Анна Данилова
Тайна церковной мыши
– Похоже, из головы этой девчонки собирались сделать рагу.
– Журавлев! Ты как скажешь! Разве так можно?
– Да я здесь при чем? Ты же сама видишь, что ее голову в нескольких местах прорубили чем-то вроде топора. И кровищи здесь, как в мясном цехе…
– Смерть наступила примерно между семью и девятью часами утра. Точнее скажу после вскрытия.
Она так еще и не разобралась в себе. Покориться ли судьбе или, наоборот, взбунтоваться, прекратить это невыносимое существование, цель которого, как она уже начинала понимать, тупик, конец, черный колодец, полный змей и тухлой ядовитой воды, какой она представляла уже свою никчемную жизнь.
Вот уже два года как Таня Томникова приехала из своего Рассказово, что в Тамбовской области, в столицу и устроилась на работу в зоомагазин «Синяя собака». Хозяин магазина, Виктор Михайлович Кондратьев, практически сразу объяснил скромной хорошенькой провинциалке, что только став его любовницей, она сможет продержаться на работе и даже рассчитывать на премии и ежеквартальную прибавку к зарплате.
Виктор Михайлович, невысокий, пухлый, но стремительный в движениях мужчина лет пятидесяти, белокожий, но почему-то поросший черной курчавой шерстью, лысоватый, пахнущий мылом и потом, встречался с Таней исключительно по пятницам, прямо как по расписанию, и всегда «на природе». То есть в придорожном лесочке в двадцати километрах от МКАДа. Причем в любое время года. Летом он подстилал на теплую травку толстый бежевый плед, который возил в багажнике своего «Мерседеса» в виде аккуратно свернутого рулона, а в холодное время года любовники располагались на разложенных сиденьях автомобиля на том же пледе. В теплое время года свидания напоминали какие-то нелепые, скомканные пикники с клубникой, шоколадом, грушами или дыней, зимой же вечно спешащий Виктор Михайлович потчевал свою Танечку остывшей курицей из KFC и ледяной фантой. Во время таких свиданий, которые для Тани были унизительным продолжением рабочего дня (поработала – получи денежку), Виктор Михайлович практически не разговаривал с ней. Для него эти встречи были едва ли не гигиеническими упражнениями, короткими и бурными, для Тани же – постыдным проявлением своей слабости и страха остаться без работы и денег.
– Таня, ты вот уже два года работаешь не только продавщицей, но и проституткой, – говорила ее самая близкая и преданная ей подруга-землячка тоже из Рассказово, Соня Горошко, которой повезло устроиться в книжный магазин, где ее никто никогда не домогался, но где она и зарплату получала в два раза меньше Тани.
Таня не обижалась на нее, даже соглашалась. Вот только, по ее мнению, проститутки в Москве зарабатывали куда больше Тани, которой Кондратьев просто время от времени подкидывал несколько тысяч рублей, а иногда перед тем, как распрощаться с ней после поездки в лес, суетливо вручал ей пакет с продуктами, который поначалу явно предназначался для семьи, потому что там помимо колбасы и сыра, к примеру, можно было найти детские соски, бутылочки для младенцев, баночки с детским питанием или просто какую-нибудь милую игрушку.
Подруги, Таня с Соней, жили вместе, снимали двухкомнатную квартирку в Ховрино и свободное от работы время гуляли по Москве, изучали ее, осваивали чудесные парки, ходили по музеям, слушали классическую музыку в филармонии и консерватории. Личная жизнь ни у одной не складывалась. Танечка была невысокой миленькой полногрудой блондинкой с вьющимися волосами, широкоскулым бледным лицом, вздернутым носиком и большими зелеными глазами. Соня же, напротив, была стройной высокой брюнеткой с ярко-голубыми глазами. Танечка была общительная, улыбчивая, Соня же и здесь своим умным пронзительным взглядом и молчаливостью создавала подруге контраст. Однако они ладили, всегда и во всем помогали друг другу и считали, что им повезло, что они таки устроились в Москве, хотя и понимали, что их жизнь в столице не сулит им никакой перспективы. Ни профессионального роста, ни даже ипотеки на самое скромное жилье в Подмосковье. Одна была надежда – выйти удачно замуж за москвича и пустить корни в Москве.
Но Соня, даже если за ней и начинал ухаживать какой-нибудь покупатель и даже назначал свидание, всегда почему-то отказывалась от него и со всех ног бежала с работы домой. Причинами такого поведения были, безусловно, ее природная застенчивость, скромность и неуверенность в себе.
Таня же, в отличие от Сони, почти всегда соглашалась встретиться с кем-нибудь, кто начинал оказывать ей знаки внимания, но сразу же понимала несерьезность намерений парня или мужчины, а потому продолжения не следовало.