— Мама!
Он, конечно, просил помощи, — зачем еще зовут мать в трудную минуту.
Зина была готова ее заменить.
— Да, да… — склонилась она к нему. — Что вам нужно… скажите.
Как бы повинуясь ее настойчивому взгляду, бледные веки тяжело поднялись, показались черные расширенные зрачки, смотревшие мимо ее плеча. Вот они передвинулись, встретились с ее глазами. Губы опять шевельнулись и произнесли на этот раз что-то непонятное.
— Что?.. Что вы сказали?
В глазах незнакомца появилось отчужденное выражение, веки медленно опустились, голова безвольно качнулась, уткнувшись подбородком в грудь.
Зине показалось, что он умер. В отчаянии она трясла его за плечо:
— Слушайте! Не надо!.. Слушайте!..
Но он уже не открывал глаз.
Тогда она отбросила одеяло и прижалась ухом к груди. Сердце билось, и даже ровнее, чем прежде.
Успокоившись, она присмотрелась к его лицу и заметила, что оно потеряло свой голубоватый, неживой оттенок, а стало просто бледным. На губах появилась слабая розовая окраска. Не было сомнения — незнакомец возвращался к жизни.
Зина сменила остывшие камни в его ногах, забрала грязную одежду и вышла из хижины.
Дождь перестал. В разрывы туч проглядывало солнце. Поблескивали капельки воды на траве. Лес стоял тихий, вымытый и от этого юношески свежий. С охапкой мокрой одежды Зина прислонилась к косяку двери. С новым, радостным настроением оглядела знакомый, много раз виденный пейзаж.
Наконец-то она не одна.
Теперь можно признаться себе, как временами мучилась от тоскливого одиночества. Особенно по ночам, когда, погасив огонь, оставалась наедине с собой, а вверху, в тайге, глухо завывала непогода и, как бы отвечая, в провале мрачно и жутко ухал филин. Тогда особенно ощущалось, что вокруг на сотни километров — черная нехоженая тайга, что она одна в своей крохотной избушке и нет к ней ни пути ни дороги, и нет в мире ни одного человека, который бы верил, что она жива, который бы смог прийти на помощь, если ей станет трудно.
И вот ее заключению приходит конец! У незнакомца, который свалился прямо с неба, конечно, есть товарищи, не один же он бродил по тайге. Его будут искать и в конце концов наткнутся на провал, увидят избушку — ведь ее так заметно с обрыва!
И если даже их почему-либо не найдут, они теперь сами сумеют выбраться. Вдвоем они что-нибудь придумают, Иначе быть не может!
— Вдвоем… Вдвоем с товарищем!.. Господи, как это хорошо!
Зина прижала к груди охапку мокрой одежды. Из парусиновой куртки что-то выпало и больно ударило ее по ноге.
Она потерла ушибленную ногу и подняла упавший предмет.
Красный глазок
Размерами и формой он очень походил на футляр ученической готовальни. Корпус его был сделан из вороненого металла. На плоской стороне, ближе к одному концу, виднелось круглое окошечко, закрытое красным стеклом. Окошечко пересекала выдавленная в металле стрелка, залитая красной краской. Сбоку находилась кнопка.
Зина внимательно рассмотрела непонятный прибор, пытаясь догадаться о его назначении. Несколько раз нажала кнопку. И вдруг красный глазок прибора мигнул, как будто за ним зажглась и потухла электрическая лампочка.
Вначале она решила, что стекло попросту отразило солнечные лучи. Но вот глазок засветился опять и так же внезапно погас. Повертев прибор в разные стороны, она убедилась, что за окошечком загорается лампочка. Причем горит при определенном положении. Для этого прибор нужно держать горизонтально и так, чтобы красная стрелка указывала в конец озера.
Решив, что это какой-то индикатор, может быть, для поисков радиоактивных руд, Зина вернулась в хижину. Положила на стол черную коробку и рядом — остальное, что нашлось в карманах. Вещей оказалось немного: компас, большой складной нож, пара носовых платков, спички в резиновом мешочке. И все. Для человека, путешествующего по необжитой тайге, вещей было, конечно, мало. Очевидно, незнакомец или растерял их при своем падении в озеро, или оставил в лагере, от которого отстал.
Незнакомца могли уже искать. Зина на всякий случай подбросила в очаг побольше дров и зеленой травы, — столб густого дыма, поднявшийся над провалом, был заметен издалека. И все время, пока полоскала в озере одежду и развешивала для просушки, поглядывала вверх, каждую минуту ожидая увидеть на краю обрыва человеческую фигуру.
Но так и не увидела никого…
Необходимость о ком-то заботиться наполняла новым содержанием обыденную суету. Зина радостно хлопотала у очага, временами забегая в хижину, чтобы взглянуть, не требуется ли ее помощь больному.