Помощник спустился вниз.
Спасенные кутались в черные плащи-накидки военного образца. Помощника поразило, что все они были лысы, безбровы, голощеки. В своих одинаковых просторных одеждах они походили на монахов, давших странный обет - уничтожить на теле любую растительность, будь то ресницы, усы или волосы.
Старший «монах» шагнул к помощнику.
– Срочно проведите меня к капитану. Вашему лайнеру угрожает смертельная опасность.
Помощнику не понравилось, что вся остальная пятерка двинулась за ними следом.
– Может быть, ваши люди нуждаются в отдыхе?
– Нет, - сухо отрезал старший.
– Тогда пусть они останутся вни… - помощник осекся. Из-под плаща высунулось дуло автомата. Дверь в ходовую рубку была уже рядом, и помощник распахнул ее спиной. В рубке «монахи» выхватили из-под накидок автоматы, защелкали откидными прикладами.
– Всем стоять на своих местах! Где у вас радиостанция?
Помощник после тычка стволом в грудь покорно вышел в коридор в сопровождении двоих пиратов. Вскоре оттуда донеслась короткая очередь, звон стекла, треск пластмассы…
– Передатчик расстрелян, сэр! - доложил один из конвоиров помощника. Тот, кого назвали сэром, вышел на крыло мостика и выпустил зеленую ракету.
Капитан с ужасом увидел, как синева океанской глади взбурлила белыми пузырьками и из воды показалось нечто черное, глазастое, округлое, похожее на тело спрута без щупалец. Вслед за рубкой всплыла покатая спина широколобой рыбины.
– Я старший офицер этой подлодки. - Сухощавый налетчик забросил автомат за плечо. - Выполняйте мои указания. Торпедные аппараты нацелены на ваше судно.
Рооп приказал спустить спасательные шлюпки и, как только они переправили с «Архелона» на борт «Иберии» абордажную группу, велел капитану собрать команду в носовом трюме.
События развивались столь стремительно, что пассажиры по-прежнему веселились в ресторанах, барах, салонах. Разгоняя артисток варьете, на эстраду вышли лысые люди в голубых подводницких комбинезонах. Автоматы смотрели в публику.
Три года они не видели женщин… Пассажиров-мужчин загнали в кормовую баню и наглухо задраили двери. Дрожащих претенденток на титул «мисс Атлантика» свели в банкетный зал ресторана первого класса. Камбузные лифты едва успевали подавать закуски и вина, так что блюда, бутылки, салатницы, бонбоньерки, соусники приходилось ставить в проход между столиками. Рвали одежды зубами и руками. Узники подводного лепрозория возмещали все, чего были лишены долгие годы…
Трое матросов, раздев донага официантку и привязав к арфе, с хохотом расстреливали ее пробками из бутылок шампанского…
Бахтияр с автоматом на груди обходил, едва держась на ногах, каюты класса люкс. Почти все они были пусты. Обитатели их либо томились в кормовой бане, либо находились палубой ниже - в ресторанном зале, сотрясавшемся от воплей вакханалии. Дряхлый старикан в кресле-коляске был не в счет. Одна из роскошных дверей оказалась запертой, и Бахтияр умело высадил ее пинком ноги. Небольшой холл сиял хрустальной люстрой. Стюард не отказал себе в удовольствии послушать, как прозвенят ее подвески от удара прикладом. Собственное отражение в огромном зеркале ему не понравилось, и он перечеркнул его очередью - наискосок. Дверь в смежную комнату подалась с третьего раза. Сорвав бархатный полог, он увидел сжавшуюся под одеялом женщину.
– Куколка! - радостно возопил Бахтияр. - Так вот ты где, моя дорогая! Еще вчера ты притворялась неживой. Но мы с тобой провели неплохую ночь. Теперь мы проделаем это еще лучше, не так ли? - Постойте!
Бахтияр обернулся и в три зрачка - злых глаз и дула уставился на вошедшего. В проеме сорванных дверей стоял смуглокожий человек.
– У меня в банке сто семнадцать миллионов, - сказал он с сильным акцентом. - Я отдам вам половину, если вы оставите мою жену в покое. Она больна.
– Я тоже! - вскрикнул стюард.
– Я сейчас выпишу вам чек, - привычно извлек бумажник смуглокожий.
– А я поставлю на нем точку!
И Бахтияр всадил в миллионера пулю с тем удовольствием, с каким вбивают в доску последний гвоздь.
Экипаж «Архелона» перебывал на «Иберии» в два потока. Лишь Рейфлинт и Бар-Маттай провели время в своих каютах. Обе смены переправили с лайнера все, что только могло войти в шлюпки и пролезть в люки: ковры, ящики с винами, кадки с пальмами и даже автомат для мороженого.
Рейфлинт вызвал к себе старпома.
– Ропп, вам придется сделать еще один рейс. Я хочу, чтобы вывезли судовую библиотеку.
Шесть ящиков с книгами забили спальню Рейфлинта до подволока.
…Подводная лодка отошла на дистанцию торпедного залпа и, развернувшись к «Иберии» носом, тихо вздрогнула. Стальная сигара неслась почти поверху. Проломив белый борт, торпеда всадила в топливную цистерну стокилограммовый заряд прессованного тротила. Взрыв выбросил лайнер из воды по нижнюю марку ватерлинии и разломил пополам.
Убедившись, что на поверхности не осталось ни людей, ни обломков, «Архелон» погрузился туда, куда только что ушли останки «Иберии»… Так началась новая жизнь отверженной субмарины. Через трое суток S-409 вынуждена была всплыть для небольшого, но срочного надводного ремонта.
Стояло раннее утро. И хотя район всплытия был далек от трасс рейсовых самолетов, Рейфлинт торопил матросов, которые меняли прохудившуюся захлопку на газоотводе вспомогательных дизелей.
Бар-Маттай тоже вылез на мостик, с радостью наполнил ослабевшие глаза целебным солнечным светом и вдруг застыл в ужасе: «Архелон» покачивался в море…крови. Красные волны нехотя лизали черные бока подводного левиафана. Сотни рыб кишели в густой кровавой массе, выпрыгивали из нее, высовывались по грудные плавники, выпускали из жадно распахнутых пастей фонтанчики воды и умирали.
– Похоже, что мы всплыли в аду, не правда ли? - тронул спутника за плечо Рейфлинт. - А вокруг трепещут души грешников.
Бар-Маттай ошеломленно молчал.
– Не принимай близко к сердцу. Это всего-навсего «красный прилив». Цветут жгутиковые водоросли. В океане такое случается… По местам стоять, к погружению!
Багровые волны сомкнулись над «Архелоном».
«ЭТИ ПРОКЛЯТЫЕ БЕРМУДЫ!»
Сообщения о гибели «Архелона» и таинственном исчезновении «Иберии» вышли в газетах почти одновременно. Если кто и связывал два этих факта, то только фразой: «Опять эти проклятые Бермуды!» Обе катастрофы произошли вблизи границ «Бермудского треугольника».
– Не такой уж он проклятый, - заметил морской министр начальнику генерального штаба. - Теперь по меньшей мере приутихнет пресса и прекратятся эти запросы в парламент.
– Да, все решилось как нельзя лучше, - согласился адмирал. - «Архелон» может… Кхм! - Три года боевого дежурства - это беспрецедентно. Честно говоря, я не думал, что они продержатся так долго…
– Господин министр, я полагаю, что коммодор Рейфлинт достоин ордена «Рыцарь океана» первой степени.
– Несомненно.
Кураториум «Спасение «Архелона» распался сам собой. Флэгги очень удачно вышла замуж за президента микробиологического общества профессора Сименса и помышляла о создании подобного же комитета «Память «Архелона».
А для «погибшей» атомарины наступила пора благоденствия. Кубрики были убраны с дворцовой роскошью; отсеки ломились от изобилия фруктов, вин, изысканных закусок. В офицерской кают-компании играл всемирно известный скрипач, захваченный на одном из трансатлантических теплоходов.
Бар-Маттай настоял, что пленник жил у него, и таким образом в его затворничество вошла музыка.
Командир по-прежнему не появлялся на захваченных судах. То немногое, что составляло его долю добычи, были в основном книги. Он читал ночи напролет, препоручив все корабельные дела старшему офицеру.