Мишка было заартачился, закричал что-то такое, что бумаги и фотографии он никому в жизни не отдаст, что это его дед, а не Левкин, что Левка хоть и двоюродный брат, да его дед не этот дед, который у него, у Мишки, что…
Левка внимательно выслушал Мишку и спокойно забрал все бумаги.
— Ты, Пантагрюэша, дурак. Твой дед — уже не твой. Он — герой. А герои принадлежат народу. Понял? Этой фотографией будешь любоваться в музее и — только!
Вася улыбался, но чувствовалось, что он согласен с Левкой. А тот открыл свою сумку-планшетку, достал немного подмокший еще во время кораблекрушения «вахтенный журнал», перелистнул несколько страниц: к партизанской карте осторожно вложил найденные бумаги и фотографию.
— Эх, документики!.. — захлебнулся от восторга Левка. — Нет им цены! В краевом музее зарыдают от зависти, если узнают о них!..
В планшетку, завернутые в тряпочку, аккуратно легли пули, гильзы, обоймы, пуговица, коробка, в которой лежали документы и деньги.
— Пушку свою тоже засунь туда, — хмуро пробубнил Мишка.
Левка усмехнулся: было бы здорово, но беда, что штык не вмещался в планшетку. Левка вздохнул и положил его в рюкзак.
— Кто будет нести — осторожней…
— Разобьется что ли? — усмехнулся Вася.
— Мало ли что! Вдруг сломается…
— Это штык-то?..
Далеко за полночь, утомленные переходом и волнениями, улеглись ребята спать.
К неизвестному треугольнику
Вася спал беспокойно: ворочался, вставал, подбрасывал ветки в печурку и снова ложился. Кузька все время вертелся возле него, тихонько и жалобно подвывал.
Над бором шумел ветер. Вася вылез из землянки. Небо уже очистилось от туч, и всюду ярко сверкали звезды. «Завтра, пожалуй, солнышко будет», — подумал Вася.
Кузька припал к его ногам и вдруг остервенело залаял.
— Ты чего, дуралей? Идем-ка в землянку.
И только сделал шаг, увидел в кустах два зеленых немерцающих огонька. Волк?! Вася застыл на месте и с захолонувшим сердцем смотрел в немигающие глаза не в силах оторваться от них. Огоньки медленно переместились, и Вася увидел удлиненное гибкое тело зверя. Рысь! Еле передвигая ноги, он попятился назад. Широко открытые глаза его, так же не мигая, смотрели в сторону зверя. Вася кубарем влетел в землянку. А наверху в этот миг раздался короткий и тоскливый визг Кузьки.
— Ребята, вставай! — закричал Вася. — Рысь!
Левка и Мишка вскочили, ничего не понимая спросонья.
— Что, Василь? Что случилось? — таращил глаза Мишка.
— Рысь напала. Кузьку утащила.
— Кузьку?.. — У Мишки задрожали губы.
Левка отошел подальше от входа:
— Значит здесь не так уж безопасно, капитан, как ты говорил?
— Я этого не говорил, — сердито возразил Вася. — Я говорил, что медведей нет.
— А может, и медведи есть?
— Не знаю.
Веселого корабельного пса не стало. Всем было жаль его. Ребята очень привязались к Кузьке, и его гибель потрясла их. Они кое-как заложили вход в землянку и уже не спали до самого солнца, чутко прислушиваясь: не пришла ли снова ночная гостья. Поднялись, когда в бору стало совсем светло. Беспокойство у ребят хоть и рассеялось, однако теперь каждый шорох заставлял их настораживаться, напрягать мышцы.
Оставив в землянке пушечный ствол, забросав сучьями вход, ребята поднялись на вершину Лысухи. Отсюда они снова увидели бархат все того же бесконечного бора.
— Давай-ка, Лев, прикинем, куда нам идти теперь.
— Двести семьдесят… Ну-ка, где эти двести семьдесят? Вот туда идти, — Левка махнул рукой влево.
Ребята до боли в глазах всматривались в горизонт, но никакой высотки, ничего другого приметного не обнаружили — лес и лес.
— Дрянь дело, капитан. — Левка сиял очки, протер их. — Идти наугад, без ориентира, плохо. Если бы знать конечную цель!
— А это не цель? — ткнул Вася пальцем в карту, где был обозначен треугольник.
— Цель. Но какая: холм, дерево, дом, овраг или еще что? Как мы узнаем? Если бы хоть расстояние точно знали, а то отмахаем, за здорово живешь, километров двадцать-тридцать! Кому такое нужно?..
— Да… Это ты верно говоришь. Вот бы разгадать, что значит «Бе мен»! Тогда уж наверняка бы знали, куда идти.
И снова, как раньше цифры, в головах ребят засели обрывки этих непонятных слов.
— «Бе мен», — твердил Левка.
— «Бе мен», — вторили ему Мишка и Вася.