— То вы бы отказались, — закончил за нее Липатов, — вы это хотите сказать. Но почему? Вы бы сделались миллионершей!
— А зачем? Вот вы, — повернулась к нему Зина, — хотели бы вы стать миллионером?
— Я?.. Да, хотел бы! — сказал Липатов уверенно и твердо.
— Ну, хорошо. Допустим, ваше желание исполнилось…
— Такие желания исполняются только в сказках.
— Ну и пусть, — настаивала Зина. — Войдите в сказку. Вот вы — миллионер. Что бы вы стали делать с вашими миллионами?
Липатов повертел в руках кусочек золота.
Что бы сделал я… — сказал он совершенно серьезно. — Я бы выстроил дом призрения для престарелых… для матерей, которые прожили тяжелую, безрадостную жизнь и под старость остались без приюта и куска хлеба. Я истратил бы свои миллионы и выстроил вот такой же, который построили вы, дом с зеркальными стеклами и бронзовыми лестницами, чтобы несчастных стариков окружали роскошь и удобства, которых они не имели со дня своего рождения.
Он прищурился, лицо его стало жестким и холодным.
— Вы считаете, — начала осторожно Зина, — что государство недостаточно заботится о престарелых? По-моему, вы не правы.
Вскинув голову, Липатов взглянул на нее в упор.
— Да, конечно, — вдруг согласился он, — я не прав. И знаете, мы, кажется, от сказки перешли к реальной жизни. Прекратим этот разговор.
Он швырнул золотой самородок в воду и поднялся.
— Пойдемте к лодке!
И, не дожидаясь, двинулся вперед.
Разговор оставил Зину в недоумении и растерянности Поглядывая на спину удаляющегося Липатова, она сорвала какую-то травинку, задумчиво раскусила ее и поморщилась: стебелек оказался горьким, как полынь.
Две серебряные ложечки
Липатов дожидался возле лодки.
Засунув руки в карманы, подняв плечи, пристально смотрел на крутящуюся в бухточке воду. Зина тронула его за рукав.
— Я покину вас на десять минут? — спросила она. Сообразив, что просьба выглядит весьма странной и желая избежать объяснения, добавила: — Хотя, если вам не трудно, можете пойти со мной Это недалеко.
Он молча последовал за ней.
Зина нарвала букетик цветов, что всегда делала, когда шла этим путем. Возле ниши за оградой рос куст шиповника, который она посадила еще прошлой осенью. На нем распускались бледно-розовые крупные цветы. Она рассыпала свой букет у подножья деревянного столбика.
Липатов нагнулся и прочел:
Когда возвращались, он спросил осторожно:
— Вы знали этого геолога?
— Это был мой отец, — ответила Зина.
— Простите, — сказал Липатов.
Помолчав, спросил:
— Он здесь умер?
— Он был здесь убит.
Липатов быстро взглянул на Зину, но ничего не сказал. Только когда сели в лодку и разобрали весла, он уронил угрюмо:
— Все же вы и здесь счастливее меня. Мой отец тоже убит, но я даже не знаю, где его могила.
Вернувшись, Зина занялась приготовлением обеда. Липатов рассеянно бродил по полянке, часто поглядывая на тропинку, ведущую через лес к концу озера. Он вызвался помочь Зине, но она решительно отказалась.
— Мне и одной здесь делать нечего, — сказала она, — а вам, я вижу, очень хочется прогуляться по лесу.
— Да… — вначале неуверенно, потом с решительностью подтвердил Липатов, — на самом деле, мне хотелось бы посмотреть ваши владения.
— Вы можете это сделать сейчас. Прогулка займет у вас немного времени, вы успеете вернуться раньше, чем закипит чай. Только куртку снимите, пусть просохнет.
Липатов скрылся в лесу. Зина поставила на огонь котелок и подняла с колоды небрежно брошенную куртку. Встряхнула и опять услышала: что-то звякнуло в кармане, на этот раз слабо и приглушенно.
Залезть в чужой карман? Зина стойко выдержала искус, повесила куртку на колышек, вбитый в стену.
Занимаясь приборкой в хижине, она заметила на полке черный футляр индикатора. Это было странным: то Липатов не расставался с ним даже ночью и вдруг отправился в лес без него. Лампочка в индикаторе не зажигалась, сколько Зина ни нажимала кнопку, Казалось, индикатор выполнил возложенную на него работу и стал уже ненужен.
Зина вспомнила о ночном походе Липатова, и опять какие-то сомнения появились у нее.
Она вернулась к куртке.
Постояла возле, заложив руки за спину, словно удерживая себя от поступка, который у порядочных людей относится к числу весьма неблаговидных. Однако, оправдываясь тем, что действует не в личных интересах, сняла куртку с колышка и, сунув руку в карман, нащупала небольшой сверточек.