Зина представила, как войдет к дяде в кабинет и вдобавок ко всем сенсациям, которые вызовет ее появление, положит на стол тяжелый самородок.
Но до дверей кабинета более двухсот километров нехоженой тайги! Да еще нужно выбраться из провала. А найти выход будет нелегко. Иначе, что же удерживало Грачева целых десять лет!.. Впрочем, он же был сумасшедший, и у него могли быть не менее сумасшедшие причины оставаться здесь…
Зина поставила на очаг два котелка с водой и направилась в хижину. Предстояло решить вторую проблему, еще более древнюю, чем огонь в очаге. Даже доисторический человек не мог питаться одной водой — пусть кипяченой. В котелки нужно было что-то положить. Пока Зине везло. И эта проблема решилась также легко.
В хижине, за печкой, обнаружилась низенькая дверца в кладовую, пристроенную к задней стене избушки.
То, что Зина там увидела, превзошло все ее ожидания. На жердях, приделанных к потолку, висели связки сушеной рыбы, несколько ободранных и хорошо прокопченных заячьих тушек. В углу, в бочонке из кедрового чурбачка, выжженного внутри, оказался запас меда. В двух больших ведрах из бересты хранились куски кедрового жмыха, а в берестяном бурачке — желтоватая жидкость с сильным запахом кедрового ореха. Очевидно, это было ореховое масло.
Зина поняла, что может не бояться голода по меньшей мере с месяц. Правда, ей будет не хватать хлеба и соли, но как-нибудь она обойдется. Прожил же Грачев без соли и хлеба целых десять лет, а она не думает здесь задерживаться…
Разрубив тушку копченого зайца, Зина сунула его в котелок. Однако сообразила, что твердая, как дерево, зайчатина вариться будет долго и больше подойдет для обеда. Поэтому, бросив горсть брусничных листьев в маленький котелок, Зина наскоро напилась чая с медом и жмыхом и начала собираться в поход.
Экспедиция вдоль сухопутной границы провала не могла занять много времени: длина ее, вероятно, не более трех километров. Заблудиться было решительно негде, и Зина рассчитывали вернуться как раз к тому моменту, когда копченая зайчатина разварится и станет годной для еды.
После того, как первобытный человек удовлетворил свои первобытные потребности в пище и сумел зажечь костер, у него появилась нужда в одежде и обуви. Одежда Зины хотя и сильно пострадала во время беготни по лесу и лазания по скалам, все же выполняла свое назначение. Однако носки пришли в полную негодность. Подошвы их пробились, и они уже не защищали ноги от лесных шишек и береговых камней.
Не мудрствуя лукаво, она пошарила в хижине и нашла под лежанкой старые дырявые поршни — таежную обувь, похожую на кожаные калоши. Трудно было представить себе обувь проще и примитивнее, и все же это была обувь, которая защищала ноги во время ходьбы. Зина настелила в поршни сухой травы и закрепила их на ноге ремешками.
Размер поршней оказался номеров на десять больше нужного, но здесь это не могло иметь особого значения.
Затем Зина решила вооружиться.
Самострел и нож остались на той стороне. Ехать за ними пока не хотелось. Зина вырубила топором увесистую дубинку из черемухи, решив, что для зайцев и птиц это первобытное оружие вполне подходит, а более крупные звери вряд ли водились в провале, изолированном от тайги.
Она по-хозяйски захлопнула дверь избушки, подтянула выше лодку, присыпала угли в очаге золой, чтобы сохранить огонь. Затем через пригорок спустилась к озеру, к тому самому месту, куда ее выбросило потоком три дня назад.
На берегу еще сохранились следы, когда она тащила тяжелый лодочный мотор. Лежала на песке голубенькая ленточка из косы, забытая впопыхах, — тогда было не до нее.
Она вспомнила, что купила эту ленточку уже в поселке перед самой поездкой в тайгу. В раздумье остановилась она над узенькой полоской голубого шелка.
Подумать только, всего три дня назад, вот в такое же ясное солнечное утро она сидела над речкой Черной, собиралась чистить картошку и совсем не ожидала, что через какие-то минуты ее захватит стремительный поток случайностей и унесет навстречу таким приключениям, о которых она не читала в самых интересных приключенческих книжках. Могла ли она представить, какие испытания выпадут на ее долю в эти три дня?
Концом черемуховой дубинки Зина подняла с песка голубенькую ленточку, сунула, ее в карман и перешагнула через свои следы.