— Крышку? — удивленно переспросил Тэб. — Какую же именно крышку?
— Она у меня, и я могу вам ее показать, — сказала женщина. — Я даже спросила Вальтерса, что это такое, и он ответил, что не знает… Тогда я захватила ее с собой и решила показать моему мужу…
Женщина вышла из комнаты и вскоре вернулась с маленьким целлулоидным колпачком, каким покрывают обычно клавиши на пишущих машинках.
— У Трэнсмира была пишущая машинка? — быстро спросил Тэб.
— Нет, сэр… По крайней мере мне ничего об этом неизвестно, — ответила женщина. — Я повторяю вам, что была лишь один раз в доме. Кухня совершенно отделена от главной постройки, и господин Трэнсмир строго приказал мне не появляться в доме…
Тэб задумчиво разглядывал маленький целлулоидный предмет: как он мог очутиться в столовой старика?
Он тут же припомнил, что Трэнсмир всегда писал племяннику от руки.
— Вы совершенно уверены в том, что ваш хозяин никому не диктовал писем и что у него не было пишущей машинки? — снова спросил он.
— Совершенно уверена, — ответила женщина. — Вальтерс рассказал бы мне, если бы кто-нибудь приходил в дом. Если бы у господина Трэнсмира была машинистка, Вальтерс знал бы об этом. Он вообще был неравнодушен к женщинам. Между прочим, я также совершенно уверена, что Вальтерс невиновен в этом преступлении, — прибавила кухарка. — Вам уже удалось найти его?
Тэб рассказал ей все, что ему было известно о поисках Вальтерса.
— А вы знаете Грина и его жену? — спросил он, уже направляясь к двери.
Он вдруг вспомнил свидетельские подписи под завещанием.
— Почти не знаю, сэр, — ответила женщина. — Миссис Грин была кухаркой до меня, и я видела ее и ее мужа лишь в тот день, когда впервые пришла в дом. Они показались мне очень приличными людьми. Кажется, хозяин слишком грубо с ними обошелся…
— А где они теперь? — продолжал свои расспросы Тэб.
— Не знаю, сэр, — ответила кухарка. — Я слышала, что они должны были уехать в Австралию. Это родина Грина. Они мечтали поселиться там…
— Не знаете ли вы, не осталось у Грина или у его жены раздражения против старика? — допытывался Тэб.
Женщина некоторое время колебалась.
— Ну, конечно, они были обижены, — промолвила она после короткого раздумья. — Ведь их как-никак обвинили в воровстве… Особенно был возмущен Грин, когда их вещи обыскали под тем предлогом, что у старика исчезли серебро и часы…
Это было новостью для Тэба: он уже раньше слышал, что Грин тайно отдавал на сторону всякие объедки, но никогда не слышал, чтобы его обвиняли в краже серебра.
Больше кухарка ничего не могла сообщить журналисту.
— Вальтерс служил уже в то время у старика? — спросил Тэб еще.
— Да, сэр, — ответила она. — Он был лакеем господина Трэнсмира. А после ухода Грина Вальтерс сделался и лакеем и дворецким.
Тэб поспешил в редакцию, чтобы записать показания кухарки.
— У меня есть еще интересное происшествие для первой страницы! — воскликнул заведующий отделом осведомления, увидев Тэба.
— В таком случае поручите написать кому-нибудь другому, — возразил Тэб, — у меня материала достаточно на целый день… А что это за сенсационное происшествие?
— Одна артистка потеряла свои драгоценности, — сказал заведующий, берясь за перо. — Конечно, это не так уж интересно… Во всяком случае я могу поручить составление заметки кому-нибудь другому.
— Кто эта артистка? — быстро спросил Тэб.
— Мисс Эрдферн, — был ответ.
Тэб побледнел и опустился на стул.
ГЛАВА 8
— Мисс Эрдферн?! — удивленно воскликнул Тэб. — Каким же образом она их потеряла?
— Очень просто, — ответил заведующий, откидываясь на спинку стула. — В субботу утром по дороге в театр на дневное представление она вошла в почтовое отделение, чтобы купить марок. Подойдя к окошечку, она положила ларец с драгоценностями на прилавок около себя. Когда она обернулась, ларца уже не было. Все произошло так быстро и неожиданно, что мисс Эрдферн даже не заявила на почте о пропаже. По ее словам, она подумала, что просто забыла ларец дома. Она быстро вернулась в Централь-отель, где снимает отдельное помещение, и тщательно обыскала все комнаты. Когда она окончила поиски, было уже время ехать в театр. Таким образом, она до сегодняшнего дня ничего не заявляла о пропаже.
— Я это вполне понимаю! — горячо воскликнул Тэб. — Она принадлежит к числу тех немногих артистов, которые чуждаются всякой рекламы: публика могла подумать, что вся эта шумиха поднята с умыслом…