Операция дивизии полковника Гарцева заслуживает особого внимания вот по какой причине. В архивах удалось обнаружить любопытный документ, характеризующий состояние этой дивизии и, следовательно, всей группировки 10-й армии.
Из политдонесения 1086-го стрелкового полка 323-й стрелковой дивизии:
«20 декабря 1941 года.
Начальнику политотдела 323-й сд.
Находясь в боях с 17 по 19.12.41, полк понес большие потери, особенно в командном составе. В первом батальоне остался один командир батальона и его заместитель. Так же и в других батальонах. Кроме них, в батальонах имеется 2–3 командира.
Военком 1086-го сп: (подпись неразборчива)»[21].
А вот сведения о личном составе дивизии к началу февраля 1942 года:
1086-й сп – 29 штыков;
1088-й сп – 44 штыка;
1090-й сп – 64 штыка.
Дивизию к весне пополнили. Но, пополненная, она была сведена в один полк, 1086-й, который после боев за Сухиничи сохранил более или менее достаточное количество командиров. Таким образом, довольно продолжительное время тамбовская дивизия полковника Гарцева действовала в составе стрелкового полка.
К концу первой недели января армия, застряв под Сухиничами, начала проводить перегруппировку. Приказ Жукова не атаковать в лоб генерал Голиков исполнял, как мог. Вернее, как умел.
Полководца из Голикова так и не получилось. Вскоре после того, как 10-ю армию немцы остановят в районе Кирова и Людинова, ему дадут одну из лучших армий Калининского фронта, затем повысят до заместителя командующего, а потом и до командующего войсками фронта. Но весной 1943-го окончательно отзовут в Ставку. Филипп Иванович займется любимым делом – разведкой. Больше на фронт его не пошлют.
Война – строгий командир, разборчивый, она отбирала для боя и битв только способных драться и побеждать. Других рассовывала по тылам, пристраивала к различным службам, которые конечно же тоже были нужны, как нужен хорошо отлаженный тыл для бойца, воюющего в окопе.
После перегруппировки в районе Сухиничей была оставлена одна дивизия – 324-я, генерал-майора Кирюхина[22].
К Сухиничам шла с севера 16-я армия генерала Рокоссовского. 10-я продолжала поход на запад, к Кирову и Людинову.
В эти дни состоялся телефонный разговор между командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом фон Клюге и Гитлером.
– Даже при угрозе прорыва, – сказал твердо Гитлер, – не следует осуществлять большого отступления.
Фельдмаршал продолжал настаивать на отводе войск: войска истощены, морально надломлены, нуждаются в отдыхе и лучшем обеспечении на хорошо оборудованной для обороны линии.
– Не жалуйтесь, Клюге, – нервно прервал его Гитлер. – Опыт показывает, что обстановка на следующий день оказывается более благоприятной, чем представляется сразу после боя. Войска еще и сегодня чувствуют свое превосходство над русскими, и было бы неверно осуществлять большое отступление. Вы должны держаться и удерживать позиции теми силами, которые у вас есть. Необходимо выиграть время. Все зависит от выигрыша времени, в течение которого маршевые батальоны могли бы создать заслоны и удержать позиции, пока не прибудут резервы. Противника нужно заставить проливать кровь на каждом шагу, и это мнение разделяет начальник штаба сухопутных сил. Отход 4-й армии недопустим. При отступлении потери материальной части приводят к такому сильному ослаблению войск, что я не могу дать согласия на отход. Нужно собрать все, что возможно, и оборонять Боровск и снова освободить дорогу на Малоярославец.
– Я должен доложить, что предвижу, что и в дальнейшем события будут развиваться неблагоприятно. Мы, конечно, будем делать все, что возможно. Я не знаю и прошу не обижаться за это, – стоим ли мы на верном пути и должен ли приказ держаться быть в прямом значении слова выполнен любой ценой. Полосы действий дивизий настолько велики, что именно в этом заключается главная трудность.
– Если полосы действий в результате тактического отхода уменьшатся, то я соглашусь с таким отходом. Но прорывы должны быть ликвидированы. Необходимый частный отход не должен повлечь за собой общего отступления.
– Я отдам соответствующие приказы и надеюсь, что это не принесет разочарования.
Генерал Кирюхин, оставленный под Сухиничами, продолжал упорные атаки с целью взять город.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Сухиничи – первоначально село. Упоминается в одной из грамот литовского князя Витовта. Долгое время существовало как вольное село. Но здесь всегда было сильно влияние князей Мещёвских (Мезецких), вотчина которых находилась неподалеку. Название свое получила, по всей вероятности, от мужского русского имени Сухиня. В соседнем Белёвском уезде долгое время жили помещики Сухинины. В XVIII в., оказавшись на торговых путях, село стало бурно развиваться. А через сотню лет превратилось в город: «Первого августа 1840 года открыт в Калужской губернии безуездный город Сухиничи. Новый город был учрежден Указом царя Николая не для нужд административного управления, а в видах промышленных». Удивительно то, что Сухничи как город всегда строил и создавал себя сам. Находясь на пересечении торговых путей, служил прекрасным складским и торговым местом. В 1860 г. во время земской реформы Сухиничи вошли в подчинение Козельскому уезду. В городе появились две мощеные улицы – Болховская и Соборная. В 1876 г. открылся банк, в 1878-м – телеграфная станция. В 1842 г. учрежден герб города: щит, разделенный на две части; в верхней – герб калужский, а в нижней – в голубом поле торговые весы, под ними две бабочки. В конце XIX и начале XX в. через Сухиничи пролегли две линии железных дорог: участок Москва – Брянск Московско-Киевско-Воронежской железной дороги и участок Данков – Смоленск Рязано-Уральской железной дороги. Появились две крупные станции: Сухиничи-Главные и Сухиничи-Узловые. В 1926 г. стал уездным центром. В 1929 г. – районным центром Западной области. В 1937-м, по упразднении Западной области, стал райцентром Смоленской области. А в 1944-м – вновь образованной Калужской. Немецкие войска заняли Сухиничи 7 октября 1941 г., оставили – 29 января 1942-го. В 2006 г. в Сухиничах был установлен памятник освободителю города генералу К.К. Рокоссовскому. 29 января – День освобождения Сухиничей от немецко-фашистских оккупантов – отмечается горожанами как один из самых дорогих и значительных праздников.
22
КИРЮХИН Николай Иванович (1896–1953) – генерал-лейтенант (1944). Родился в Москве в семье дворника. Окончил 3 класса городского училища. Работал в типографии наборщиком. До революции неоднократно арестовывался полицией как политически неблагонадежный с последующей высылкой из Москвы. В 1916 г. призван в Русскую армию. Участник Первой мировой войны – фельдфебель в пулеметной команде. Участник Февральской революции в Петрограде. В Красной армии с 1918 г. Участник Гражданской войны. Командир стрелковой роты, батальона. Ранен и контужен. В 1927 г. окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. В 1930 г. – Курсы усовершенствования высшего начсостава. Комполка, нач. Артиллерийского управления РККА. В 1935 г. окончил Курсы усовершенствования комсостава при Военной академии моторизации и механизации РККА им. И.В. Сталина. Командовал полком, дивизией, корпусом. Генерал-майор (1940). С июля 1941 г. – ком. 324-й сд. Зам. командующего 16-й армией. С июня 1942 г. – ком. 9-го гв. ск. С октября 1942 г. – ком. 20-й армией. Снят с должности Жуковым за неудачи в ходе операции «Марс» (1942) и назначен зам. ком. 29-й армией. С февраля 1943 г. ком. 24-го ск. Участник Курской битвы. За форсирование Днепра получил звание Герой Советского Союза. С сентября 1944 г. по май 1945-го – зам. ком. 38-й армией. После войны зам. ком. армией, начальник военной кафедры. Награжден двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 2-й степени, Богдана Хмельницкого 2-й степени, Красной Звезды.