— Да, молилась. И что… — Сергей запнулся. — Вика — это…?
— Вика — это Вика. А прабабушка как умерла, так и оказалась в раю. Люди говорили о ней мало справедливого, и это так и дошло до потомков. Ни при чем она тут, вот и все, — сказал Михаил. — Пути Господни неисповедимы, Сережа. Ни тебе, ни мне они неизвестны, — добавил он, видя замешательство ангела.
Сергей моргнул, силясь осмыслить странный переход.
— Мария… У меня же ее отняли, — проговорил Сергей, щурясь. — А когда я был на Земле… Ну, только что… И мы с Самуилом… Ну это… играли в русскую народную игру «догони-меня-кирпич»… В палату зашла медсестра. Знаешь, она мне жутко напомнила одну…
— Не предполагал, что жутко. Это Маша, практикантка.
— Чего ты сказал? Это была Мария?.. Моя подопечная? Но как это возможно?..
— Собственной персоной. Ну, не делай такое лицо, у нас случается всякое.
— Я помню, когда я еще был ее ангелом, — произнес Сергей, — она проходила практику в больнице, пока не бросила училище из-за проблем дома и не пошла работать. Я был с рядом в день, когда дети сильно плакали. Маша зашла в палату и пыталась успокоить ребенка, но это не удавалось. Тогда она его пе… — Сергей подавился.
— Перекрестила ребенка, и ребенок умер, — закончил Михаил. — Врожденная патология, и крестное знамение было тут ни при чем, как бы ни мучила себя Мария: неужели из-за креста?.. Нет, она так и не поверила, что это могло причинить вред.
— Нет, я не могу… — Сергей закрыл лицо ладонями.
— Доигрываешься иногда с потоками времени, — рассмеялся Михаил. — Но ты не страдай. И три тысячи лет в раю, и два месяца в аду и сорок лет на Земле — всё этапы твоей жизни. И это время, между прочим, высчитано не секундами, а пережитым смыслом.
— Ты меня довел, я не могу… — Сергей страдальчески исказил лицо.
— Есть сила, которая мощнее времени, — Михаил оставался спокоен. — И она исправляет сделанное и перечерчивает предначертанное. Как выкройку или фреску… Я не управляю временем, Сережа. Я лишь работаю с потоками по поручению Бога.
— Да, я так и думал… — вытянул из себя Сергей.
— Кстати, ты в каком году у нас умер?
— Я? В 20… Мне как раз было сорок, а я родился сразу по окончании «оттепели»… Ну, зима была… теплая такая… А что?
— Нет, ничего, — помотал головой Михаил. — Просто сдается мне, что сейчас август 19… Многострадальная Россия, кажется, опять в процессе перестройки. Ломает страну бедную, не сломает ли?..
В зрачках Михаила вспыхнула белоснежная искра. Сергей отшатнулся. Далекие глаза архангела смотрели светом. Страшным и желанным.
— Слушай, а по собственному желанию от тебя никак?.. — спросил ангел.
— А что, хочешь? — усмехнулся Михаил.
— Куда уж теперь… — сглотнул слюну Сергей. Он встряхнул головой. Архангел ответил на его улыбку. — Вообще-то я очень соскучился по работе.
— Ты можешь возобновить ее в любое время, — сказал Михаил.
— Да? Спасибо, это здорово.
— Не за что, я-то тут причем? Это закон неба. Ты, кстати, уже выбрал душу?
— Да, пока торчал девять месяцев в переходной, с половиной душ перезнакомился. Есть у меня на примете одна… У нас возникла взаимная симпатия. Она, по-моему, такая же беспокойная, как и я.
Губы Михаила затеплились.
— Девушка? — спросил он.
— Да. Теперь только девушки, — отозвался Сергей.
Глава 4
Вечерело.
В уголке старшего архангела, переливаясь всеми цветами радуги, плескался фонтан. Сквозь успокаивающий шум воды и тихое общение белок слышалась оживленная беседа. На траве стоял архангел Гавриил, хандра которого улетучилась, как дым от догоревшей спички, перед ним улыбался Сергей, поминутно щурясь и кивая в ответ. За письменным столом устроилась Агнесс. Она была в боевой форме и сосредоточенно работала с бумагами, что-то записывая длинным кремовым пером. Ее ресницы были опущены, а губы мерцали розоватым блеском.
— Скажи мне, Агни, — позвал ее архистратиг вдохновения.
— Да, Габри? — Агнесс подняла бирюзовые глаза.
— Почему ты зовешься первой помощницей архангела Михаила, когда других у него и в помине нет? — спросил Габри.
— Ты же знаешь, что были, — улыбнулась Агнесс.
— Просто на этой работе никто долго не задерживается, — в воздухе прозвучал приятный спокойный голос. Волной тепла в уголок зашел Михаил. — И это понятно: платят мало, работать надо много, больничных и отпусков не предусмотрено, перерыва на обед тоже нет. Вдобавок ко всему начальник зануда. Был бы он хотя бы блондин с голубыми глазами, как вон Сергей, тогда его можно было бы еще потерпеть, а так — просто невыносимо.