— Парашют лежал в озере, недалеко от подземного потока, — ответил Липатов, развязывая мешок. — Еще немного — и его унесло бы течением. К счастью, лямки запутались в камнях, и я увидел его.
— А сам парашют?
— Он мокрый, я развесил его на кустах просушить. Мешок и без того оказался достаточно тяжелый, — отвечал Липатов, выкладывая на песок консервы, муку и прочие вещи, необходимые человеку, отправляющемуся в тайгу.
Наконец мешок опустел.
— А где же приборы? — спросила Зина.
— Да, на самом деле, почему здесь не оказалось приборов? — не особенно искусно изумился Липатов.
Зина заглянула в пустой мешок.
— Вот здесь в мешке какое-то специальное отделение, — сообщила она Липатову свою догадку и уже потом поняла, что этого можно было бы не говорить.
— Здесь лежал специальный резиновый баллон с воздухом, — поспешил объяснить Липатов. — Это на случай, если парашют упадет в воду, чтобы не затонул. Я развязал мешок — мне хотелось проверить, не попала ли в него вода, и нечаянно уронил баллон в воду. Его унесло течением. А приборы… приборы, видимо, забыли положить.
Липатов явно лгал. Очевидно, он плохо подготовился к вопросам и придумывал наспех объяснения. Раньше Зина могла не обратить внимание на несуразность его ответов. Теперь она с подозрением встречала каждое слово. Ей, технически грамотному человеку, нетрудно было сообразить, что плавучесть мешку можно придать более совершенными способами, чем заключать в него резиновый баллон. Притом, судя по отделению в мешке, баллон был бы слишком мал, чтобы удержать на воде такой тяжелый груз.
Несомненно, там лежало что-то другое.
Боясь обнаружить перед Липатовым свои подозрения, Зина решила переключить внимание на более безопасные вещи. Она развязала мешочек с мукой и заявила, что ей не терпится испробовать свежих лепешек.
Липатов бросил пустой парашютный мешок на колоду и запоздало спохватился:
— А где моя куртка? Кажется, я оставлял ее здесь.
— Вы бросили ее здесь, — поправила Зина, тщательно устанавливая сковородку над очагом. — Вон она висит на стене.
Липатов тотчас направился к куртке. Сунул руку в один карман… в другой… и сразу же обернулся.
Лицо его стало настороженным.
И тут Зина вспомнила, что второпях положила загадочный узелок не в тот карман. Если Липатов хорошо помнит, где лежал сверточек, ей придется как-то оправдываться. Она сказала как можно более спокойно:
— Там, на ветерке, скорее просохнет. Кстати, — добавила она, — мне очень нравится ваша куртка, я здесь так отвыкла от хорошей одежды.
— Что ж, — заметил Липатов, без улыбки глядя на Зину, — я могу вам ее подарить.
Спасибо, но она мне будет велика, — дерзкая мысль мелькнула у Зины. — Притом, мне кажется, вам нельзя ее дарить.
— Почему? — прищурился «Липатов. — Почему нельзя?
— Ну, мало ли почему. — Зина нечаянно задела обожженным пальцем за сковородку и поморщилась. «Липатов не обратил на это ни малейшего внимания, не проявил обычного сочувствия.
— Так почему вы думаете, что я не могу вам подарить куртку?
Он уже терял чувство меры и не замечал, что его разговор начинает походить на угрожающий допрос. А Зина усердно возилась со сковородкой{2} и всем своим видом старалась показать, что не замечает ничего особенного, хотя ей было очень трудно продолжать словесный поединок.
— Я думаю, — отвечала она, — куртка вам и самому может понадобиться, — дерзкий чертенок, сидевший внутри, заставил ее сделать многозначительную паузу, во время которой Липатов не сказал ни слова. Зине показалось, что он готов уже шагнуть к ней, и она добавила: — А потом, как вам известно, дарить можно только свои вещи. А эта куртка, вероятно, спецодежда — государственная собственность.
— Ах, вот вы о чем, — протянул Липатов. Голос его, потеряв напряжение, не потерял подозрительности. Однако он понял, что был излишне резок, и постарался перейти на шутливый тон. — Но даже если и так, то я сумел бы как-нибудь отчитаться перед государством.
— Вот уж нет, — с облегчением подхватила его шутку Зина. — Я не хочу, чтобы вы сели на скамью подсудимых.
— На скамью?.. — Липатов перестал улыбаться. — За что же?
— За растрату казенного имущества, — сказала Зина, концом ножа перевертывая на сковороде шипящие лепешки.
— Ну, это не страшно, — опять перешел на шутку Липатов. — Меня бы оправдали.
— Кто знает. — Зина поднялась и пошла к хижине.