Липатов сбросил в воду специально захваченное для этой цели сухое полено. Провожаемое лучом фонаря, оно скользнуло в самую толчею вспененной воды, стало торчком, ударилось о камни свода и исчезло, затянутое течением.
Дальше спускаться было незачем.
Липатов погасил фонарь и махнул рукой. Зина послушно взялась за весло.
Поднимать лодку навстречу стремительному потоку оказалось значительно труднее, чем предполагал Липатов. Упираясь ногами в носовую беседку, он с великим усилием подтягивал веревку, перехватывая ее, – мокрую, скользкую, и наматывал на локоть левой руки.
Они не успели пройти и пары метров, как произошла одна из тех случайностей, которую никто не мог предусмотреть.
На пути появился плоский подводный камень, еле заметный сквозь проносящуюся воду. Зина уперлась в него веслом, отводя лодку в сторону. Веревка натянулась и несколько колец ее неожиданно сорвалось с локтя Липатова. Лодка дернулась.
Весло соскользнуло с камня, и Зина мгновенно очутилась за бортом.
Течением ее швырнуло в сторону.
Липатов кинулся было к корме, но опоздал. Зину уже пронесло мимо. Он схватил конец запасной веревки, лежащей на дне, кинулся в воду.
Волна ударила Зине в лицо, и она перестала что-либо видеть.
– Конец! – мелькнула в сознании ослепляющая мысль.
Она почувствовала сильный удар в плечо, и пальцы ее скользнули по гладкой поверхности камня, чуть поднимавшегося над водой. Она успела задержаться на какое-то мгновение, и рядом появилась мокрая голова Липатова.
– Хватайтесь за меня! -услышала она и вцепилась в его куртку.
Волна накрыла их с головой.
Понимая, как трудно Липатову удерживать двойной груз, Зина в воде нащупала веревку. Подождала, когда течение выбросило их наверх, жадно вздохнула воздух и начала подтягиваться к лодке. На половине пути мощной струей, отраженной от камня, Зину особенно сильно швырнуло в сторону и даже повернуло на веревке кругом. Она долго не могла выбраться на поверхность. Это было жутко: чувствовать вокруг себя шипящую, стремительную воду, задыхаться и захлебываться, а все свои силы, всю волю вкладывать в пальцы, мертвой хваткой впившиеся в скользкую веревку.
Когда, наконец, ей удалось вынырнуть, она оглянулась назад и едва не вскрикнула.
Липатова не было видно.
Зина ослабила руки, ее сразу же снесло по верeвке на несколько метров. В это время голова и плечи Липатова показались из воды. Из рассеченной щеки струилась кровь, которую смывала вода.
Зина собиралась его поддержать.
Он прохрипел, выплевывая воду: – Не нужно... все хорошо... вперед!
Она нерешительно задержалась, и он крикнул уже гневно – Ну... быстрее!
Наконец Зина подтянулась вплотную к лодке и перекинулась через борт.
С трудом разгибая затекшие пальцы, торопясь помочь Липатову, она потянулась за веревкой. И вдруг с ужасом увидела, что крючок, на котором они держались, еле-еле цепляется за край алюминиевого сидения. И если было чудом, что он не сорвался до сих пор, то это могло случиться каждую секунду.
Зина бросилась к крючку, придавила его коленом.
Она поняла: спасая ее, Липатов рисковал жизнью.
Он так торопился, что даже не успел закрепить как следует веревку.
Ухватившись за борт, Липатов тяжело перевалился на дно. Опираясь на руки, приподнялся, долго отплевывался и никак не мог отдышаться. А Зина сидела за его спиной, и слова участия стыли на ее губах.
Единственно, что она заставила себя сделать, это достала платок и протянула его Липатову.
Он отказался, вытер щеку ладонью и сполоснул руку за бортом.
Когда они, наконец, выбрались, солнце уже спряталось за тяжелыми тучами. В мокрой одежде было холодно, и пока доплыли до избушки, замерзли основательно, oна побежала переодеваться в свою кладовую.
Липатов остался на берегу.
За обедом он сказал: – Очевидно, нам остается один путь: подниматься вверх по подземному потоку, который принес вас сюда. Нам часто придется мокнуть. И не будет ни солнца, ни костра, чтобы согреться, а переодеваться придется в лодке. Вам это особенно нужно учесть.
Зина нашла такое предупреждение не особенно тактичным, но промолчала.
– И второе, – продолжал Липатов. – Пожалуйста, не примите мой сегодняшний поступок там, – он кивнул в сторону подземного стока, – за какой-нибудь подвиг. Не считайте себя чем-то обязанной мне. Вам удобнее будет думать, что я спасал не вас, а свою возможность выбраться отсюда.