– Но я не хочу жить в страхе. Хочу, чтобы мы купили квартиру и жили как нормальные люди. Работали. Но ты понимаешь, что сейчас это невозможно сделать?
– Понимаю, конечно. Кречетову убили, а мы, ее обслуга, вдруг взяли и купили квартиру. Спрашивается, откуда деньги, да? А не связаны ли эти деньги с ее смертью?
– Вот именно.
– Деньги надо спрятать в надежное место. Я вот лично считаю, что их вообще надо прятать поглубже в землю. Положить в стеклянную банку и зарыть. Главное – запомнить место.
– Значит, так и сделаем. Ладно. Пора спать.
– Да мы уже давно должны быть в кроватях. Кстати, где мне лечь?
– Чтобы не так страшно было, давай ляжем вместе на одну кровать, ту самую, что в спальне с сейфом.
– Думаешь, это спальня Ирины?
– Судя по беспорядку на туалетном столике, это ее спальня. Ну и что?
– Да жутковато как-то.
– Брось. Мы не имеем к ее смерти никакого отношения, поняла?
– Но ее кровь была здесь… Ее, возможно, здесь и убивали.
– Может быть. Но тогда непонятно, зачем было ее труп отвозить в квартиру?
– Думаешь, здесь было совершено еще одно убийство?
– Не знаю… Если мы постоянно будем об этом думать, свихнемся. Все, пошли спать.
Подруги разбрелись по дому, каждая в свою ванную комнату. Таня, стоя под струями горячей воды, думала, куда, в какой лес спрятать банку с деньгами. Соня мечтала о предстоящей встрече со Стрелком. С одной стороны, ей было страшно, что их снова будут допрашивать, быть может, приедут, чтобы сделать обыск в доме, если найдут следы крови, то вся ситуация еще больше осложнится. Но зато она еще раз встретится со следователем, услышит его голос, заглянет ему в глаза. Никогда она не испытывала так много противоречивых чувств. Они легли, и Таня быстро заснула. У Сони же сна не было. Осторожно, чтобы не разбудить подругу, она поднялась и вышла из спальни. Подумала, что перед тем, как здесь произведут обыск полицейские или эксперты, они должны сами все хорошенько обследовать, осмотреть каждую комнату и подвал. И как хорошо, что они вовремя обнаружили кровь в садовом домике.
В голове не укладывалось, что там, в этом странном месте, и произошло убийство. Получается, что Ирину туда кто-то заманил. Интересно, под каким предлогом? В садовом домике собран весь инвентарь: катушка для шлангов, лейки, коллекция насадок и распылителей для полива, коробка с огромным количеством различных удобрений и добавок для растений, пакеты с торфом и покупной почвой, катушки с пенькой, аккуратно уложенные в отдельный ящик упаковки растений, которые уже высажены в саду и сохраненные как образцы, пакет с новыми перчатками, как резиновыми и силиконовыми, так и более грубыми, для прополки. Ирина, судя по тому, что Соне уже было о ней известно, не такой человек, чтобы заинтересоваться всеми этими садовыми предметами, это не летний домик с уютной обстановкой и кроватью, где она могла бы прятаться с любовником. А что, если убийство произошло не там, а ее тело потом перенесли и спрятали в домике? Ведь они с Таней, когда осматривали дом, разве обращали внимание на какие-то следы или пятна на полу? Возможно, убийца замыл следы преступления.
И Соня, решив подробный осмотр спальни, где сейчас спала Таня, отложить до утра, отправилась для начала на кухню. Почему они с Таней даже не поинтересовались, каким образом была убита Кречетова? Когда он сообщил им о том, что она была именно убита, Соня сразу почему-то представила себе огнестрел, что ее убили из пистолета. Глупо, конечно. Она могла быть зарезана ножом, задушена, отравлена. Вероятно, подумалось как-то само собой, что поскольку Ирина была очень богата, то и убийца тоже мог быть из ее окружения, и у таких людей наверняка есть огнестрельное оружие. Вряд ли, к примеру, сын, или племянник, или внук сбитой Ириной Фирсовой, решив отомстить за смерть этой женщины, мог бы купить себе дорогое оружие. Значит, ее убил кто-то из «своих». Вот такое странное клише размышлений возникло сразу же, как только она услышала слово «убита».
И поскольку выстрел – это громко, жутко громко, то убивать ее было удобнее всего, конечно, в загородном доме, где его никто и не услышит. А вот потом ее тело перевезли в квартиру. Но зачем? Вероятно, из-за того, чтобы ее там поскорее нашли. Но как же это сложно и опасно! Ведь ее труп убийца потом перевозил на машине, вез через всю Москву! Ну должен же быть во всем этом какой-то смысл! Когда Стрелок появится здесь снова, она должна непременно расспросить его обо всех деталях убийства: каким образом Кречетова была убита, где произошло убийство, есть ли предполагаемый убийца? Но только разве имеет он право открывать детали преступления совершенно незнакомой ему девушке? Это она, если представить себе, что они поменялись местами, выложила бы ему все, о чем бы он ее только не спросил. Вот просто стояла бы перед ним, таяла от одного взгляда его синих глаз и выдавала одну тайну следствия за другой. Да, теперь она понимала, что значит потерять голову от любви. Ну, может, это и не любовь, а влюбленность, но какое же это сильное чувство! Почему, почему она думает постоянно только о нем? И когда представляет себе его лицо, ее охватывает такая истома, такое сладкое чувство, словно он уже здесь, рядом с ней? Опасное это чувство, очень опасное. Но вместе с тем откуда вдруг это ощущение счастья и радости? Похоже, она сходит с ума.