Они мокли, высыхали у костра и опять мокли. Ноги и руки были покрыты ссадинами и синяками, кожа разбухла от постоянной сырости. Мышцы сводила судорога от холодной воды и усталости.
Но они продолжали двигаться вперед. По их расчетам, конец пути был уже недалек.
В носу лодки, среди багажа лежало сосновое полено. Укладывая его, Липатов многозначительно предупредил:
— Напоминаю вам, эта вещь равноценна моей жизни. Без нее я ничто. И если мы ее потеряем — будет плохо, очень плохо… И не только для нас. Вы понимаете меня?
Зина молча кивнула.
Да, она понимает его!
Всю дорогу она помнила об этом проклятом полене. Оно было зловещим символом того, что разделяло их в будущем, хотя сейчас они и трудились заодно.
Вглядываясь вперед в кромешную тьму, Зина с тревогой ожидала, что вот-вот блеснет вдали луч дневного света и тут же закончится их вынужденное перемирие. Что она будет делать? Она должна любой ценой задержать Липатова и выйти первой… или одной без него. Как она это сделает, Зина еще не знала.
Липатов тоже был настороже, она часто ловила его внимательный взгляд и не расставалась с ножом даже ночью.
На исходе были четвертые сутки пути…
Они проходили порог, где течение было особенно быстрым. Тонкий упругий шест гнулся от напряжения. Липатов был где-то впереди, натянутая веревка говорила, что ему удалось закрепиться на стремнине.
Черная вода проносилась мимо, с шелестящим плеском ударяясь в алюминиевые борта.
Перехватывая шест, Зина вдруг почувствовала, как веревка дернулась и ослабла, поток подхватил лодку и потащил ее назад. Очевидно, Липатова сбило течением, и сейчас он волочился за веревкой, тщетно пытаясь зацепить крючком за скользкие отшлифованные камни.
Лодку несло, терялись с таким трудом пройденные метры, удержаться шестом Зина уже не могла.
Она сбросила меховую курточку и прыгнула за борт.
Быстрое течение не давало встать на ноги, некоторое время пришлось плыть рядом с лодкой. Потом вынесло на более мелкое место, где лодку удалось прижать к стене.
Зина держала ее до тех пор, пока веревка не натянулась вновь, и когда попыталась забраться в лодку, то уже на смогла этого сделать.
Из темноты к лодке прибрел Липатов. Он нагнулся, подхватил Зину под колено, — его колючая щека коснулась ее голого плеча, — и, приподняв, помог перевалиться через борт.
Накинув шубы, они сидели несколько минут. Липатов долго не мог согреться, и Зина слышала, как постукивали его зубы. У нее тело ныло от усталости, в бок упиралось весло, и не было желания двигаться, чтобы его убрать.
Она знала, что Липатов опять полезет в воду, и ей снова придется взяться за шест. Но сейчас не хотелось об этом думать. Она закрыла глаза и погрузилась в блаженное ощущение покоя.
Тихо плескалась вода за бортом. Лодка плавно покачивалась, как колыбель.
Липатов пошевелился.
— Наше путешествие, очевидно, приближается к концу, — промолвил он. — Оно должно плохо закончиться для одного из нас. Но пока наш договор еще в действии, мне хочется сказать вам несколько слов, которые нельзя будет сказать потом.
Слова его доходили до Зины, как сквозь сон.
— Я совсем не ожидал встретить здесь, в Советском Союзе, такого человека. Вы мне понравились. Мне так жаль, что я не какой-нибудь советский геолог, мне жаль, что у нас разные интересы и вы не можете меня уважать. Вы славная и смелая девушка, и в опасную минуту я бы без колебаний доверил вам свою жизнь.
Лодка сильно качнулась. Зина открыла глаза, растерянно огляделась. Липатова в лодке не было. Она не могла понять — слышала ли она его на самом деле или все это ей почудилось.
Веревка натянулась. Зина опустила шест в воду. Лодка опять медленно двинулась вперед.
Липатова еще раз сбило водой. Зине еще раз пришлось прыгнуть в воду, чтобы удержать лодку. И когда, наконец, они миновали быстрину порога, то оба окончательно выбились из сил. Шест валился у Зины из рук, и Липатов, забираясь в лодку, плюхался на дно, как мешок.
Но как бы в награду за их настойчивость сразу же за порогом стены тоннеля раздвинулись, течение стало спокойнее. Освещенная дрожащим пламенем светильника, сбоку показалась каменистая полоска сухого берега, полого спускающаяся к воде. Последним усилием они вытолкнули нос лодки на берег и долго сидели не шевелясь.