Далее следовала целая пачка совершенно слипшихся листков, очевидно, содержавших описания плавания через Балтику и Северное море:
«…прибыли Плимут, пять матросов ушли… нанять трёх ирландцев…»
Из отдельных слов, которые удалось прочесть на следующих страницах, Невелев понял, что шхуна благополучно достигла берегов Бразилии, а там сбежали ещё два русских матроса и один ирландец. По-видимому, капитан Медведев был волевой человек, но груб и придирчив. Его обращение с командой могли перенести немногие. Даже присутствие на борту родной дочери, очевидно, не влияло на крутой нрав командира. Шхуну «Святая Параскева» он привёл в Рио-де-Жанейро, вместо льна и смолы взял большую партию шерсти, а также кофе и какао и направился обратно.
Несчастье обрушилось на судно через неделю после выхода в открытое море. Экипаж насчитывал половину должного состава, и когда налетел шторм, некому было выполнять команды.
Шхуну с искромсанной грот-мачтой подхватил ураган и помчал её по волнам разъярённого океана. Иссяк запас питьевой воды, начался голод, и капитан погиб при неизвестных обстоятельствах. Часть экипажа попыталась спастись на шлюпке. Но приказчик, не желавший бросить доверенный ему груз, оставался на шхуне до конца. Он писал:
«…17 апреля 1896 года. Вчера все и… на шлюпку… достигнуть берегов Огненной Земли. На… я… Павел Смирнов, капитанова дочка Наташа… пока судно не затонет…»
Дальше в тетрадке можно было прочитать, что шхуна без руля и ветрил блуждала ещё девять дней, пока её не выбросило на рифы близ неизвестного острова.
«…Мы на твёрдой земле. Судно разбило о камни. Выбрались на берег. Здесь есть вода и очень много птиц… Значит будем жить…»
Последующие записи велись ежедневно, потом начались перерывы, достигавшие до двух недель и месяца. Невелев быстро перелистывал страницы, повествующие о постройке хижины, скудных условиях жизни, о надеждах на то, что на горизонте вдруг появится какой-нибудь корабль… Внимание молодого учёного привлекла следующая запись:
«…нюня 1896 года. Наступила зима, воет пурга, но у нас есть дрова, вода и пища. Настроение бодрое. Наташа весела и играет со своей куклой, которую сохранила во время крушения. Мы верим, что скоро придёт весна и на горизонте парус… сумел установить, где мы находимся: 64.33 южной широты и 2.43 западной долготы от Гринвича…»
«…31 января 1897 года… Лето. Тёплая погода, но последняя надежда оставляет нас… невыносимо по вечерам и ночью… кажется, мы сходим с ума… каждую ночь, едва спускается тьма… ужас, без слёз нельзя смотреть на девочку… уже в сумерки она начинает плакать. Прижимается ко мне и говорит, что ей страшно… Мне тоже страшно… Над этим проклятым местом царит ужас. Долго нам не выдержать…»
«…апреля …На южном берегу можно построить лучшее жилище. Пойдём туда… Погода хорошая, ветра нет, самое… уходить…»
На этом записи прерывались. Дальше оставались чистые страницы, но Павлу Смирнову было не до дневника. Смирнов дорожил им, о чём говорила заботливая клеёнчатая обложка.
— Ну, что ты скажешь, друг? — спросил Невелев, закончив чтение.
Старшина вздохнул.
— Надо их найти. Может, на южном берегу.
— Их уже нет… С тех пор прошло 57 лет. Бедная девочка, потерявшая куклу, была бы уже старухой. А Смирнов… Подумай сам: страшно им было прожить одно лето, а сколько таких лет прошло… Нет, в живых остаться они не могли. Но в чём же заключается тайна? Что будем делать?
— Надо доложить капитану. Завтра попробуем обыскать весь южный берег.
— А нынче уже поздно?
— Уже около пяти. Дотемна нам бы только вернуться.
— Здесь ночевать не хочешь?
Адаменко смущённо улыбнулся.
— Ну, ладно. Не станем испытывать нервы. Пойдём назад,
Рассказ Невелева и Адаменко вызвал общий интерес. Капитан принял решение задержаться у острова ещё на сутки, чтобы закончить съёмку и продолжить поиски на южном берегу. Воронов сам повёл отряд разведчиков.
Погода была плохая. Снова шёл снег и дул резкий ветер. Небо закрывали густые тучи.
У полуразрушенной хижины возникли споры, как лучше перейти на южную сторону хребта.
Спор разрешил Невелев:
— Давайте пойдём тем путём, который избрали обитатели этого жилища. Они покидали берег, с которого могли увидеть корабль, и шли на юг, зная, что оттуда ничего не увидят…
— Правильно говорите, доктор, — капитан сразу понял Невелева и присоединился к его мнению. — Идёмте по северному склону.