Ланко глубоко вздохнул, потянул меня за рукав.
Мы подошли к ловушке, и Ланко вдруг всплеснул руками. Глаза у него вспыхнули. Я испугался — что с ним такое?
— Голубой! — сказал он, и лицо у него стало такое счастливое, что я сразу успокоился.
Потом папа мне рассказал, что голубые песцы встречаются очень редко. Они ценнее белых во много раз.
Ланко вытащил песца, уложил его на снегу и начал настораживать пасть. Я сел рядом с песцом и погладил его по спине. Мех был очень мягкий, дымчатый, пушистый. Коготки на лапках черные.
— Ты приносишь счастье, — сказал Ланко.
Мне хотелось поскорее вернуться в поселок и рассказать папе, маме и бабушке про нашу удачную охоту. Наконец, Ланко отошел от пасти, и мы отправились к Апою. Он тоже обрадовался, запрыгал, еле его успокоили.
Песца мы уложили на нарты, а сами пошли пешком. Ланко запел ненецкую песню. Я ничего не понимал, но на душе у меня было весело.
— Это песня охоты, — сказал Ланко и запел снова.
Апой вдруг остановился, шерсть у него на загривке поднялась, и весь он стал, как струна. Ланко сразу умолк, схватил меня за руку. Сердце у меня екнуло, хотя я ничего не понимал.
— Хад, — мрачно сказал Ланко. — Пурга.
Глаза у него стали, как две щелочки. Он осмотрелся.
— Берись за ошейник. Крепко держись, ладно? Бежим!
Мы побежали, но не к поселку, который был совсем близко, а к высокому обрыву. Я нисколько не испугался и думал, что Ланко ошибся — небо чистое, тихо, никакой пурги не будет. И вдруг снег оторвался от земли и понесся вверх. Стало быстро темнеть. Я чуть не задохнулся. Нельзя было понять, с какой стороны дует ветер. По-моему, он дул сверху, снизу и со всех четырех сторон. Если бы не Апой, я бы не устоял на ногах. Обрыв пропал из виду. Я шел, как слепой. Кругом серая мгла.
— Стой! — крикнул Ланко.
Он поставил нарты на ребро, уложил меня между собой и Апоем. Я уткнулся лицом в песцовый мех. Папа говорил, что пурга в тундре иногда не утихает неделями. Что с нами будет? Наверно, нас будут искать, спохватятся. Но что можно сделать? В такой ураган и шагу ступить нельзя. Нас заметет снегом, и мы умрем с голоду. Или замерзнем. Правда, в малице тепло. Ничего, выдержим!
— Не бойся! — крикнул Ланко. — Спи!
Какой тут сон. Пурга все сильнее, ветер гудит, гудит… А перед глазами — светлая комната. Сидеть бы сейчас на диване с книжкой в руках. Может быть, по радио передают мои любимые песни — революционные…
«Смело, товарищи, в ногу…»
«Вихри враждебные веют над нами…»
Апой вдруг встрепенулся, залаял, и мы услышали голоса. Я хотел вскочить, но не успел — кто-то поднял меня и понес на руках. Дома меня встретили так, как будто я вернулся из межпланетного путешествия.
— Волки! — весело крикнул дядя Костя и снял рукавицы.
Наш самолет накренился и начал снижаться. Тут я и увидел волков. Их было пять, они шли друг за дружкой, а когда услышали шум мотора, кинулись наутек в сторону — к зарослям кустарника.
— Сейчас мы их повернем, — сказал дядя Костя, — выгоним на чистое место. — Он взял ракетницу и зарядил ее. — Может быть, пугнуть придется.
Волки близко, но дядя Костя пока не собирается стрелять — ружье лежит на полу кабины. Я держу в руках красный флаг с тяжелым железным наконечником на древке. Воздушным охотникам подбирать убитых волков не разрешается, при посадке можно повредить самолет. Я сброшу флаг на то место, где будут убиты волки. Он воткнется наконечником в снег, потом сюда приедут оленеводы.
Сижу и фантазирую: мы подлетаем к неведомой планете. Что там внизу — неизвестно. Может быть, пустыня. Никакой жизни. А может быть, — разные чудовища, удивительные растения… Даже дух захватывает. Ведь это будет скоро на самом деле! Только вместо самолета — космический корабль…
До земли метров пятнадцать. Волки шарахаются от самолета. Они белесые, но на снегу хорошо видны. Даже следы легко разглядеть. У самого крупного волка на спине широкая темная полоса. Он присел на задние лапы и оскалил зубы. Не боится! Наверно, вожак. А стая повернула обратно. Дядя Костя пустил ракету — волка как ветром сдуло…
Я забился в самый угол, как договорились. Теперь мне ничего не видно. Один за другим гремят выстрелы…
Мне почему-то жалко волков. Но что делать: если их не уничтожить, они сожрут всех оленей…