Несмотря на ворчание Моры, Филипп редко отходил от меня. Растянувшись на одеяле вдоль тела, он, как кот Баюн, намурлыкивал оздоровительный сон.
Но всё когда-то кончается. По каким-то ведомым только ей признакам сиделка решила, что мне хватит прохлаждаться, просто так валяясь в кровати, и пора уже всерьёз к жизни возвращаться. Однажды утром в комнату внесли пыточный аппарат. Правда, Мора по доброте душевной назвала это приспособление «массажный стол».
Дважды в день, раздев донага, она укладывала меня на жёсткую поверхность и… И я понимала, как чувствует себя кусок мяса, когда из него делают отбивную. На озверевшую бабу не действовали ни слёзные мольбы пощадить и дать умереть спокойно, ни угрозы, что пожалуюсь отцу и он испепелит её огнём дракона, ни попытки подкупа: «Скажи, сколько тебе платят, и я заплачу вдвое, нет, втрое больше, только отпусти!»
Правда, через несколько дней то ли Мора смилостивилась и перестала меня массировать со всей своей могучей силой, то ли тельце моё стало её массаж воспринимать по-другому, но орать и плакать я перестала. А потом и вовсе стала получать удовольствие.
В туалет носить меня уже не требовалось. И ходила я, хоть и медленно, но сама. Еда перестала быть жидкой. В бульонах начали попадаться сначала мясные волокна, потом появились сухарики, а кусочки мяса или рыбы стали крупнее. Каши уже не стекали с ложки, когда рука уставала, а лежали горкой, сдобренной сливочным маслом.
К процедурам добавилась баня. Пар травяных настоев, что плескала Мора на каменку, впитывался через поры кожи, вдыхался и ртом, и носом, изгоняя слабость.
Настал день, когда сиделка сказала мне:
— К вам гости.
Великая вселенная, как же я ждала и боялась этой минуты. Если решили, что я в силах принимать гостей, то, скорее всего, в силах получить нагоняй. А ведь я уже осознала, что была неправа, поняла свою ошибку и жестоко за неё расплатилась. Но невозможно всю жизнь прятаться под одеяло или за широкую спину Моры.
— Зови, — храбро пискнула я и крепко зажмурилась.
Драконы смотрели на меня с такой любовью, что страх отступил. А вот ком, подступивший к горлу, заставил шмыгнуть носом и сморгнуть слезинку.
— Деда, отец.
Тес’шас, присев на край постели, притянул меня к груди. Рокот драконьих сердец, как океанский прибой, успокаивал.
— Девочка моя, — начал дед.
— Наша, — поправил отец.
— Как же ты меня напугала, глупышка.
— Нас напугала.
— Всех она напугала до ужаса! — материализовался на кровати кот.
— Простите меня, родные мои, — вздохнула я. — Осознала, больше не буду. Тем более что нечем.
— Это да, — сказал дед, а отец только грустно кивнул, — магию ты свою выжгла почти до основания.
— Экспериментатор, — ехидно заметил Филипп, задумался на секунду. — Или экспериментаторша? Как правильно?
— Никак не правильно. Не было никаких опытов. Просто я не подумала, что дворец под магической защитой, и открыла портал к себе в комнату. Ну и вот…
— Как там твою подругу-демиурга зовут, что демонов придумала и даром бесконечной магии тебя одарила? — спросил Рактий.
— Маттоттена. А что?
— Не поклонник я религиозности, но в твоём случае стоит ей молиться ежедневно, — ответил отец.
— Да поняла уже, что, если бы не огромный запас силы, которая нейтрализовала действие охранки, от меня бы даже золы не осталось.
— Решила, что дальше делать будешь? — поинтересовался практичный император.
— Наверное, вернусь на Океан. Куплю домик с видом на море, займусь травничеством. И буду ходить к вам в гости, — грустно улыбнулась я драконам.
— Может быть, так оно и лучше будет. Спокойнее, — согласился дед.
— Ну да. Силы нет — придётся ум прокачивать, — съехидничал фамильяр, щурясь на солнце, что светило в окно.
— Цыц! — разом одернули мы наглеца в три голоса.
И рассмеялись.
Глава 17
После посещения драконов визиты стали ежедневными. Следующим был Альфред.
— Скажи, это у тебя стиль жизни такой? — спросил он после обмена приветствиями, но видя, что я не совсем поняла его вопрос, пояснил: — В неприятности влипать.
— А-а-а-а-а, — протянула я, давая понять, что осознала смысл, — был у меня в прежней жизни знакомец, любивший повторять фразу: «Не мы такие — жизнь такая».
— Похоже на оправдание, — хмыкнул король.
— Есть немного, — согласилась я.
Повисла гнетущая тишина. Так бывает, когда сказать друг другу нечего или, напротив, не знают, с чего начать, чтобы вывалить на собеседника информацию.