Как показывает анализ соответствующих письменных источников, основную роль в гибели цебельдинской культуры должно было сыграть нашествие арабов.
Впервые апсилы могли столкнуться с арабами еще вдали от своей родины, когда, согласно арабскому историку IX в. Баладзори, «вспомогательные отряды Аллана, Апхаза, Самандра и Хазар» оказывали поддержку византийцам в сражении на берегах Евфрата в 654 г. [8, 89].
В 697 г. лазы и, по-видимому, абазги восстали против византийцев и пригласили к себе на помощь арабов, которые сразу же заняли своими гарнизонами не только крепости Лазики, но, судя по всему, вторглись и в Апсилию, которую рассчитывали использовать для наступления на Хазарию. Во всяком случае, в самом начале VIII в. (не позже 705—710 гг.) Апсилия оказывает поддержку византийцам в борьбе с арабами в Кодорском ущелье. Как сообщает византийский историк Феофан Хронограф, Юстиниан II «послал (Льва Исавра. — Ю.В.) в Аланию; он дал ему огромную сумму денег и повелел натравить аланов на абазгов». Лев Исавр «через Апсилию» проник к аланам, которые «приняли его с большими [152] почестями, послушались его, вторглись в Абазгию и опустошили эту страну». Назад Лев Исавр, отказавшись воспользоваться «абхазским путем» (в данном случае, вероятии, путь через Санчар — Псху), который ему рекомендовали уже смирившиеся абазги, двинулся снова через Апсилию, где воспользовался помощью скрывавшегося здесь же отряда византийцев и армян, чтобы отбить у арабов «железную крепость» (вероятно, Цибилиум или Тцахар). В этом сражении византийцев поддержали 300 апсилов, которых возглавлял «первейший среди апсилов» Маринэ. После уничтожения арабского гарнизона Лев Исавр «с большим почетом» был принят апсилами и выведен на берег моря, откуда на корабле отправился в Византию [8, 89-92]. Таким образом, и в начале VIII в. апсилы в отличие от своих соседей лазов и абазгов продолжали сохранять традиционную провизантийскую ориентацию. Даже в самых тяжелых условиях они приходили на помощь византийцам.
Вскоре арабы вновь проникли на территорию историческом Цебельды, через которую они дважды, в 723—725 и 729—730 гг., под руководством полководца Джахара-ибн-Абдуллаха вторгались в Аланию и Хазарию [58, 216]. Последнее и, вероятно, самое опустошительное нашествие апсилы пережили, или, правильнее сказать, уже не пережили, в 738 г., когда, согласно Феофану Хронографу, арабские войска под руководством Сулеймана-ибн-Исама вторглись в Апсилию и Мисиминию, взяли штурмом «железную крепость», в которой засел Евстафий, сын «блистательного патрикия» Маринэ. Потерпев поражение под Анакопией, арабы увезли Евстафия с собой и после неудачной попытки обратить его в исламскую веру казнили [8, 93-94].
Как свидетельствуют раннесредневековые памятники Кодорского ущелья (крепости Чхалта, Клыч, ацангуары — жилища пастухов в зоне альпийских лугов и др.), материальная культура местного населения с середины VIII в. принимает полностью абазгский характер. Остатки апсилийского населения не смогли противостоять последовавшей за изгнанием арабов этнической и культурной экспансии абазгов и оказались ими ассимилированными. Так была перевернута одна из самых ярких страниц древней истории Абхазии, да и всего Восточного Причерноморья.
Заключение. Поиск продолжается...
Осенью 1972 г. автор настоящей работы продолжал археологические разведки в районе села Азанта. Здесь, в неоднократно упоминавшемся выше урочище Лар, было найдено еще несколько апсилийских погребений, среди которых одно представляло особый интерес. На дне могильной ямы лежала на спине головой на север пожилая женщина. У головы ее стоял кувшинчик, на груди было две фибулы, под правой рукой лежала железная мотыга, а на тазу найдены нижняя челюсть ребенка 6-7 лет и маленький бронзовый браслет. Поверх костяка пожилой женщины лежали останки девушки-подростка 14-16 лет, захороненной в скорченном положении на боку, в могилу которой были положены фибула и кувшинчик. Оба кувшина, фибулы и браслет относятся к одному времени — первой половине VII в. Судя по всему, перед нами одновременное коллективное захоронение. Эта находка со всей очевидностью подчеркивает сугубо языческий характер погребальных обрядов древних цебельдинцев в VII в.
Тогда же на Юстиниановском холме Шапкинского могильника в процессе обработки почвы для посадки противоэрозийной лесной полосы было разрушено несколько десятков древних могил. Удалось спасти инвентарь ряда погребений IV—V вв. Здесь впервые в комплексе были найдены своеобразные плоские наконечники стрел, среди которых один оказался бронзовым. В соседних могилах обнаружены серебряные монеты, глиняная и стеклянная посуда, новые интересные образцы оружия (мечи, наконечники копий и т. д.). Так было найдено еще одно семейное кладбище на Юстиниановском холме — [154] пятое по счету. Сообщения об отдельных находках постоянно поступают и из других пунктов исторической Цебельды. Все сказанное в этой книге в значительной степени основано на результатах анализа таких эпизодических, часто случайных находок, которые тем не менее дали уже большой, очень своеобразный и удивительно яркий материал. Последнее обстоятельство говорит о том, что систематическое археологическое исследование поселений, крепостей, могильников и других памятников древних цебельдинцев должно еще более обогатить наши представления об истории и культуре исторической Апсилии, в тесной зависимости от уровня изученности которой находится сложный и очень интересный вопрос о происхождении абхазов. Поиск в Цебельдинской долине продолжается. [155]