— Продолжай, — не вытерпел я.
Он вернул мне стакан с водой.
— У тебя не найдётся чего-то покрепче, Зиль? Чтобы успокоить нервы?
Все, что у меня было, — это односолодовый виски «Талискер», который сам Алистер и подарил мне прошлым летом на день рождения — сувенир из недавней поездки на шотландский остров Скай.
Я щедро налил ему полстакана и сел ждать, когда он продолжит.
Алистер поболтал в стакане золотисто-коричневый напиток, больше наслаждаясь его ароматом, нежели вкусом.
— Рядом с его телом лежала Библия — не семейная Библия, а та, которую его жена никогда раньше не видела. И правая рука моего друга покоилась на ней, — сказал он, наконец.
Я попытался представить описанную Алистером картину.
— Будто он приносит присягу в суде?
— Да, — кивнул Алистер. — Мой друг был судьёй.
— Но ведь судьи чаще заслушивают чужие присяги, чем приносят собственные?
— Именно. — Он многозначительно посмотрел на меня. — А поскольку это была Библия, незнакомая его жене, мы можем предположить, что убийца принес ее с собой на место преступления.
Дрожащими руками Алистер поставил на стол стакан с виски.
Я наклонился ближе, начиная по-настоящему волноваться. Никогда ещё не видел своего друга таким встревоженным.
— Мы обсуждаем место преступления, — напомнил я ему, — которое никто из нас в действительности не видел. Но ты уже уверен, что это важная деталь?
— А ты как думаешь, Зиль? — взорвался он, но я видел, что эта вспышка больше обусловлена скорбью, нежели злостью. — Неужели наша совместная работа за последний год не смогла убедить тебя в важности поведения преступника на месте преступления?
Он был прав: прошел почти год со времени дела Фромли, когда он впервые вошёл в мой кабинет и объявил, что может использовать свои знания мышления преступника, чтобы помочь мне раскрыть жестокое убийство. Конечно, Алистер был не во всем прав. Но, как сказал бы он сам, знание преступного ума — это не только наука, но и искусство, и я никогда не сомневался, что он понимает в преступном поведении больше, чем я когда-либо мог предположить.
Алистер покачал головой.
— И ещё кое-что: у его руки положили белую розу.
— Белую розу? Как у невесты?
Мой друг серьёзно кивнул.
— Знаю. В это время года их трудно достать.
— Цвет чистоты и невинности, — добавил я, думая о невестах, которых видел с такими розами в день их свадьбы.
— Не всегда. — Алистер сделал паузу. — В некоторых странах это цвет смерти, и обычно он ассоциируется с предательством. Во время Войны роз[1] белую розу дарили предателям, которые нарушили своё слово. Он предупреждала их, что смерть неминуемо их настигнет.
— Так ты думаешь..?
— Я не знаю, что думать, — перебил он меня. — Но я хочу, чтобы ты занимался этим делом.
— И где был убит судья Джексон? — с сомнением уточнил я.
— На Грамерси-парк.
— Это территория Тринадцатого участка; не моя юрисдикция.
Я сейчас работал детективом в Девятнадцатом участке под началом моего давнего друга капитана Малвани.
— Раньше ты помогал другим участкам.
— Наш новый комиссар — приверженец протокола. — Комиссар полиции Теодор Бингем не желал и слышать, чтобы офицеры работали вне пределов своих участков, не получив особых распоряжений от него лично.
— Я могу сделать необходимые звонки, — сказал Алистер, вставая и пересекая комнату к моему телефону. — Я вызываю такси?
Я кивнул, и он поднял трубку.
— Оператор? Да, наберите, пожалуйста, Колумбийский университет, номер двадцать три — восемьдесят.
Пока соединение устанавливалось, он снова повернулся ко мне:
— Мой друг был выдающимся человеком. Ваши полицейские будут находиться под значительным давлением, чтобы быстрее раскрыть его убийство.
Я, несомненно, собирался сейчас ехать с ним в центр города.
Я уже встал и направился в свою спальню, чтобы переодеться, но его упоминание о полицейском начальстве пробудило какие-то воспоминания.
— Как, говоришь, звали судью?
— Джексон. Судья Хьюго Джексон.
Я нахмурился, пытаясь вспомнить, где именно слышал это имя, а затем резко повернулся к Алистеру.
— А это не тот же самый судья, который ведёт дело Дрейсона?
— Именно. — Алистер поднял палец и снова заговорил в телефонную трубку. — «Транспорт Нью-Йорка»? Да, мне нужен электромобиль на угол Семьдесят первой и Бродвея, пожалуйста.
1
Война Алой и Белой розы или Война роз — серия вооружённых династических конфликтов между группировками английской знати в 1455–1485 годах в борьбе за власть между сторонниками двух ветвей династии Плантагенетов — Ланкастеров и Йорков.