Мама, громко выдохнув, бросается к Стефану. Прямо на крыльце она обнимает его, прижимает к себе, словно решила никогда больше не выпускать из рук.
— Вернулся! — всхлипывает она. — Вернулся!
Солдаты, не говоря ни слова, разворачиваются и уходят прочь, только сапоги стучат по тротуару.
Дед берет маму за локоть и заводит их со Стефаном в дом. Заперев дверь, он приглашает их в кухню и сажает за стол. Ба с дедом ставят стулья поближе, и мы устраиваемся вокруг Стефана. Взрослые изучают синяки, засыпают брата вопросами. Им хочется знать, где он был и что с ним делали.
Я стою в дверях. Стефан смотрит прямо на меня, и наши глаза встречаются. Он коротко кивает, и на меня накатывает громадное облегчение. Будто страшный груз упал с сердца.
Наблюдаю, как взрослые вьются над Стефаном, а потом иду к себе в комнату и беру с комода томик «Майн кампф».
Смотрю в лицо человеку, которого успел возненавидеть, и вспоминаю все, что произошло с тех пор, как мне стукнуло двенадцать. Прошли считаные дни, а кажется, что годы. Моя жизнь никогда не будет прежней. Военные игры, парады, форма и значки потеряли смысл. Раньше я ими гордился, теперь я их боюсь. Из-за них мы смеялись над Йоханом Вебером, избивая его; из-за них арестовали Стефана и забрали папу Лизы.
Из-за них погиб мой отец.
— Знаешь, что я хочу с тобой сделать? — шепчу я Гитлеру, унося книгу на улицу.
Солнце встало совсем недавно, снаружи еще холодно. В воздухе до сих пор стоит запах гари, но в остальном намечается отличный денек.
Кладу на траву в дальнем углу сада три коричневые папки и придавливаю книгой. Гитлер с обложки смотрит в небо. Поливаю его керосином из дедовых запасов.
Доставая спичку из коробка, слышу шаги. Ко мне по саду идет брат.
— Я так испугался вчера, — говорю, когда он подходит ко мне.
— Я тоже.
— Думал, вдруг я тебя никогда не увижу.
Стефан опускает глаза.
— Это наши дела?
— Ага.
— А приказ об освобождении, это ведь ты оформил?
— Времени совсем не было, солдаты возвращались с пожара. Я оставил его на столе у Вольфа, но не знал, сработает ли. Подпись у меня совсем не удалась.
— Подпись отлично удалась. Вольф исчез, а дела моего они не нашли… — Брат, глядя на меня, вздыхает. — Спасибо, Карл.
— Пожалуйста.
— Ты храбрее, чем кажешься. — Стефан улыбается, потом переводит взгляд на книгу и папки. — Ты решил окончательно завязать со всем этим?
Киваю.
— Но ты понимаешь, что на собрания «Дойчес юнгфольк» ходить придется? А там они будут промывать тебе мозги.
— Больше не промоют. Теперь все иначе, — говорю я. — Вообще все.
Чиркаю спичкой по коробку, и на кончике вспыхивает синее пламя, дрожащее на ветру. Папки разгораются легко, но книга слишком толстая, огню нужно порядочно времени, чтобы одолеть ее. Страницы чернеют и скручиваются. Фюрер превращается в дым.
— Надо пойти к Лизе, — говорю, не сводя взгляда с костра. — Расскажу, что ты вернулся.
— Она настоящий друг, — говорит Стефан.
— Это точно.
Мы с братом смотрим, как горит бумага, потом он кладет мне руку на плечо, и мы возвращаемся в дом.
Мама сидит в кухне с Ба и дедом.
— Что вы там делали? — спрашивает она, когда Стефан садится рядом.
Я смотрю на нее, потом с улыбкой пожимаю плечами:
— Жгли кое-какой мусор.
«Пираты эдельвейса»
«Пираты эдельвейса» были стихийным молодежным движением, развернувшимся во многих уголках нацистской Германии. Отдельные отряды часто носили другие название, но считали себя «Пиратами эдельвейса» в честь символа, который носили. Движение родилось как реакция на строгие полувоенные порядки, царящие в гитлерюгенде, и поначалу восставало против контроля государства над свободным временем.
Один из их лозунгов: «Вечная борьба с гитлерюгендом».
Деятельность «Пиратов эдельвейса» носила по большей части мирный характер. Они ходили в походы, нарушая законы, ограничивающие передвижение. Часто делали на стенах антинацистские надписи и распространяли листовки, сброшенные коалицией. Но по ходу войны некоторые отряды начали нападать на патрули гитлерюгенда, укрывать дезертиров, евреев и даже военнопленных.
Ближе к концу войны появились подозрения, что «Пираты эдельвейса» причастны к убийству сотрудников гестапо.
В октябре 1944 года Генрих Гиммлер (министр внутренних дел и начальник полиции) отдал приказ о решительных мерах против «Пиратов эдельвейса».
10 ноября 1944 года тринадцать юношей были публично повешены на железнодорожной станции Эренфельд в Кельне. Из них шестеро в то или иное время входили в отряды «Пиратов эдельвейса».