Да больно надо, никто и не рвался с ними брататься.
Помимо родного летчики языков не ведали, кое-кто шпрехал через пень-колоду, а англичане, кроме своего наречия, никакого иного знать не хотели. Они вообще носы нещадно задирали.
И вот, когда нет особой необходимости, по доброй воле свободная советская девушка, комсомолка, сидит, учит это кхеканье и шипение. Оля регулярно проводила ему политинформацию, втолковывая важность изучения языка наиболее вероятного противника, и цитировала фултонскую речь Черчилля, а также кинофильм «Небесный тихоход»: мол, на войне знание языков обязательно. Сергей огрызался и отмахивался. Хотя, с другой стороны, чем он недоволен: ведь в кои-то веки не слоняется абы где, под дождем в темноте, а сидит смирно, учится, книжки читает.
Однако… что это за литература у нее?
Ольга не успела убрать следы криминала, и теперь воровато прикрывала тетрадочкой некую книжку. Орлиным оком Акимов оценил объект — никакой это не учебник. Падчерица, как оказалось, штудирует не образовательную литературу, а некий потрепанный том, заботливо обернутый пожелтелой газеткой.
«Дорогая, это номер для дурачков», — подумал он, но вслух с отцовским одобрением уточнил:
— Занимаешься? Молодец.
И, уверенно взяв «учебник», открыл его. Ничего себе! Язык-то в самом деле английский, но что за картиночки тут! Одна, вторая, третья — ого! Одна другой краше и перченее. Вот и разгадка того, по какой причине учащиеся младших классов, — они же завсегдатаи школьной библиотеки и приятельницы Ольги, — теперь до визгов опасаются ходить по сумеркам, и в дополнение в каждой незнакомой бабе видят угрозу жизни и здоровью, в каждом полушубке — привидение.
На картинке были изображены три особы женского пола. Все в белых балахонах, растрепанные и скалящие зубы, острые, похлеще собачьих. К тому же с клыков щедрыми ручьями стекала старательно нарисованная яркая кровь.
— Насколько я понимаю, этими вот дамочками ты девчонок застращала, — с уверенностью заявил Сергей.
Ольга поняла, что засыпалась, но ничуть не смутилась, запросто призналась:
— Не совсем только этими. Просто они самые выпуклые!
Акимов, не сдержавшись, хохотнул:
— Это присутствует. Красочные. Только, позволь узнать, почему не вся идеологически невыдержанная литература давным-давно не списана?
— Она и списана, — весело успокоила Ольга, — не переживайте. В библиотеке книжек этих нет.
— Но они есть.
— А вот и нет, — еще веселее заверила девушка. — Так что и не старайтесь, не найдете.
— Мне и ни к чему.
— Вот то-то. Вам ни к чему, а мне в педагогических целях очень пригодилось. Правда, пришлось туману напустить и провернуть целую операцию. В воспитательных целях!
Тут Акимов понял, что надо сделать паузу, и поменял тему:
— Чайник горячий?
— Сейчас подогрею, — вызвалась Оля, но отчим свеликодушничал:
— Я сам. А ты покамест занимайся, готовь доклад о своем педагогическом успехе, над формулировками поработай.
Палыч, взяв чайник, ушел на кухню.
Оля перевела дух — что ж, пронесло. Все-таки славный он мужик, отчим, понимающий. Вот если б подобную беллетристику увидела мама, то случился бы грандиозный скандал. Кстати, о маме. Книжку лучше припрятать понадежнее, с глаз долой, и надо все-таки для изучения брать на дом что поприличнее — Агату Кристи, Конан Дойла, например.
Потом чаевничали, и Оля поведала, как удалось прозрачными намеками и недомолвками разжечь в этих любопытных сороках — Соньке и Наташке — интерес к неким «тайным» книгам, которые якобы хранятся в строгом секрете в библиотеке, но вот где именно? Давно затерялись, и даже она, библиотекарь, их не может найти.
Акимов слушал и искренне восхищался: вот у падчерицы отлично получается с этими мелкими управляться. У него бы терпения не хватило провернуть эту операцию.
Ведь это непросто — заинтриговать, не пережимая: сперва дать тонкий намек на то, где она видела в последний раз «самую запретную» книжку, потом сидеть как на иголках, выдумывать повод, чтобы на время покинуть библиотеку. Потом, чуть не взлаивая от нетерпения, ждать, когда эти тугодумные девицы вспомнят навыки ориентирования на полках. Ведь натаскивала столько времени — а они ничегошеньки не помнят.
И все-таки мощный и развитой интеллект одержал победу: когда Оля в очередной раз «внезапно» вернулась в библиотеку, то обнаружила Соньку и Наташку, которые, прислонив друг к другу головы, зачарованно разглядывали картинки с этими вот тетками, а еще и другие страницы, которых в томике более четырех сотен, — тут тебе и упыри, и дворцы с острыми шпилями, втыкающиеся в лунное небо, и летучие мыши с клыками. Оно понятно, глупость и атрибуты вечно разлагающейся буржуазии, но ведь увлекательно — аж пальцы сводит.