— Хорошо, — ответила Зина. — Так и буду думать.
Двое думают об одном
После обеда решено было сделать разведку в устье водопада.
— Ну ее! — махнул Липатов рукой на лодку. — Она нам еще успеет надоесть. Пойдемте лучше пешком по берегу.
Пролом, из которого вырывался поток, был на высоте, примерно, пяти метров над уровнем воды. По береговым скалам удалось подняться метра на полтора.
На расстоянии вытянутой руки стеной падала вниз вспененная масса воды. От тяжелого грохота камни дрожали под ногами. Воздух был наполнен холодной водяной пылью. Липатов зябко повел плечами, поднял воротник и застегнул пуговицы на куртке. На меховой курточке Зины не было ни воротника, ни лишних пуговиц, поэтому она просто засунула руки в карманы лыжных брюк.
В верховьях речки Черной, видимо, давно не выпадало дождей, уровень воды в потоке понизился, и сбоку обнажилась площадка в два шага шириною.
Она позволяла втащить наверх лодку и уложиться перед началом путешествия.
Но до площадки шло метра три с половиной отвесной стены, идеально гладкой, без всякого намека на какую-либо трещину. Зина прикинула высоту и подумала, что если срубить подходящую сосенку и поставить ее вот в этом месте, то, пожалуй, нетрудно будет забраться…
Ее размышления прервал Липатов. Молча сунул в руки моток веревки, нагнулся и показал себе на спину.
Зина поняла. Она начала уже привыкать к грубоватой безапелляционности его решений. Ему нельзя было отказать ни в смелости, ни в сообразительности, она уже успела в этом убедиться. И сейчас послушно вскарабкалась Липатову на плечи. Затем забралась на площадку и сбросила ему конец веревки.
Площадка узкой полоской уходила вглубь вдоль потока. Нагнувшись, они прошли несколько шагов, пока уступ не ушел под воду. Ширина потока была метров восемь-десять, быстрые струйки завихривались у стены. Липатов швырнул в воду сухую сосновую шишку, проследил, как течение пронесло ее, и недовольно буркнул.
Зина не расслышала, но не стала переспрашивать.
Закрепив веревку за подходящий камень, они спустились с площадки и, не говоря ни слова, вернулись к хижине.
— Что ж, — прервал, наконец, молчание Липатов. — Подниматься будет трудно. Очень трудно, течение быстрое… Но другого выхода нет.
Они не имели представления о протяженности подземного потока. Зина могла ответить на этот вопрос очень приблизительно.
Липатов сидел на пороге хижины и, подперев подбородок кулаком, старательно чертил палочкой непонятные узоры на песке. Зина присела на колоду возле очага. Разговаривая, они старались не смотреть друг на друга.
— Подниматься придется, отталкиваясь шестами, — продолжал Липатов, — или цепляясь крючьями за стены. Возможно, кое-где в мелких местах удастся тащить лодку за веревку. Так или иначе, вряд ли мы сможем делать более километра в час. Вероятно, и того меньше.
Липатов нарисовал на песке знак вопроса и заключил его в замкнутый круг.
— Нам не трудно обеспечить себя едой на неделю, — говорил он. — Но меня заботит не это. Мы не можем двигаться в темноте. Нужен свет. Моего фонаря хватит самое большее на пару часов.
Он замолчал, приглашая Зину вступить в разговор. Ей не хотелось сейчас ни думать, ни говорить. Но Липатов спрашивал ее совета в деле, которое касалось их обоих, и она не имела права держаться в стороне.
— У нас есть немного воска для свечей, — сказала она. — Кроме того, есть кедровое масло, мы сделаем светильник с фитилем.
— Такая светильня будет очень слаба, — заметил Липатов.
— Под землей наши глаза привыкнут к темноте, и мы будем видеть значительно лучше, — возразила Зина.
— Хорошо. — Липатов поднялся с порога. — Пожалуй, нам пора начинать сборы.
Он вошел в хижину и вернулся с картой.
— Вы не взглянете сюда? — попросил он. — Я что-то плохо разбираюсь в карте. Кажется, вы раньше говорили, что подземный поток начинается с устья речки Черной… Покажите мне ее здесь, хочется знать, куда мы попадем, когда выберемся из протока.
Он встретился с глазами Зины и тут же понял ее молчание.
— Фу-ты! — оборвал он с досадой. — Я и забыл, что нам дальше не по пути На самом деле, я задал идиотский вопрос. Извините меня…
Приготовления заняли весь остаток дня.