– В смысле?
– Ты думаешь, я не понимаю, что веду себя как-то странно? Что любая бы на моем месте рвала бы отсюда когти, что называется, а я делаю все, чтобы только подольше здесь оставаться. И дело не в доме! Просто пока мы будем оставаться здесь, мы как бы останемся в этом деле, в деле, которое он ведет! Ты знаешь, я не эгоистка, никогда ею не была. Поэтому теперь, когда я рассказала тебе всю правду, когда призналась в том, что со мной происходит, я прошу тебя – поступай так, как ты считаешь нужным. Хочешь уходить – уходи. И продолжай жить обычной и нормальной жизнью. А я останусь в этом доме. Я полы здесь помою, за садом буду ухаживать. Я все смогу, лишь бы хотя бы косвенным образом быть связанной с этим Журавлевым. Фу… Ему совсем не подходит эта фамилия. Он вообще должен быть без фамилии, его имя должно быть какое-то эльфийское, волшебное… Таня, я схожу с ума, я это чувствую.
– Да ты просто влюбилась! Чего паникуешь-то? – принялась успокаивать подругу Таня, растрогавшись от ее признания в своих чувствах к следователю. Надо же, Соня, неразбуженная и девственная Соня, проснулась, наконец! – И никуда я теперь не уйду. Как я могу оставить тебя в таком состоянии?
– Хочешь сказать, что я неадекватная?
– Да ты еще и сама не знаешь, как счастлива. Многим людям вообще не дано испытать это чувство. Мне вот, к примеру.
Она понимала, что произносит дежурные фразы, но ей так хотелось поддержать подругу, помочь ей. Но как можно было помочь?
– Спасибо тебе! – Соня бросилась к ней, обняла ее. – Ты знаешь, меня просто лихорадит, словно я простыла или подцепила какую-нибудь инфекцию, вирус.
– Так, про вирус ни слова! – строго приказала Таня. – Ты абсолютно здорова, поняла? Ладно, все, решено. Остаемся. А если ты захочешь увидеть его, то я тебе в этом помогу.
– В смысле? Как?
– Найдем какую-нибудь улику, а если не найдем, то придумаем ее, чтобы только заинтересовать его, заинтриговать, чтобы он вернулся сюда, поняла?
– Таня! Да разве так можно? Это же все серьезно! Погибла девушка. К тому же нам надо быть осторожными, чтобы мы сами не попали в круг подозреваемых…
И тут она вдруг замерла, словно что-то вспомнив:
– Послушай… А вдруг ее убила та самая бомжиха? Нашла ее и убила. Или кто-то из ее родственников, сын, к примеру? Может, она умерла после наезда. А он, этот парень, каким-то образом узнал, кто виновен в гибели матери, разыскал Ирину и убил?
– Брось… Это все нереально. Ты бы видела эту особу. Бомжиха стопроцентная. Ты думаешь, что она запомнила номер машины, к примеру, и по нему вычислила хозяйку? Нет, она была, по-моему, пьяная и уж точно неадекватная. Вместо того чтобы согласиться на мое предложение отвезти и подать заявление в полицию от ее имени, чтобы заставить виновницу наезда раскошелиться, она повела себя как-то грубо, кажется даже, обозвала меня и сказала почему-то, что подошел ее автобус, рванула куда-то по дороге, хотя я никакого автобуса не видела.
– Да ей же голову разбили! Может, поэтому она так себя повела? Да и шок был.
– Подожди… Соня, Соня! И как же я могла забыть? Она же назвала свои имя и фамилию! Надя, говорит, меня зовут. Надя Фирсова. Ну надо же, вспомнила!
– Так может, нам стоило бы найти ее?
– Ты имеешь в виду, чтобы принести Журавлеву на блюдечке ее фамилию и намекнуть, что Кречетову мог убить кто-то их окружения этой Фирсовой? Мне твоя мысль ясна, конечно. Но…
– Да я понимаю все. Спрашивается, откуда мы могли бы знать вообще о существовании этой бомжихи… Тогда нам пришлось бы рассказать ему всю правду. Признаться в том, что мы раскрутили Ирину на сто тысяч евро. И кем бы мы стали в его глазах?
– Преступницы. Вернее, это я была бы преступницей.
– Тебя бы посадили, деньги бы забрали, и на этом наша московская эпопея, собственно говоря, и закончилась бы.
– Постой… Но мы могли бы как бы найти в доме записку с именем этой Фирсовой… Смотри, если эта Фирсова, к примеру, погибла после наезда, вот бросилась от меня бежать к несуществующему автобусу, еще не понимая, что с ней происходит что-то не то… Ей становится плохо, она не может идти, падает на обочине шоссе, ее подбирает машина, ее отвозят в больницу, там она называет свой адрес, приезжает ее сын или кто-то там из ее близких, и она успевает сказать, что ее сбил желтый кабриолет… Сын по этому яркому кабриолету и с помощью полиции находит Кречетову и убивает ее! Но перед этим к Кречетовой мог зайти, к примеру, полицейский, чтобы допросить ее: это вы, дамочка, сбили женщину?..