать! – полушутя приказала Наташа. – Спешу и скатываюсь с горки! – передразнила Лика. – Кстати, я бы на твоем месте тоже десять раз подумала, прежде чем идти. – Почему? Лика замолчала. То, что жгло ее нутро и старательно забивалось вовнутрь, все-таки было сказано. – Потому что, – отрезала она после паузы. – Не нравится мне она. – Опять двадцать пять!.. – всплеснула рукой Наташа. – Послушай: я серьезно, – Лика подумала и взялась донести до подруги нечто важное. – Ты видела, как Лера последний раз себя вела? Про твоих бывших при Андрее начала. Она явно против тебя чего-то имеет. – Приехали, – Наташа наконец опустилась на диван и села смирно. – Ты что ж это, вправду считаешь, что Лера держит камень за пазухой?.. Зачем же она меня тогда пригласила? – Вот уж не знаю. – Зато я знаю. Ничего такого она мне сделать не хочет. – А почему пригласила она тебя в последний момент, когда ты уходила из школы? – поставила в тупик Лика. – Не знаю. Может быть, забыла до этого или… – Или что-то вспомнила наоборот!.. – воскликнула Лика. – Увидела момент, когда можно тебя унизить перед парнем и вперед!.. А то ли еще будет! – Бред!.. – не сдержалась Наташа. – Ничего не бред!.. – Слушай, может, Лера немножко и помешанная на своей косметике и шмотках, но она уж точно не мстительная маньячка, как ты говоришь!.. И мстить-то ей мне не за что!.. – Это уж ей должно быть виднее, – пробормотала Лика. – Ну хватит, прекрати! Это невозможно слушать!.. – Я говорю тебе то, что думаю! И дай тебе Бог, чтобы я была не права! – отозвалась Лика быстро. – А то ты думаешь, наверное, что все такие же овцы и будут так же смиренно блеять перед твоим парнем, как я!.. Лика чуть не огрела сама себя по голове. Вот она… оговорочка-то по Фрейду. Она замолчала, прикусив язык. На самом деле, она думала о чем-то гораздо более серьезном, но не решалась-таки высказать свои догадки. – Ладно, – после обоюдного молчания начала Наташа. – Не обижайся. Я очень ценю твое мнение. Но все-таки я не думаю, что Лера может сделать что-то серьезное. Что, в конце концов?.. И когда вы будете со мной рядом, мне вряд ли будет что-то страшно… – Возможно, – тихо согласилась Лика. – …Мне очень хочется, чтобы ты пошла со мной. Последний день перед летом, ну что тебе стоит?.. Сколько еще ты их не увидишь… – Надеюсь, всю жизнь после окончания школы, – произнесла подруга. – Ладно, я пойду, уговорила с третьего раза. Но только ради тебя. – Спасибо! Ты чудо, Лик! Давай приходи пораньше, я тебе столько еще всего расскажу! А сейчас пойду готовиться! Пока-пока! – Пока, – отозвалась Лика без особого энтузиазма и, размотав спутанный провод телефона, положила трубку на место. – Привет, это мы! – сияющая Наташа выгрузилась из вагона и взмахнула крыльями навстречу любимому. – Привет, – Андрей поцеловал ее в щеку. – Привет, Лика. – Сколько времени? Мы не опоздали? – спросила Наташа. – Минут на пять, – ответил Андрей. – Здесь долго идти?.. – Минут пятнадцать, – пожала плечами Ната. – Успеем!.. Ну что, идем? – Андрей оглядел девчонок своими чистыми глазами. Сегодня он выглядел вполне счастливым. Вся компания двинулась навстречу эскалатору и через несколько минут вырвалась на свежий воздух. Наташа задала быстрый темп, и все, не отставая, поспешили за ней. – Ты прости меня еще раз, – извинился Андрей. – Просто действительно запарка с работой вышла. – Я все поняла, – уверила Наташа. Последние дни мая выдались менее теплыми и более ветреными, и она шла, обдуваемая потоком воздуха. Да, ведь она уже почти подумала, что Андрей затеял что-то не то, когда он не стал с ней разговаривать в эту пятницу. Однако потом выяснилось, что у него просто проблемы на работе и его заставили что-то переделывать в каком-то договоре. Но сегодня он шел с ней на вечеринку. Все было прекрасно!.. Настроение и впрямь было хорошее. Даже Лика бросила свои опасения и шагала весьма мирная и положительная. До дома Леры добрались за двадцать минут, включая время на подъем по эскалатору. Народ начинал медленно собираться. Лера плавала под звуки музыки от одной компании к другой. Для нее, судя по улыбке и голосу, день тоже складывался удачно. Родителей сменили друзья, пиво и коктейли текли водопадом, не хватило на всех только двух бутылок праздничного шампанского. – Ты будешь? – Ната схватила со стола пиво и сунула его Андрею. – Я?.. – Ну, ты ведь пьешь? – с уверенностью переспросила Наташа. – Ну, пью… только не очень много, – растерялся Андрей, памятуя о том, что было с ним в прошлый раз. Игравшая музыка и толпа народа немного выбивали его из колеи. – Отлично, – Наташа отдала ему бутылку и взяла себе вторую. Рука повернула легко открывающуюся пробку. – Лика, а ты? – Андрей обернулся на державшуюся своих подругу. – Она у нас не пьет, – ответила за нее Наташа. – Пойдем, я тебя еще кое с кем хочу познакомить. Она взяла Андрея за локоть и увлекла сквозь гуляющих вокруг фуршетного стола ребят. Губы на ходу отхлебнули пива. Хорошо: если парень пьет, то и самой можно немного расслабиться. Пройдясь по квартире и попав в облако табачного дыма, Лика свернула обратно в коридор. В ее груди притомился вздох. Да, никогда у нее не будет такой кухни, как эта. У Леры в ее шестнадцать было все, абсолютно все. Чего не скажешь о Лике. Как привидение слоняясь через идущий во все стороны народ, Лика вошла в маленькую комнату, в которой тоже обустроилась и хохотала о чем-то небольшая группка приятелей. Незаметно миновав паркетный пол, Лика скользнула на раскрытый настежь балкон. – Простите, извините, – она продралась через тройку незнакомых куривших парней и протиснулась на свободное место. С наслаждением Лика хотя бы немного почувствовала себя наедине с собой и оперлась на оконную раму. Балкон был огромен и соединял две комнаты. Все окна, пластиковые стеклопакеты, были распахнуты настежь и оттого в квартиру отдушиной проникал свежий воздух, разбавляя резкие ароматы всевозможных прыскалок для тела и специфические запахи тропических коктейлей и солода. Примостив оба локтя на окне, Лика выглянула на улицу. Как же спокойно там должно было быть. Зелено и таинственно, как ей хотелось гулять в этой обстановке. Но все не получалось. Лика принялась смотреть на деревья, природно умиротворенные, не в пример этой квартире двор. Ей почему-то вспомнилось, как раньше они с Наташей ходили шататься по району после школы. И пусть тогда они гуляли только пока светло, приходили домой, когда начинало смеркаться и не хотелось приниматься за уроки. А на следующий день опять в школу. Лике вдруг показалось, что это уже ностальгия. Вот теперь они вместе, а что будет в одиннадцатом классе, когда все станут готовиться к экзаменам, что станет через год после того, как они поступят или же не поступят в институт? Смутное засосало под ложечкой, и Лика отогнала от себя мысли о будущем. Становилось все грустнее и более одиноко в этой толпе. Красками воображения она рисовала картинки весны, которую всегда так ждала, те дни до отъезда на дачу, которые своим теплом принадлежали им с Наташей. Как весело это было!.. И как здорово сейчас осознавать, что есть подруга рядом… Хотя чего-то не хватало… Очень не хватало. Лика смотрела на небо и думала, почему это было устроено так, что там все друг друга уважали, и совсем по-другому на Земле. Где-то очень далеко, где никто не видел и не знал, у нее было свое небо, и в нем горели свои звезды, к которым она никого никогда не подпускала и в которые она продолжала верить несмотря ни на что. Верить, как в красивую сказку, которая должна была сбыться и из года в год все не сбывалась, пока проходила жизнь. Лика согнулась и положила подбородок на руки, предаваясь собственным мечтам. – Я не помешаю? – Господи! Напугал-то ты как! – Лика дернулась от неожиданности. Она узнала Андрея. – Ой, прости, не признал, – повинился он. – Я тебе не помешал? Можно тоже постою рядом? – Конечно… конечно можно, – Лика, соображая, что произошло, отодвинулась от подоконника, давая Андрею пространство. – Эх, как же хорошо, – Андрей упоенно вдохнул. – А то уже удушился там. – Что, устал? – спросила Лика, вглядываясь в его лицо, как будто была слегка близорука. – Немножко. Спать хочу, – признался Андрей. – Извини, – он зевнул, прикрывая ладонью рот. – Вчера не мог уснуть, а сегодня проваландался с этим договором, встал рано. – Ничего, – отозвалась Лика. Он продолжил стоять молча. Лика не двигалась, глядя во двор через неоткрывающееся стекло. – Чего там Наташа? Без тебя не заскучает? – полюбопытствовала Лика после продолжительной тишины. – Не знаю, – качнул волосами Андрей. – Она там с девчонками говорила… Слушай, – переменил он тон на вопрошающий. – Она, по-моему, уже четвертую бутылку пьет. С ней нормально все будет?.. – Наташа может, она же у нас спортсменка, – рассмеялась Лика. – А ты трезвый как стекло, что ли? – она наморщила лоб. – Ну, не совсем… – Но как стекло, – понимающе добавила Лика. Так, это было не дело. Пора было предупредить Наташу, чтобы не разгонялась. Но в этот момент на балконе появилась и сама Наташа, у которой глаза и вправду поблескивали. – Андрей, куда ты запропастился? Лика, и ты, что ль, тут? Пойдем, мне надо тебе кое-что сказать!.. – Говори тут: лучше слышно, – предложил Андрей. – Ладно, – Наташа раскрыла балконную дверь и одной ногой ступила к нему. – Слушай, я сейчас отойду на кухню на пару минут с Надей, она хочет со мной о чем-то поговорить. Ты пока побудь без меня, ладно? – Ладно, – согласился Андрей. – Я тебя жду. – Я недолго, – пообещала Наташа и исчезла. Не заметив, что Андрей и так был без нее. – С меня причитается, – шепнула Лера на ухо. – Ладно уж, посмотрим, как отдавать будешь, – отозвалась Надя. Две стройненькие девушки затерялись среди танцующих, держа в руках по банке коктейля. Из толпы вынырнула Наташа. – Ну что, отпустил?.. – спросила Надя. – Конечно отпустил, куда он денется! – уверенно кивнула Наташа. – Пойдем!.. – Мы отойдем на пару минут, – кинула Надя Лере и поспешно пошла за Наташей к двери. – Ты расстроился? – не поняла Лика. – Нет. Не расстроился… – Андрей зажал губы. – Ты чего не пьешь, не веселишься, все из-за проблем на работе? – решилась спросить она. – Нет. Не из-за этого, – последовал лаконичный ответ. – Ладно, – Лика заметно приуныла. – Прости, что спросила, – ей будто передалось настроение Андрея. – Нет, ты чего. Спрашивай конечно, – вовремя спохватился Андрей. – Просто я немного устал и… не очень люблю я такие вечеринки. Шум, гам, не слышно друг друга. Хочется больше тишины и общения. – Правда? И мне тоже! – удивилась Лика. – Хотя странно это слышать от тебя. – Почему? – посмотрел на нее Андрей. – Ну как: молодой красивый парень, хочется же оторваться от жизни в офисе, – шутливым тоном произнесла Лика. Она увидела, как Андрей сморщился. – А чего отрываться-то? Хочется увидеть близких людей, но не всегда получается. Иногда работа заваливает, тогда становится жалко, что не повидал своих и лег спать один. К щекам Лики хлынула кровь. Она распознала в последних словах намек. – Надо же, – смущенно проговорила она. – Я не знала… Елки! Что ж она должна была знать?.. Лика прикусила язык. – Не знала, что я так думаю? – так же спокойно выручил Андрей. Намека в последних словах не было. – Не-а, – мотнула головой Лика. – Не думала, что ты такой. – Какой?.. – Не такой как все… – А какие все?.. – Ну… не знаю, – замялась Лика. – Другие… Тусовщики или как там, – она хотела сказать вовсе не про тусовки, но у нее не получилось. – Это плохо? – спросил Андрей. – Нет… То есть это не главное, конечно, тусовки. Просто я хочу сказать, что ты вообще другой… Не похож на тех, с кем я общалась. Рассуждаешь по-другому, на вещи смотришь необычно… Лика уловила: что-то промелькнуло в глазах Андрея. В сердце как будто отдало, и она поняла, что не должна была стоять тут сегодня. Не должна… – Ну где все? – в это мгновение на балкон, смеясь, заглянула Лера. – Андрей! Что ты тут сидишь, пойдем к нам! Пользуясь поддержкой окружения, она схватила его за рукав и потянула за собой в гостиную. Лика осталась одна. Плохо соображая, что творится с ней, она зажала виски руками, пытаясь спрятаться от проникавшей всюду музыки. Так Лика простояла неопределенное количество времени. Наконец, с трудом возвращаясь к яви, она опустила ладони от головы. От понимания своих ощущений ей сделалось совсем худо. Захотелось впасть в транс и не выходить из него больше никогда. Не зная, что ей предпринять, чтобы уйти от состоявшегося с Андреем разговора, от знакомства с ним вообще, Лика шагнула подальше от двери и направилась к другой комнате, намереваясь выйти там. Очутившись в пустом теперь помещении, она почувствовала себя лучше. Лика осознала, что сейчас ей надо срочно брать себя в руки и уносить ноги, пока это не закончилось плачевно для всех: для нее, для Наташи и для Андрея. Сердце тяжело колотилось в груди. Надо было найти Наташу и коротко сказать ей, что она уходит. Лера вряд ли расстроится. Лика вышла в коридор, где было также шумно, как в гостиной, в которой зажигали одноклассники и куча другого приглашенного народа. Пройдя вперед, она увидела, что дверь в кухню плотно закрыта, за матовым стеклом не разглядеть, что там происходит. Лика остановилась, вспомнив, что у Наташи какой-то важный разговор с Надей. Можно ли просто так войти?.. А между тем, ослепленная собственными переживаниями Лика и не подозревала, что не она станет причиной разыгрывающейся драмы. – Постой, я никак не могу понять, что ты мне хочешь рассказать? – Наташа положила руку на столешницу. Энное количество времени назад они с Надей вытурили всех находившихся в кухне и пришли сюда сами, обе с банкой коктейля, поговорить по душам. Но теперь разговор тянулся как липкие бессвязные куски паутины. – Ну… Я хочу сказать, что у моего знакомого парня травма… И я хочу узнать, насколько это серьезно, – ответила Надя, заминая каждое слово. – Я-то откуда могу знать? – недоумевала Наташа. – Ну, ты же занимаешься спортом… Я думала, ты хорошо понимаешь во всем этом и… – Я же плаваньем занимаюсь, а не велосипедом. Лучше узнать все у врача. – …я просто очень сильно волнуюсь. Понимаешь, если он уйдет из спорта, не знаю, чем все это закончится. Чем он сможет еще увлечься, – Надя судорожно пыталась вспомнить все, что она знала про спорт. Увы, знания скоро закончились, и она безвозвратно жалела, что выбрала эту дурацкую тему. – Да, это большая трагедия для тех, кто серьезно занимается чем-нибудь, – согласилась Наташа. Она поднесла коктейль к губам и задумчиво отпила несколько глотков. – Понимаешь, я даже не знаю, как его поддержать, что сделать для него… – Надя сиротливо потерла бровь. Прервав многозначительно свои слова, она потянулась к своей банке. Тем временем Лика, одуревая от музыки и внутренней тягости, споткнулась в коридоре о выставленные в ряд ботинки. Уже на ощупь, чтобы ни во что не врезаться, она дошла до гостиной. Если не Наташе, то уж Андрею она должна была срочно сообщить, что идет домой. Лика потянула на себя ручку двери. Щелкнув, фиксатор отворился, и перед ней развернулась гостиная во всей своей огромной красоте. После света Лика минуту привыкала к полумраку. Ее уши оглушил девчачий визг и хохот. Перешагнув через порог, она быстро закрыла за собой дверь. То, что предстало перед ней, еще долго потом казалось ужасной кинолентой, повторяющейся снова и снова. Исступленно танцующая толпа молодежи с бутылками пива и посередине их всех Лера, липшая, как клейкая бумага, к Андрею. Лика не стала разбирать его реакцию. В глазах у нее помутнело, и она, громыхнув, как пустой посудиной, дверью, выбежала из гостиной. Ее не заботило, привлекла ли она к себе чье-то внимание. – Наташа!.. – Лика влетела в кухню, часто дыша. – Там Лера кадрит Андрея!.. – Что?! – с Наташи смело всю ее благожелательность в один миг. Она вскочила со стула, чуть не опрокинув на себя коктейль. Координация явно начала ее подводить. – Постой! Эта дура, наверняка, врет! – воскликнула Надя. Резко поднявшись на ноги, она попыталась схватить Наташу за руку. – Иди к черту, маленькая стерва!.. – Наташа отмахнулась с такой силой, что небольшая Надя навернулась и чуть не поцеловала головой стол. Ната помчалась по коридору, обгоняя Лику. – Дрянь!.. Вот для чего они затеяли все эти разговоры!.. – успела услышать Лика. Она побежала следом за подругой, едва не сшибая углы. В ушах била кровь, дыхание перехватило железной хваткой. К скорой развязке, которая произошла через минуту, Лика оказалась не готова. Наташа твердой рукой открыла дверь в гостиную и, не говоря ничего, продвигаясь с помощью ладоней от ослепившей темноты, подошла к Лере и, рванув ее на себя, врезала ей по лицу. – Озверела?! – А что, не видно?! – Наташа отпихнула Леру и, метнув полувидящий взгляд в сторону Андрея, выбежала из комнаты. – Наташа!.. – окликнула ее Лика. – Да пошли все!.. Обувшись в кроссовки моментально, Ната отодвинула у входной двери щеколду и ринулась на улицу. В уютно окруженном домами дворе царили сумерки. Зеленеющие деревья стояли, освежая пейзаж, и все казалось таким успокоенным. Наташа остановилась посреди тротуара, плача навзрыд, не зная, больше от злости или от бессилия. Но пробыть одной ей не пришлось и нескольких минут. Реагируя на произошедшее быстро, во двор выскочил Андрей, а следом за ним и Лика. – Наташа! Ты что?! – это были его первые слова изумления к ней. – Не трогай меня!.. – шарахнулась от него девушка. – Что с тобой случилось?! Зачем ты это сделала?! – буквально прокричал Андрей. Вот тебе пожалуйста!.. И это было вместо «прости»?! Наташа взглянула на него покрасневшими глазами. – Зачем я это сделала?! – подчеркнула она единственное слово. – Зачем ты это сделал со мной?! – Да что я вообще сделал?! – Андрей коснулся пальцами груди. – Это ты танцевал с этой шлюхой!.. – С каких пор твои подруги стали шлюхами?!.. Они смотрели друг другу в глаза так, как могли смотреть только те люди, которых обнимала общая буря. – С какой стати ты ее клеил?! – взвизгнула Наташа сорвавшимся голосом. – Я не думал даже ее клеить!.. Я… – С какого перепоя ты вообще к ней подошел?! – Да ты сама меня оставила одного!.. – воскликнул Андрей. – Я даже пальцем к ней не прикоснулся, мне что, и приближаться теперь ни к кому не надо было, пока вы там базарите на кухне?! – Отныне делай что хочешь!.. Мне наплевать!.. – Да?! А мне нет! Ты целый вечер не выпускаешь бутылки из рук, а потом врываешься и бьешь девчонку в глаз! Очень здорово!.. – Что-что ты сказал?.. Знаешь что? Пошел ты своими наставлениями!.. – Я-то пойду, а вот ты как будешь это расхлебывать?! – Андрей ощутил, как сердце его опустилось, но резкий тон не изменился. Перед ним как откровение вскрылось то, чего он раньше не мог в ней видеть. – А не твоего ума дела!.. Если ты ее так защищаешь, то вали к ней и не возвращайся!.. – Не нужна мне она, я тебе еще раз говорю!.. Мне нужна ты!.. – А ты мне больше нет! Ищи тех, кто будет терпеть такие выходки!.. – Наташа… Его голос дрогнул, что-то мелькнуло в глазах. – Отвали, я сказала! – Наташа отмахнулась от его рук. Повернувшись спиной, она пошла из двора неверной походкой. – Твою…, – Андрей сжал кулак и медленно опустил его, разжимая пальцы. Он был взбудоражен и еще до конца не осознал, что это разрыв всего, что было. Впервые за долгое время он выругался матом. Тут в рыданиях зашлась стоявшая сзади Лика. – Ты-то что?.. – Андрей оборотился к ней. – Дурак!.. – она не позволила бы себе этого в другой раз. – Почему ты не извинился перед ней?! – Разве я был виноват?! – резко развел руками Андрей. – Все равно!.. Ты не мог… Не мог ее отпустить… Лику застопорило в таком безутешном и пронзительно беззвучном плаче, что Андрей за нее испугался. – Тихо, перестань! Ты слышишь?.. – он схватил ее, теребя за плечо. – Это я… во всем виновата… – Да причем тут ты? – Это я… сказала Наташе, что ты с Лерой танцуешь… Я знала, что они что-то такое сделают. Я знала, что они еще тогда… задумали разлучить вас… – Когда?! – Когда Лера впервые увидела тебя!.. Я знала… Я говорила Наташе, что не надо идти сюда, но она… меня не слушала… И этот разговор на кухне… Все было подстроено… В одну минуту Лика выложила перед ним все как на духу, не успевая изумляться своей откровенности. – Что ж ты мне раньше не сказала?.. – полностью опешил Андрей. – Как бы я это сказала тебе? – взглянула на него Лика несмело. – Так и сказала бы. Как сейчас говоришь. – Прости, – Лика закрыла лицо ладонями. – Ладно… Брось… Оставь это… – проговорил Андрей. Он положил ладони на ее руки и вдруг ощутил остро, как дежа вю, что перед ним стоит Лида. Лика подняла на него глаза на долгие секунды. Внезапно она встрепенулась и вырвала у него свои пальцы. – Нет, нет, – заговорила она, как заклиная, – не трогай меня… – Почему?.. Его вопрос протянулся в воздух, как в необозримую даль. – Потому что… – качнула головой Лика. Ее лоб наморщился мелкими ниточками. – Я не хочу… Чтобы из-за меня… – Из-за тебя?.. – …чтобы вы расстались… из-за меня… Она взглянула на него глазами, которые договорили все. И Андрей все понял в этот миг. – Прости меня… Пока… – Лике хватило сил только попрощаться. Отвернувшись от Андрея, она побрела в другую от метро сторону. – Лика… Так нельзя с собой… – прозвучали его слова. Но она не ответила на них. Андрей проводил ее взглядом, чувствуя, как в груди поднимается щемящая волна. Так нельзя… С сердцем, которое было по-настоящему влюблено. Понедельник. Семь утра. Андрей встал с постели, пытаясь до конца разлепить веки. Вчера прорву времени промучился, еще раз перечитывая договор, но на самом деле, едва представлялась минута оторваться от очередного абзаца, он набирал Наташе на сотовый. Но она не брала трубку. Она даже не скидывала звонок. Андрей не мог даже узнать, благополучно ли она добралась домой. И тем более его повергала в дрожь та история, свидетелем которой он был после прошлой вечеринки, тогда еще по ту сторону мира… Ночью опять не мог уснуть. Ворочался неизвестно сколько и потому сейчас отчаянно засыпал на ходу. Однако состояние изнывающего тела не могло быть ужаснее, чем то, что сейчас творилось в его душе. У него не было номера Лики, а то он бы позвонил ей. Андрей тысячу раз пожалел, что, будучи ангелом, не запоминал эти цифры, чтобы сейчас услышать хоть что-нибудь о Наташе и о самой Лике. И если утраченные отношения с Натальей еще явственно не отразились в его сознании на фоне бурлившего сердца, то Лика стояла перед ним реально, как будто была тут. И Андрей не знал, что делать с этими чувствами, которые, так внезапно открывшись, оказались трагедий и для нее, и для него. С которой он не мог ничего поделать. Он отдал бы ради нее все, но… Андрей и не подозревал, что вскоре ему самому понадобится помощь. Едва он вошел на работу, его стенка на стенку встретил Миша. – Ты совсем козел или как?!.. – В чем дело?! – сдержал напор наглости Андрей. Его щеки вспыхнули и горели алым огнем, выдавая в нем то, чего он не совершал. – Нет, он еще меня спрашивает! Это мы должны спросить, в какой шарашке тебя учили?!.. – В шарашке?!.. Да самого тебя в шарашке учили!.. – Андрей загорелся негодованием за родной институт и оттолкнул от себя навязшего Мишу. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?!.. – Саня, – произнес Миша. – Это мы надеялись, что ты нам объяснишь, что за х… ты понаотправлял клиенту в субботу, – сказал Саша. Он сидел спокойно, верхом на стуле, и даже не собирался подниматься с этого места. – Я?! – изумлению Андрея не было предела. – Я ничего не отправлял!.. – Тогда пойди к начальнику сам, и он разберется во всем лично с тобой, – предложил Миша. – Вот и пойду!.. – воскликнул Андрей. – Да, вашу…, ребята, я ничего не отправлял, серьезно говорю!.. В эту минуту он отбросил все, что в нем было от бесплотного, и стал обычным человеком. В кабинет заглянул коллега из бухгалтерского отдела. – Парни, Борис на месте. Зол как собака. Вы все к нему – под раздачу, – коротко обрисовал он ситуацию. – Спасибо, Дима, – саркастично кивнул Миша. – Слышали?.. Собираем манатки и на выход, – обратился он к своим. – Собираем, – Саша поднялся с кислой миной, по которой читалось только то, что все надоело. – Удачи, – посторонился от двери Дима. Все юристы дружной толпой двинулись по коридору. Андрей плелся в хвосте. – Слышишь, тебе отвечать, ты там особо не отставай, – оглянулся на него Миша. – Знаю я!.. – огрызнулся Андрей необыкновенно зло. Кабинет начальника и вправду походил на полигон. Шеф встретил их стоя, бледный и с поджатыми губами. Через пять минут объяснений до Андрея наконец дошло, что в выходные он, оказывается, не губил свою личную жизнь, а накропал какой-то ерунды вместо контракта и отправил контрагенту, на столь невыгодных для своей компании условиях, что тот с радостью согласился. Об этом сегодня с самого утра довольный партнер и растрезвонил начальнику. – Михаил, я думал, что когда я нанимаю по вашей просьбе молодых специалистов, то они будут работать под Вашим контролем, – довольно сдержанно, в чем чувствовалась удавка, начальник обратился к Мише. – Да… Я тоже так думал, – ответил Миша не менее вежливо. Саша искоса взглянул на коллегу. Это означало: Пилат умывает руки. Все трое стояли по эту сторону стола. – Понятно, – после паузы произнес шеф. Словно раздумывая, он помолчал еще. – Все работать… Кроме Вас. Андрей понял, что он остается здесь. Однако ненадолго. – Впрочем, стойте… Мне понадобится еще один… – начальник замялся. Миша остановился, держа руку на ручке двери. – Ты что, совсем?.. – услышал он на ухо от Саши. – Вы меня слышите?.. – Да, я останусь, если Вы не против, – возвысил голос Саша. Миша вышел из кабинета, плотно закрыв дверь. Борис сел на стул. Его ладони заслонили переносицу. – Итак, Андрей, я слушаю Ваши объяснения, – сказал он. Саша невольно ощутил, как его кольнуло. Миша сбежал именно от этого момента. А еще старший в отделе… Андрей, которому все происходившее до сих пор казалось сном и плыло мимо, как видение, смог взять себя в руки. – Борис Вячеславович, – проговорил он глухо. – Это может показаться несуразным, но я не отправлял никаких документов. – Замечательно. Тогда кто это сделал? – Я… не знаю. Я все выходные сидел над этим контрактом, он сейчас у меня в папке и на диске. А то, что поступило на e-mail контрагента, я в глаза не видел. – Значит, Вы ничего не отправляли?.. Почему тогда отправлено со всеми реквизитами, указанными в бумагах, которые, насколько я понимаю, Вы взяли с собой домой?.. Ведь именно Вы, если я не ошибаюсь, были ответственны за эту сделку?.. Представьте себе, в каком свете мы сейчас показались перед партнером?.. – Бумаги были у меня, но я ничего не отправлял, – повторил Андрей тихо. – А кто же тогда отправлял?.. Может, кто-то из вашей семьи постарался?.. Андрей не знал, что ему отвечать. Ему все равно никто не верил. Его взгляд мельком скользнул вбок. Там стоял Саша и пристально смотрел на него. Похоже, это был единственный человек, который еще сомневался, что Андрей способен на такое. В этот миг ручка двери повернулась и в кабинет зашла секретарша. Но не секретарша начальника. Андрей даже не вздрогнул. Он сразу и не понял, что бок о бок с ним – Лада. И вошла без стука. – Борис Вячеславович, Вы извините, что отвлекаю, – промолвила она. – Но я позвонила Гендиректору ЗАО и объяснила ему, что это была ошибка в работе компьютера. Он согласен еще раз обсудить все существенные условия договора и просит, чтобы я уточнила время. – Хорошо, Лада, назначьте на сегодня на двенадцать, – кивнул шеф. – Спасибо, что хоть Вы меня понимаете. Лада шагнула к столу и положила перед ним бумаги. – А это Вам личный факс. Просили дать ответ до четверга, – произнесла она. – Ладно, – устало отозвался начальник. – Вы можете идти. – Хорошо. Если я понадоблюсь, то я рядом, – сказала Лада. Гремя каблуками в тишине, она дошла до двери. – Вы уж не будьте слишком строги к молодежи, – добавила секретарша. Андрей не оглянулся. Но ее пристальный взгляд был направлен на него. И Саша это видел. – Уж постараемся, – отозвался Борис. Он подождал, пока захлопнется дверь. – Все понятно, Андрей. Я думаю, Вы просто ошиблись, что бывает со всеми. Но, увы, некоторые ошибки делаются только один раз. Вы уволены. Александр, подготовьте приказ об увольнение за нарушение трудовой дисциплины. – Борис Вячеславович… – попытался выступить Саша. – Я знаю, что у нас принято по собственному желанию. Но я не хочу обманывать своих коллег, будущих работодателей. Что там главное для юриста? Внимательность, не так ли?.. – Но позвольте я… – вмешался было еще раз Саша. – Разговор окончен. Подготовьте приказ по соответствующей статье Трудового кодекса. Андрей вышел из кабинета как пораженный громом. Проходя через приемную, он увидел, что место секретарши шефа за письменным столом заняла Лада. Их взгляды встретились. – Ну что, помиловали тебя по моей просьбе? – спросила она. – Нет, – ответил Андрей одним словом и быстро покинул помещение. Ветер разгулялся не на шутку, и Андрей стоял под его порывами, продуваемый насквозь. Ухо тронул свист. Андрей повернул голову. С крыльца спрыгнул Саша и бежал к нему. – Ну как ты?.. – поинтересовался он живо. – Ничего, – качнул головой Андрей. – Пришлось мне готовить это приказ, ты уж извини, – проговорил Саша. – Но ты не волнуйся, это ведь… – Закурить не дашь?.. – Конечно, возьми, – Саша протянул пачку и зажигалку. Андрей взял сигарету и долго щелкал кремнем, чтобы огонек наконец разгорелся и перестал потухать на ветру. – Спасибо… – Слушай, всем же понятно, что это все профанация, кроме него, – продолжал Саша. – Оснований для твоего увольнения нет! «По соответствующей статье Трудового кодекса»! Да этот дурак, наверное, – Саша понизил голос, – и в глаза ни одного кодекса в жизни не видел! Я, конечно, сделал по несоответствию занимаемой должности, но это же даже кобыла увидит, что аттестацию твою, чтобы это соответствие проверить, никто не проводил!.. – он перевел дух. – И потом, ясно же, что это не ты сделал, на фиг бы ты тогда парился с этим договором все выходные?.. Миша сейчас его дорабатывает, да там дорабатывать-то по большому счету нечего. Свинья! Я ему говорил, что ты не виноват! Не знаю, как, но это наверняка Лада отчебучила, иначе что бы она так яро Борису навязывалась… Уже и секретаршей его умудрилась стать так, что никто вроде и не заметил… Андрей не отвечал. Саша смотрел на него и не понимал, доходит ли до бывшего коллеги смысл его слов. Никто… Андрей вытянул руку и положил голову на компьютерный стол. Монитор был выключен. Рядом стояла недопитая чашка чая. В пепельнице тлела третья сигарета. Его глаза были прикрыты, и оставалось неясным, дремлет он или нет. Медленные и такие живые, будто можно прикоснуться и прожить снова, плыли сцены дня. И Андрей был уже на работе, уже говорил с Сашей, а потом ехал в метро… Пронзительный звук смс`ки заставил Андрея встрепенуться и прозреть. Он всего лишь сидел в своей комнате, и все, что случилось, уже произошло и нельзя ничего изменить. Он кинулся к мобильнику, который был запрятан в кармане куртки. Сердце екнуло, когда он доставал его и дрожащими пальцами пытался разблокировать клавиатуру. Только одно сообщение сейчас могло изменить все, что с ним творилось, и вернуть его к самому главному. «Оператор мобильной связи… Новая услуга: юридические консультации по телефону. Тариф … руб/мин…» – Какого черта?! – вскрикнул Андрей. Это была последняя капля. – Да катитесь вы все!.. В сердцах он зашвырнул мобильник к плинтусу. Корпус с щелчком разлетелся на составные части, сим карта сдвинулась из пазов. Ничего… Неделя прошла мимо Андрея. И ту тишину, что теперь царила вокруг него, развеять не мог никто. Он передвигался по квартире в молчании, молча смотрел в окно. Пару раз выходил на улицу, исключительно чтобы купить что-то пожевать. Пил чай и не чувствовал ничего, кроме того, что горячий. Время словно растянулось, и каждый день, в котором ничего не происходило, чудился Андрею огромным. Он выключил телевизор, чтобы больше его не включать. Он взял в руки молитвенник и читал эти строки вслух, вслушиваясь, как монотонно вокруг. Сердце бьется: раз, два, три… Воздух обтекает руки. И эти четыре стены, такие пугающе реальные. Как будто и нет больше ничего вокруг. А вокруг Андрея больше ничего и не было. За три дня исчезло все. Это была пятница, когда Андрей поднял трубку и набрал быстро забывающиеся цифры. Он слушал длинные гудки с замиранием сердца и молил только об одном: чтобы взяли трубку. И трубку взяли. Минул час. Андрей в далеком районе вышел из автобуса, чтобы надышаться запыленным воздухом шоссе. Душа его превратилась в одно сплошное стремление, и он считал секунды, когда придет. – Ну, что у тебя случилось? – мама обняла его с порога, и Андрей почувствовал, что грудь дрогнула через боль. Она нарушила его тишину за эти дни. – Мама, – только произнес он. – Мама… Я так больше не могу… Он рассказал ей все. Ей одной, сидя на кухне за чашкой черного чая и пирогом. Странно – он уже отвык от этого слова «странно» – но он чувствовал, что не мог бы рассказать этого отцу. Хорошо, что сегодня его не было дома: он уехал с друзьями на летнюю рыбалку. В его словах – и Наташа, и работа, и даже Лада… – Я не знаю, за что она меня так возненавидела, – говорил Андрей. – У нее был доступ и к моим бумагам, и к корпоративному мылу… Это она подкинула контракт с неправильными данными, а потом эта штука с отправкой бредовой оферты… Откуда она ее взяла, не знаю. И что ей удалось сделать с начальником, чтобы так легко общаться с ним и занять место секретарши… – Известно, что в таких ситуациях делают, – тихо сказала мама. Андрей поднял глаза к потолку. Какой старой была побелка, как давно требовался этой квартире ремонт, и как протяжно его тут не делали… – …да я и сам знаю, что мое увольнение незаконно. Любой суд признает, что не соблюдена процедура: меня никто не аттестовывал, и недостаточность моей квалификации уж никак не может быть им доказана. Исключение записи из трудовой книжки, восстановление на работе и оплата за вынужденный прогул мне обеспечены… – Ну-ну… – Ну, фикция это, проще говоря, – Андрей понял, что засыпал специальными знаниями. – Саша знал об этом и промолчал. Непонятно, то ли ради меня, то ли… – Андрей не договорил про характер Бориса, который ох как не любил, когда ему перечили. – Я хоть завтра могу иск к организации предъявить. Вот только знаешь, я совершенно не хочу этим заниматься… Руки после всего как будто опустились… Мама слушала и не отвечала. Андрей умолчал о Лике. А именно к этой бедной девочке возвратились его мысли. Да, он думал о ней, и всем сердцем корил Землю за то, что тут было возможно такое с тем, кто был так искренен. – Ты просто молодой еще очень, – произнесла мама, прерывая слова его разума. Андрей посмотрел на нее и осознал, что уже давно ничего не говорит. – Ты не первая мне это говоришь, – попробовал улыбнуться он, но вместо того потупил свои красивые глаза. – Двадцать три года это не возраст для мужчины, конечно, – ответила мама. – И ты знаешь, Андрей: ведь это сейчас у тебя девушки, вечеринки, романы… А потом все будет по-другому. Андрей взглянул на нее, не сознавая, что она говорит это ему. – Мама, ведь я люблю ее… И понятия не имею, как теперь ей об этом сказать. И что мне делать… – У молодых так быстро все меняется, – последовал ответ. – Ты потом поймешь, что я права, Андрюша. Послушай мой совет: вот сейчас улягутся все страсти, повзрослеешь, встанешь на ноги… Найди себе хорошую девушку, женись и не откладывай заводить детей. Ты потом поймешь, что дети – это самое главное в жизни. Ради них потом живешь, уже не ради себя. И это счастье, когда есть ради кого жить. И как бы ни было тоскливо, не зря прожил эту жизнь, если кто-то останется после тебя… – Но как это возможно… просто так?.. Как же любовь?.. Мама улыбнулась, и Андрей впервые разглядел на постаревшем лице мелкие морщинки. – Любовь к детям, Андрюша. Это единственное, что не проходит, в отличие от твоей юношеской страсти, и связывает навсегда. «Навсегда». Это слово, произнесенное там, где все было временно, всего лишь на Земле, которая понятия не имела о вечности. Андрей был потрясен. Что он постиг, когда вышел из подъезда на сгустившийся, как в первый его день в физическом теле, воздух? Он взглянул на облака, плывущие по небу, на горизонт, домами уходящий вдаль. Навсегда уходило далеко множеством бесконечных дней и заканчивалось где-то на этой убегающей магистрали, где не было больше надежды на другое. Что она сказала такого сегодня? Но Андрея это убило. Он сидел на подоконнике перед раскрытым настежь окном и курил одну сигарету за другой, туша их о край хрустальной пепельницы. Сегодня он понял, нет хуже – почувствовал, вспомнил, как это было. Почему он так долго не приезжал к родителям. Всплыло в уме это лицо, вечно извиняющееся и теплящееся улыбкой, лицо постаревшей матери, которая всю жизнь была несчастлива в браке и как бы просила прощение за все, за то, что осталась с кем была ради ребенка. Которого она так долго хотела и ждала, единственной ее и настоящей любовью. Любовью несчастного человека. И Андрей был воспитан так же. Отсюда была и Лада, и вся его судьба. Он вспоминал всю свою жизнь, прокручивая ее в деталях. Теперь только она, земная, была у него единственной настоящей. И с самого детства они личным примером внушали ему, что другого быть не может, что любви нет. – Да как вы… могли… Как вы могли?.. Так поступить… Разве вы имели право? Отнять у ребенка небо. Заставить его жить, как вы? И теперь советовать то, что пережили сами, без надежды, без чувств, без Бога. Андрей ощущал, как из глаз его льются слезы. За все, что произошло в эти дни. Он курил и плакал, не отвлекаясь на слезы. И Лада его возненавидела до того, чтобы так низко подставить. И Миша отвернулся от него тогда, когда был нужен. Разве она бы сделала это, если бы любила его хоть когда-нибудь?.. Андрей плакал слезами Лики, оплакивая мир, в котором могло быть невостребованным самое чистое чувство, которого хватило на то, чтобы любовь, преодолевшую границы миров воплощением, послать в помойку, как мусор. И самое что ужасное, Андрей не чувствовал сейчас, что все еще любит Наташу. Все ощущения его потухли. Оставили тело, равнодушное человеческое, которое признавало только бесполезный стук сердца и вдыхаемый дым сигарет. И это было навсегда. Андрей затянулся и, осознавая острую тоску, посмотрел вниз, на улицу, где ходили люди в потемневшем дворе. Еще сигарету, еще дыма, чтобы занять чем-нибудь легкие, только не дышать теми отходами, которые были разбросаны вокруг него. О, если бы только она была рядом. Если бы только Наташа могла прикоснуться к нему, а он – к ней. Если бы они сейчас обнялись, они бы нашли выход, они преодолели бы… Но ее здесь не было. И больше не могло быть. Если бы быть ангелом, чтобы сойти с этого подоконника по ту сторону окна и, ощутив миг сердца, улететь, взмахнув крыльями, на далекое облако… Где бы ты был не один… Где было бы спасение в том, что молекулами тебя окружают другие, далекие и близкие крылья, и дыхание сливается с весенним небом… Андрей закрыл глаза и почувствовал на секунду, что как оковы спадают с него телесные узы, что он дышит снова благостью и мчится в далекие небеса, не ведая неурядиц. Но он открывает глаза: и вот опять подоконник, стена, открытое окно и прохлада на коже напоминают о яви того, что прессует чрево. О реальности «всегда». Странное чувство овладело Андреем. Ему вдруг захотелось спрыгнуть на пол и кричать что есть сил: «Где вы?!» И: «Почему вы покинули меня все?!» Кричать и размахивать руками, пока не упадет в изнеможении, и, упав, уснуть нескончаемым сном. Но он не пошевелил и рукой. Сморщив лоб, подавил в себе эти эмоции. Насколько ему было паршиво. Бить в стену, рвать в клочья, бежать… Только чтобы разбить это, чтобы не было этого мира вокруг. Чтоб растаяли эти стены, чтоб он не видел этого подоконника и пепельницы. Андрей вспомнил, что в руках у него, зажатая, тлеет сигарета. Пепел, накопившись, упал на пол. Это было недопустимо в своей квартире. Посмотрев, Андрей стряхнул истлевшие остатки на паркет и затянулся. Замусолив бычок об окурки других сигарет в пепельнице, он пошел на кухню. Андрей открыл ящик разделочного стола, где у него лежали лекарства. Затем взял немытый стакан из-под чая и, сполоснув, набрал в него холодной воды. Забрав три облатки анальгина и полную чашку, Андрей отправился обратно в спальную. Взгромоздившись на подоконник, он согнул ноги в коленях и снова закурил. Широко раскрытыми глазами уставился в оконную раму. Небесно-голубые, они стали отливать асфальтовой влажностью от слез. Не глядя, Андрей стал пальцами одной руки рвать фольгу упаковки, доставая таблетки и раскладывая их рядом с собой. Просто… чтоб лежали… Если что… чтоб лежали… Глава 63 Пальцы Михаила быстро и тщательно перебирали три десятка отчетов, присланных генералами за текущую неделю. Привыкая щуриться от постоянного напряжения, глаза вглядывались в каждую закорючку. Темные, как деготь, ресницы слегка вибрировали. Глубокие морщины прорезали лоб и уголки глаз, и, казалось, лицо Михаила скоро постареет до далекого за тридцать. Прошедший день принес новые дурные вести. Причем как из стана Ральфа, так и других архангелов. За двадцать четыре часа катастрофически обвалилось число раскаявшихся душ, многие прощенные возвращались к прежней жизни. У Салафиила количество прихожан в храмах упало вдвое, Габри, Иегудиил и Мил вообще испарились из рая, до них невозможно было достучаться. Небесная связь работала все с большими перебоями. Бабочки и птички, послания, застревали в воздушных слоях неба и либо погибали в одиночестве, либо были перехватываемы и после прочтения информации истребляемы демонами. Легионеры держались из последних сил, не расслабляя плеч. Однако уже и у них перед носом начали проскакивать дерзкие вылазки: демоны, почуяв свою силу, перестали скупиться на земные рейды под прикрытием обманных видений. Порой генералы узнавали о нападениях на людские души и ангельские оплоты только постфактум. Ситуация подошла к критической. Если раньше был риск проиграть лишь одну из битв за Землю, то теперь ангелы впервые реально рисковали потерять планету целиком: достаточно было позволить опуститься количеству верных ниже одной третьей части. Тогда человечество уже нельзя будет спасти. Михаил это прекрасно понимал. Не мешкая, он объявил полную мобилизацию, урезал силы ангелов еще на треть, а легионерам – вдвое, и запретил всем отлучаться из рая иначе как по его прямому приказу или разрешению. Лицо Михаила замерло, ни одна жилка не дрогнула в его теле, словно он сам становился башней последней людской надежды. Но он чувствовал, что помимо внешней угрозы невидимого дракона, его сердце жарят железными щипцами изнутри. И день ото дня это становилось сильнее и невыносимее. Он не знал, дотерпит ли. Он только молился, чтобы стерпеть; и о том, что с ним происходит, не знал никто из ангелов, только Агнесс. Но и она не переживала в полной мере того, что ему противостояло. Она не знала природы и фантазии его искушения, и Михаил не позволял ей знать. Никому знать об этом. Старший архангел держался за виски, прищуривался сильнее, пытаясь полностью углубиться в те зацепки, которые позволяли уловить планы дьявола. Увы, он все еще не знал, что будет во время битвы, когда и где нападут силы ада. Знал только, что внезапным этот удар будет втрое страшнее, когда не успеют собраться даже те скудные силы, которыми сейчас обладали легионеры от лица Земли. Он погружался в Информационную базу Вселенной. Он ломал замки сатаны именем Бога. И находил пустышки во вскрытых файлах. Он знал, что тратить на это много сил, он не имеет права. Время уходило. Улыбка демонов эхом смеялась ему в лицо. Агнесс, этот трепещущий лучик света у сковываемого и раздираемого сердца, все еще была рядом с ним. Он чувствовал ее. Чувствовал и хотел оградить от того, что угрожало вовне и пугало изнутри. Заведя глаза, он лазил по Информационной базе, по тем дебрям и грязным уголкам ада, куда не ходили простые ангелы, надеясь найти хоть что-то. Столкнувшись с поражающей тягостью преисподнего мира, Михаил не дрогнул, ощущая на себе воздействие темного мира, двигаясь между острых скал и освещая себе путь едва заметной лучинкой ангельской любви и света. Даже интуиция Агнесс, которая обычно сопровождала его неизменным помощником, запутывалась и пряталась в груди там, где действовали иные законы мира. Законы грехопадения. «Михаил…» – показалось, услышал он в дуновении не то мужской, не то женский голос. «Миха-и-ил… Привет… А ты к нам… пришел…» И сердце рисовало прекрасный образ. «Она чудесна, как летящий ветер весной… Она – самый красивый ангел на небе». И тут же сменялось кажущееся благоговение, перетекая в сладость, а затем становясь далеким мечтанием. «Я люблю тебя, ты слышишь?.. Я хочу, чтоб это было вечно» «Вечность… А на что она дана тебе, эта вечность?..» Пробивалось, пробивалось сквозь голос воспоминаний сердца. «Я хочу быть с тобой, я хочу любить тебя всегда» «А не закончится ли все для тебя в один момент?» «Ты знаешь, как я люблю тебя?» И уже навязчиво и властно звучало. «Я заберу то, что принадлежит мне по праву» «Ты знаешь, как?..» «Ты пожалеешь о том дне…» «Ты знаешь, как я тебя люблю?..» «Удержи, пока не стало поздно» «Ты знаешь?..» «Спаси ее, раз ты создан таким всесильным» «Скажи им всем, докажи, кто ты есть…» «Я не могу без тебя… Без тебя я задыхаюсь…» «…будет слишком поздно» «Стань…» «Будь моей…» «Уже слишком поздно» «Ты опоздаешь» «Ты опоздал» «Ты знаешь, как это, любить тебя вот так?..» – Стоп, – Михаил мотнул головой, прекращая эту разноголосицу, которая представлялась то чужой в его голове, а то своей собственной. Движением ресниц он вышел из портала преисподней. Двумя руками пригладив волосы, архангел попытался отогнать гноящие его сознание мысли. На губах повисли слова молитвы Животворящему кресту. Но не успел Михаил произнести и двух строк, как его сердце словно окатили из ведра смертельно ледяной водой. Ничего не понимая, он встал с места, пытаясь вернуть свое спокойствие и рассудительность. Но он не успел. – Агни?.. – Михаил подался навстречу возникшей в считанные секунды помощнице. – Что с тобой?!.. Он даже не успел сказать «родная», «любимая», но все эти слова скопом слетели у него с сердца. Агнесс появилась в уголке, сплошь закованная в кольчугу, как того требовала мобилизация. Ее лицо было бело, как мрамор, а взгляд промерз до основания. – Ты должен это прекратить. Ты срочно должен остановить это безумие, – проговорила она каменным голосом. – О чем ты говоришь?.. – Михаил не понял ее прозвучавший без всяких интонаций и, казалось, чувств тембр. А между тем, ее чувство было слишком сильно под напором, чтобы кто-то мог осознать эту скрипящую по швам плотину. – Андрей хочет покончить с собой. Он не выдержал этой жизни. Я знала, что он ее не выдержит, он умрет там… – в отчаянии Агнесс даже не пошевелилась, лишь губа ее болезненно скривилась, выдавая отчет об одержавшем ее стремлении. – Агни, любимая, прошу тебя, успокойся, – Михаил приблизился к помощнице, желая тронуть ее руку со страхом, что чувствует то же, что и она. – Своим срывом ты ему не поможешь… – Причем здесь срыв?! – воскликнула Агнесс. И одномоментно Михаил ощутил, что ему стало легче от громкого возгласа. – Он умирает, понимаешь?! Мы должны его спасти, мы обязаны это сделать!.. Плотина не прорвалась, иначе бы она убила бы всех своими водами, потопила бы. Но она ухнула куда-то в глубину, оставаясь в ее душе неизведанным и страшным омутом. Агнесс резко замолчала, понимая, что не может с собой совладать. Она видела нависшую над головой лавину, а под ногами – пропасть. Слезы застыли в ее глазах, а щеки пылали болезнью. – Агни, наши ангелы делают все что в их силах. Прошу тебя, сохраняй хладнокровие. Все, что мы можем сделать для него – это молиться, – Михаил рассуждал как архангел, как невероятная броня, заслоняющая весь мир. – Хладнокровие?.. Может быть, ты и можешь рассуждать об этом хладнокровно!.. О каких молитвах ты говоришь, если его душа не может жить в этой грязи?! Мы должны немедленно забрать его домой! – в голосе Агнесс невольно прозвучала непререкаемость и требование. Она не помнила, когда так говорила с Михаилом. – В этой грязи живут миллиарды человек на протяжении тысячелетий, – ответил Михаил. Его глаза смотрели, не отрываясь, в глаза Агнесс. – Агни, я знаю, что ты чувствуешь. Но мы не можем этого сделать. Это будет грубейшим нарушением всех небесных законов. Возьми себя в руки, я… – Но ты же архангел! – перебила Агнесс, не желая его выслушивать. – Ты можешь добиться исключения из любого закона!.. – Не из закона свободы выбора, Агнесс. Мы не можем лишать свободы, – Михаил говорил твердо и четко, надеясь, что его слова долетят до ее разума. И испытал, что в груди поднимаются извращенные языки пламени и их веяние прорывается к Агнесс. Небо, почему он не отгородил этого от нее еще тогда? – Ты думаешь, Андрей будет рад свободе оказаться в аду?.. – произнесла Агнесс. Внутри нее все исковеркалось чужими и своими чувствами. – Это же мы толкнули его на этот путь, мы придумали этот план!.. И мы должны исправить свою ошибку, пока еще не поздно! – Агни, никакой ошибки не было. Это решение Андрей принял сам. И он знал, чем он рискует. К сожалению, все повернулось именно так, и мы не в силах ничего изменить. – Может быть, мы просто не хотим этого сделать?.. – промолвила Агнесс. Ее голос прозвучал в тишине. Глаза Михаила потемнели, он, не отрываясь, смотрел на помощницу. – Ты обвиняешь меня в пристрастности? – спросил он. – Я ни в чем тебя не обвиняю… – Агнесс опустила взгляд. – Ты хочешь упрекнуть меня в том, что это я отпустил его на Землю? – прочитал Михаил. – Почему ты сделал это без меня, Миша?.. Почему не дал мне даже высказать ему своего мнения?.. – Агнесс подняла глаза, в них росой блестели слезинки. – Агни, я выслушал тебя один на один. И Андрей принимал решение один на один со мной. Я лишь открыл ему дорогу как архангел… – Но как архангел ты мог бы ему запретить, мог бы не пустить его. – Я не имел права. Андрей страдал, и я разрешил его страдания. Послушай, его ангел делает все… – Но он еще совсем ребенок! – оборвала его Агнесс. – Он не осознавал последствий!.. – Двести лет – уже не ребенок, Агни. Когда-то приходится вырасти. Иначе нельзя. Агнесс смолка, поникнув головой и руками. По ее щекам бежали слезы. Михаил приблизился, желая утешить. Но Агнесс отстранилась. – Миша, я прошу тебя: спаси его… – прошептала она. – Агни, я не могу. – Миша, я знаю, ты можешь… Ты же спасал из самой преисподней. Стоит только захотеть… Ну что тебе это стоит?.. Прошу тебя… Я никогда тебя так не просила… Ради меня… – зрачки слились со зрачками, умоляя глубинным блеском. – Агни, прости. Я не могу сделать этого ни ради тебя, ни ради кого-либо еще. Это будет нарушением небесного закона. Свою жизнь Андрей должен прожить сам. И наши ангелы… – попытался он снова договорить что-то, чего Агнесс не ведала. – Миша… – произнесла она. – Агнесс, не проси больше. Это мое последнее слово. Михаил остался неколебим. И Агнесс почувствовала это как безысходность. Ее веки сомкнулись, дрожа водой. – Ради моей любви… Ради любви, которую я чувствую к тебе… и которая разорвет мое сердце, если он умрет… Умоляю тебя… Хочешь, я буду просить тебя на коленях… – ее слова полились сквозь скалу, мимо неприступности, под защитой которой хотелось укрыться. – Агнесс, оставь, я прошу тебя. И мое сердце разрывается – видеть это и тебя в таком состоянии. Но в тебе говорит совсем не любовь, и ты должна это понять. – Откуда ты знаешь, что говорит во мне?.. – молвила она тихо из-под приоткрытых век. – Возможно, это в тебе что-то умолкло для меня?.. – О чем ты, я не понимаю… Но от Агнесс не могло спрятаться это мимолетное колебание души. – Какой толк говорить так много о любви, если боишься по ней поступать? – ее взгляд коснулся пронзительно. Агнесс увидела, как дрогнули его глаза. О, если бы она знала, какой удар нанесла она в стену небесного мира сейчас!.. – Толк есть, – ответил Михаил коротко. – Потому что то, о чем ты сказала, это не так. – Хорошо, если не так, – произнесла Агнесс. Тогда, когда должны были взломаться доски и взлететь искры, между ними оставалось спокойствие. Это ужасающее теперь спокойствие. – Значит, ты отказываешь мне в моей просьбе? – после выдержанной, как под пробкой, паузы, спросила она. В ее словах уже не было ни рыданий, ни мольбы. – Да, отказываю, – прозвучал ответ. – Хорошо. Я думаю, мне пора на Землю, – стройная и прямая Агнесс развернулась и сделала шаг к выходу. – Не смей, ни с места! – голос архистратига прозвучал словно гром среди весеннего неба. Агнесс остановилась как вкопанная. – Я, начальник небесного легиона, под страхом самой страшной из небесных кар запрещаю тебе, Агнесс, и кому бы то ни было из небесного воинства вмешиваться в судьбу Андрея. Медленно, под цепями взгляда Агнесс повернулась к Михаилу. Ее колени подкосились. В глазах архангела сверкали искры, он был страшен и преображен в неизменном лице. Агнесс с трудом удалось совладать с собой, чтобы, задрожав, не упасть на траву. Несколько бесконечных секунд в уголке было так тихо, что, казалось, даже вода не плещется в фонтане, и белки перестали скакать. Наконец Агнесс смогла унять бешено колотящееся сердце. – Ты запрещаешь? Как мой начальник? – на выдохе проговорила она, чувствуя, что все клетки тела передергивает стременами. – Хорошо. Тогда я отказываюсь служить под твоим началом. Я имею на это право. Ее подбородок истово опустился. Рука легла на рукоять меча, вытаскивая его из ножен. В зрачках Михаила отразилось блеснувшее лезвие. – У тебя есть выбор, – молвил архангел. – Только хочу тебе напомнить, что в условиях мобилизации выбор воина лежит между Богом и дьяволом. Выбирай, Агнесс. «Я или Самуил», – договорил кто-то внутри него. Их глаза столкнулись как небесная твердь и преисподняя. Агнесс держала меч на вытянутой руке и смотрела в лицо Михаила. Она не была преисподней и сейчас, но по силе противостояния иного сравнения не находилось. За секунду в архангеле перевернулся весь свет, но ни блика не отразилось на его скулах. – Как только брошенный меч коснется травы, я буду вынужден свергнуть тебя в ад. Выбирай, Агнесс, – повторил он. Помощница молчала. Через время ее рука шевельнулась. Неверным движением она опустила меч вниз, но, не коснувшись земли, убрала его в ножны. Ее взгляд сам собой опустился вслед за запястьем. – Хорошо… – произнес Михаил. Только это слово. Его пальцы прикоснулись ко лбу, и впервые он позволил своей ладони потерять выверенность. – Я рад… Агнесс стояла, опустив голову, и молчала. Он сделал шаг ей навстречу первым и коснулся ее плеча. Из взгляда ушел острый блеск. – Ад – это смерть, – выговорила Агнесс тихо. – А я служу жизни… – Я тоже… – Только вот в ад необязательно свергать мечом, когда сердце уже горит в вечных мучениях, – после молчания ответила Агнесс. – Уж не я ли причина этого?.. – промолвил Михаил. Она лишь молча покачала головой. – Ты идешь смотреть планы?.. – архангел склонил подбородок. – Я там… Или ты?.. – осекся он в словах. – Я не могу, Михаил, – сызнова качнула волосами Агнесс. – Я больше не могу… – Ты… не хочешь меня видеть? – спросил он прямо. – Я не знаю… – ответила помощница. Измученно прозвучало это. – Я уже ничего не знаю… – Ладно, – отозвался Михаил. Он резко отвернулся и подошел к столу. – У меня есть один важный объект для тебя, его сейчас держит Владислав. Ты можешь сменить его на посту в Риме, я его отзову прямо сейчас, если ты этого хочешь… – он взял со стола возникший приказ. Его взгляд вопросительно остановился на девушке. – Я пойду, – кивнула Агнесс, не ища его глаз. Михаил больше ничего не стал говорить. Он подошел и молча отдал ей бумагу. Она приняла ее и, не произнося не звука, устремилась к выходу из уголка. Она не оглянулась. Едва ступив на поляну, Агнесс почувствовала, что ноги не удерживают ее на месте. Бросаясь на бег, она вылетела прочь от ягодных кустов и через пару секунд испарилась в воздухе. Михаил запечатлел мелькнувшую на выходе синюю форму. «А может быть, последний раз?» – возникло у него в голове. Михаил ощутил, что внутри пересохло. Он отступил на два шага к дереву и застыл на месте. Его связь с Агнесс оборвалась. Сотнями разноцветных ниточек тела, одна за другой, натянувшись у основания. Как долго терзали угрозами, так долго метались кошмары в мозгу. И вот это произошло, а он не мог поверить, что это уже не грезы. В одну секунду не то что половину всего, он почувствовал, как потерял две трети самого себя. Сердце притаилось в подреберье, дыхание замерло внутри. Тысячи лет мелькнули как один всплеск, оставляя его наедине с собой, в том времени, в котором он никогда не жил, в измерении, в котором он не существовал. В недвижимом до безжизненности жидком воздухе, в котором захлебнулась нежность, а вместе с ней и надежда, и красота. – Вот значит, как оно должно было быть… – проговорил Михаил вслух. – А я не знал… Его ладонь медленно потянулась к белкам. Один из зверьков тут же спрыгнул с ветки, с готовностью подставляя уши под хозяйские пальцы. Михаил коснулся влажного носика. Внезапно сердце пронзило на вылет: в каждой шерстинке, в каждом прикосновении, в каждом листике дерева, в слабом аромате, растворившемся в воздухе, осталась она. Его рука поникла, отпуская белку на волю. До боли пальцы сжали рукоять меча; невероятным усилием воли Михаил заставил себя остаться где стоял, в то время как разум, отключившись, готов был бежать за ней и потратить все силы, чтобы вернуть ее, сделав все, о чем она так просила. – Михаил, – неожиданно услышал он знакомый и растерянный голос. Архангел повернул голову, чувствуя, что глаза выдают его огонь. – Привет, – он почти смог улыбнуться. – Решил зайти?.. На входе был Варх. – Михаил, я только что видел Агнесс, – произнес младший архангел. – Она плакала. Я окликнул ее, но она исчезла. У вас что-то случилось?.. Вы поссорились?.. Надо скорее вернуть ее… Варахиил замолчал на полуслове. Михаил в доли секунды выхватил из ножен меч и молниеносным поворотом корпуса метнул его в брата. Белый как полотно Варахиил стоял, не в состоянии пошевелить даже пальцем, словно его пробил паралич. Широко раскрытые глаза смотрели на Михаила, затем, через рябь моргнув, он скосил зрачки вниз. У его ног торчало вонзившееся в землю белоснежное лезвие, под которым в смертельной агонии извивалась раненая гадюка. – Не искушай меня, младшенький, – едва слышно молвил Михаил. Варахиил попытался что-то ответить, но не смог. В этот момент в уголок со всех сторон задул ветер. К Михаилу ворвался Уриил, следом за ним, минутой медля, появились Иегудиил и Ральф, после них с секундным опозданием влетел Габри, который что-то возбужденно доказывал Салафиилу. Последним в уголок вошел бледный Иеремиил. За минуту все архангелы оказались в сборе во владениях старшего брата. – Миша, что происходит?! – с места в карьер выпалил Габри. – Нас только что огрело обухом!.. – Мы потеряли связь с Агнесс! – вымолвил Салафиил. – Что с ней случилось? – нервно взглянул на брата Иегудиил. – Она попала в засаду? – выступил вперед Рафаил. – Все еще можно исправить?! Как быстро они почувствовали уход ангела!.. В то время как слова доходили через одно. Видно, тот, кто мешал им раньше, теперь желал это встречи всей душой. – Тихо, успокойтесь, – Михаил, урезонивая, поднял ладони вверх. – Она не отпала и не попала в западню. – Слава Богу, – выдохнул Габри. – А что тогда произошло?.. – не понял Уриил. – У нас с ней вышел спор, – ответил Михаил. – Она удалилась на время, чтобы подумать. – Куда удалилась? О чем подумать?.. – растерялся Рафаил. – В такой момент? – ошеломленно переспросил Салафиил. – Тогда почему связь с ней оборвалась?! – переполошился Габри. – Я не понимаю, что тут творится! Ральф!.. Надо срочно ее найти!.. – Никто не пойдет ее искать, – Михаил возвысил голос, обуздывая поднявшиеся крики. – Никто не будет вмешиваться в ее решение. – О каком решении ты говоришь, Миша? – взял слово Салафиил. – У нас мобилизация, ты сам говорил: мы на краю пропасти!.. – А вы с Агнесс в игры играете!.. – вступился Уриил. – Габри прав: надо немедленно вернуть ее сюда. Где она? – Мы ее теперь не найдем, – сказал Иегудиил. По его глазам было ясно, что он смотрит во Вселенскую базу информации. – Ее нигде не видно, она выпала из нашего поля зрения. Видимо, ее скрыли падшие. – Ничего себе новость! – вскрикнул Габри. – Надо быстро разделиться и искать ее! – Правильно, – согласился Салафиил. – Ребята, сейчас мы… – Вы меня не слышали? – голос Михаила снова накрыл оживленные голоса. – Я сказал, что никто из вас никуда не пойдет. Оставьте Агнесс в покое. – Михаил, я не знаю, что тобой сейчас движет, – Уриил сделал шаг к старшему брату и, пылая огнем, остановился визави. – Но ты совершаешь огромную ошибку. Это каса… – Братья! – прервал его возглас Иегудиила. – Чрезвычайная ситуация! У нас утечка архангельской информации!.. Кто-то вскрыл данные Михаила! – Как?! – почти хором воскликнули архангелы. – Это невозможно: тот, кто откроет информацию архангела, сгорит на месте!.. – выложил всем известный факт Габри. – Значит, возможно! – ответил Иегудиил. – Значит, Самуил нашел способ!.. – Но как?! Как он смог?!.. – Рафаил быстро потер бровь. – Не знаю, это бред какой-то! – с досадой выкрикнул Габри. Его лицо исказила гримаса недоумения. – Сумасшествие, – скривился Уриил. – Все, если уже так, бороться дальше не имеет смысла, – Иегудиил опустил голову. – Прекратите горячку. Никто не вскрывал мои данные, – произнес Михаил. – Я сам их открыл и только одному ангелу. Как в центр мишени, все взгляды вонзились в старшего брата. – Как открыл?.. Кому? – проговорил Салафиил негромко. – Я открыл их Агнесс, – не стал скрывать Михаил. – Ты открыл ей тайну архангела?! – вытаращил глаза Габри. – Вот это новость!.. – Срочно за ней! Нельзя терять ни минуты, если Самуил узнает… – начал Иегудиил. – Я повторяю в третий и последний раз, – Михаил отрезал как по живому, – под страхом свержения в ад я запрещаю всем и каждому применять какое-либо насилие над волей Агнесс. Она – свободный ангел и будет поступать по своему разумению, так, как решит сама. Никто не посмеет нарушить ее право, иначе я не посмотрю ни на лица, ни на родство, – глаза Михаила подчеркнули присутствие всех. Он не перешел на крик, но его голос звучал твердо и выражено, формулируя один из самых больных приказов современности. Неожиданно его взор встретился со взглядом стоящего рядом Уриила. Михаил узрел, как брат проникает в самую глубину его зрачков и в этот момент видит то, что творится у него внутри и с чем Михаил так непримиримо боролся в эти тяжелые дни. Но Ур не знал об этой битве. – Михаил, – вымолвил в тишине огненный архангел, – ты не ведаешь, что делаешь. Женщина рядом с тобой затмила твои глаза, и ради нее ты предаешь небесный мир?.. Я не думал, что ты сможешь променять Землю на соблазн поддаться ее капризу. Михаил не отвел глаз, продолжая прямо смотреть на Уриила. – И это говоришь мне ты, Ур? – прозвучал его голос тихо. – Я думал, что ты, архангел любви, поймешь меня. Но ты не понял. Что говорит за тебя? – Михаил спросил у золотисто-карих глаз. – Любовь ли может сказать такое о женщине, чистой и прекрасной, стремления которой ты сейчас обозначаешь капризом, или ты считаешь, что можно грубо ворваться в ее волю, отбросить от себя, отнестись к чудеснейшему творению Бога, как относится к нему дьявол в аду?.. Это ли ты сумеешь сказать в лицо Зарине или любой другой из твоих спутниц, которые сопровождают тебя веками от сотворения Вселенной?.. – Михаил увидел, каким пронзительным сделался взгляд Уриила. Он лишь покачал головой. – Тогда нам действительно нет смысла бороться, – выдержанной походкой Михаил подошел к Варахиилу и выдернул из почвы свой меч. В последний раз его глаза оглядели всех братьев. – Что мы хотим от людей, если небесные архангелы не могут справиться с метанием собственных сердец?.. Михаил убрал оружие в ножны и быстрыми шагами пошел прочь из уголка, на ходу растворяясь в воздухе. – Боже, – сдавленный откровенными словами, Уриил опустил веки. Его кожа полыхнула огненным вихрем. Габри потупил голову, вглядываясь в траву. – Что вы сделали?! – вдруг послышался нарушающий оцепенение возглас. Архангелы встрепенулись. Из их среды вырвался дотоле не проронивший слова Иеремиил. – Вы хоть понимаете, что сделали?!.. Младшего стало бить как в припадке. – Мил, – Иегудиил сделал шаг к нему. – Вы не понимаете! Вы ничего не можете понимать!.. – закричал Иеремиил. Он оступился назад, все его тело закрутило нервической судорогой, он не мог успокоиться. – Пустите меня! – Иеремиил вырвался от попытавшегося его задержать Салфа и бросился бегом из уголка. – Мил, стой! – вслед за ним побежал очнувшийся Варахиил. – Господи, что же я наделал, – Уриил закрыл глаза ладонью и опустился на пустующую скамейку. – Что мы все наделали… – промолвил Габри. – Он исчез, – к родным вернулся Варх. – Я не смог его догнать. Он подошел к Рафаилу и беспомощно остановился у его плеча. – Михаил, прости… Я не видел в себе того, что пытался приписать тебе, – проговорил Уриил, обращаясь к тому, кто был теперь не с ними. Иегудиил хотел приблизиться к брату и ободрить его, но вдруг его взгляд упал в траву. – Ур! – закричал он. – Под ногами!.. Уриил вскочил как по приказу. – Парни! – закричал он. – Дави их!.. Архангелы заметались, топча внезапно материализовавшиеся у них под сапогами чешуйчатые хвосты. – Исчезни, мерзость! – Ральф откинул змею ногой и припечатал ее подошвой к бортику фонтана. На землю полились и испарились серые внутренности. Уриил запустил из рук два огненных шара, поджигая последних пытающихся смыться гадюк. – О, куда пролезли, гадины! – фыркнул запыхавшийся Габри. Ему удалось передавить двух змей, и он видел, что это не предел. – Если они уже в раю… – произнес Варахиил. – То плохо наше дело, – сквозь налет собственных переживаний заключил Уриил. – Нам лучше держаться вместе, пока мы не потеряли друг друга из виду. – Сядем в круг и помолимся, – предложил Салафиил, архангел молитвы. – Чтобы Михаил почувствовал нашу поддержку и смог нас простить. – Он сможет… – Габри подошел к Уриилу, наморщив плавную кожу лба. – Я его знаю: он всегда всех прощает, потому что он лучше всех… Ур увидел протянутую к нему ладонь Ральфа. Шестеро архангелов взялись за руки и сели вкруг на траву. Михаил шел по небесному своду, удаляясь от райского сада. Его скулы резко выделялись на лице, зрачки смотрели прямо перед собой. Рука механически была прижата к поясу, рядом с рукоятью меча. Искушение… Будто сегодняшний бой от самых близких был страшнее предстоящей ставки с дьяволом. Но Михаил знал, что так только казалось. И когда он выйдет против Самуила, он будет держать меч на еще одного из самых родных. «Среди блаженства бунт, восстанье. Преодолеют ли теперь?..» – Эти строки. Как воздушно сочинил их Габри, и сам же не сумел увидеть того, что запутался в сетях. Сердце стучало, каждым ударом отгоняя приступившую к дверям рая невзгоду. Обвинения, брошенные в него как горячие головешки, таяли на груди: Михаил знал, что братья должны справиться с испытанием, что Агнесс предстоит бороться. Знал он и то, что сам должен пережить это в одиночестве. Но кто, кроме Бога, ведал, какова сила этого и что еще ждет сердце, бьющееся под кольчугой, удерживая в себе палящий дым, доколе он не раствориться и не пропадет?.. Как гаснет огонь без воздуха в закрытой звездой груди. – Михаил, – вдруг услышал он свое имя. Сколько стоило не вздрогнуть, ощутив тающий у плеча голос, который звучал в его голове, шепча на ухо певучие слова. Как шелковый был он, этот нежный и мягкий тембр, родной и любимый им. Старший архистратиг повернул голову и узрел свою первую помощницу. Первую, данную ему от создания невидимого неба. Диану. Княгиня тьмы непривычно стояла среди неба, возвышенная из падения уверенностью каблуков. Струясь, легкое оранжевое платье ветром облегало ее тело, оставляя нетронутым глубокое декольте и немногим не доходя до колен. Голые плечи едва скрывала дымчатая накидка, волнуясь, на нее спускались длинные золотые волосы, украшая лучше драгоценностей чистоту матово-белого лица. Насыщенные и сокровенные, смотрели на Михаила синие глаза, поблескивая на солнце. Уходящим за горизонт, как ее могущество. И Диана на этом закате была во всеоружии, снова неотразимая и насыщенная погасшими и густыми красками преисподней. – Здравствуй, Михаил, – проговорила она. – Здравствуй, Диана, – тихо ответил архангел. Он развернулся к ней и стоял прямо. Ни адской роскоши нарядов, ни мерцания золотых мужских украшений, но только осанка и подчеркнутая формой фигура оставалась ему. – Ты доволен меня увидеть? – спросила Диана, как ни в чем не бывало приближаясь. – Судя по выражению твоего лица, не очень. Она держалась просто и развязно, как с давним хорошим знакомым. Но что-то в ее появлении обручем жало сердце. И Михаил чувствовал, как это проступает на его лице. Диана, не отрываясь, смотрела в его глаза, словно затаилась, выжидая. Они не видели друг друга уже многие сотни лет. Княгиня откинула назад волосы. – У тебя проблемы, я права? – поинтересовалась она. – Но ведь у тебя тоже. Иначе бы мы не встретились, я думаю, – отозвался Михаил. – От первого архистратига, великого среди созданных, ничего нельзя скрыть, – Диана отвела глаза в сторону. На ее губах осталась незаконченная полуухмылка. – Ты… как ты узнала, где я?.. – спросил Михаил. – Сэм оставил перед уходом открытый доступ во Вселенскую базу для своих генералов, – сказала Княгиня. – Разумеется, эти растяпы все бросили без присмотра, чтобы каждая девка преисподней могла смотреть из любопытства на все, что они творят под небом… Диана искоса поглядела на Михаила. На ее лицо ложились тени. В своем обнажающем платье она казалось картиной, написанной рукой мастера эпохи Возрождения. Как волны океана расходятся в штормовом ветре и бьются о прибрежные скалы, ее писаное великолепие вздымалось, пытаясь окатить архангела с головой. Но Михаил лишь видел оседавшую у своих ног пену. И в ее словах он услышал то, что она не хотела говорить. – Диана, у тебя беда?.. – произнес он с ухнувшей в глубины души чужой болью. – Если тебе нужна защита, я всегда… Он пытался упредить ее слова. Он знал, что она никогда не попросит сама. Он чувствовал ее трагедию, ему и не нужны были просьбы. – Довольно сказал!.. – в голосе Дианы прозвучала злая резкость. – Я не нуждаюсь в ничьей защите! Я пришла к тебе по делу, так что будь добр выслушай сначала, а потом открывай рот, – ее тон сменился с заискивающего на быстрый и твердый. – Тебе, верно, любопытно, куда пошел сегодня мой муж?.. – Я стараюсь не следить за другими, – молвил Михаил. – Как замечательно!.. – воскликнула Диана. – Только не ваяй из себя самого умного: мы же оба знаем, что тебя очень интересует судьба твоей божественной Агнесс. – Интересует. Как не безразлична мне и твоя судьба, Ди. – К черту разговоры! – живо отмахнулась Диана. – Я пришла предложить тебе выход из сложившейся ситуации. Он должен понравиться и тебе, и мне. В итоге мы оба разойдемся довольными жизнью и собой… – Подожди, я не понимаю, – остановил ее Михаил. – Что тут понимать?! – поторопилась Диана. – Тебе нужна Агнесс, мне – Самуил, это же просто, как камень!.. Я знаю, как расстроить его планы. Пока я буду подрывать его обман, ты придешь и заберешь свою пассию, а я – мужа. Каждый останется при своем. Ну что, идет тебе такая мысль?.. – Нет, не идет. Извини, Диана, я в такие игры не играю. Если тебе нужна помощь, я готов ее оказать, но… – Так значит, ты позволишь ей уйти просто так? Отпустишь ту, которую обожаешь? Или она тебе уже разонравилась, а? – подняла брови Княгиня. – Диана, не надо. Это жизнь Агнесс, и ей самой решать, чего она в ней хочет. Так же как и мне, и тебе. – Значит, ты так говоришь?! – вспылила Диана. – Что, даже ради любви не можешь отступиться от своих паршивых принципов?! А вы еще называете любовь высшей ценностью!.. – Это так. И любовь дает свободу, Ди, – молвил в ответ Михаил. – Здорова свобода! – Диана ощетинилась, как кошка. – Знаешь, что я тебе скажу: ты поступаешь как последний трус, если готов принести в жертву самую дорогую по бессмысленной просьбе твоего Бога!.. – Я не хочу продолжать разговор в таком тоне. Если боишься расправы в аду, я сделаю все, чтобы этого не произошло, но идти у тебя на поводу я не собираюсь. – Черта с два! Можешь убираться со своими предложениями!.. – вскинула голову Диана. – Как хочешь. Тогда я ухожу, – Михаил собирался ее покинуть, когда его остановил пронзительный крик. – Стой, архангел!.. В следующую секунду Диана кинулась к нему на шею и, вцепившись руками в его плечи, царапая кольца кольчуги, прильнула к нему пламенным телом. – Стой, – проговорила она с жаром. – Не уходи и помоги мне, и я клянусь преисподней, что не останусь в долгу. Или ты забыл, как мы были вместе?.. Как говорил, что я прекрасна? Смотри же: теперь я стала прекраснее в тысячу раз, и все это может быть снова твоим… Ее взор огнем объял Михаила, желая поглотить его в себя. – Ты кощунствуешь над своей красотой, Диана, – услышала она. – Оставь меня, я должен идти. Диана не успела возразить, как руки архангела с неколебимой верностью взяли ее за локти и отстранили от себя. Михаил пошел прочь. – Ой, какие мы хорошие! – отойдя от мимолетного шока, вскричала Диана. – Прямо небесный идеал! Да кому ты такой нужен?!.. Ты не нужен мне, слышишь?! И твое вонючее покровительство тоже!.. И твоя Агнесс тебя бросит, как бросила я!.. – Михаил растаял в воздухе, даже не обернувшись. – Кинет, как щенка!.. Будь уверен!.. – прокричала Диана ему вдогонку. – Черт бы вас всех побрал!.. Княгиня с досады махнула рукой и испарилась, оставив парить на ветру дымчатую накидку, благоухающую ароматами. Агнесс сменила на посту вечного города генерала Владислава. Она даже не заметила никого в небе: похоже, они с ним разминулись, выполняя приказы начальствующего. Что ж, тем лучше… Она не хотела, чтобы сейчас ее кто-нибудь видел. И сама никого не могла видеть. Она стояла на вечернем небе так, что ей открывалась живописная панорама всего города. Спокойного как, казалось, никогда. Ее осанка по-прежнему была безупречна, а во взгляде твердость, как и подобает воину небесного легиона. Однако теперь она держалась на одной силе воли. Агнесс не предала свое небо, она так же верила в своего Бога. И все еще собиралась бороться до конца. Но она чувствовала, как сердце ее рассыпалось на мелкие осколки. Она не считала время. Для нее все перемешалось и остановилось. Не имели значения тикающие часы битвы, не принимались в расчет иссякающие ее силы. Из глаз медленно сочились слезы. Агнесс решила их не сдерживать. Так было легче онемевшей от страданий душе. Она убежала из уголка первого архангела, не сказав ни слова на прощание, и это мучило ее еще больше. Но она и не могла иначе: она разрыдалась бы перед ним, оттолкнула бы и ушла, если бы он не отпустил ее сам. Понимал ли Михаил, что она переживает?.. Чувствовал ли, что она любит его, как и раньше, всем своим сердцем?.. Она терзалась, что не может сказать ему это сейчас. Но сейчас его лицо было для нее ударом. Что происходило?.. До конца она не могла объяснить и сама… Что эти слезы?.. Но нет, она не могла смириться… Почему он так поступил с ней, почему?.. Почему он даже не попытался помочь, когда она его умоляла? Куда испарилось понимание, где была нежность и сопереживание того, кто лучше всех чувствовал ее?.. Разум не винил его… Сердце перекладывало боль на его сердце… И ум утверждал чью-то неправоту… Ужели это жжение, это мучение, что они несли вместе, заслонило все, так что не было видно уже ни чести, ни любви, но одно лишь окаменевшее желание выстоять?.. Но выстоять могли и бесчувственные статуи. Тогда пусть она будет такой статуей. Если эта статуя была нужна небу, она была готова… Но живое сердце билось в груди. И образ умирающего ангела не отступал от нее. Чистые голубые глаза того, кого она учила ребенком, сегодня должны были закрыться навсегда. И тогда уже ничего нельзя будет исправить. Задушенный бунт секундами был готов растерзать ее тело. И она не могла ничего сделать. Милосердствуй, Господи!.. Она отдала бы за Андрея всю себя. Свою жизнь, свой меч, свое призвание, но он запретил ей. И она была обязана повиноваться ему, как Богу. Она дала клятву… И хотя Михаил не был Богом, он был ее архангелом: его приказы не могли обсуждаться, несмотря на то, что могли быть ошибочны. Как мало раз ты ошибался, Миша, и сколько стоило это тебе каждую минуту твоей жизни?.. И грудь Агнесс разрывалась под его приказом, отторгнувшим ее, как камень, свалившись, раздавливает маленького лягушонка. Хрустальные глаза первой помощницы повернулись к западу. В золотистом свете солнца к ней шел первый из ангелов. Рука Агнесс опустилась на рукоять меча. Четко она повернулась к нему лицом, морща лоб от ярких вечерних лучей. – Обмануть не выйдет, – прозвучал в небе ее голос. – Открой свое лицо, демон. – Я и не пытался тебя обмануть, – услышала она в ответ. Из обволакивающей дымки к ней вышел Князь преисподней, принимая свой собственный облик. Агнесс едва не ахнула, увидев перед собой дьявола. Лезвие меча блеснуло перед ней в боевую готовность. – Стой, где стоишь, Самуил!.. Иначе я позову Михаила! – пригрозила она. Ее тело само собой сдвинулось в оборонительную позицию, пальцы твердо держали рукоять. – Погоди звать своего друга, – Самуил выставил руки вперед и остановился. – Видишь: я безоружен. Он говорил правду. Но это мало успокоило Агнесс: и меч, и толпа демонов могли возникнуть по одному движению его головы. А связь ангелов находилась на грани разрыва. То, что Михаил может ее не услышать, понимала и она, и Самуил. Агнесс не шелохнулась, готовая сражаться до последнего вздоха. – Ты думал, что я не смогу отличить тебя от Михаила?.. – произнесли ее губы. – Да я узнаю его с одного дыхания! – Нет, что ты, – покачал головой Самуил. – Я знал, что ты раскусишь меня сразу. Просто я хотел, чтобы ты хоть раз взглянула на меня так, как ты смотришь на него. – О чем ты говоришь? – нахмурила брови Агнесс. Ее явно не вдохновляли его откровенные слова. – Эти глаза… которые я видел тысячи лет назад. Мрак и бездна, что он сделал с тобой, Агни? Твой взгляд подобен железу моих генералов. Где прежняя нежность, что дарила мне моя самая близкая помощница?.. – Не пытайся заморочить мне голову, Самуил. Зачем ты пришел? – без обиняков спросила Агнесс. – Так сразу резко. Впрочем, я понимаю: я для тебя враг, – промолвил Самуил, глядя в ее лицо. Его глаза переливались зеленым цветом, как затухающие изумруды. Он был весь в черном, выступая темной элегантностью устрашающего демона. Самуил выдержал паузу. – Мне очень плохо, Агни. Поэтому я и пришел говорить с тобой. – Тебе плохо?.. Уж не от выпитой ли крови и женских слез? – не поверила ему Агнесс. – Ты говоришь жестоко, – сказал Князь. – Разве так подобает ангельской деве?.. Да, мы снова на грани войны. И я сильнее вас, ты это знаешь. Но я устал, Агни. Я больше так не хочу. – Время требует жесткости, но не жестокости, Сэм, – вымолвила Агнесс. – Как же ты больше не хочешь?.. – Я не хочу более битвы, – проговорил Самуил. – Я бы хотел, чтобы ты меня просто выслушала. Это поможет всем нам. – Хорошо, я тебя слушаю, – кивнула Агнесс. – Только не подходи ближе. – Как скажешь, – принял условие Князь. – Я не сдвинусь к тебе ни на шаг… А что с твоим лицом? Ты плакала?.. – Не имеет значения, – ответила Агнесс, моргнув ресницами. Ее лицо еще более помрачнело, храня серьезность выражения. – Для меня имеет. Уж не Михаил ли причина твоих страданий?.. Агнесс честно посмотрела в лицо Самуила. – Причина страданий в смерти и ненависти, а Михаил не сеет смерть и ненависть, Сэм. Говори, что ты хотел сказать, я тебя слушаю. – Ладно, не хочешь, не объясняй, – выдохнул Самуил. Его взгляд, блуждая, остановился на небосводе. – Моя душа рвется на куски, Агнесс. Я больше не желаю так жить. Ты даже представить себе не можешь, как мне надоело это противостояние, – он повернул подбородок к ангельской воительнице, и она разглядела в его образе не кричащую темную яркость, как в обыкновенные дни, а черноту и беспробудность самой бездны. – Знаешь, я все чаще вспоминаю то время, когда мы с тобой были вместе. Как мы гуляли вдвоем, а ты держала меня за руку и не заставляла сторониться на десять метров… – Тогда ты не был дьяволом, – заметила Агнесс тихо. – Ты права. Сейчас я демон. И я не могу этого изменить, даже если очень захочу. Но поверь, Агни, тебе я не желаю зла. И единственная причина, по которой я пришел, в том, что я хотел увидеть ту, которая меня выслушает, которая снова мне поверит и поймет, что мне действительно не так просто, как это может казаться с небес. И только ты способна на это для меня, дорогая, – как бы не сдержавшись, проговорился он. – Потому что ты единственная женщина, которая как цветок расцветает в моем сердце… – А как же Диана? – поняв, куда он клонит, перебила Агнесс. – Она твоя жена, и это она… – Жена?.. – губы Самуила скривились насмешливо и с ненавистью. – Да, ты права, она моя жена. Только она не желает видеть меня иным, чем дерзким и неистовым дьяволом. И никем другим. – Может быть, стоит попытаться ей все объяснить, и она поймет… – начала было Агнесс. – Я попытался. Она кинула мне в лицо обручальное кольцо и ушла прочь, – его голос прозвучал глухо и пересохше. – Она сделала это?.. – с недоверием взглянула Агнесс. – Но она любит тебя, и я уверена, что ее любовь в конце концов окажется сильнее всего остального… – Любовь, Агнесс? – Самуил презрительно вскинул подбородок. Это слово прозвучало как жестокая насмешка. – Эта любовь разбилась к чертям, когда я узнал, что она изменила мне. Ты удивлена?.. – он исподлобья взглянул в ее ошеломленные новостью глаза. – Да, изменила. С одним из моих генералов. Ты знаешь красавца-ангела Алана. Они развлекались у нее в кабинете, прямо на столе. В другой раз, я клянусь, задушил бы их обоих своими руками, – мимолетно его лицо исказила судорога, какую нельзя было изобразить. – Но сейчас, когда мне рассказали об этом, я не смог. Я просто позвал к себе эту дрянь, отпустил ее на все четыре стороны и выкинул ее кольцо. Она мне больше не жена. Самуил успел заметить, как взгляд Агнесс, ища, скользнул по его безымянному пальцу. На нем и вправду не было кольца. Самуил видел, как помощница архистратига отвела глаза и глубоко задумалась. – Откуда мне знать, что это не очередная ложь?.. – молвила она. – Хочешь верь, хочешь нет. Я говорю правду, – ответил ей Самуил. – Если ты действительно устал от своей жизни, то почему бы тебе не изменить ее? Почему бы не оставить все твои поступки и не начать все заново?.. – Агнесс, ты прекрасна в своей наивности, мой ангел, – выдохнул Самуил. – Я – Князь преисподней. И если я оставлю свои войска сейчас, приготовленными к битве, начнется хаос, и, будь уверена, в аду найдется, кому продолжить мое дело и нанести сокрушительный удар по планете. Поверь, он будет именно сокрушительный. Уверен, ты этого не захочешь. – Ты что, хочешь предотвратить войну?.. – спросила Агнесс. Самуил протяжно и серьезно смотрел в ее зрачки. – Я не ангел, Агни. Мое сердце – ад. И меня раздирает на куски так, что я могу умереть завтра, погубив за собой и Землю, и небо, и мне будет все равно. Но есть во мне что-то, что жаждет совсем другого, что ищет того, кто сможет мне помочь. – Почему ты думаешь, что я смогу тебе помочь? – заколебалась Агнесс. – Потому что ты мой ангел, любимая, – произнес Самуил, не в силах остановить грудного вздоха. – Ты единственная женщина, которую я любил в своей жизни и продолжаю любить. Да-да, ты можешь не верить мне… Но твое лицо все чаще встает передо мной, и недавно я понял, что никогда не переставал тебя любить. Да, я злился на тебя, что ты не захотела остаться со мной, – движением головы он остановил возражения Агнесс. – Но даже этой злобы не осталось к тебе в моей душе. И я клянусь, ты единственная, из-за кого я жалею, что ушел из рая… Самуил увидел, как глубоко вздохнула Агнесс, под кольчугой поднялась ее грудь. Несколько сокровенных секунд они молчали. – Прости, Сэм, – проговорила она. – Даже если я тебе поверю, я не смогу тебе ничем помочь. Сейчас я не имею права рисковать, потому что рискую не собой, но всей планетой. Если ты и вправду решил что-то изменить, то иди к Рафаилу. Он твой брат и архангел покаяния, он точно сможет для тебя что-то сделать. – Ну что ж, – помедлив, молвил Самуил. – Я догадывался, что ты ответишь мне подобное на мое признание. И это твое право. Но хотя бы перед тем, как исчезнуть, я понял, что ты не испытываешь ко мне ненависти… – Я никогда не испытывала ее к тебе… – И что бы потом ни случилось, Агни, ты помни… Что хоть что-то хорошее во мне было. И было это благодаря тебе. Прощай, – произнес Самуил. Агнесс взглянула на него в последний раз и поняла, что он уходит навсегда, и ничто уже не может остановить войну. Самуил повернулся лицом к солнцу, его волосы сверкали как раскаленное золото. И на секунду, как будто желая быть запечатленным на сердце, к ней развернулся выточенный из мрамора профиль. Его взгляд, прощаясь навечно, устремился к Агнесс. Зеленые глаза Самуила проникли в глубину ее души, когда она не ожидала. Внезапно по телу Агнесс побежали мурашки: в зрачках, которые она так давно не видела напротив своих правдивыми, неожиданно вспыхнули, озаряя его лицо, как озаряли звезды мглу ночи, яркие, словно свет, искры, такие, какие заставляли ее трепетать тысячи лет назад. Колени Агнесс покачнулись. Самуил услышал вырвавшийся из губ вскрик. Не наблюдая себя, в следующий миг она сорвалась с места и кинулась к нему. Он устремился к ней и поймал в свои объятия, сникшую от переживаний и нахлынувших чувств. Агнесс дрожала под кольчугой, обнимая его за шею и прижимаясь к груди. Ясным отблеском она осознавала, что если он ее обманул, то сейчас ничего не помешает ему воткнуть ей нож в спину. Однако он лишь прижал ее к себе крепче, не гнушаясь железных оков и касаясь щекой ее волос. Агнесс ощутила, как ее касается его неровное дыхание. – Сэм… Сэм, зачем ты ушел? Зачем?.. – прошептала Агнесс. – Ты знаешь, сколько я рыдала о тебе?.. Сколько раз обвиняла себя во всем?.. Я так хотела тебя вернуть… – Я не знаю зачем, Агни… Я не знаю… – измученно произнес он. – Я был ослеплен. Я хотел отомстить Михаилу. Я не мог простить, что ты ушла к нему… Любимая… – Но ведь я не хотела тебя предать… Я всегда любила вас одинаково… – Агнесс взглянула в ставшее близким лицо. По ее щекам бежали ручейки слез. В глазах тоска перемешивалась с усталостью и болью. – Я знаю… Я не виню тебя. Прости, что я так поступил… Прости меня, – проговорил Самуил. – Я бы отдал все, чтобы это исправить, но теперь поздно… – Сэм… Я люблю тебя… – Агнесс закрыла глаза. Она почувствовала, что ее влажную щеку тронула его ладонь. Его губы ощутились совсем рядом. – Нет, не надо… Агнесс отстранилась, обрывая попытку ее поцеловать. Она отодвинулась от Самуила, поправляя волосы. Только сейчас она заметила, что оставила меч позади себя, на бегу воткнув его в воздух. Рука Самуила держала кончики ее пальцев. Агнесс робко оглянулась, ища глазами свое оружие. Ее замешательство заметил Самуил. – Агни, будь со мной, – сказал он. – Я знаю, что прошу у тебя слишком многого, но ты должна мне помочь, умоляю тебя… Я не хочу хоронить свою жизнь, я хочу снова быть счастливым. – Но как я могу быть с тобой?.. Я ангел небесного легиона, а ты… – Я знаю, что я демон. Я знаю, что мы по разные стороны баррикад. Но я обещаю тебе, что войны не будет, если ты только попросишь об этом. Ни одна душа не упадет в ад по вине моих слуг. Самуил почувствовал выдох Агнесс на последней фразе. – Выходи за меня замуж, Агни. Это единственное, чего я хочу, – молвил он. – Что?.. Но как ты можешь об этом просить?.. – все, что произошло, не ошеломило ее так, как это. – Это звучит дико, но поверь, что только такой светлый ангел, как ты, сможет спасти и меня, и всю планету. Ради тебя я сверну шею любому, кто посмеет этому прекословить. Я отдам все, – он понял, что Агнесс смутилась внезапно проскользнувшей во взгляде откровенности и отвела глаза. – Я знаю, что ты непорочнейшая из дев и тебя пугает брак с дьяволом. Но клянусь тебе моим сердцем, что я не посмею оскорбить твоей чистоты. Мне нужно лишь, чтобы ты была рядом. – Я не знаю, что тебе ответить, – взглянула на него Агнесс. – Михаил… Он не переживет моего ухода из рая. Я не могу с ним так поступить. – Он много сделал для тебя, Агни. Но поверь, он поймет. И простит. Я бы не просил тебя об этом, если бы мог жить без тебя… Агнесс опустила голову. – Я не знаю, Сэм… Я не знаю… – Если тебе надо подумать, я готов подождать. Обещаю, что буду ждать столько, сколько потребуется. И за это время ни одна слеза не упадет на Землю из-за меня, чтобы ты никогда больше не плакала. Самуил полез за отворот пиджака и достал из внутреннего кармана маленькое золотое колечко, переплетенное несколькими косичками. – Если ты решишь сказать мне да, просто надень его на палец. И мы будем вместе всегда, – сказал Князь. Он вложил кольцо в ее маленькую ладонь. – А сейчас я оставлю тебя одну, чтобы тебе было легче принять решение. До встречи, Агни. Агнесс ощутила, как ее отпускают его руки. Пальцы Самуила в последний раз погладили ее щеку, и он исчез в воздухе. Агнесс не могла удержаться на ногах. Бессильная и безоружная, она опустилась на воздух. Михаил шел, догоняя уходящее за линию горизонта солнце. В его ушах били барабаны. «Интересно, если я никому не нужен, что же они тогда никак от меня не отстанут?..» – думалось ему. «Я что, выиграл конкурс «мистер архангел»?!» – вспомнились ему возмущенные слова Габри, он уже не помнил, по какому поводу, вроде, когда его тоже сильно допекли. Губы Михаила невольно усмехнулись. Метко сказано. Впрочем, в глазах Дианы это звание давно себе присвоил Самуил. Веки Михаила прищуривались, ища в боли ослепления последние солнечные лучи. Ему нужно было какое-то яркое пятно, что-то, что всецело отвлекало бы на себя внимание бушующего разума. Сейчас. Братья бьются насмерть со своими искушениями, и Михаил чувствовал, что они уже близки к осознанию своей ошибки. Он не сердился на них, нет. Так же как не считал, что борьба может стать теперь бессмысленной. Он лишь озвучил то, что могло бы быть, если их души капитулируют. Он понимал это, ведь в его сердце тоже била буря. Буря во сто крат сильнее. Горячее черное пламя в самых сокровенных уголках его души обнажало ее перед темным измерением. И Михаил знал, что должен справиться не только для себя, но и для тысяч других душ, для Господа. Ведь эти души и есть частички его Бога, Которого он любил всем собой, в котором он жил и был верен каждую секунду вечности. Он обязан терпеть, как бы это ни было больно. Что за образы носились в глазах, проникали иглами в мозг, поднимались вместе с каждой клеточкой его груди… Приход Дианы толкнул его на последний рубеж перед обрывом греха. Она как будто почувствовала, что должна появиться, чтобы испытать его до конца, ударить в самую сердцевину. Как она ошибалась в своей злобе, что ее выпад не подействовал на сильнейшего из архангелов. Скрытый невидимой кольчугой его силы, соблазн не вырвался перед ней ясностью очевидного. Но стрелы ее пришлись на благодатную почву. Размякшая дождями и грозами глина, в которой он поскальзывался и тонул. А между тем, на Михаила бросалась не просто Диана, Княгиня Преисподней, но и все, что она готовила для него, собранное со всей Земли: чары и заговоры, привороты и желания, накопленные веками. Угодило во внутренности искушения, но не сокрушило скалы. На глазах Дианы Михаил не дрогнул от удара, но лишь внешне он остался спокоен. Зло, приложенное ко злу, увеличилось мощностью во много раз. И Михаил чувствовал, что последний камень, на котором он держался, уходит в болото, заставляя его гибнуть в том, к чему едва не прилипло сердце тогда, когда тысячи и тысячи лет назад они встречали тот роковой закат в саду с Агнесс… И кольчуга была бессильна против ядовитой страсти. Теперь Михаил стоял насмерть. Да, если бы он был в том же состоянии, в каком начинал мобилизацию, сильный и крепкий, неистощенный собственноручно урезанными силами и личной трагедией… Но ведь и Диана была не та. Изможденная тем адом, в котором она теперь жила, она сегодня не могла ударить мощью, которую желала для него. Они стояли друг против друга. Для Михаила она оставалась той же Диашей, так что биться против нее он не мог. Он бился против ее греха, удивляясь, сколько же могущества ей удалось набрать за все это время. Но и он больше не юноша. Сил прогнать видения уже не оставалось: Михаил только отталкивал их от себя, не признавая своими, и каждый удар его сердца уходил под водоворот, страдая чистотой оставшейся любви. Вокруг него водили парады грезы и мечтания, женские лица и голоса. Давно ушедшая Диана становилась ангелом, притягательной гибелью сверкая в глазах, Жанна стремительно низвергалась в преисподнюю, ангелы Рафаила, Иеремиила, Уриила падали вниз… И возвращались демонами с затянувшейся пеленой во взгляде, они звали его. Михаил вздрагивал от знакомого тембра своих бывших ангелов. Хищницей ему улыбалась Диана, эхом окликала Жаша. И он уже не видел зла в стремлении, к девам манило его, холодом превращая в зверя. И среди всего возникала его Агнесс. Будто в реальном времени архангел видел ее глаза, и зрачки, какие невозможно исправить – горящие черные угли, клеймившие тело. И тогда жизнь теряла смысл, и жажда мучила его, как в трехдневной пустыне, когда за глоток облегчения, готов отдать всё… – Господи… Я твой… Прости мое бессилие… Господи, помоги мне… – вслух шептали губы. Взгляд Михаила ужасающе почернел, так, что если бы кто увидел, испугался бы его непроницаемости, что даже солнечные блики не отражались в зрачках. Михаил остановился, с тоской вглядываясь в никуда. Диана добилась в нем искуса и теперь хозяйничала, обволакивая его с головы до ног, как бесчувственные камни своей преисподней. Это была лишь частица того, что увидел в его глазах Уриил. Но архистратиг любви и представить не мог, что в то время как соблазн еще не властен над Михаилом, сам он поддался обману, говоря душой совсем не то, к чему он был призван от рождения… – Ладно, будем действовать радикально, пока все это не закончилось моей могилой… Михаил произнес каждое слово, словно ступая трезвостью разума по раскаленным шипам завладевшего им сумасшествия. Медленно, контролируя каждое движение и каждую возникавшую мысль, он вытащил из ножен меч. Михаил повернул лезвие к себе. Ослепительно белое, оно уперлось между кольцами кольчуги. Только… резко и быстро. Иначе придется добивать до самого дна. А второй раз… может и не выйти… Михаил глубоко вдохнул, успокаивая сердечный ритм и держа лезвие прямо перед собственной грудью. Его веки опустились, пальцы сжались, собирая всю силу в правое запястье. – Зачем же так жестоко?.. Внезапный, всегда внезапный, его слуха коснулся родной, как небо, голос. Михаил раскрыл глаза. На некоторые от него шаги стояла невысокая женщина, закутанная в бордовую накидку. Рука Михаила опустилась и не с первого раза попала в ножны. Сверкая бликами, меч исчез в чехле. Всей душой Михаил устремился к женщине и, благоговея, встал перед ней на колени. – Здравствуй, Госпожа, – произнес он, преклоняя голову. – Здравствуй, Михаил, – молвила она. – Почему ты передо мной на коленях?.. Разве я за преклонением к тебе пришла? Михаил поднял на нее взор. Женщина присела напротив него на возникшие из атмосферы светлые клубы пара. Ее ладони призвали к себе. Михаил поменял положение и, не вставая с колен, придвинулся ближе, усаживаясь так, что его лицо оказалось на уровне ее плеча. Женщина протянула руки, касаясь его волос. – Твои глаза печальны, – проговорила она. – Время скорби настигло рай?.. – Так, Пречистая, – кивнул архангел. – Скорбь ада хочет вытеснить во мне все. – Но скорбь бессильна, – промолвила женщина. Михаил ощутил, как ее пальцы едва ощутимо касаются его головы, и с каждым поглаживанием замедляется карусель, уходит из тела страсть, алые угли гаснут, и в сердце восстанавливается давно забытый мир и покой. – Спасибо, – поблагодарил Михаил. – Я уж думал: не миновать мне самому руки карающего… – Удар мечом ангела в ангельское сердце тоже лечится долго, – напомнила женщина. – Как ты собирался с этим воевать?.. – Наложил бы жгутик и так… – проронил Михаил. – Я не мог придумать ничего лучше. Я не мог позволить ангельскому военачальнику пасть еще до битвы. – Удар меча убивает страсть, – сказала она. – Но довольно с тебя. Ты и так доказал свою верность. Искушение больше не коснется твоей души. Долгое время. – Благодарю тебя, – почти прошептал Михаил. – Благодарю, Пресвятая Мария… Я бы не справился сам. – Для этого я тут, – последовал ответ. Пресвятая Дева говорила негромко и ласково, так нежно, как говорит мать с ребенком. И каждое ее слово проникало в душу, принося успокоение и уверенность, умиряя непримиренные мысли. Михаил касался взглядом ее лица, теплого, озаренного светом. Обрамленное почти черными волосами, сияющее лучами рая, оно было так молодо, но в зрачках таилась такая мудрость и полнота, что оставалось только умолкнуть и удивляться про себя этой чистой и совершенной красоте темных, ка