— Это там…
— Нет, быть не может…
— Смотрите, их машина…
— Но кажется, пустая?
— Пуста… Проклятие! Эти дряни заметили нас и сбежали!
Теперь голоса доносились из одного места. Люди, по-видимому, остановились возле брошенной Рутом машины.
— Странно, что они не пытались уехать.
— Очень странно!
— И похоже, ехали оттуда…
— Неужели мы опоздали!
— Проклятие! Надо было раньше. Я ведь говорил вам…
— Нет, друзья… Что-то не то… Это их машина… Вот… Мотор не включается… Значит, отключили из централи…
— Да, непонятно…
— Скорее пошли туда. Может, еще успеем.
— А ты останься поблизости. Последи за машиной. Если они вернутся…
— Знаю…
Звук шагов затих в отдалении. Некоторое время Рут прислушивался.
Наверху было тихо. Тот, что остался, ничем не выдавал своего присутствия.
«Интересно, что за люди? Похоже, знают Ронни и его помощников. Даже следили за ними. Может, конкурирующая банда? Что, если выйти и разговорить того, кто остался? — Рут покачал головой. — Нет, на сегодня хватит искушать судьбу. Надо подождать до утра, смешаться с толпой прохожих и тогда»…
Он сидел довольно долго, ни о чем не думая. Что-то надо было решить, но он не мог сообразить, что именно. Потом он начал дремать.
Из дремоты его вырвал шорох и луч света небольшого фонарика.
Кто-то был рядом…
— Кто здесь? — спросил Рут, оборачиваясь.
— Друзья, — послышалось в ответ. — Ты оттуда?
— Да, я из города, — сказал Рут. — А вы?
— Мы тоже, но не те, что живут наверху.
— Понимаю, — сказал Рут. — Может быть нам с вами по пути?
— Так это ты сделал? — продолжал невидимый голос.
— Что именно? — поинтересовался Рут.
— В «Парадизе»… Здорово горит. Весь центр в дыму.
— А, — сказал Рут, — это даже больше, чем я предполагал.
— Тогда нам действительно по пути.
— Я так и думал…
— А как тебя звали?
— Рут Доррингтон.
— Эге, так они не успели расправиться с тобой?
— Как видишь.
— Значит, нам повезло.
— Вероятно, мне тоже.
— Так пошли!
— Слушай, — Рут встал со своего камня, — скажи, кто вы?
— Те, кто не смирился.
— Значит, я был прав.
— В чем?
— Так… В одном споре. Я утверждал, что вы не можете не существовать… Вот только не знал, где вы…
— Да, пока мы вынуждены таиться. Но пройдет время, и скоро…
— Почему же вы не подаете знака тем, кто обречен?
— Это не так просто. У нас лишь те, кому нет пути назад. Кроме того, возможно предательство… Впрочем, ты вскоре убедишься, что мы не сидим сложа руки…
— Но каждый день там, наверху, гибнут люди.
— Гибнут слабые. Другие прозревают, уходят к нам. О нас ведь тоже многие знают… Только молчат, потому что боятся. Паутина страха и лжи ткалась десятилетиями. Освободиться от нее нелегко.
— Да, страх — сволочное чувство… Тем не менее большинство тех, кто наверху, будут с вами в решающий момент. Я там встретил одну девушку… — Рут тяжело вздохнул. — Ее уже нет, но таких, как она, там найдется немало. Уверен в этом.
— Ты прав. Они, когда создавали свою паутину, забыли об одном… Человека нельзя лишать самого смысла существования… А смысл в том, чтобы как можно полнее выразить себя — в труде, подвиге, любви — во всем, что составляет суть разумной жизни. «Стандарты среднего счастья» закрыли пути самовыражения… Тогда они стали уничтожать подряд всех, кто не смирился.
— Они — это Совет Равных?
— Да… Они держат в руках всю страну. Правительство — тоже. И полицию… Их паутиной опутано все…
— Так я и думал. Мафия гангов?..
— Они выросли из мафии, которая контролировала игорные дома, торговлю наркотиками и крематории. Теперь они истинные хозяева. Все остальное — видимость. Пошли.
— Подожди, еще одно. Я вначале получал их письма, и они…
— Исчезали, не так ли?
— Да…
— Детский трюк… Вещество, которое, самораспадаясь, превращается в газ. Эти письма исчезают всегда. Тем не менее о них все знают.
— Значит, он лгал, — задумчиво произнес Рут.
— Кто?
— Один журналист…
Невидимый собеседник тихо рассмеялся:
— Они там все лгут. Что им еще осталось. Пошли.
— Пошли, — сказал Рут.
1975 год
БОМБА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ
Поначалу доклад не предвещал неожиданностей. Что-то о вспышках сверхновых… Конференция, посвященная проблемам связи с внеземными цивилизациями, подходила к концу. Доклад профессора Освальдо Агийэра, судя по названию, не укладывался в русло основной тематики. Его включили в программу одного из последних секционных заседаний.
Впрочем, вездесущие журналисты кое-что пронюхали… Их обилие на секционном заседании, где должен был слушаться доклад Агийэра, насторожило ученых.
— Коллега Агийэр собирается выдать сенсацию? — спросил, иронически усмехаясь, профессор Джон Стоун. Он задал этот вопрос председательствующему на секционном заседании профессору Самуэлу Мейзингу, когда оба они шли к столу президиума.
— Сенсации не будет, — холодна ответил Мейзинг. — Да?.. А журналисты почему? Мы с вами едва ли представляем для них интерес.
— Сенсации не будет, — повторил Мейзинг. — Доклад пришлось перенести.
— В последний момент? — Стоун присвистнул. — Что, собственно, произошло?
— Решение президиума конференции. Соавтор докладчика попал в автомобильную катастрофу.
Заняв место председательствующего, профессор Мейвинг объявил, что в программу сегодняшнего заседания внесено изменение. Совместный доклад профессора Освальда Агийэра из Обсерватории Аресибо и профессора Гуледа Траоре из Лаборатории ядерной физики в Пасадене будет прочитан завтра на заключительном пленарном заседании конференции.
В последних рядах зашумели. Кто-то из журналистов поднялся и крикнул:
— Агийэр собирался выступать от своего имени. Или я ошибаюсь?
— Вы не ошибаетесь, — спокойно ответил председательствующий, — так было в программе. Но уже тут, на конференции, к профессору Агийэру обратился профессор Траоре — хорошо всем вам известный ученый-атомщик. Они договорились о… так сказать… общей платформе. Только что президиум конференции решил, что их совместный доклад… удобнее заслушать на пленарном заседании. А теперь позвольте объявить, что сейчас выступает профессор…
Шум заглушил последние слова. Журналисты громко переговаривались и, стуча откидными сиденьями кресел, покидали аудиторию.
На следующий день зал пленарного заседания не мог вместить всех желающих, тем более что много места заняли своей аппаратурой телевизионщики. Все проходы были заставлены стульями, принесенными из соседних аудиторий. Сидели даже на ступеньках амфитеатра, на полу перед столом президиума и на подоконниках высоких стрельчатых окон.
— Пресса и телевидение заинтересовались нами только под занавес, — шепнул профессор Джон Стоун своему соседу, усаживаясь за покрытый зеленым сукном широкий стол в президиуме. — Что ж, лучше поздно, чем никогда.
— Ошибаетесь, коллега, — ворчливо возразил сосед, — вовсе не нами. Им.
— Кто-то подстроил?
— Он сам… Давал интервью газетчиками… А позавчера они с Траоре даже выступали на митинге так называемых борцов за мир.
— Со своим докладом? Собеседник пожал плечами: