— Вы куда?
— Я принесу меда к лепешкам. А вы, пожалуйста, посмотрите за сковородкой.
В дверях она остановилась.
— Только не сожгите лепешки. За это я вас никак не оправдаю.
В кладовой, присев на кадушку с медом, Зина перевела дух.
Липатов чужой!
Она безошибочно почувствовала это всем своим существом. Все, что в поведении Липатова раньше вызывало недоумение, — теперь объяснялось беспощадно просто: Липатов шпион или диверсант, или то и другое вместе. Вражеский парашютист, с тайным заданием сброшенный с самолета, он случайно опустился в провал.
Случись это год назад, Зина, возможно, испугалась бы. Сейчас, ощутив грозящую ей опасность, — а Липатов был конечно опасен, — Зина только внутренне подобралась и приготовилась не только к защите.
Опустив голову, похолодевшая, она сидела на бочонке с медом и напряженно думала… Как ни явны были факты, где-то в душе, спасаясь от неумолимой логики доказательств, пряталась робкая надежда, что все не так, что все это какое-то чудовищное недоразумение.
Липатов — враг?! Как могло такое случиться?.. — Год тому назад Зина обязательно расплакалась бы. Сейчас она этого не сделала.
Что нужно Липатову здесь, в глухой тайге, где нет ни фабрик, ни заводов — ничего такого, что могло бы заинтересовать кого-то там, за рубежом. Что он собирается делать?..
Ответ лежал в парашюте. Там была какая-то улика, и Липатов ее спрятал…
Она должна ее найти.
Набрав чашку меда, она медленно возвращалась к очагу.
— Что вы такая расстроенная? — встретил ее Липатов.
Зина пожаловалась на палец.
Аппетит уже пропал, однако она через силу заставила себя съесть одну лепешку.
Как бы желая сгладить неприятное впечатление, которое могло остаться у Зины после разговора, Липатов весь вечер много говорил и даже пытался шутливо ухаживать за ней. Она, в свою очередь, старательно улыбалась в ответ и тоже чувствовала, как фальшиво все получается. Ей хотелось знать, замечает ли это Липатов, а если замечает, то что думает.
Наконец беспокойный, мучительный день закончился. Приближалась не менее беспокойная ночь.
Сосновое полено
Зина сделала вид, что собралась спать, и раньше обычного скрылась в кладовую.
Липатов лег позднее. Он пожелал ей спокойной ночи. Она ответила. Потом услышала, как заскрипели доски лежанки. Зина прилегла на свою постель не раздеваясь. Все затихло. Она лежала и смотрела через маленькое окошечко кладовой, как темнело небо над провалом, и старательно прислушивалась к еле слышному дыханию Липатова.
Нетерпение было велико, но Зина боялась торопиться. Наконец она поднялась, надела пояс с ножом, захватила восковую свечку, — в парашютном мешке были спички, она еще с вечера запаслась коробкой, — и осторожно приоткрыла дверь.
Она не знала, спит Липатов или нет, но пока рисковала немногим. В крайнем случае вернулась бы обратно.
Дверь на этот раз открылась бесшумно: ее деревянные петли были предусмотрительно смазаны гусиным жиром. Зина выскользнула из хижины в темную прохладную ночь и присела на колоду возле очага.
Если Липатов не спит, то рано или поздно он должен выйти следом.
Зина прождала, как ей показалось, достаточно долго. В хижине по-прежнему было тихо Тогда она пересекла полянку, ногами на ощупь нашла утоптанную почву лесной дорожки и пошла по ней так быстро, как позволяла окружающая темнота…
Если бы она оглянулась, то увидела бы на пороге фигуру Липатова.
Но она не оглянулась…
Небо затянули плотные тучи, в лесу было глухо и темно. Нетерпение подгоняло Зину, она шла быстро, почти бежала. Привычно и мягко, по-кошачьи, нащупывала во тьме тонкими подошвами поршней утоптанную лесную тропинку. Впереди в кустах что-то зашуршало… Она остановилась, напряженная, как струна. Раздался приглушенный плачущий вскрик, тяжелое хлопанье, а она опять побежала по тропинке. Эти страшные звуки были самыми безопасными для нее: бедняга зайчонок попал в лапы филину или сове.
Наконец в лицо пахнуло сыростью. Тишина ночи наполнилась сдержанным гулом — это шумел подземный поток.
Зина остановилась.
Присев за камнем, достала свечу. Еще раз напряженно вгляделась в смутные очертания леса, оставшегося позади.
Началось самое опасное.
Если Липатов следит за ней, то на свет зажженной свечи он сможет незаметно подойти вплотную. И тогда нельзя уже будет оправдываться и некуда будет отступать.
Но что оставалось делать?
Она должна, она непременно должна узнать: что такое Липатов? Кто он? Зачем он появился в глухом, таежном провале?