Пока они шли к дому, Дэвид рассказал о проблемах, с которыми столкнулся его отец.
— Вы ведь знаете, что он всегда неплохо зарабатывал, — напомнил он. — Кроме этого места, у него было еще несколько разных фирм.
— «Неплохо зарабатывал»? — перебила его Трейси. — Я бы это назвала «денег куры не клюют».
— Пусть так, если нравится, — с легким раздражением согласился Дэвид. — Но цены на недвижимость упали, и его фирмы лопнули одна за другой. Аббатство Вудфри — единственное, что осталось.
Все замолчали.
Дэвид обвел взглядом девочек.
— Да, конечно, это тоже не какая-нибудь там лавчонка. Однако аббатство требует огромных расходов на поддержание его в должном порядке. Прежде, при прочих доходах, это как-то не замечалось. Но теперь отец зарабатывает только на туристах и на праздниках вроде сегодняшнего. Уверяю вас, этого слишком мало.
Дэвид открыл ключом парадную дверь и жестом пригласил девочек последовать за ним. Подойдя к забитой разным хламом кладовке, устроенной под лестницей, он стал искать там другой микрофон. Наконец он нашел его на дне помятой картонной коробки.
— Остается надеяться, что хоть этот-то исправный, — пробормотал он. — Иначе мы пропали.
— Для чего ты его устанавливаешь? — поинтересовалась Трейси.
— Там состоится розыгрыш главного приза лотереи. — Дэвид посмотрел на часы. Через десять минут. Мне надо поскорей возвращаться, иначе мой старик лопнет от злости. — Он с громким стуком захлопнул дверь. — Пошли!
Но все три девочки, как одна, не сдвинулись с места. Всем им пришла в голову одна и та же мысль.
— Можно мы хотя бы одним глазком посмотрим на «Белую леди»? — попросила Холли.
Дэвид вздохнул и снова взглянул на часы.
— Ладно! Но только быстро. — Он махнул рукой в сторону лестницы. — Туда.
Хотя Гуго Бэстебл, художник, написавший «Белую леди», когда-то жил в аббатстве Вудфри, право собственности на эту картину принадлежало уже много лет школе «Винифред Боуэн-Дэвис». После возвращения картины отец Дэвида Тэйлора выкупил ее у школы и вернул на ее изначальное место в верхней столовой, над черным мраморным камином.
Дэвид щелкнул выключателем. Прямо над их головами висела «Белая леди».
Несколько мгновений Холли, Трейси и Белинда с благоговением взирали на полотно, охваченные воспоминаниями о самой серьезной загадке за всю историю их клуба.
На портрете была изображена во весь рост красивая женщина, стоящая возле аббатства. Пепельные волосы, прекрасная, белоснежная, почти светящаяся кожа. Однако всех, кто смотрел на эту картину, больше всего поражала удивительная печаль, наполняющая ее глаза.
— Она еще красивей, чем я запомнила, — со вздохом призналась Холли.
— Это оттого, что ее почистили, — объяснил Дэвид. — Отец, как только купил, сразу велел привести ее в порядок. Ведь ради нее сюда приезжают люди со всего света. Все жаждут взглянуть на загадочную «Белую леди». Так что спасибо вам большое.
В свое время в газетах много писали о находке картины и о той роли, которую сыграл в этом Детективный клуб. О девочках даже упомянули одна или две телепрограммы.
— Вероятно, сейчас она поднялась в цене и стоит целое состояние, — предположила Белинда.
— Ты права, — подтвердил Дэвид. — После всей этой истории картины старика Гуго Бэстебла резко подскочили в цене. А этот портрет самый ценный из всего, что он написал.
— Так почему вы ее не продадите? — поинтересовалась девочка.
— Белинда!
Сама мысль о продаже привела ее подруг в ужас.
— Но ведь если мистер Тэйлор оказался в таком отчаянном положении, ему все равно придется что-то продавать, разве нет? — принялась оправдываться Белинда.
— Ты бы продала Мелдоуна? — возразила Трейси.
Мелдоун, конь Белинды, был ей дороже всего на свете.
— Это совсем другое дело! — воскликнула Белинда. — Мелдоун — особая статья.
— Вот и «Белая леди» тоже! — заявила Трейси.
— Верно, — согласился Дэвид. — Впрочем, мой старик, возможно, и продал бы ее, если бы мог. Тогда он разом избавился бы от всех своих затруднений. Вся штука в том, что это невозможно.
— Почему? — удивилась Холли. — Ведь он ее владелец, верно?
— Точно, владелец. Но когда члены попечительского совета школы продавали ему картину, он был вынужден согласиться на условие, что картина навсегда останется в стенах аббатства.
— Вот и хорошо! — воскликнула Трейси. — То есть там, где ей и надлежит быть. На ее родном месте.
— Пожалуй, это правильно, — признал Дэвид. — Однако очень неприятно сознавать, что решение всех наших проблем висит на стене, но, как говорится, видит око, да зуб неймет. Иногда мой старик просто бесится от досады.