Левка, взбудораженный, взволнованный, так что даже руки дрожали, при общем молчании, ковырнул несколько раз кончиком перочинного ножа крышку коробки, и она, проржавевшая, не открылась, а прорвалась.
Все впились глазами в содержимое.
В коробке лежали полинявшие царские десятирублевки и какие-то бумаги. Деньги Левка тут же торопливо отложил в сторону, а бумаги принялся осторожно развертывать. После того, как была найдена партизанская карта, Левка проникся глубоким уважением вот к таким желтым, слежавшимся бумагам. Он уже заранее приготовился к новым головоломным загадкам, которые таил в себе старый полуистлевший лист. Но оказалось, что разгадывать ничего не надо — это было письмо. Медленно, едва разбирая полустершиеся буквы, Левка прочел:
«Дорогая моя жена Таня! Как давно мы не виделись. Ох, и соскучился я по тебе и по нашему маленькому Павлушке. Как его здоровье? Небось, уже говорит «папа» и «мама»?
Танечка, обо мне не беспокойся, я жив и здоров. Мы бьем беляков но всем дорогам и скоро окончательно разделаемся с ними. Недалек день, когда наш Алтай будет снова советским.
Танюша, ты помнишь Костю? Мы с ним навещали тебя. Так вот, он сидит рядом со мной и передает тебе большущий привет. Он…»
На этом письмо обрывалось. Левка поднял отуманенные глаза, произнес тихо:
— Так и не закончил… Погиб, наверное…
Никто ничего не ответил. Вася задумчиво смотрел на тлеющие в печурке угли. Это недописанное письмо партизана тронуло его до глубины души. Воображение неторопливо дорисовывало картину.
…Вечер. В землянке слабо светит коптилка. Всюду разместились партизаны: один чистит оружие, другой чинит сапог, а этот… А этот полулежит на нарах и пишет письмо жене. Он сильный, высокий, похожий на Александра Пархоменко. Такие никогда не отступают. Он давно не видел Таню и сына Павлушу. И теперь хочет им многое рассказать. Но вдруг по лагерю раздается сигнал. Все вскакивают, лязгает оружие, люди выбегают из землянок. И отряд уходит в ночь, в тайгу. А неоконченное письмо остается лежать в коробочке десятки лет…
Вася хочет продлить в воображении дальнейшее, но слышит изумленный возглас Левки и, глубоко вздохнув, оборачивается. Левка вцепился глазами в небольшую пожелтевшую фотографию, выпавшую из другой бумаги.
— Братцы, что ж это такое!! Я, наверное, с голодухи с мозгов спятил! Глядите!
Мишка первым потянулся к фотографии и на минуту обалдел.
— Да это ведь мой папка! — заорал он опомнившись. — Как он сюда попал?!
С пожелтевшей фотографии, чуть-чуть улыбаясь, смотрел веселый, в папахе с широкой лентой наискось дядя Павел. Вася, взволнованный не меньше своих товарищей, пожал плечами:
— Ничего не понимаю… — Но тут он взял листок, из которого выпала фотография. — Ребята, это никакой не дядя Павел. Слушайте, что здесь написано:
«Краснореченский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов.
Исполнительный комитет
Совет Рабочих и Солдатских Депутатов
№ 248.
Июля
25 дня 1918 г.
УДОСТОВЕРЕНИЕ
Предъявитель сего Борков Степан Иванович является делегатом на окружной съезд Советов рабочих и солдатских депутатов…»
Затем стояли неразборчивые подписи председателя и секретаря.
На некоторое время в землянке воцарилась напряженная тишина — каждый уже догадался о новом, потрясающем открытии, но оно было настолько невероятным, настолько неожиданным, что трудно верилось в него.
Мишка опомнился первым, заговорил с какой-то болезненной улыбкой.
— Ребята, неужели это правда, а?.. Неужели это мой дед?.. Разве так может быть, а?.. Напутали мы что-нибудь, или кто подстроил?.. — И растерянно, удивленно рассматривал черты лица своего деда, которого ни разу не видел.
Левка сдвинул шляпу, почесал затылок.
— Да… Вот ведь случай, капитан. Значит, и письмо написано им?
Левка снова развернул лист и медленно прочел: — «Очень соскучился по тебе и по нашему маленькому Павлушке…» Конечно, «Павлушка» — это дядя Павел.
Ребят настолько захватило это невероятное открытие, что они совершенно забыли, где находятся, зачем пришли сюда. Перед ними открывался другой мир, другие мысли…
Когда ребята немного поуспокоились, вдоволь насмотрелись на фотографию, заново перечитали письмо и удостоверение, Левка хлопнул Мишку по плечу.
— Ну вот, а ты не хотел идти на Лысуху! Да теперь твои родители и отлупить тебя постесняются — шутка ли такое открытие! Это же ты знаешь что?! — И не найдя достойного ответа, махнул рукой. — В общем, такая удача никакому следопыту даже не приснится!.. А теперь разрешите мне, уважаемые коллеги, забрать все эти исторические экспонаты.